— У тебя сегодня необычайно хорошее настроение. Ты можешь обращаться ко мне как угодно. "Подруга" меня тоже устраивает.
"Хорошо. А ты бывала тут когда-нибудь?"— Нет, ни разу за всю свою жизнь. Я знатно жалею об этом. Оробаси создал поистине прекрасную землю.
Кадзуха оглядывается через плечо. Там ему уже машет Тэппей, зазывая идти с ним и остальными. Что ж, и он с радостью последует.***
Они минуют деревушку, всю в маленьких деревянных домиках и рыбацких сетях. Ронин останавливается, разглядывая местность. Тэппей машет ему рукой, и они идут дальше, оставляя позади солдат. К некоторым выбегают дети, радостно бросаясь на шею, а другие улыбаются и идут вглубь поселения, беседуя с товарищами. Деревня Боро, как позже сказал Тэппей. Горо, оставшийся с ними и несколькими парнями ещё, проводит всех мимо стражников, и дальше, по узких деревянных мостиках. Тут так спокойно. Слышно равномерный шум водрпадов, берущих своё начало где-то вверху, но блондину пока не ясно, где именно. Солдаты поднимаются по тонкой вытоптанной тропинке, ведущей меж всё-таки половинок раковин, которые становятся больше и больше с каждым поворотом. Наконец, поднявшись на самый верх, перед ними открывается восхитительная смотровая площадка, представленная платформой-ракушкой, поросшей то ли синим мхом, то ли ещё каким-то мудрёным ватацумским растением. Кадзуха осторожно ступает на платформу. На самом краю стоит жрица, облаченная в бело-синий наряд, а не бело-красный, как у жриц в храме Наруками. Она даже не двигается, стоит парню остановиться за её плечом, осторожно выглядывая из-за него. Мало ли, ещё сорвется вниз, если ракушка скользкая. В середине того кольца и его мелких участках суши, как было видно с берега, была просто огромная чёрно-синяя воронка. Присмотревшись, он видит закрученный столб воды или какого-то тумана, а вокруг витающие пузырьки и формы водных обитателей, сотканных из того же нежно-голубого флёра. Невероятное зрелище. Он где-то читал, что именно под Ватацуми находится вход в подземный город Энканомию, кажется. Это давно погребённое под водой королевство, некогда достигшее больших прорывов в научных изобретениях, а сейчас, наверное, населённое лишь вишапами глубин. Может, тут и был вход в неё? На самом дне морской бездны, глубоко под толщей вод, на которых сейчас новая земля. И чем-то эта глубина его отталкивала, не желая, чтобы кто-то пытался раскрыть её секреты. Может, Кадзуха когда-то их раскроет. А может, и нет. В любом случае, не сейчас. Сейчас он идет на встречу с Божественной жрицей и, по совместительству, стратегом-лидером Сопротивления. Юноша отворачивается, не желая смотреть в пучину тёмных вод, и, бросив напоследок взгляд на несдвинувшуюся с места жрицу, зашагал к храму. Тонкая земляная дорожка сменилась широкой плиткой и уходила дальше, выгибаясь мостиком через водоём. Ронин топает неспешно, рассматриваясь по сторонам. Тэппей, ждавший его на мостике, убедившись, что Каэдэхара не свалился вниз, бодренько пошёл вслед за Горо. Вода под мостиком была уж слишком прозрачной, как ему казалось. И от неё тоже исходило то странное свечение, едва-едва поднимаясь над ней. По краям каменистого бассейна были непонятные арки с витиеватыми узорами — наверняка какая-то особенная роспись Ватацуми, памятка древней архитектуры. Может, даже выведенная за время правления самого Оробаси. Интерестно, каким было это место при жизни своего творца? Не желая задерживаться тут и размышлять дальше про убитого змея, он прошёл дальше, где Горо уже разговаривал с Кокоми, а Тэппей стоял в сторонке. Генерал оборачивается на ронина, кивком приглашая к ним, и тот несмело подходит. — Будем знакомы, Кадзуха — она приятно улыбается и протягивает тонкую ручонку, облачённую в короткую белую перчатку — я Кокоми, но, думаю, ты и так знаешь. Он кивает и, не совсем уверенный в том, как поступить... То ли поцеловать, как где? Как в книгах? Или так ещё кто-то делает? То ли просто пожать? Он останавливается на втором, аккуратно сжимая чужую ладонь. — Горо говорит, вы с Тэппеем поладили. Думаю, вы разберётесь, где останетесь? Кадзуха, собственно. — То есть, я теперь тоже член Сопротивления? — неуверенно переспрашивает тот. И вспомирает одну важную вещь. Клинок. Горо же говорил, что хочет, что бы госпожа Сангономия взглянула на него. Наверное, зря он переспросил. Лучше было бы сразу уйти. Кокоми кивает, и, к его облегчению, вмешивается Тэппей, не давая ни ей, ни её генералу вставить слова. Неужели-таки гео лучник забыл? В любом случае, ронин не хочет провоцировать судьбу. — Что ж, Ваше превосходительство, мы были рады видеть вас в добром здравии! А на этом откланяемся, ведь вам наверняка есть что обсудить с командиром. И, не дожидаясь ответа, он хватает Кадзуху за, к счастью, целый локоть, и ведёт его обратно по мостику. — Мы идем в деревню Боро? — спрашивает ронин. — Да. У нас есть свободные домики, ведь население самого Ватацуми не очень уж и большое. Думаю, это связано с тем, что тут и почва не прям приспособленная к выращиванию чего-либо, и, возможно, там, на том же вашем Наруками, очень любят Сёгуна, какой бы ни была её политика. — Люди просто... боятся её. И возносят ей свои молитвы и подношения. Но я в это не очень-то и верю. Если бы она и правда прислушивалась к просьбам и желаниям, зачем тогда ей устраивать Охоту? Я не пытаюсь разгадать её мысли, предшествующие всем тем зловредным указам, но наверняка это её понимание вечности. Вернее, попытки понять и установить вечность. Но вечность, как по мне, понятие странное. Даже её, Архонта, память, съедает эрозия. Но, не нам смертынм судить, как сказали бы жители Наруками. Или другие. Но вы тут, в Сопротивлении, вижу, мыслите иначе.— Ты много об этом размышляешь, да?
— А как же — не задумываясь, отвечает ронин, и замечает удивлённый взгляд Тэппея, который поспешно прибавляет шаг. Прекрасно. Теперь наследник клана Каэдэхара сумасшедший. Круто же. Он тяжело вздыхает, а меч ничего больше не говорит. Остпльную дорогу к деревушке они проводят в тишине, и, пройдя вглубь сквозь джунгли рыболовных сетей, парни останавливаются у неприметной, как и другие, деревянной хижины, у ступений которой поросли странные закрученные растения, похожие на нераспустившиеся листки папоротника. — Будешь тут. Вместе мы собираемся на тренировки и некоторые ужины, и на праздники тоже. Ну, думаю, ты быстро освоишься. Тут есть неподалёку бабуля Комаки, она занимается чем-то вроде гадания на травах, или что она там говорила. Будет интерестно — сам у неё спросишь. А я пойду. Если что — свисти, я неподалёку — он хлопает Кадзуху по плечу и уходит. Что ж, дверь не заперта, милости просим, проходите. Внутри простой интерьер, представляющий из себя всё самое базовое — кровать, столик, небольшое подобие кухни и ванная комната по правую сторону. На деревянных панельных стенах висят разные картины. Пожелтевшие и в некоторых местах потрескавшиеся — точно написанные давным-давно. Кадзуха устало проходит к кровати, вскоре падая на неё больной спиной. Спина раздражающе разболелась, но ему снова всё равно. Наконец не нужно куда-то идти. Наконец его не раскачивает из стороны в сторону на гамаке, стоит очередной волне злостно ударить о борт корабля. И всё равно, что он ел только вчера вечером, и сейчас изрядно проголодался. Это подождёт. Он хочет просто поваляться в постели. Тем более в такой мягкой и ненавязчиво пахнущей чем-то цветочно-сладким. — Уютно. — Ага — ну, услышат его и услышат. Кто не разговаривает сам с собой?***
Он решил прогуляться по деревне, изучить местность в целом. Удалось выловить Тэппея у небольшого водопада, задумчиво крутящего копьё Сопротивления, кучу раз увиденное у стражи. — А, Кадзуха! Не составишь мне компанию? Вообще-то, нет. Он ведь хотел просто прогуляться, но... Это стоит отложить на потом, наверное. Тренировки лишними не будут. Он хочет хорошо овладеть мечом, как и...подруга, верно? Она ведь дала добро так её называть. Конечно, для ронина до сих пор было загадкой, почему она не скажет ему своего настоящего имени, но, он уверен, всему ещё придёт время. — Конечно, составлю. Как я могу отказать? — На губах появляется лёгкая улыбка, а затем ещё один вопрос — ты копейщик? — Э... Нет. Не то что бы я хорош хоть с чем-то... Поэтому я и прошу о помощи. Генерал говорил о том, как хорошо ты держишься в битве, вот я и решил попросить помощи... Ты, вроде как, мечник, так что, давай скрестим клинки! — солдат широко улыбается, и перебирает тёмную чёлку. — Что, прям тут? — Каэдэхара оглядывается по сторонам, отмечая про себя, как же красиво солнце тонет в водопаде неподалёку, отдавая свои последние лучи этим землям, подсвечивая все тонкие ручьи и каждый заросший сине-розовым папоротником камень на небольшой поляне. — Места маловато, нет? — Ты прав, тогда нам нужно туда — брюнет указывает копьём в неопределённую сторону на противоположном берегу — мы можем перейти тут, если хочешь, а можем подняться выше, а там уже по мостику. Только подожди минутку, я сейчас, за мечом. И он быстро убегает в сторону домов, невольно размахивая оружием. Это заставляет улыбнуться шире. А потом он снова вспоминает о том, что госпожа Сангономия хочет видеть клинок. "Ты ведь помнишь, что она хочет на тебя взглянуть? У меня есть стойкое непонятное чувство, что этого произойти не должно. И у меня есть идея...Раз ты сознание, имеющее меч...нет, подожди. Ты можешь сменить свою форму? Наверное, не на что-то, сильно отличающееся, но другое. Ты можешь?"— Хм. Например, так?
На его поясе теперь висит изменённый клинок, тоже с фиолетово-белыми цветами, но другой. "Думаю... Да. Так лучше." — Фуух, представляешь, меня сразу же ухватила какая-то жрица за рукав, что бы я помог ей чем-то... Но я спешу! Я пообещал, что вернусь к ней потом. Ох уж эти жрицы. То принеси, то освяти, то какую-то хухру-мухру найди... То как мы идём? Ты себе ноги не намочишь-то, если так, вброд? — переводит тему Тэппей. — Ну, давай лучше верхом тогда.***
Сумерки. Слышно шум воды в сторонке, птиц, поющих свои трели, и стук стали о сталь. — Не убей же — Кадзуха тихо хохочет, пытаясь удержать блоком атаку солдата. А тот наваливается так, словно его жизнь на кону.— Не удержишь. Лучше увернись вбок, и пусть падает себе по инерции.
Она даёт уже не первый совет, который ронин честно старается запомнить, и при следующей возможности использовать. Тэппей, пролетев вперёд, вовремя выставил руки, чтобы не упасть лицом в траву. — Ты погляди, я уже весь поземле повалялся, а ты почти цел. Ну, держись! В следующий раз я покажу тебе! — Конечно. А у вас есть тренировочные манекены? — Да, есть. Мы можем уточнить у генерала, если тебе нужно. Занятия в одиночку-таки лучше, да? Кадзуха только кивает: — Давай возвращаться. Я есть хочу.***
В лагере они видят Кокоми. А она, в свою очередь завидев их, подзывает к себе. — Помнишь, Горо говорил о твоём клинке? Я хотела бы посмотреть, всё же. Чисто из интререса. Юноша ждёт. Он не знает, чего. Может, согласия клинка? Но от неё ни звука. Прикидывается обычным мечом? Ну, пусть так. Ронин, бережно держа оружие двумя руками, передаёт его жрице. Та долго крутит его в руках, и её светлые брови хмуряться, но на этом всё. Она поспешно вручает меч обратно парню: — Что-то у меня голова разболелась. Он, вроде, и меч как меч, но есть в нём сила какая-то... Хм. Не понимаю. Мне не нравиться его энергия. Ты точно хочешь продолжить свои тренировки с ним? — Точно — соглашается он — мы многое пережили. Ну, для меня многое. — Хорошо. Спасибо — она склоняет голову и поспешно уходит вдаль, к, наверное, бабуле Комаки. Тэппей подходит ближе, и, встав перед ронином, спрашивает: — Ей не нравится меч? — Непонятно. Сам слышал же. Но ничего. Кхм, спасибо за нашу тренировку. И Каэдэхара тоже уходит. В сторону своего дома.***
Он часто стал приходить на ту "тренировочную поляну" ночью. Днём они с ребятами занимались друг с другом, иногда с манекенами, но ронину казалось, что ему нужно больше опыта. Кадзуха часто приходил в деревню Боро под самое утро, полюбив встречать рассвет у воды. Он достаёт клинок, который вернул себе прежний вид. Собственно, причина его ночных визитов заключалась еще и в том, что он хотел узнать "подругу" получше. Получить советы, может. Или дать ей вести себя, позволить кому-то чужому овладеть телом.— Мы сегодня просто сидим?
— А? Нет-нет, я просто...думаю — он встряхивает головой, и занимает стойку напротив изуродованного порезами маникена. — Что сегодня делаем, мастер? — он весело улыбается, смотря на своё отражение. "Вот бы увидеть её" — проносится в мыслях неожиданно. Ну, не совсем неожиданно. Было бы странно, ни разу не промелькни подобная мысль в его голове. Он смущённо отводит взгляд от сияющего лезвия, стыдясь этой мысли. Не о том думаешь, Кадзуха.— Сегодня я хочу увидеть твой прогресс.
О, прогресс?.. — Я не уверен, что оправдаю твои ожида-— Чему бы тебя не научили тренировки, я хочу посмотреть. И мы вместе разберём твои успехи и ошибки.
Эта поддержака... Правда радовала его. Это было то, чего ему так не хватало когда-то на его занятиях ещё в детстве и подростковом возрасте, тогда, в поместье...Он качнул головой, отгоняя мысли не в тему. Уверенный шаг вперёд со взмахом наискосок справа и вниз — удар слева горизонтально — снова справа сверху и вниз — накрест — снизу справа и вверх — быстрая серия атак окончена. А потом ещё удар накрест — более широкий замах и, соотвестственно, большее количество новых разрезов на неживём пратнёре по спаррингу.— Это было... Краство и точно. Даже придраться не могу.
Она заливисто смеётся, и он ловит себя на мысли, что было бы здорово, звучи этот смех и голос не в его голове, а наяву. Он вытащит её из меча, чего бы это ему не стоило.***
А утром Горо зовёт всех солдат и говорит, что так-то и так-то, за данными разведки, сёгунат хочет напасть. И принять этот вызов армии Её превосходительства предстоит на побережье Надзути.***
Снова дорога кораблём. И снова тот лагерь. А от него путь по грозовому острову на отмель. В этот раз Кадзуха хотя бы увидит дорогу. Стоило им выдвинуться из лагеря, пошёл страшный ливень, и мерзкое чваканье жижи под ногами, бывшей песком, разом создавали угнетающюю атмосферу. Все шли молча, даже Тэппей, и тот ничего не говорил. И от неё ронин тоже ничего не слышал. Она расстроена тем, что им предстоит ещё одно сражение? А если она была в рядах сёгуната, а теперь в руках солдата Сопротивления? Хотя, конечно, он ни разу не видел женщин в рядах Сёгуна.— Тебя что-то тревожит?
"О, Архонты, я уж подумал, что мы не говорим. Я в порядке, просто это всё так странно. Я не горю желанием резать самураев, я хочу лишь отмены Охоты, но если этого можно добиться только таким путём, то, думаю, я сделаю всё, что в моих силах."— Ты сможешь. Я верю в тебя.
И он правда благодарен ей за ту поддержку, которую она оказывает. Интерестно было бы услышать её голос вживую, а не в сознании или где там. И увидеть тоже. Он вздыхает, понимая, что, скорее всего, такого не случиться. "Но разве не ты говорил, что поможешь? Что вернёшь ей тело?" Верно, он. Но сейчас все обещания казались пустыми словами, словно он из тех, кто бросает слова на ветер.***
Побережье Надзути выглядело мрачно и слишком опустошённо, за исключением неизменных суден и кровоцветов. Даже кайраги, и те попрятались. На горизонте со стороны Каннадзуки показались острия высоко поднятых копий и знамен сёгуната. Внутри что-то предательски сжалось. Да, Кадзуха надеялся, что через несколько лет он сможет вернуться на родной Наруками обычным человеком, не преступником, унизившим свой род, в прежне счастливую Инадзуму, без всех тех ужасных указов. Да, сейчас он понимал, что пути назад не стало, как только он отправился в Тэнсюкаку. "Но если всё началось с Тэнсюкаку, то, может, там и закончиться?" От этой мысли его словно молнией прошило. Если на родине его не примут, ведь он нарушил указы Её превосходительства, то он может вывернуть всё по-другому, вернувшись в тот злосчастный дворец и бросив вызов Всемогущему Сёгуну. У него нет шансов на победу, но, может, это хоть на что-то повлияет.— Ты совсем с ума сошёл?! Кадзуха, одумайся! В тебя вселился ёкай? Скажи, что ты сейчас не серьёзно. У тебя даже нет глаза бога, что бы хоть как-то попытаться улучшить своё положение.
Она заботится? Мило. Каэдэхара улыбается, сжимая клинок так крепко, что забинтованные костяшки наверняка побелели. Ему на плечо ложиться рука генерала, но стоит поднять взгляд, как Горо уже уходит куда-то вперёд, наверное, занимая свою позицию. А потом ронин видит Кудзё Сару. Она злостно сжимает свой лук и натягивает тонкую тетиву, наполняя стрелу смертоносной энергией электро. Её кончик был нацелен прямо на блондина. Ох. Проблема. Увернуться от стрелы тэнгу будет непросто. Но ему главное выжить, а целый-не целый, это уже как повезёт. Оба генерала подают сигнал, и стрелы летят из стороны в сторону, то поражая свои цели, то вгрызаясь в серый песок. На нём скоро поростёт много новых кровоцветов в память о погибших. Заряженная электро стрела свистит над головой, цепляя алую прядь. Кадзуха хмыкает и выпрямляется, бросаясь вперёд. Всё казалось каким-то ненастоящим. Туманным. Меч, безжалостно режущий солдата под нагрудником, его выпавшее из рук копьё и почва под ногами, резко налившаяся бордовым. Из этого странного состояния его выводит боль, ощутившаяся где-то под ребром. Бросив туда быстрый взгляд, он увидел чёрную тонкую древесину чьей-то стрелы. Раз его током не прошибло, значит, не госпожи Кудзё.— Порядок? Не сильно задело?
"Порядок" — мысленно соглашается он, бросаясь на следующего противника. Он потерял из виду и Тэппея, и Горо, и ту генерала тэнгу. Он вообще никого тут не видел из своих. А нет. Вон слева, на камнях, он замечает сразу двоих соратников, нафаршированных вражьими стрелами. От этого зрелища в горле встал ком, и потому он быстро отвернулся. И вовремя. Прямо перед красными глазами пронеслось крест-копьё Китаин, а затем и его владелец. Самурай явно младше даже самого Кадзухи. И у ронина появилось странное чувство совести, не разрешающее ему атаковать того парня. "Он так страстно желал атаковать Сопротивление, что вступил в ряды сёгуната?" А затем последовал ещё один выпад, и рука Кадзухи против его же воли точным движением вонзилась между пластин, будто точно знала, где незащищённый участок тела.— Не спи. Не жалей его. Он посягнул на твою жизнь, и ты либо отдашь ему её, либо защитишь. Как бы он не выглядел, он делает это по своему желанию.
Тело полетело в воду, подняв брызги, и с противным звуком погрузло в мокрой земле. Ронин снова оглядывается. Сёгуната не меньшает. Но вдруг на одном из кораблей он замечает пузыри, тянущиеся от воды к той палубе корабля. Они собираются воедино, и парню чётко видно Божественную жрицу Ватацуми. Он легонько улыбается, зная, что, раз Кокоми тут, то всё наладится. Она же сможет привести их к победе? Он снова бросается вперёд, на первого попавшегося. Тот отступает назад, не позволяя задеть себя. Будто уводит куда-то. Только жаль, что парень осознаёт это слишком поздно. А тут их много. Очень много. И они бросаются, скрутив Каэдэхару. И он тут не один. Он видит тут пару знакомых лиц и с десяток незнакомых солдат Сопротивления. — Отправляешься с нами на Наруками — тон старшего самурая звучит грубо, а стоит он как-то криво. А затем этот мужчина наклоняется к блондину, елейно шепчет прямо на ухо — вот мы и встретились снова, Кадахара. Понимание не так шокирующе, как могло бы быть. Скорее, ему было всё равно. "Нам не управиться"— Я могу...
Но он перебивает её: "Помнишь, ты спрашивала, всерьёз ли я о том, чтобы бросить вызов Её превосходительству Наруками Огосё? Так вот. Это наш шанс, понимаешь? Они отведут нас туда..." — он хотел бы обратиться к ней по имени. Очень хотел бы. Но она ведь его в упор не говорит. Хотя сама мысли его читать может, ещё и им самим управлять, а имя не скажет. Странная женщина.***
Весь вечер он возился на деревянном полу корабля, слушая мерный грохот волн и...а больше-то и ничего не было слышно, помимо разговоров самураев. Один из них он мог расслышать очень чётко: — Так тихо. Думаю, завтра наконец спокойный день будет. — Очень надеюсь...праздник Иродори же совсем не за горами, а у нас такие ливни и грозы, что праздновать как раньше будет затруднительно. "Ошибаетесь вы, завтра так польёт, что те бури будут просто пустяком". Он сам не знал, откуда взялась уверенность в своих словах. Он просто...знал это. Конечно, он раньше мог делать предположения о том, какая погода будет завтра, но так он даже ни неба, ни птиц не видел, ни ветра не чувствовал. Интерестно.***
А утром у него на ладони лежит что-то круглое и гладкое, обрамлённое не то металлом, не то чем-то вроде золота. Бирюзовая стекляшка с белоснежным знаком анемо. Кадзуха легонько улыбается. Что ж, глаз бога у него есть.