—Нам стоит поторопится, если не хочешь получить ещё и от тех негодников, шныряющих возле суден и караванов.
Меч прав. Или права? Она ведь говорит о себе в женском роде. —Ты права — он вздыхает, и, посмотрев вперёд, видит ошарашенного Горо, обернувшегося к ним. "Значит, другие-таки не слышат её. Или слышат, но не понимают, кого?" Наверное, проверять не стоит. Вдруг слышно громкий хохот со стороны кайраги, находящихся где-то в тени кормы корабля: — Кто тут у нас? Великие воины, решившие бросить нам вызов? Или вы настолько глупы, что решили попытаться проскользнуть? Хм. — ронин в массивных фиолетовых доспехах выходит на свет, громко лязгая своими металлическими латами. Двое парней стали как укопанные. "Зашибись".За ним неспешно подтягивается и народ поменьше, в рваных одеждах и с кривыми клинками. — Кто это тута у нас? Ага-а, Сопротивление, значит — он насмешливо фыркает, и группка позади тихо смеётся. — Что же это вас двое всего? Ай-яй-яй, как неразумно было соватся сюда таким малым количеством. Вы тут по делу какому-нибудь? Можем вам чем-то помочь? — хриплый голос отдаёт елейным злорадством. Горо отмирает первым и выступает вперёд. Он тягнется за стрелой из колчана, чтобы, на всякий, натянуть тятиву с ней, но тут же опускает руку — на него, хоть и не впритык, но наставили меч, обещающий если не убить, то оставить рваную рану. — Ну-ну, приятель, ты чего? Отложи это в сторону, и мы договоримся. И ты — кайраги переводит глаза на Кадзуху — тоже не вздумай что-то вытворять. Погоди-ка... — острие в руках мужчины теперь нацелено на блондина — за твою, кажись, головешку немало дают? Ха, так мы богаты теперь, парни! Мы отправимся в Тенсюкаку за наградой, а там гляди — и обратно в ряды сёгуната попадём...Ха. Ха-ха, вот это удача! — Каэдэхара бросает взгляд на генерала. Тот, встретившись с ним глазами, быстро натягивает тятиву и тонкая стрела, по которой заструилась энергия гео, вонзается куда-то в бок ронину. Тот сразу же завопил и с дуру бросился на Кадзуху. Ещё мгновение, и тот меч рассёк бы ему бок, если не всю грудь. К раненному кайраги подтянулись дружки, но они не спешили ввязываться. Горо положил вторую стрелу на тятиву.—Ну и чего они не угомонятся?
Разочарованный вздох, пренадлежащий непойми кому, и клинок с бело-сиреневым свечением тянет блондина к противнику. Плавный и достаточно элегантный взмах, и тот уже отпрыгивает назад, закрываясь своим оружием, брызгая кровью из раны на голени.—Попробуй ударить по ногам.
"Попробовать? Он меня за неудачное "попробовать" пополам разрубит и глазом не моргнет!"—Поверь мне — в голосе была слышна какая-то мольба— я помогу, если что-то пойдёт не так.
Кадзуха делает выпад вперёд, как в их с Томо спаррингах, и делает резкий колотый удар сопернику под колено. Кайраги воет от досады и, убрав свой, оказавшийся бесполезным, блок, несколькими рубаными движениями катаны пытается задеть парня. Судорожно вспоминая свои тренировки, блондин хватает говорящий клинок обеими руками и выставляет перед собой, пытаясь повторить стойку ронина. Он быстро смотрит вбок, на Горо, которого, кажется, зажали. Группа некогда самураев обступила его, насмешливо штрыкая пространство вокруг. Генерал, в то же время, пытался прицелиться в кого-нибудь, но пока безуспешно. "Ты сказала, выручишь, если мне понадобится помощь, но как насчет него?" Скрежет лезвия о лезвие, и клинок Кадзухи загорается ярким бело-лиловым, на мгновение ослепляя и отбрасывая соперников друг от друга, а затем, до сих пор удержмваемый обеими руками, ведёт к генералу. Неторопливый взмах вбок — и один зевака поплатился глубокой раной меж рёбер. Теперь внимание красных глаз, ярко блестящих под тенью соломенной шляпы, было приковано к ронину. — Что это за меч такой, а? Яркий...светящийся... Думаю, после того, как ты, нахал мелкий, головы лишишься, я рассмотрю это поближе. — он криво ухмыляется и наносит удар своим ржавым клинком. Тот рассекает воздух совсем рядом от ронина, а потом тому бедному-несчастному разбойнику прилетает тем же, заинтересовавшим его оружием, по бедру, разрубая ткани и заставляя негодника упасть на колени, схватившись за ногу и выпустив несчастное старое железо. Горо, знатно ободрившись и лишившись сразу двух нападавших, пускает стрелу точно в горло третьему. Осталось двое, если не брать в счёт того в фиолетовом. Ксати о нём. Он звенит своими одеждами сзади, собираясь насадить на катану юношу. Но и ему прилетает стрела. Вторая уже, а тот всё никак не свалится, несмотря на раненную ногу. Сияющий меч, ударяя ещё одного врага, не может уследить за всем. Отражая атаку и нанося свою, по руке, выбивая клинок, Кадзуху задевает напавший сзади, вонзая своё оружие тому справа под десятое ребро. Его говорящее оружие, как он про себя его охрестил, выпадает на песок, мгновенно теряя свой свет, и парень напоследок слышит лишь отдаляющееся:—Кадзуха!
Интерестно, чьё? Горо? Или, может, её?***
— Эй, Каэдэхара, проснись. — его легонько тормошат за уцелевшее плечо. Он продирает глаза. Никакого яркого солнечного светила, никакой тебе мягкой подстилки. Лишь твердая, благо, не холодная, деревянная поверхрость койки. Он где-то под навесом, мелькает мысль. Серые тучи, заслонившие небо, тёмная высокая трава, Горо, сидящий рядом и флаги, флаги перед деревянным забором, будто из колов сделанным. — Мы во временном лагере Сангономии. Тут безопасно, не переживай. Как твоё самочувствие? Временный лагерь Сангономии?.. Они ведь были на отмели Надзути. А тут расстояние ого-го! Горо...тащил его всё это время? — Дружище, ты в порядке? — Да. Да, я в порядке. — он пытается привстать, но его укладывают обратно. — ты всю эту дорогу...тащил меня сюда?..Сам? — Ну не бросать же тебя! Не впервой мне, Каэдэхара. Тем более — добавляет он, чтобы, наверное, показаться более серьёзным и деловым— Её Превосходительству Верховной жрице Ватацуми пригодятся твои сведения, ведь, как тебе известно, мы ведём войну против режима сёгуната. Повисла странная пауза. Война...сведения...Надзути...каша какая-то. Он что-то забыл. Что-то важное. — Клинок! Где мой клинок? — Кадзуха снова подрывается. Спина протестующе ноет, но ему сейчас не до этого. Шатен же вздыхает, но уже не укладывает его обратно. — Со всем уважением и добрыми намерениями, но твой меч кажется правда подозрительным. Я хочу, чтобы Её превосходительство Сангономия взглянула на него. Что-то ронину подсказывало, что жрица не должна видеть это оружие. — Но мы ведь не в Сангономии, и если туда отправимся, то я там и покажу Её Превосходительству меч. А пока я хочу, чтобы он был со мной. Генерал смотрит ему в глаза какое-то мгновенье, будто оценивает, способен ли блондин устроить заговор или резню в лагере. Но всё-таки кивает стражникам в стороне. — Я хочу подробнее узнать о том, что случилось в Тэнсюкаку. И Кадзуха не может отказать. — Мой друг был обладателем глаза бога электро. Он не был ни особо вспыльчивым, ни каким-то злорадным, но он...скажем, у него было повышенное чувство справедливости. Мы оба знали об Охоте, и если я мирился с этим, хотя в душе бунтовал, то он бунтовал и в душе, и снаружи. Позже я тоже перенял его точку зрения. Он не раз говорил мне, что никто не в праве отбирать у человека часть его желаний, амбиций, мечты, часть души. Никто. Даже божество. А особенно божество, правящее этими людьми. Божество, охраняющее человеческие жизни. Конечно, я уважаю Её Превосходительство Сёгуна за все её деяния для защиты жизней Инадзумы от внешних угроз, но в то же время, она сама разрушает эти жизни внутри страны. Может, у неё и были причины устроить Охоту. Может, она считает, что человеческая жизнь слишком коротка, как и желания людей, что они не вечны, но что тогда вечно? Как люди, смертные, могут постигнуть вечность? Её вечность. Томо, мой дорогой друг, решил, что сможет заставить Всемогущего Сёгуна пересмотреть свои взгляды. Он бросил ей вызов. Позвал на дворцовую дуэль. И она приняла его, этот вызов. Мой друг был храбрым, но и чертовски упрямым. Я отговаривал его столько, сколько мог, но он оставался непоколебимым. Может, познал вечность своим желанием справедливости. Я не знаю. Но знаю, что у него не было и шанса. И он знал. А всё равно пошёл. Тогда, перед входом во дворец, у статуи Всевидящего божества, она сразила его Мусо но Хитотати. Не той силы, какой нанесла летальный удар Оробаси, но её хватило, чтобы оборвать короткою упрямую жизнь. Она убила его на моих глазах. Я тогда стоял, как и куча зевак у мостика, но когда та ослепительная молния пронзила его тело, а глаз бога электро поплыл к Сёгуну, я понял, что ни в коем случае не допущу этого. Он отдал свою жизнь, явно зная, что ещё один светящийся камушек украсит статую, но...Я бросился тогда через толпу, туда, я помню, как Томо рассыпался в пыль, я помню, как схватил его глаз бога и какой он был обжигающе горячий. Он пылал. Будто не мог смириться со смертью владельца. Не мог, как и я. Он оставил мне очень сильный ожог, поэтому я ношу бинты на этой руке. — он вытягивает правую кисть вперёд. — Теперь его желание всегда со мной. Под шарфом. Кадзуха переводит дух, а генерал сидит молча и смотрит в пустоту. — Я знаю, что Её Превосходительство сделала правильно, убив его, она выполнила договор. Но глаза бога...я хочу остановить это. Если Сопротивление способно вразумить Архонта, я...если вы примете меня, я сделаю всё, что в моих силах. — Я не могу дать ответ на твой вопрос о вступлении. Этим занимается госпожа Сангономия — Горо наконец подаёт голос. Нельзя не подметить, с каким уважением он говорит о Кокоми. — Ваш меч, господин Кадзуха. — один из солдат подаёт ему клинок, и, не удержавшись, тихо добавляет себе под нос — мне он кажется знакомым...— и уже громче — генерал Горо, сэр, вам тоже? — Откуда он у тебя, Кадзуха? — юноша с ушами устало смотрит на красноглазого — от кого-то из твоего рода? Тот молчит какое-то мгновение, рассматривая оружие, утратившее своё лиловое сияние. А потом всё же отвечает: — По правде говоря, я нашёл его у святилища в районе равнины Бякко на Наруками, когда бежал из Инадзумы. Горо и солдат обмениваются недоверчивыми взглядами, и первый кивает: —..Хорошо. — Повисла пауза, но затем генерал добавляет — наши судна на Ватацуми отбывают сегодня вечером. Он медленно встаёт и, подозвав стражника, уходит. Меч наконец-то подаёт голос:—Как твои раны?
Каэдэхара невольно вздрагивает и вглядывается в своё отражение на лезвии клинка. Лезвие до сих пор почти что белое — от прежнего свечения не осталось и следа, а бордовая лента на эфесе потёрлась, потемнела. "Пока ты не спросила, я о них и забыл. А ты всё это время была у них?"—Да. Видел бы ты их взгляды. Неужели они думают, что я проклятый меч? — Она расстроенно вздыхает — я услышала про твоего друга. Мне... я... я сожалею.
"Сожалеешь? Это ведь не ты сделала — он поднимает взгляд вверх, на деревянный потолок, а затем на небо, укрытое грозовыми тучами. — Да даже если бы и ты, то, как я уже ранее сказал Горо, я думаю, что мой дорогой друг погиб так, как сам того пожелал. Я не виню в этом никого. Ну, может, себя, но в то же время я знаю, что он бы не послушал, повтори я ему ещё кучу раз, что это глупо и ничего не даст. Я негодую из-за Охоты, а не его смерти." Она молчит, не найдясь с ответом. Но Кадзуха уже задаёт интересующий его вопрос: "Я не встречал до этого момента говорящих клинков. Не сказать, что я не слышал о них...Мне это кажется странным, и любому другому показалось бы странным, не так ли? Ты говоришь в моём сознании, ты тоже испытывсешь какие-то эмоции и даже можешь управлять моим телом. Ты ведёшь меня в бою, но... но зачем? Я просто подобрал тебя тогда, даже не зная, с какой целью, может, повелся на твою просьбу, кто знает. Но ты помогаешь мне, хотя я просто был рад найти оружие. И...мне кажется, что ты на самом деле просто заточена здесь и ищешь способ выбраться?"—Отчасти ты прав. Я потеряла своё тело и была в отчаянии, поэтому потянулась к кому-то, кто был неподалёку. Я не собираюсь просить тебя о помощи вернуть мне мою форму, ведь ты, возможно, лишишься жизни. А на моих руках и так много сломанных жизней.
"Я хочу помочь. Кто это сделал?"— Знаешь, я сама виновата. Я допустила ошибку. Много ошибок, и теперь у меня нет даже шанса всё исправить.
"Шанс есть всегда. Кем бы ты не была, я обещаю, что мы всё исправим, раз уж ты позвала меня."***
—Разве безопасно плыть в такой шторм? — один из солдат, подошедших к Горо, задает вполне логический вопрос, и Каэдэхара с ним полностью согласен. — У нас нет выбора. Разведчики сказали, что сёгунат решил наведаться к нам, поэтому мы уплываем. Но это ненадолго. Скоро мы вернёмся сюда. Как только будем готовы. — Готовы к чему? — в этот раз вопрос от Кадзухи. Генерал поворачивается к нему: — Бросить вызов сёгунату. Сопротивление для того и существует, чтобы восстановить справедливость. Как только мы добьёмся отмены Охоты, вернёмся на Ватацуми, и, как хочет госпожа Сангономия, наладим торговые отношения с Наруками. — Поскорее бы...— тихо вздыхает один из солдат — у меня там остались жена и дети..***
Внутри каюты было тепло и сухо, но через незакрытую дверь попадали холодные капли дождя, заставляя Кадзуху вжаться в гамак, прижимая меч к себе. Волны яростно накатывали на корабль, и некоторые, особенно большие, со злостью поднимались и, тяжело опадая на палубу, заливали её водой. Снаружи были слышны крики и команды, а тут, внутри, все солдаты сидели тихо. И только некоторые, собравшись группками, обсуждали что-то. Тускло-жёлтого света нескольких пыльных фонарей едва хватало, чтобы осветить всю комнату. Основным источником освещения были молнии, ударявшие то тут, то там по форту Мумэи. Кадзухе казалось, что они вот-вот ударят в их корабль. А ведь позади плывут ещё два таких. Что, если попадёт по ним? Ему вспомнился старый миф (или не миф вовсе), о том, что если Сёгун негодует, то море захватывает шторм. Впрочем, на Ясиори, который остался не очень-то и далеко, грозы были всегда. Поговаривают, что это связано со змеем Оробаси, поверженного там Архонтом.—Если ты считаешь, что гроза вызвана мыслями Сёгуна, то я тоже слышала кое-какой миф. Чтобы она тебя не задела, нужно сказать "кувабара-кувабара".
Кадзуха только хмыкает. Но, стоило вновь небу осветиться яркой вспышкой молнии, а затем раскату грома заглушить команды капитана, как блондин тут же максимально тихо шепчет эти слова про себя: — Кувабара-кувабара — ну, а вдруг сработает. Хотя если это естественная гроза, то вряд ли.***
Дверь тронной залы тихо открывается, бросая на деревянный дощатый пол тень военачальницы, проходящей внутрь. — Ваше превосходительство. — Генерал склоняется перед расхаживающей из стороны в сторону женщиной. — Мы опоздали. Они ушли раньше. Согласно моим данным, Сопротивление значительно разрослось. Смею предположить, что они отправились на Ватацуми для своих последних тренировок и вскоре вернутся, чтобы напасть на нас. Что нам делать, Ваше превосходительство? Стук каблуков по доскам останавливается, и Сёгун резко оборачивается. Густая фиолетовая коса плавным движением прячется за спиной. Голос Её превосходительства звучит холодно и требовательно: — Встань. — Тенгу тут же исполняет приказ, но взгляд на свою повелительницу не поднимает. — Мы будем ждать их, скажем, на побережье Надзути. Они вернутся в свой лагерь на Ясиори, сгруппируются и не станут далеко отходить. Думаю, Сангономия не захочет их далеко отводить. — Она молчит, и Кудзё не смеет нарушить тишину. — Возьми всех с собой, если совладаешь с ними. — Конечно, Ваше превосходительство! — она склоняет голову в почтительном поклоне. — М-м, Сара? — Да? — генерал поднимает взгляд янтарных глаз на Сёгуна. — Что слышно о моём клинке? — в пустых тёмных аметистовых глазах, контрастирующих с бело-мертвенной кожей лица, невозможно прочитать ничего. — Один из дозорных в нашем лагере в Татарасуне доложил, что видел Каэдэхару с этим клинком. — Каэдэхара... Хорошо, спасибо, Сара. Позови ко мне того самурая. Хочу уточнить пару деталей. — Слушаюсь, госпожа. Тенгу, ещё раз поклонившись, покидает тронную залу Тэнсюкаку. Стоит ей выйти за дверь, Райдэн снова принимается расхаживать со стороны в сторону. — Так ты теперь заодно с сопротивлением, Эи? — тонкие бледные губы вытягиваются в лёгкой улыбке.