Bullshit

      Поза лотоса не самая удобная для продолжительных посиделок, однако в силу собственной традиции Оди садится именно так. Блуждая в облачных раздумьях, она складывает светлую, на вид чистую тряпку и наскоро обвязывает ею уставшие глаза. Уже в который раз. Ее безудержные усилия не приносят ровно никаких плодов, отчего становится тошно — от своей слабости, от беспомощности.       Пальцы складываются в замок с излишней силой, руки на пару мгновений сжимаются в приступе раздражения, чуть ли не до хруста — в комнате раздаётся успокоительный вздох, настраивающий на нужный лад.       Одиннадцать мгновенно погружается во тьму, такую безжизненную и осточертелую. Равнодушный вакуум вокруг молчит. — Макс? — эхо разносится со слабой вибрацией, не получая отклика. — Макс! — она делает пару шагов вперёд, затем падает на колени, а по ее хрупкому телу разносится горькая дрожь, — если ты меня слышишь! Если слышишь! Макс…       Ответа не следует. Грудь распирает от боли, а в уголках глаз собирается влага отчаяния. Оди сворачивается клубочком, ногти впиваются в предплечье, пока девушку трясёт, как в конвульсии, но она даже не может плакать: у неё нет сил, нет слез, лишь тупая ноющая боль. — Оди, — отдаётся набатом в ушах ее же имя, — Оди! — она ощущает на плече чью-то беспокойную ладонь.       Она срывает повязку и круто разворачивает голову на Уилла, с волнением наблюдающим за ней. — У тебя кровь, — теперь она чувствует тёплую струйку под носом, говорящую о перенапряжении. Но ведь Эл не смогла — силы опять потрачены вхолостую.       Они, оба потерянные, сидят на полу в гостиной Байерсов среди пыльных коробок с ненужным барахлом, которое не увезли с собой в Калифорнию год назад. — У меня не выходит, — девушка не смотрит на Уилла, на душе словно с неистовой яростью скребутся демопсы, разрывающие яму под названием «вина». — Я же могла ее спасти… я просто не успела, — надрывисто шепчет она, встречаясь с печальным взором Байерса.       Уилл молчит — до него доходит понимание, что Оди лишь хочет выговориться и его слова здесь просто-напросто лишние. Ее колени, обтянутые синеватой джинсой, подгибаются, голова тихо ложится на них поверх рук, скрещивающихся на плечах. Так они и сидят в схожих позах ещё некоторое время до тех пор, пока приступ хандры у Одиннадцать не заканчивается. Парень ощущает толчок под ребра и получает вдобавок благоговейную улыбку. — Ай, — серая потертая футболка Джонатана в блеклую полоску, которую она одела, цепляется за вредный гвоздь, таинственно торчащий из дверной рамы. Уилл пустил виноватый смешок, хотя понятия не имел, откуда этот гвоздь появился. И нет, он не верил в приметы.       К вечеру Байерсу стало лучше, однако после утреннего инцидента сохранялась некая слабость и клонило в сон. Надежда выспаться оставалась весьма призрачной, но мечтать не вредно — вредно не мечтать.

***

      Он чувствует, что отходит от наркоза, но почему-то вместо светлых стен и белых хлопковых простыней кругом удушливая темнота. Его рот раскрывается в немом удивлении, переходящем в испуг. Руки, кажется, намертво связаны тугой плетёной верёвкой, заведены назад, под ним скрипит шаткий стул.       Парень не успевает произнести испуганное «что», тонущее в тишине, как его разворачивает на сто восемьдесят градусов неестественным порывом ветра. И так на пределе пульсирующее сердце проваливается в пятки от страха. — Ну здравствуй, — зрение примагничивает хищный оскал, словно сошедший с постера культового фильма ужасов. — Хм, почему ты так… неужели я такой страшный? — Билли делает глубокую затяжку, не сводя лукавого немигающего взгляда с испуганного мальчишки. — Давно не виделись, ты возмужал, — продолжает терроризировать он, — но твоя прическа… ты не думал сменить парикмахера? — ехидно усмехается Харгроув, постепенно сокращая между ними расстояние.       Уилл морщится от едкого дыма, разъедающего глаза, покрывающиеся мокрой плёнкой слез. Но Билли этого мало, он останавливается напротив милого личика Байерса, змеиным взором изучает его черты. С игривой усмешкой он выдыхает сигаретный дым прямо в лицо Уиллу, тот начинает судорожно кашлять и зажмуривает уже наполненные слезами глаза. — Не плачь, малыш, я не кусаюсь, — он отходит и стряхивает седой пепел в никуда. — Хотя кто знает. — Отпусти меня! — Уилл понял, что просто «опустить голову в песок» не получится. — Зачем я здесь?       Уилл знал о том, какой Билли «ублюдок», больше понаслышке. До этого момента. Иронично узнавать человека лучше после его смерти. — Я тебя не держу, — снисходительно парировал Харгроув. — Тогда развяжи меня. — Мне что, нечем заняться? Ты сам строишь из себя жертву. Я тебя не связывал. — Кто меня связал? — Уилл непонимающе косится на свои крепко связанные руки. — Ты. Ты сам себя связал. Мы в твоей голове, мальчик, — наконец тлеющая сигарета летит в пустоту и тут же исчезает.       Сказанное все не могло дойти до разгоряченных мозгов Уилла. Что у него в голове делает Харгроув? Какого черта? — Но я не знаю, как это сделать, — его мученический взор вопрошал помощи у хищника.       Билли задумчиво качнул головой с лохматыми кудрявыми локонами, вероятно, обдумывал вспыхнувшую мысль. — Тебе нужно лишь понять, что в твоей голове все подчиняется тебе. Кроме меня.       Внезапно Харгроув исчез из поля зрения, просто растворился. Ох, как можно было так ошибиться. На молодые покатистые плечи железной тяжестью легли две ладони, пронзающие позвоночник леденящим импульсом. Над ухом потек тот самый сладостный шепот, дарящий искусственное счастье и успокоение. Лицо Билли появляется откуда-то сбоку, в иссиня-голубых глазах загорается странный огонёк, одновременно пугающий и интригующий. Губы складываются в дразнящую ухмылку, его большой палец проводит аккуратную дорожку от угла нижней челюсти вниз, к подбородку. Уилл хмурится, но не двигается в нарастающей панике. Подушка пальца останавливается лишь на миг в зоне подбородка, как бы обдумывая дальнейшие действия, затем меняет маршрут — идёт книзу, однако уже с небрежностью. Когда он задевает кадык, намеренно надавливая на него, парень нервно сглатывает, подмечая, как меняется взор напротив.       Одно резкое движение и прохладная рука обхватывает подростка за горло, поверх ложится другая. Байерс начинает извиваться, пытается освободиться из цепкой хватки. Руки с легкостью разрывают веревку, казавшуюся ранее такой неприступной, а Билли отлетает на пару метров невидимым потоком энергии.       Отлетевший разражается гортанным смехом, похожим на лаяние свирепой гиены. — Ну вот, а где же мое «спасибо»? — нахально спрашивает он.       Уилл со злостью смотрит на довольное лицо кучерявого, желая его больше никогда не видеть. — Зато ты теперь знаешь, что игры с удушением — не твоё, — Харгроув бесстыдно испепеляет парня шаловливым взглядом, от которого становится не по себе. — Пошёл ты к черту! Что ты делаешь здесь? Зачем ты пришёл ко мне?       Билли в момент помрачнел, брови чуть свелись книзу, а пальцы машинально потянулись к правой руке.              Байерс только заметил чёрный череп с дымящейся сигаретой, вытатуированный на правом мускулистом плече. Затем внимание случайно перетекло на широкую стройную спину, прикрываемую чёрной растянутой майкой. Выступающие ключицы мерно вздымались в такт с дыханием загорелой груди.       Это разглядывание не ускользнуло от внимания Харгроува, однако он промолчал — у него был более интересующий вопрос. — Как моя сестра? — он попытался состроить максимально равнодушную мину, капли волнения все равно просматривались в его потухшем лице. — Она в коме. У неё очень много переломов. И она ослепла, — выпалил парень на одном дыхании — он надеялся, что таким образом пробудит в Билли хоть какие-то положительные чувства, лишенные грязи и черствости — хоть это и прозвучало слишком неправильно, коряво из его уст. — Что? — словно резанул он ледяным железом. — Если это какой-то розыгрыш, то… Это шутки у тебя такие?       Он начинал свирепеть, и если бы здесь были бетонные стены, то Уилла бы с удовольствием прижали к одной из них. — Что, черт возьми, ты несёшь? — Харгроув схватил его за ворот клетчатой рубашки и тряс, как провинившуюся игрушку. — Что произошло?       Прирожденным рассказчиком Уилл не был, но главную мысль о том, что это сотворил Векна, он донести смог.       Ноги будто превратились в вату, Билли с глухим стуком опустился на колени и с протяжным вздохом закрыл лицо руками:       «Нет, нет, нет», — еле слышно бормотал себе под нос.       Внезапно он отвлёкся от безумного бормотания, потому что вспомнил о присутствии лишних глаз. — Просыпайся, Уилл.