Respect my fucking authority!

— Здарова, опять на блондинчика слюнки пускаешь, озабоченный? Картман плюхнулся на диван рядом с Крейгом, моментально расслабляясь и натягивая довольную улыбку. Хорошее место для обзора — прямо перед ними на шесте танцевал низкий взлохмаченный парень, грациозно демонстрируя трюки высокой сложности. И в противовес другу, который горячо наблюдал за мягкими движениями парня, впечатления Картмана ограничивались чистым любопытством. — Не ожидал тебя увидеть здесь, — усмехнулся Крейг, довольно делая глоток коктейля манхэттен. — В плане? — Во втором зале. Второй зал «Тигриных кисок» отличался от первого лишь одним — здесь все проститутки исключительно мужчины, а потому и зрительницы встречались гораздо чаще по сравнению с другими. Впрочем, и такие, как Крейг Такер, не являлись чем-то удивительным. Если бы Картмана спросили, комфортно ли ему здесь находиться, то он бы просто ответил: «Мне космически насрать», и не соврал бы. Неважно, кто вилял бедрами, поскольку в любом случае выраженной заинтересованности в проститутках парень не имел, а весь его сексуальный прошлый опыт он бы хотел похоронить где-нибудь в забытом уголке мира, как и умершую от старости кошку в двенадцать лет. — Чувак, помнишь Томаса? — обратился он к Крейгу. — Дай подумать, — громко вздохнув, парень со стоном откинулся на кожаную спинку мебели, поставив напиток на низкий столик. Массируя пальцами прикрытые веки, он нагло закинул ноги на то же место и продолжил: — Тот, который подвергся моим домогательствам? Будь рядом посторонний, которому случайно пришлось бы наблюдать за странным представлением, то ему бы несомненно пришло в голову, что недавно сказанное — грозная реальность. К счастью, присутствующий здесь танцор отличался находчивостью и никогда на памяти Картмана не болтал, распуская слухи. Сомнений в выборе предмета воздыхания друга не нашлось, хотя с «Твиком» — как подсказала надпись на задней стороне шорт — он лично никогда не общался. Крейг лениво посмеивался, будто признавая настоящую вину и не испытывая зазрений совести. Порой он воистину напоминал, как минимум, душевнобольного, а как максимум — маньяка. Особенно сильно мнение Картмана подкрепляло выдохшееся хихиканье над ухом. Общие воспоминание как бумеранг — всегда возвращались. — Точняк, — Картман единожды махнул рукой в подтверждение, — этот чел был крут. — Именно поэтому ты ввязал его в свои планы, — голос парня звучал без грубости, скорее, с усталостью. Ему надоела сегодняшняя рабочая суматоха: ходить по выученным углам, где все пропахло алкоголем, который уже въелся в подкорку мозга; вытаскивать оттуда работников, оказавшихся в передряге — было ему, видно, несладко. Крейг поднял на Картмана непритворно-воодушевленный взгляд. — Но если бы я мог орать про дерьмо и члены, как Томас, я был бы та-а-ак счастлив. — Других вариантов не оставалось. Хрен найдешь нормальных бывших, которых можно было бы использовать, ты уж больно скрытный. — Картман с хрустом задрал голову к яркому потолку, морщась от светового оборудования. Из-за множества неоновых цветов, бьющих в глаза, остро ощутилась головная боль и усталость, накопившаяся за последнюю неделю. Смотря на расслабляющегося Крейга, Картман сам подумал, что бы взять себе выпить, и рефлекторно бросил взгляд за барную стойку, где, как обычно, должна была стоять Венди Тестабургер, но её заменял незнакомый темноволосый парень. На удивление, новенький не был плох: с помощью использования элементов жонглирования привлек добрую часть постояльцев, да и внешне он, наверное, подкупал многих женщин, а то и мужчин, пришедших посмотреть трюки. — Давно флейринг не видел, братан? — Крейг усмехнулся на заинтересованный взгляд друга. — Да, пожалуй. Кто это? — не отводя взгляда, задал вопрос Картман. — Хрен знает, — пожал плечами, — новенький какой-то. Венди в помощь привела, в последнее время людей приваливает в невъебенном количестве. И правда: все места практически заняты, что полностью отличалось от давних воспоминаний Картмана, когда бордель только начал существовать. Хотя ему же лучше: больше посетителей, щедрости и денег. Исключение только в возможных конфликтах среди внутренних конкурентов бизнеса, о которых Баттерс невзначай упоминал с нечитаемым улыбчивым лицом. Кстати о нем… Картман заметил приближающуюся знакомую макушку, усмехнулся, встал и, поймав его среди зевак, пялящихся на Твика, сразу повел к бару. — О, Эрик, ты угощаешь? — обрадовался парень. — Ты совсем тупой? Кто будет платить в собственном заведении? — А, точно… Порой Баттерс Стотч удивлял не меньше, чем безрассудный Кенни, вечно творящий необъяснимые поступки, вроде того как заболеть сифилисом или попасть под пробившим стену в продуктовом магазине грузовик. И если так задуматься, все друзья Эрика Картмана отличались, как он это охарактеризовал — «особой ебанутостью». Наверное, и он был не совсем не без греха, хотя никогда не замечал собственных ошибок или неприемлемого поведения, просто отвечая: «Извините за грубость, но имел я вас всех в извращённой форме». — Привет, Стэн! — радостно поздоровался Баттерс, положив голову на ладонь и смотря исподлобья. — Сделай пину коладу… две штуки. — Нет-нет, я твое карибское дерьмо пить не буду, Баттерс. — Не похоже на тебя, Эрик. Проигнорировав высказывание, Картман обратил внимание, как названный Стэн изменился в лице. Видно, сильно занервничал, увидев хозяина собственной персоной, и это, почему-то, разозлило: почему Баттерса узнавали, а его нет?! Теперь уж точно необходимо было наведываться сюда каждый выходной, иначе скоро все позабудут о таком неповторимом человеке, как Эрик Картман. Спустя две минуты парни вернулись и завалились на диван напротив Крейга, смеясь с глупой шутки про проданный на аукционе один миллион Элвиса Пресли. — Вы, придурки и кретины, помните, как в первый месяц нашего открытия сдох посетитель, пока на нём скакала Бетт? — вдруг вспомнил Картман. Как выяснилось, занятие сексом во время сердечной недостаточности могло привести к необратимым последствиям. Тогдашний мужчина был неприметным, но настораживающим, лет так пятидесяти, в стильной темно-коричневой шляпе и с седой длинной бородой. Крейг, как и со всех новоприбывших, взял его паспорт, чтобы записать клиента и знать, кому оторвать голову за порчу имущества в случае чего. Все пожилые были для него на одно лицо и потому без скрытых мыслей пропустил вперед, моментально переключившись на следующего. Выбрал тот старик самую простую девушку в каталоге, нехарактерную и на все согласную: таким, как показала в дальнейшем практика, чаще всего приставляли ствол к шее. У нее было овальное лицо, темные волосы и безжизненная мимика — самое низкое качество по меркам проституции; как деревенская, и никакое бархатное платье это не исправило бы. Картман тогда помогал Крейгу найти заказанную проститутку Руби гостю с высоким достатком, который всегда оставлял, как правило, щедрые чаевые. И то ли по незнанию, то ли от лихорадочной беготни парень беззастенчиво открыл не ту дверь. Понимание пришло не сразу, но только оно достигло Картмана, в помещении раздался истерический хохот: Бетт вскочила с лежащего старика, в панике схватила нижнее белье и, одновременно попытавшись на ходу вернуть одежду на тело и выбежать из комнаты, запуталась и упала. Бетт спустя несколько секунд встала, заметила двух следящих работников и, воспользовавшись их обескураженностью, голая пробежала мимо с трусами и каблуками в руках. Угрожающее «Куда намылилась?» Картмана потонуло в вздохах и охах случайных свидетелей голого женского тела. Почему-то, тогда ему и в голову не пришло преградить девушке путь еще на стадии амебного распластания посреди дверного проема. Быстро написав Крейгу о случившимся, парень решил осмотреть, чтобы хотя бы понять, почему она сбежала. Бедный посиневший недышащий старик, сбежавшая проститутка, отсутствие кошелька клиента. И здесь пришло осознание. Она, наверное, бежала к аэропорту с украденными деньгами, руководствуясь паникой. «Какая блядина!» — выругался Картман, ударив по столу и разбив упавшую декоративную вазу. Они влипли по самое не хочу. Не успел бордель вдохнуть жизнь, как уже нарвались на проблемы. Но им повезло: если бы не появление стажировавшейся Венди Тестабургер, учившейся в медицинском колледже, никто бы и не узнал, что никто никого не убивал. Всего лишь инфаркт, когда нарушилось кровоснабжение; «голодающий» участок сердца постепенно умирал и много белиберды, напичканной научными терминами, какие Картман не понимал. Хорошо, что некому было его искать. Ни жены, ни детей, как позже они успели пробить. А проституку Бетт так и не поймали — подлизалась к охраннику, стоящему на третьем выходе, который вместо того, чтобы доложить о ее появлении, решил пропустить, а после прийти к назначенному времени в мотель. Конечно, там ее не оказалось. — Я тогда испугался, что нас заберет полиция! — Баттерса передернуло. — Не тупи, — недовольно протянул Крейг, косясь на бармена, чистящего стаканы. — Не беспокойся, — воодушевленно воскликнул Баттерс, — Стэн, конечно, похож на пубертатное и апатичное дерьмо, но ему можно доверять! — не видя в словах ни капли оскорбительного подтекста, заявил парень и рассмеялся. — Ты, кстати, тот ещё говнюк. Мог и со мной обсудить новых сотрудников, — Эрик закатил глаза. — Но согласен, Стэн слишком вне пространства, чтобы вслушиваться в лишний пиздеж. — Я разбираюсь в людях! — беззлобно вскрикнул Баттерс, слегка толкнув его плечом. — Договаривай, Картман, зачем ты вспомнил о Бетт? — влез Крейг. — Так вот, завязка заключается в том, что как называется место охранника на кладбище? — протянул парень, якобы нехотя, но остальные поняли его шутливый тон и раннее «введение» про смерть и рассмеялись. — Живой уголок. — Ты такая остроумная заноза в заднице, — с флегматичностью ответил Крейг, не оценив шутку. — Крейг, пиздишь много, сначала попробуй меня переиграть гейским анекдотом, а потом иронизируй, — взбодрившись от обвинения, он распахнул глаза, сардонически уставившись на друга. Крейг лишь фыркнул и стащил из только принесенного картмановского блюда куриное крылышко. — Вычту из зарплаты, — Картман сразу прокомментировал воровство своего любимого блюда. — Я знаю! Я знаю! — Нет, Баттерс, я не буду выслушивать шутку про метро миллионный раз. — Напросился, чел, — начал Крейг. — Стоят два наркомана на перроне, мимо проезжает поезд и из окна вылетает прокладка, и прилепляется прямо на лицо одному из них. Сдирает наркоман прокладку с лица, мнёт в руках и говорит, — сделал паузу, рассказывая совершенно равнодушно, — хуясе, такая мягкая, а ебало в кровь разбила. «Хуясе, такая мягкая, а ебало в кровь разбила…» Парень выжидающе смотрел на друзей и, когда Баттерс залился истерическим визгом-смехом, Картман в пьяном угаре насупился как маленький ребенок, с каждой секундой выпуская из надувшихся щек странные звуки. — Пожалуй, шутка достаточно отстойная и антигетеросексуальная, Крейг, чтобы назвать ее пидорской, — Картман снова заливисто засмеялся и случайно ударился дернувшимся коленом о низ стола. — Ай, сука! — Это карма, дружище, за принижение геев, — язвительная усмешка Крейга сопровождалась медленным потягиванием крепкого рома. — Чуваки! Чуваки! Простите, но мне нужно отойти, — жалобно сказал Баттерс, проверяя телефон. — Снова какие-то проблемы с девочками на втором этаже… — Да пиздуй уже. Только Крейга оставь. — Если меня оставят, я буду та-а-ак счастлив. Баттерс подпрыгнул на месте, стряхивая с черных прямых брюк оставшиеся крошки после закусок, причесался, прилизался, из-за чего Картман поморщился и закатил глаза, а потом, наконец, ушел к лестнице. Оставшиеся вдвоем парни переглянулись и одновременно улыбнулись — показалось, что проблема вовсе не в проститутках, а в какой-то особенной девочке, о которой Баттерс еще не рассказывал. Хотя всему свое время и, если бы Картман захотел узнать, кто она, то сделал бы прямо сейчас. Почему-то портить некоторые свидания друга стало привычкой еще со средней школы и, в принципе, считалось, что отношения в бизнесе помеха. «Это все ради нас», — отговаривался обычно Картман. — Пойдем покурим, — предложил Крейг, на что Картман моментально встал, пошатнувшись. — Я уж думал один пойду. — А, то есть меня звать ты не собирался? — А зачем мне гейская жопа, воняющая мерзким парламентом аква? — Картман прищурился. Крейг подошел вплотную, выпрямился, как петух среди курей, и встал перед ним, импровизируя подобие двухметрового шкафа, за что моментально получил под дых гигантским кулаком. Он ойкнул, отстранился и как только к нему хотели подбежать зазывалы и амбалы, выставил руку назад. — Вонючий жиртрест… — Пойдем, мелочь. На улице уже вечерело, большинство людей прогуливались по паркам под тусклые фонари, проводя романтический вечер; и оно прекрасно понятно: летних дней осталось совсем немного, хотелось вдоволь насладиться теплой погодой и долгожданным отпуском. Картман же их особые чувства не разделял, больше предпочитая осень или зиму, поскольку именно в эти времена года проходили самые главные праздники, оставляющие яркие воспоминания. — Я думал, ты не любишь красный, — украдкой заметил Крейг наличие красного мальборо в руках Картмана. — Сигареты — просто сигареты, — он пожал плечами, щелкая зажигалкой, — просто Капитана Блэка не было, — уже тише добавил. Эрику Картману нравилось курить в абсолютной тишине без излишней болтовни. Несмотря на подвешенный язык и безотказность в любое время поговорить с человеком, с возрастом пришло понимание, что помолчать минуту раз в день — очень даже хорошо, можно остаться наедине с мыслями. Но только на минуту; «Иначе они меня сожрут», — с несказанной тоской подумал Картман, наслаждаясь прохладным легким ветром, щекотавшим лицо. В Чикаго никогда не увидеть звезд и это, пожалуй, самое большое упущение этого города. Стряхнув пепел большим пальцем, Картман случайно заметил рыжее пятно вдали, у четвертого тайного входа «Тигриных кисок». Эту дырявую толстовку уже пятилетней давности он не спутал бы ни с чем, даже если пришлось бы смотреть на нее с закрытыми глазами. — Чертов Кенни! — с раздражением парень бросил сигарету на асфальт, тут же затоптав ее кроссовком, и пулей залетел обратно в бордель.