Прах первой птицы

Талантов дюжина — одно предназначение.

      Кеттердам — город высоких ажурных окон и мощëных камнем дорог. Именитый центр торговли, которым правит беззаконие, грязь, сырость, разврат и невероятное разнообразие запахов — так выглядит одно из самых кратких его описаний. Казалось бы, совсем недавно мы покинули совершенно такое же безобразное место, от и до забитое людьми.       Выгружаемые с "Перес" ящики при особой тряске оставляли за собой следы из ярко-рыжей пыльцы. Она садилась на мостовую, одежду сопровождающих и приставала к ладоням. Ксантия, досадно вздохнув, принялась оттирать окрасившиеся кончики пальцев.       — От чего она такая яркая? — заинтересовалась я.       — Эти цветки — крайний урожай. Новый Зем собирает остаток ярколистной марки до зимы, — девушка покачала головой, — я думаю, перед сменой сезона, растения отдают последнее своим цветкам — потому пыльца такая...       — Разве в таком тëплом месте бывает зима?       — Ну разумеется бывает! Иначе чем ещё ты объяснишь недостаток тепла, которое как раз и необходимо юрде?       Я хмыкнула, с особой внимательностью рассматривая "ржавый" угол деревянного контейнера.       Уоллес и Сигдха помогали команде, таская самые тяжёлые из земенских грузов, но это не мешало им перебрасываться шутками. Фьерданец хохотал, когда слышал очередную глупость на каэльском языке, но при этом строил из себя редкостного глупца, стоило кому-то заговорить с ним на керчийском. Ну и пусть. Я без раздумий приму на себя роль переводчика, если понадобится. Даже если Уолл и знал керчийский язык, наверняка была причина, по которой говорить на нём он не желал.       Мы с Ерсэль взялись заполнять торговые журналы, а Ксантия, предпочитая остаться в стороне, помогала вести подсчёты. Наверное, когда нам удастся пересечь именитый Тенистый Каньон, мы будем делать ровно то же самое. В этом и заключалась наша работа.              Из Джина получался просто чудесный руководитель. Было заметно, что на этой должности он находится совсем недавно, а возможно и с подачи госпожи, но тем не менее, он осознавал степень важности полученного задания. С командой у мужчины складывались хорошие отношения, оттуда и прозвище взялось.       — С равкианцами нужна осторожность, — поделился он, просматривая поданный Ксантией журнал, — я хитрее и проворнее людей в жизни не встречал, как бы Ветроломальщица не была в них уверена.              Мы с Сигдхой переглянулись.       — У покупателя был представитель? — поинтересовался каэлец.       — Заказ делал подрядчик. У госпожи большие связи, сильно зависящие от поставок... И вот, поступил совершенно неожиданный и новый заказ. Человек, который этот заказ сделал, находится по ту сторону Каньона.       — Кажется, вы этим людям вовсе не доверяете, — с лëгкой иронией улыбнулась я. Этот мужчина явно не из тех, кто придерживается тактики "доверяй, но проверяй"...       — Так всегда, девочка. Человек новый, контракт новый и вопросов много. У обеих сторон. — он устало вздохнул, — Ветроломальщицу насторожило, что человек вышел на нас по старой линии связи — наверняка, ему подсказал кто-то, кто уже сотрудничал с нами.       — Вся эта ситуация граничит с большим риском, — проворчала Ксантия.       — Ну, как знать... Никто ведь и не говорит о том, что Мередит может иметь представление о том, что кто-то дал на неё наводку... А может ей и вовсе известна личность этого добродетеля, — совершенно бесцеремонно встрял в разговор Уолли, — здесь всë проще, чем кажется, если она ведёт счëт постоянным клиентам.       Ксантия недовольно закатила глаза.       — Зачем этому человеку такое количество юрды? — не выдержала я.       — Это как посмотреть, — усмехнулась земенка, — когда тебе нравится всë новое и необычное, а в довесок ещё и деньги деть некуда, от чего бы не выкупить целый склад?       — Небось какая-нибудь странная поставка в армию... — Уолли уселся на большой деревянный контейнер.       — В армию? Юрда? Ты себя-то слышишь, солдат? — темноволосая громко цокнула, — вот в чëм твоя беспечность.       — А что не так? Я слышал, что это — лëгкий стимулятор.       — Для армии юрда слишком дорогá. Никто не станет так раскошеливаться ради простых людей и в этом вся горечь... Это во-первых. А во вторых, стимулятор — есть стимулятор.       — Не уверена, что кто-то нашёл способ усилить эффект от юрды, — задумчиво поделилась я. На деле, для того, чтобы так рассуждать, я слишком мало знала об этом растении, но не думаю, что я оказалась неправа.       Оставляя спор, я пожала плечами и снова обернулась к Джину. Понятное дело, что Хагас не могла доверить свой товар покупателю, который толком представиться не соизволил... Но, впрочем, даже если он и не представился, с чего бы Госпоже упускать возможность заработать? На эту тему я могла бы очень долго ломать голову. Проще было бы однажды спросить лично Мередит о том, чем были обоснованы такие её поступки.       — Почему вы зовëте Госпожу Хагас Ветроломальщицей?       — Так она ведь зова. Деловитая. И история у неё очень насыщенная... — Джин загадочно подмигнул. — Наверное, я и не всю её историю знаю... Такое прозвище не могло взяться из неоткуда.       — Зова? — Сигдха непонимающе уставился на капитана.       — Калéх, — поправила Ксантия, осторожно улыбнувшись капитану.       На лице здоровяка нарисовалось понимание.       — Почему она не плавает с вами?       — После того, как замуж вышла, ей и не полагается. Домашняя она теперь, огонь по дровенкам разгоняет, — мужчина вздохнул, — а раньше целые шхуны по морю гоняла...       Я сочувственно покачала головой.       — "Перес" — последнее, что от той Мередит осталось. Он её прошлое и настоящее — он же и наследие.       Наследие?       Перед моими глазами стояла молодая девушка. Ветер играл с её пышными кудрями, смугловатая кожа слегка блестела под палящим солнцем, а сама она хитро улыбалась — свежий шрам делал её улыбку хищной, но нисколько не портил всей этой картины.       — Она — талантливая гриша? Многое ли смогла преодолеть ради своего дела? — мечтательно спросила Ерсэль.       — Она терпелива. Как и любой другой человек, талантлива в своём деле. А уж если мы говорим о силе, — задумчиво улыбнулся Джин, — то здесь ни от кого ничего не зависит. Вкладываться нужно туда, где тебя ждут — в дело, в котором твои способности будут полезны. В море Мередит сильна. Но это ведь не означает, что она хороша во всём. Она наполняет паруса воздухом старыми выверенными движениями и они ей настолько привычны, что она смогла бы провернуть то же самое и с закрытыми глазами. Только неясно, будет ли от неё прок, как от зовы, на суше...       — Дело в востребованности, — махнул рукой Уоллес.       Было немного обидно, но фьерданец оказался чертовски прав, а в словах Джина был особый смысл. Что-то, что заставляло задуматься о поисках себя, как гриша.       У алкхемов и прочников поле деятельности было ограничено одним только рабочим столом. Работа с ценными материалами, конечно, очень вдохновляла, но не более. Если Ксантия могла усидчиво трудиться над чем-то часами, то мне этого было не дано. Это, конечно, не означает, что я свою Малую науку не поощряла, просто делали мы это по-разному. В алкхемии я, что стыдно, была слабовата. Химия — нечто неясное и слишком тяжёлое для восприятия. Зато я разбиралась в травах. Так разбиралась, как разбирался садовник в видах цветов, что садил вдоль дорог. Иногда — в самых особых случаях — я могла бы сойти и за аптекаря низшего звена.              Разве лекарственные средства — не один из видов алкхемии? Любой прочник тоже справился бы. Да и химия здесь была. Просто своя. Другая.       Не то, чтобы я быстро сдалась. Я работала и над чертежами, но зачастую Ксантия говорила, что я пытаюсь изобрести что-то невозможное. Что-то, что непросто собрать воедино, даже если я разберу сам чертёж на части. И здесь, к сожалению, я была с ней согласна. Но меня очень радовал факт, что я имею уже что-то. Пусть я не была изобретателем, зато я практиковалась в черчении и рисовании.       Таланливая ли я гриша? И что под талантом на самом деле подразумевает Ерсэль, когда упоминает его время от времени?       — Солдаты, — словно услышав мои мысли, выпрямилась фьерданка.       — Солдаты? — я устремила взгляд в ту же сторону. Двое мужчин и совсем молодой парнишка — все в равкианских бледно-зелёных кителях.       Эмоции на лице Ерсэль были смешанными. Она смотрела на солдат свысока, но что-то в них внушало ей и благоговейный страх.       Уоллес вëл себя более несдержанно. Он внезапно нахмурился, игнорируя сам факт существования этих людей. Могло ли оказаться так, что фьерданцы невзлюбили равкианцев на подсознательном уровне со своими соотечественниками или же в далёком прошлом произошло что-то, что пошатнуло их доверие к самой Равке?       И всë бы ничего, но господин, шедший во главе сопровождения, направлялся в нашу сторону. Не военный и не служащий. Да и походка у него расхлябанная...       — Он подрядчий, — подтвердил Сигдха.       — Этот? — я стала рассматривать аккуратный синий сюртук и начищенные сапоги — нечто, совершенно несочитаемое с этим мужчиной.       — Думаешь, не похож? — недобро прищурилась Ерсэль.       — Браво, Малеса. Ты вдруг решила, что равкианцы сами нас в Равку доставят? — почти зло прошипела Ксантия. — Надо же было Суви так постараться, воспитывая подмену...       — Ксантия, замолчи, — бросила ей Ерсэль, стиснув зубы.       — Ты хоть представляешь себе, как только что подставила себя и остальных? Сопровождающая.       — У меня в мыслях не было, — пробормотала я почти отчаянно.       Земенка повела бровью. Она словно чего-то такого и ожидала.       — Я не солгала. Подобного в моих мыслях действительно не было, что уж о планах говорить, — на мгновение мне стало даже обидно. Неужели Ксантия считает меня настолько некомпетентной?       — У нас нет времени спорить, — разнял нас Сигдха. — Сейчас вы грызëтесь, а что, если это на самом деле возможность? Удобная возможность.       — Нет-нет, только не продолжай! — Уолли посмотрел на него жалобными глазами, — ты понимаешь, что это очередная задница? Мы могли быспокойно вернуться в колодец и придумать что-то более реализуемое...       — Говори за себя! — сморщилась Ерсэль.       — Довольно. Планы поменялись, значит додумывать будем на ходу, — нахмурился Сигдха. Кажется, теперь и он сам начал медленно закипать.       — Спасибо, — шепнула я. — Мне иногда кажется, что планировать всë до мелочей получается только у тебя.       — Неправда. Исходы бывают разными, я тоже попадал в просак, но чтобы с военными... Осечка. Нас, в крайнем случае, легко сочтут за преступников.       — Давайте просто примем к сведению, что этот план был недостаточно продуманным, — цокнул фьерданец.       — Ну и вали обратно на острова, что-ж ты так? Смотрю на тебя и вижу, что ты больно тоскуешь по своей популярности среди каэльцев! — прорычала Ерсэль, — ещё бы, гриш, да в довесок и фьерданец!       — Ты так и рвëшься обругать кого-нибудь, подруга. Знай чëртову меру.       Девушка просто глумливо хмыкнула. Наверняка, она нашла бы по претензии для каждого из нас — это было очень в еë духе.       Если бы здесь был Суви, он бы решил проблему по-другому... Как-нибудь мирно и без ругани. Придумал бы что-нибудь бредовое, но рабочее. Как максимум, выложил бы юрду и сам полез в контейнер! — можно сказать, что я ни капельки не преувеличиваю.       Стоило ли теперь расстраиваться? Равкианский корабль — это самый простой способ попасть в Равку. Да и плевать, какой он. Грузовой или пассажирский? Совершенно без разницы, ведь оба будут стоять в рядок у равкианской пристани. Сам способ, разумеется, работает не только в сторону Равки.       Была ли эта спонтанность в кои-то веки хорошим знаком? С одной стороны — небезопасно, но с другой... Возможность сама идёт в руки, как бы Ксантия меня не обвиняла.       Земенка вздохнула, глядя в сторону говорящего с подрядчиком Джина. Она опустила глаза и принялась размышлять, свернув пухлые губы в трубочку. Мне стало не по себе. Если что-то касающееся исполнения продумывать будет Ксантия, то наша ситуация наоборот обретёт излишний прагматизм... Неловко стояв стороне, я наблюдала, как она сдвинулась с места.       — Ксантия? — окликнул её Сигдха.       Девушка и плечом не повела, выпрямилась рядом с капитаном.       Она кротко кивнула гостям и отвела Джина в сторону для того, чтобы что-то с ним обсудить.       Внутри неминуемо холодело. От нервов ладони становились ледяными, сколько бы я не пыталась их согреть в рукавах.       Земенка и капитан вместе вернулись к равкианцам. Джин продолжил с ними разговор.       Обернувшись к нам, Ксантия осторожно улыбнулась. Я молилась всем ду́хам о том, чтобы эта улыбка была хорошим знаком.       Равкианцы заканчивали погрузку. Помимо нас в гулкой толкучке нашлось ещё несколько торговцев с соседних суден, прибывших сюда с тем же предназначением, что и мы.       Стоило мне немного отстраниться от компании, кто-то вцепился в сумку, покоящуюся на моём плече. Я схватилась за ремешок до побелевших костяшек. Мне как раз не хватает кражи для целостности неудавшегося путешествия в "Чëрт-знает-куда"!       В руках вора засверкало лезвие и я с жалостью подметила, что стоило больше времени уделять тренировкам в Изеултской артели. Или, хотя бы, чаще сидеть в мастерской вместе с Ксантией — уже был бы с этого какой-то прок! Так и оказалось, что противопоставить подвернувшемуся сопернику мне нечего... Пора попрощаться с последним мешочком крюге и моим единственным воспоминанием — сумка жалобно звякнула пряжками.       — Разве-ж так с дамами обращаются? — зазвучал непринуждённый голос из-за моей спины. — Обокрал бы равного себе, а маленькая тощая девочка — тебе не противник.       Мужчина, вцепившийся в сумку, кажется, был не против возразить, но воздержался от этого самого возражения, стоило ему поднять глаза за моё плечо.       — Что вы... Это недоразумение! — неожиданно вежливо протянул вор старых кожанных сумок.       — Действительно, недоразумение, — едко заметил голос.       Мне так и не удалось понять, каким образом этот мужчина умудрился так скоро убежать. Хотя, скоро ли? Ксантия умеет и быстрее.       — Спасибо, — я обернулась назад, к молодому человеку в оливковой равкианской форме. В конце-концов, заметив рядом с ним женщину в красных одеждах, я поняла, что же так сильно напугало вора.       — Вы не ранены? — поинтересовался юноша. Он был похож на принца из глупых старых сказок. Сама женщина, стоящая рядом с ним, была ничем не хуже: знатная дама с убранными в пучок волосами. Только глаза у неё были неестественно зелёными.       — Не стоит, я в порядке. Не люблю находиться в долгу.       Я с интересом рассматривала кафтан. Вот такие они — гриши оттуда? Знала я о них по слухам, но слухи имеют свойство приукрашаться или вовсе превращаться в небылицы.       — Боюсь, что вы уже должница. И вам чрезвычайно повезло, что не моя, — усмехнулся он. Его светлые волосы были растрëпаны, а в уголках глаз затаились лучики-смешинки. Сами глаза у него были диковатые, как у зверька, тоскующего по свободе.       Неужели все солдаты Равки столь беспечны? На моей родине к службе всегда подходили серьёзно. Порой даже чересчур...       — Госпожа Ксантия — чудесный переговорщик, — продолжил он с улыбкой, — и я уверен, что видел вас вместе с ней.       — "Госпожа"? — я едва подавила усмешку. Ксантия и переговоры? Она ведь нелюдима. Да и что такого она должна была наговорить, чтобы ей выказали подобное уважение? — Что бы это значило?       — Вас ведь необходимо сопроводить в Равку? — подалась вперёд женщина в красном. В который раз я затаила дыхание. Она с совершенно невинной улыбкой на лице протянула мне ладонь и я доверчиво её пожала. По телу растеклось тепло и оглушающе ударило в голову. Я мрачно уставилась на наши переплетëнные руки. — Я — Наташа, — заявила она мне, — а это Николай. Он крайне избалован и слишком самовлюблён.       — Извините её за это. Она всего-лишь хотела сказать, что безумно рада знакомству, — отшутился он от неприкрытого замечания Наташи.       Тепло нашло своё освобождение в этой грише, в её худом теле. Я чувствовала, как начинала греться её кровь, стоило мне помыслить об этом. А её зелёные глаза смотрели на меня сквозь цветную плëнку и уже не казались мне зелёными вовсе. Кажется они были серыми или бледно-голубыми.       Наташа выдернула руку раньше, чем я успела уцепиться за одну из конкретно обозначенных черт. Она пошатнулась, но от меня решительно отошла.       — Я бы на твоём месте шла в сердцебиты... — заключила она так, словно сдалась под натиском бури. Я толком не понимала, что произошло. Без этого тепла внутри вдруг стало так пусто, словно меня выстирали в горной реке.       — Тогда обрадуй нашу дорогую гостью, — подначивал еë Николай. Она шумно вздохнула, прикрывая глаза.       — Это киксия? — неожиданно вырвалось у меня.       — Что? — растерялась Наташа.       Я двумя пальцами указала на свои глаза, а затем кивнула в её сторону.       — Ты что-то знаешь о портновском деле? — очарованно улыбнулась она. Я непонимающе сузила глаза. — Не киксия. Но ты очень близка к разгадке, — эти её слова звучали, как похвала. Что-ж, значит, листья льнянки или подорожник... Ничего более близкого к разгадке я вспомнить не смогла.       Я никак не могла отойти от этого опьяняющего чувства. Оно било в голову хлеще медовухи или вина. Тяжело было отстраниться от того обилия возможностей и силы, что бежала по моим венам.       "Не ведись," — настаивал голос Суви в моей голове. Я прикрыла глаза, борясь с желанием зажать уши ладонями. Если бы только это помогло что-то изменить...       — Кто ты такая? — напросился вопрос для совершенно невиновной Наташи, всë ещё находящейся поблизости. Она не хотела терять меня из виду.       — Гриш-целитель, — протокольно ответила она мне. Я нахмурилась.       — Я вовсе не об этом спрашиваю.       — Тогда о чëм? — она похлопала глазками, но её довольная улыбка выдала её с потрохами. Она осмотрела меня с ног до головы, — у нас с тобой совершенно одинаковые сердца и лëгкие. И ты, и я — мы обе дышим, любим вкусно поесть, зимой любим тепло, летом любим прохладу... Наверное, я такой же человек?       "А человек ли?" — меня передëрнуло от этой нахальной мысли. Конечно человек. Просто с бóльшими возможностями.       — Могу тебя заверить в том, что ты не менее талантлива. Никогда бы не подумала, что можно просто поднять температуру... Гриши-сердцебиты, обычно, обучаются несколько иначе воздействовать на тело.       Эта напускная беспечность начинала выводить из себя.       — И как же? — скептически поинтересовалась я. Наташа была не против рассказать, но едва она раскрыла рот, как на её плечо опустилась широкая ладонь мужчины в оливковой форме. Женщина неловко замялась.       — Мы скоро отбываем, — хмуро заметил он.       Было в его взгляде что-то такое, от чего непременно возникало желание спрятаться. Поëжившись, я неохотно пошагала вслед за солдатами и женщиной.       Возможно, наша переправка увенчается успехом, а равкианцы нам в этом помогут. Поэтому я подожду. Затолкаю все свои вопросы поглубже и буду молчать в тряпочку до первой возможности задать их кому-нибудь. Той же Наташе или кому-то более опытному, смыслящему в вопросах Малой науки.       Кто сказал, что кровь в жилах способен разогреть только корпориал? Что же насчёт заклинателей-проливных, работающих с жидкостями? Что насчёт алкхемов, работающих с химическими составами и веществами? Пусть для двух последних орденов этот вопрос и требовал дополнительных мер, реализовать подобный фокус было более, чем реально.       В конце-концов, разве это не является одним и тем же? Всë дело здесь исключительно в исполнении.       — Добро пожаловать на "Птицу ветров", — улыбнулась Наташа.