Дышит пеплом животворящая госпожа, — дышит, да погибает. Проливает слëзы животворящая госпожа, оплакивает тех, кого жизнью не наградила, тех, кто погибнет из-за неё.
Эйден считал, что Суви нуждается в бóльших почестях. Нуждается в нормальной могиле, как и любой другой человек. Мне было очень сложно поддерживать разговор об этом, но тем не менее, с его мнением я была согласна. Когда меня снова одолела печаль, Эйден дал мне слово, что Суви будет погребëн в том месте, где нога человека не ступит. Там, где не надругаются над его могилой. Мы все приняли его клятву. Я видела тоску в глазах Ерсэль, а Уолли вдруг стал самым молчаливым человеком на свете. Ксантия обливалась слезами, едва вспоминала о произошедшем. Лишь наш громила Сигдха старался задержать в себе оптимизм и работоспособность, пусть временами и хмурился. Он знал Суви дольше нас всех и наверняка был осведомлён о его намерениях, когда оставлял мне клинок, но по его длительным раздумьям было видно, что он старается оправдать то, что в итоге случилось. Я боролась с порывом осесть на землю и разрыдаться, сейчас нельзя было поддаваться эмоциям. Если у меня всë получится и моя задумка осуществится, Колодец останется без нас на очень длительное время. Справится ли там Эйден в одиночку? Возвращаться мне не хотелось, а вместе с тем я потеряла возможность похоронить Суви с остальными. Сердце, в попытках осознать и принять, разрывалось на части. Шум прибоя понемногу унимал гудящие в голове мысли. По прибытии небо зашлось бледным утренним светом. Я обвела взглядом порт. — Что мы здесь ищем? — Сигдха потрепал меня за плечо, окончательно разгоняя всю мою задумчивость. Всë это время ребята шли за мной и не задавали никаких вопросов. Выглядели все помято, а печальные глаза выдавали общую скорбь, но терять ни мне, ни им больше было нечего. — "Атийю" — рыбацкое судно с потрëпанными парусами, — мне ненароком вспомнилось моё детство и то, каким оно было до Изеулта. Деревянная мостовая поскрипывала под ногами. Ветер заглянул под мой капюшон, взметнул полы мантии и звякнул пряжкой на крышке сумки, которая всего сутки назад не являлась моей. Я сжала в ладони неширокий ремешок, стараясь насладиться редкой минутой умиротворения. — Ты это судно имела ввиду? — спросила Ерсэль, уставившись на развивающиеся паруса почти бордового оттенка. Выцвели. — Да, его. Я вспорхнула на полубак, точно истосковавшаяся по своим крыльям птица. Светлое дерево судна слегка посерело — время и истории сильно его износили. — Брáдан! — изо всех сил крикнула я. Этот парусный рыбак принадлежал самому сварливому старику на свете. Если он сегодня не в настроении, разговор будет трудным. Я крутилась из стороны в сторону, пытаясь отыскать его поседевшую макушку на палубе. Ростом он был не слишком одарëн. — А ну слезай оттуда, мерзавка! Слезай! — он показался из-под бордовой ткани, грозя мне кулаком. — Я уже! — я поспешно начала спускаться вниз, к палубе. Да, не хватало ещё получить от него затрещину, как в юности... После того, как ушла к гришам, я видела его всë реже. Закрыв глаза на все переживания, я радовалась встрече. Этот старик наполнил моё детство историями, мечтами и крепкими морскими узлами. Все ведь начинают с узлов? И я тоже с них начинала. Рыбу ловить тоже он меня научил. Тогда, как он сказал, никакая принцесса не погибнет, оказавшись в море. На корабле пиратов ли? Или на скромном деревянном плоту? Признаться, мне этого знать не хотелось. — Чем обязан такой чести? — он недовольно, почти брезгливо обвëл глазами мою компанию. Что поделаешь, гришей он не любил. Нет, не судил и панацеей их тел, к счастью, не считал. Всë было немного проще: проблем от гришей в своë время он натерпелся знатно, а потом на его голову ещё и я свалилась. Я медленно вдохнула. Как бы так убедить его? Проблемы гришей с Блуждающих островов издавна были известны, какое-то время старый моряк даже помогал некоторым из них покинуть это место. Какова была вероятность, что он согласится помочь ещё разок? — Хотела бы я сказать, что решила навестить тебя, но не могу. — И кто бы сомневался! В чëм истинная причина? — Помнится по твоим рассказам, годы назад тебе кто-то помогал увозить отсюда мне подобных... Ты ещё держишь с этим человеком связи? — забавно было наблюдать за тем, как одна эмоция на его лице сменяется другой. — Сколько убеждал тебя бежать отсюда, только сейчас надумала? Зря, получается, отнекивалась. — Тогда не время было. У меня и причины есть, только я тебе их пока озвучивать не буду. Себе дороже было говорить старику о том, что мы задумали. Он, как минимум, разозлится. До такого доводить нельзя, — нам очень нужна его помощь. — Тогда и тянуть с собой твоих дружков смысла нет, — проворчал он. И зачем я старалась, если он без того разозлился? Вот же. — Как это — нет? — Да вот так и нет! — Тогда с офицерами сама пойду разбираться, а тебя приобщу! — обиженно пробормотала я. — Ты о чëм говоришь? Сдурела? Так ты сразу пойди, руки вознеси над головой, а я-то мишень во лбу тебе дорисую! — в его серых глазах забушевал шторм. Я покачала головой. Буду стоять до конца, как бы несерьёзно не звучали мои слова. — Несносная девчонка, — зло вздохнул он. — А мне себя не жалко! — Мало тебе моих волнений было! Я вздëрнула нос и нахмурилась, став похожей на недовольного ребёнка. Наши судьбы решаются сейчас. А уж если говорить о бескомпромиссном доверии, то старику я доверяла больше всех, живущих на этой проклятой земле. Именно поэтому я пришла за помощью к нему! — И кто ещё из нас несносен? Меня и уговаривать больше не нужно! Вот я, стою перед тобой и прошу тебя о помощи и что же получается? Сколько времени прошло с тех твоих уговоров? — я потëрлась щекой о собственное плечо, стараясь убрать от лица навязчивую курчавую прядь, — ты считаешь меня маленькой девочкой и потому мы снова не можем договориться! А ты вот лучше подумай, Брадан, каково оно, когда человек стоит перед тобой и говорит! Может быть он это делает в последний раз, — мой голос предательски сорвался. Старик зацепился глазами за мою наружность, подметил серые рукава мантии, насквозь пропитанные уже изрядно подсохшей кровью и тëмные круги под заплаканными глазами. Он задумался лишь на мгновение, а потом сощурившись велел нам: "Поднимайтесь на палубу, все." Ребята медлить не стали. Порт зачастую пустовал, а корабли сюда давно не ходили. Это место облюбовали рыбаки. Ранним утром и спросонья их ничего не интересовало, но тем не менее, редкий офицер и вправду мог заглянуть сюда. Алое пятно на плаще у Сигдхи вызвало бы массу вопросов, а там недолго и до меня. — Ты ведь ни в какую авантюру не встряла? Ничего не натворила? — вздохнул он, немного оттаяв. Я понимала, почему мы с ним ругаемся и из-за чего не можем найти компромисс. Старик обо мне беспокоился, а я этого с ним не разделяла. Не хотела, чтобы меня считали малолетним ребëнком и везде рвалась разбираться сама, но если подумать как следует, ни это ли он как раз воспринимал ребячеством? — Ни в какие авантюры я не встревала. Пока что, — не могла я сказать наверняка. В его настроении словно что-то переменилось. Хмурое лицо старого моряка стало ещё серее. — Мы пытаемся помочь... Кое-кому, — я начала терять всякое терпение, но до сих пор стоически удерживала нейтралитет. Речи о всех тех гришах, что остались ждать в Изеулте, я пока не вела. И всë же, крошечный кусочек правды я вполне могу ему открыть. — Кое-кто — это явно не один человек, — Уолли поравнялся со мной в шеренгу, глядя на Брадана. — А человек ли? — хмыкнул мужчина, разглядывая фьерданца ближе. Тугой хвост на его затылке растрепался, а выглядел он ещё более измученным, чем я. Уолли не страшился колкого взгляда старика. Он бунтовал вместе со мной, расправив плечи и позволяя разглядывать себя. Тронутая, я едва не разрыдалась вновь, понуро опустив голову. — Если я для вас не человек, пусть. Но спешу заверить, я хороший шквальный, — парень вздëрнул нос и выглядел при этом намного внушительнее меня. Недовольно поморщившись, старик всë же уступил: — Хорошо. Будь по вашему, — глаза его снова нашли меня, — иначе, если выставлю вас прочь, эта плутовка придумает что-то более изощрённое. Я выдохнула в голос. О, как же мне полегчало. Обернувшись к ребятам, я подозвала всех ближе. — Условие всего одно: ничего не вытворять на палубе моего судна. — Ничего не вытворять? — Не поднимай ветер. — подсказала я. — Но я мог бы наполнить паруса воздухом, — возмутился Уолли, — так дела пойдут намного быстрее! Из гришей тоже неплохие моряки получаются. — Дело не в гришах, а в его ремесле. Поверь, он отчётливо увидел в тебе человека. Парень недовольно повëл светлой бровью. — Просто прими к сведению: натура у него такая. — Тяжело ему, наверное, в общении с людьми. — Не ворчи. С ним нетрудно сладить, — хитро сошурилась я. Уолли жутко повëл плечами, словно стряхивая с себя впечатления от такого общения. После ещё одного длинного разговора, Брадан назвал человека, который мог бы нам помочь. Я уже и не рассчитывала, что моряк пойдёт нам навстречу, и была благодарной хотя бы за то, что мы с ребятами наконец покинули лефлинский порт. Перед нами стояла новая задача: разыскать этого человека. Придётся совсем тяжело, если появится необходимость снова отстаивать нашу разношерстную компанию, поэтому я молилась всем ду́хам, чтобы этот человек оказался менее сварливым. Дело в том, что я просто ненавижу переговоры. Морской чëрт бы их побрал. Скольким ещё людям мне придётся доказывать, что мы заслуживаем жить?✧✧✧
Мне часто вспоминается крошечная девочка в голубом платьице. Я вижу её в отражениях зеркал, стёкол и глади морской поверхности. Как же она беспечна и весела, — завидую я, — но ведь это её глазами я смотрю на мир и её беспечность теплится в моём сердце. Именно её курчавая прядь перекрывает мне обзор. Её когда-то нашёл Вор Гришей и привёл в Колодец. Это она подружилась с двумя фьерданскими беженцами, что с ответственностью, преданностью и оптимизмом подходили к своему делу, она старалась помогать здоровенному каэльцу, думая, что тому одиноко и тоскливо работать самому по себе. И, конечно, именно она протянула руку потерянной земенской девчонке с дивным личиком и очень мрачными глазами. Никто не помогал крошечной девочке, когда она решительно и смело выцарапала земенку из рук нехороших людей. Ей тогда было всего-ничего — недостаточно много для того, чтобы назвать её взрослой, но и не слишком мало для того, чтобы её обозвали ребëнком. А ещё она была очень смелой для тех своих лет, и смелость эту в Колодце часто путали с отчаянностью. Перед глазами простиралась широкая лента моря, устланная сизой вуалью тумана. Он холодом садился на открытые участки кожи. Нос у меня слегка покраснел, а глаза слезились от назойливого ветра, так и норовящего забраться под тонкие одежды. Иногда просто проще не думать. Если не думать, не приходится ломать голову и над тем, что было бы, не поступи ты так или иначе. Я любовалась просторами и была рада вырваться наружу спустя кучу проведённого под землёй времени, а также старательно проваливалась в далёкие ныне воспоминания. Потому что, несмотря на то, что не думать проще, не значит, что делать это легко. — О чëм задумалась? — Ерсэль тяготило молчание. — Не задумалась. Я размышляю. — Я не буду менять свой вопрос. — В этом вся ты, — я улыбнулась. — Ерс, кажется, я совершила ошибку. — Всего-то? — хохотнула она, — ты не представляешь, сколько таких ошибок ты совершаешь за недели и месяцы. И не только ты, все мы. — Ваши ошибки просты и приемлимы. Мы говорим о разных вещах... — вздох вырвался из моей груди сам собой. — Я знаю, что ты жалеешь, девочка. Но взгляни на меня, кто я по-твоему? — Талантливая гриша? — А ещё? — серьёзно протянула она. — Фьерданка? — Фьерданка. Во Фьерде правила строятся на костях, их невозможно обойти. Я женщина, гриша и преступница. Я — ведьма, — в глазах Ерсэль блестела хитреца. — И взгляни на Уолли. Этот озорной мальчонка — воин, но такой же предатель и гриш. Для того, чтобы жить, мы поступали и хуже... За многие вещи я до сих пор не могу себя простить. Сначала я толком не слушала её слов, но потом смысл их дошёл до меня сам собой. — Ты меня не судишь? — я взглянула на Ерсэль, но она упивалась созерцанием Ксантии, сидящей около перил "Атийи". — Сужу. Твои худощавые ручки лишили нас будущего. Но в твоих силах это будущее снова нам подарить, — задумчиво протянула она, не отвлекаясь, — этими самыми ручками. Я сужу, но верю в правоту Суви. Ксантия подняла на неё глаза, но когда напоролась на взгляд бледно-голубых, заметно стушевалась. — Не прикажи он — ты бы с места не сдвинулась. Такая же идеальная пешка, как и фьерданские охотники... Это достойно даже похвалы. Слова Ерсэль ранили, но приводили в чувство. — Он пал от твоей руки, а не болтался в петле. Ни один каэльский разведчик так и не выследил его, — хмыкнула она, поднимаясь с места. Я сжалась, прикусив нижнюю губу. Слëзы навернулись на глаза сами собой. — Спасибо. — За правду не благодарят. Парни обернулись на нас, когда Ерсэль резко оттолкнулась от перил. Она потянулась, осмотрела паруса и недовольно цокнула — от скуки. — У вас всë в порядке? — вкрадчиво спросил Сигдха. — Если бы у нас всë было в порядке, мы бы давно уже пересекли Хвост, — проворчал Уолли. — Не нагнетай, — хлопнула того по плечу Ерс. Она прекрасно понимала, что фьерданец переживает не меньше остальных. Мне необходимо было взять себя в руки сейчас. До сих пор я не задумывалась о том, какому делу должна себя посвятить, весь мой мир вращался вокруг Суви и Изеулта, и я даже не рассчитывала, что когда-нибудь у нас у всех появится возможность выбраться за пределы острова. Мой трезвый ум может поспособствовать развитию замысла Суви и привести спасëнных им гришей к совершенно другой жизни, а для того, чтобы добиться этой самой трезвости, нужно избавиться от скорби. Может быть, позже у меня появится на неё время, если она не зачахнет вовсе? Верно. Стоит придерживаться именно такого плана. — Как ты? — осторожно подсела я к Ксантии. Её заплаканные глаза, измученное лицо и чрезмерная молчаливость заставляли сердце надрываться пуще прежнего. Не то, чтобы эта девушка была особенно разговорчивой, но сейчас её молчание казалось мне колючим. Ксантия была не из тех людей, что руководствовались эмоциями и в большинстве случаев предпочитала вести себя сдержанно. Я понимала и принимала такой её выбор, потому что знала о том, что ей многое пришлось пережить. Что-ж, этим она очень сочеталась с Изеултским контингентом. — Не знаю... Не могу найти нужное объяснение. Спасибо, что интересуешься, — тихонько проговорила она. Я сжала её смугловатые пальцы, в надежде, что этот жест сумеет оказать ей немного поддержки, сейчас необходимой всем нам. — Мы скоро пребудем в Новый Зем, — осторожно улыбнулась я, поглаживая тыльную сторону её ладони, — уверена, ты будешь рада побывать в родных краях спустя столько времени. Ксантия сжала мою ладонь немного крепче. — Хотела бы я получать удовольствие от нашего путешествия... Мы надолго замолчали и слушали шум прибоя. Интересно, как скоро мы все сможем спокойно общаться и сколько времени потребуется на то, чтобы для нас всë стало как прежде? Как бы я не старалась игнорировать обстоятельства, почти сбившие меня и остальных с ног, а в любых завязывающихся разговорах всë равно сквозила горечь. Данный фактор очень усложнял мне задачу, которую я поставила перед собой буквально мгновения назад. Когда Атийя доставила нас к пункту назначения, ребята немного пришли в себя. Серый бережок, омываемый солëными водами стал нашей пограничной полосой. Больше нет ни выбора, ни возможности обернуться назад — дорога к дому скрылась за томной туманной полосой. Пред Новым Земом предстали другие "мы". И даже если маленькая группка гришей пока была неспособна вписаться в общую картину, а моя рыжая макушка привлекала к себе внимание, мы всë равно пойдём дальше. Если начнут спрашивать и слишком нагнетать — мы придумаем что-нибудь новое и противоречивое. Алиби. Новую личность. Совершенно другую историю. Предстанем перед земенцами, как простые мелкие купцы или путешественники с таинственных и тихих Блуждающих островов. Издавна известно, какая редкость — повстречать на улице каэльца. Я знала это по рассказам отца и матери. Поэтому, пусть смотрят. Пока люди видят во мне нечто необычное, никто не подумает о том, какими диковинными и грандиозными могут оказаться мои мысли. На жадные людские глаза возымеет эффект неожиданность встречи.