***
Мне не впервые накрывать стол на две персоны, как и готовить из того, что доживает последние дни. Кухня господина Аято светлая и просторная. Ею, будто, пользуются в самых исключительных случаях! Поставив тарелку панкейков на стол (а больше я ничего не смог бы приготовить из стухающего молока и яиц), я занимаю отведённое мне место напротив господина, что внимательно наблюдает, как наполняется чаем его чашка. － Ты это делаешь... Просто отвратительно... － А Вы сказали, что вообще не готовите, поэтому, придётся пить чай, как заварил я! Нет, ну а что ему не нравится?! Я вскипятил чайник, поставил две чашки, забросил в каждую по чайному пакетику (будь я дома, прокрутил бы пакетик, наматывая нитку на палец, чтобы подкинуть его в чашку… Ну, необычно. Тут, конечно, такой «ульты» я себе не могу позволить), в своей немного потрогал пакетик пальцами, расправляя, а потом залил кипящей водой! В чем проблема? Или он пьёт чай только из рук гейш? Или кого-то ещё традиционнее и экзотичнее для европейского взгляда? Ну уж извините, господин! Вести себя так, как они… Нет уж! Бормочу но достаточно тихо, так что Господину приходится склонить голову ко мне, чтобы расслышать. Я встречаюсь с взглядом, господином складываю руки на груди и прикусываю губу, в попытке изобразить строгость Аделинды. Аделинда - наша экономка вряд ли одобрила бы такое своё изображение. Я не знал свою маму, и именно моя няня и по совместительству экономка стала таковой, самой важной женщиной в жизни для нас с Люком. И воспоминания о том времени я сохранил исключительно добрые и тёплые, как руки и улыбка заботливой молодой женщины. Хотя не сказать, что она всегда только улыбалась. Моя неуклюжесть проявлялась и в детстве. Вкупе с желанием быть «как папа и братик». Папа всегда был для меня образцом взрослости, эталоном, к которому надо стремится. Дилюку на то время минуло 13 лет, и он менялся на глазах, и походкой, и голосом, и манерами стараясь походить на очень ответственного, даже строгого, и занятого человека. Я тоже не хотел оставаться ребёнком, которого все оберегают и не доверяют никакого настоящего дела. И составлял в свои пять лет целый список того, что должен уметь. Вырасти, сам одеваться и наводить порядок в комнате… Приготовление пищи входило в мое понятие «взрослости». Так что нет ничего удивительного, что в один из дней, когда я прибирал игрушки, навёл порядок и постоял на цыпочках возле ростомера (это было ежедневное ритуальное упражнение для лучшего роста), ноги привели меня на кухню, руки вооружили масленкой, плавленным сыром, шоколадной пастой и ещё чем-то столь же скользким и вязким, что было на дверце холодильника и до чего я мог дотянуться, а самостоятельный детский разум подсказал, что сложить все в одну миску и начать перемешивать - отличная идея! В голове уже загорелась картинка, как я, к удивлению домочадцев, подаю к ужину самый вкусный, самый необычный соус! Вот это было бы очень кстати! Конечно, мешать пришлось руками, ведь столовые приборы держали в шкафу повыше. И, разумеется, часть моей драгоценной массы, заготовки на «соус», от усердного вымешивания перевалила за край, пачкая пол. Попытки загрести ее обратно увенчались лишь тем, что я поскользнулся на жирном «соусе», испачкав любимую тогда рубашку и сильно ударившись локтями. Дальше все воспоминания приправлялись слезами, обидой и болью, потому все запомнилось отрывками. Я пытался подняться, цепляясь перепачканными ладошками за дверцы шкафчиков. Ничего толкового не выходило, я только больше поскальзывался, измазав ещё и штаны, развозил мутную и неприятную жижу дальше по полу. Так ещё и следы рук красовались теперь на антикварном мебельном гарнитуре, что был персональной гордостью папы и отличался почти кристальной белизной крашеного дерева. Я был упорным ребёнком, так что попыток подняться не оставлял… И вскоре половину комнаты и весь гарнитур на уровне моей досягаемости «украшали» последствия готовки. Вот на звук падения и мои всхлипы прибежал Дилюк - под вечер он обычно заканчивал с уроками и заглядывал ко мне. Его зрачки медленно расширились, удивление в них сменилось пониманием того, кому придётся разгребать возникшие проблемы. Но надо отдать ему должное - брат первым делом подошёл ко мне, поднимая на руки. Нужно ли для обиженного ребёнка больше, чем утешение и объятия родного старшего брата? - Люк… - мальчишеское воображение и благодарность обрисовали в Дилюке образ настоящего героя. А если учесть тьму за большими окнами. - Ты мой полуночный герой, Люк! － Стану таким, если нас не накажут за… - дыхание брата щекотало щеку, которой я прижимался к нему. - Кстати, что ты тут делал? － Соус, - возможно, он поспешил с этим вопросом, так как губы мои стали снова подрагивать. - Хотел… на ужин всем… － Тома, ну что ты. Ты молодец. Мы сейчас с тобой все исправим, - спокойный голос и улыбка возымели эффект, так что плакать мне больше не хотелось. Хотелось помогать брату исправлять содеянное. Несколько минут Люк пытается стереть дело моих рук с пола, не смущаясь использовать при этом ноги и плевав на то, что носки вряд ли получится после этого отстирать. Осознав тщетность таких действий, «полуночный герой» не стал сдаваться, а вооружился снятой с себя кофтой. В воздухе витало нараставшее отчаяние, пол только ещё больше покрывался масляными разводами, а, когда устряпавший всю одежду на себе брат, наконец, поскользнулся, не найдя чистого места, чтобы ступить, с горизонтального своего положения ему открылся прелестный вид на белоснежные дверцы и шкафчики в коричневых следах моих попыток спастись… Никогда прежде я не слышал, чтобы лоб от соприкосновения с ладонью звучал так громко! Подбежав и плюхнувшись рядом с братом, до меня медленно начало доходить. Я ничего не смогу приготовить! Я никогда не стану взрослым! Дилюк, как был, в испачканной одежде, поднялся и принялся обнимать меня, тщетно пытаясь успокоить. Аделинда замерла на пороге, видя весь разыгравшийся трагизм. Масштабы были колоссальны - такую гостиную могла отмыть только клиринговая компания в количестве пяти посменных работников. Как она потом со смехом вспоминала, мы были похожи на двух рыжих котят, которые нашалили, а потом поняли, что сделали все неправильно, правда, на исправление у них уже «были лапки». Надо отдать ей должное, женщина начала с очень мягкого вопроса, что мы делаем. А, узнав от меня, что я хотел приготовить соус к ужину для всей семьи, а оно вот так растеклось, а Дилюк пытался спасти, улыбнулась так мило, что мне на секунду расхотелось рыдать, а боль в саднящих локтях и коленях поутихла. То были мои первые шаги в кулинарии и толчок к обучению ей, ведь Аделинда, после приведения нас с братом и комнаты в порядок, стала рассказывать нам про пошаговость рецепта, внимательность и ингредиенты. Когда до сути проблемы и созерцания наших «проделок» дошёл папа, Дилюку сильно влетело. И за гарнитур, и за пол, и за нашу одежду, и за неумение занять младшего, «Томочку, который хотел как лучше, но без должного внимания заигрался». Брат стоял по стойке «смирно» напротив отцовского стола в кабинете, а я лежал на ковре, чтобы подсматривать в проем между дверью и полом. Мне было очень стыдно, и на глаза наворачивались слёзы от такой сцены. Люк получал все то, что предназначалось мне… Был уже глубокий вечер, ужин, который мы провели в тишине и без обычных разговоров о буднях Дилюка в школе, о том, что было дома, проходил очень тоскливо и плохо. Выйдя из-за стола, мой «полуночный герой» без единого слова отправился прочь из столовой, так что мне пришлось буквально бегом догонять его. Дальнее крыло нашего дома. Пустынная и брошенная комната, которая пугала меня своей отдалённостью и пыльной мебелью. Она предназначалась для наказаний и размышлений в одиночестве. Так и закончился тот начавшийся с моих благих намерений день - Дилюк, стоявший в углу комнаты возле старого фортепиано, и я, обнявший его и стоявший рядом. Ведь это наказание предназначалось мне! -Я обязательно научусь хорошо готовить… - шептал я, стискивая штанину брата и чувствуя его пальцы, взлохматившие мои волосы. - И убираться! И на нас никто не будет ругаться! Обещаю. Собственно… Обещания я свои всегда выполнял. И господина Аято стоило в этом убедиться! － А ты смог меня удивить... Тома... Как же он необычно произносит моё имя! － Я всё-же попробую. Слишком давно я не завтракал дома... Он подмигивает и блаженно выдыхает, отправляя первый кусочек панкейка в рот. Будто, боясь запачкаться, он мягко скользит вилкой по губам, неторопливо жуя и смакуя вкус, прежде чем проглотить. Мне ничего не остаётся, кроме того, что заворожённо наблюдать за тем, как он ест, очарованный движением его челюсти и горла. Ну... И вилки, что касается к губам... До этого завтрака, я не знал, что панкейки вообще можно есть вилкой и на фоне господина я казался неотёсанным деревенщиной, что скрутил панкейк в трубочку и постепенно его откусывал. － Ты готовишь не так плохо, как я ожидал, － говорит Аято, прежде чем поддеть второй кусочек. Я натянуто улыбаюсь - по крайней мере это хотя бы похоже на комплимент. － Возможно, это первая домашняя еда, которую я попробовал за последние годы, и, несомненно... Неплохая. Только чай ужасный! － Я научусь готовить лучше, － тихо произношу я, запивая панкейк чаем, не позаботившись о том, чтобы вытереть руки, вновь ловя на себе заинтересованный взгляд, － Я и тонкостей чайной церемонии не знаю... Да и время не позволит сейчас её познать за завтраком... Что? Я поднимаю взгляд, разглядывая Господина Камисато. Его лицо столь открыто, чем и манит, в отличие от холодного безразличия «маски» Кэйи или замкнутого поведения моего братца. И глаза сейчас небесно- голубые... Невероятные! Красивые. － Я считаю, что тебе надо позаботиться сначала о том, чтобы хорошо пройти стажировку в Ясиро, － мягко отвечает он, лукаво улыбаясь мне... Точно лис! － Вы сомневаетесь? － я пытаюсь сохранять спокойствие, но в словах совсем слышится нотка обиды. Меня точно недооценивают! － Тома... － Аято ждёт моего ответа, но так и не получает его и продолжает, － Одного упорства недостаточно. － и подсаживаясь ближе, он ловит мой удивлённый вздох, что-то выдыхая про усердие мне в шею, пуская по коже мурашки. Нереальный... Нет! Вполне реальный мужчина скользит пальцами по шее, чуть сгибая пальцы, пока основание большого пальца не касается к моему кадыку, － Ты очень хороший мальчик... Тома... － я тихо сглатываю, боясь последующих действий и слов господина, － Ты ведь... Докажешь мне это... Ещё один раз? Он поворачивает моё лицо к себе и я теряю дар речи. Я смотрю на Господина Камисато зачарованным взглядом, явно готовый исполнить ЛЮБУЮ его просьбу, если только в награду я получу... Я получу... Не в силах формировать мысли, я слышу лишь то, как сбивается собственное дыхание от отчаянного желания быть как можно ближе... Касаться к его губам, но... Господин зажимает подушечку большого пальца на моих чуть вытянутых губах, пресекая дальнейшие действия. － Портишь впечатление о себе, как о хорошем мальчике. Заканчивай с посудой, приводи себя в порядок и поедем в Ясиро. Поторопись, если не хочешь испытать моё терпение. Губы мои, уже было готовые принять от нереального мужчины благодарность за вкусный завтрак, совершенно не в восторге от встречи с пальцем. Порчу впечатление? Я? Уже немного привыкший к тёплому отношению и улыбке в свой адрес, я совершенно небыл готов получать сейчас строгость и требования от господина. Сердце противно заныло во власти нарастающей обиды. Он обломал меня! Так просто и резко! Глядя вслед фигуре в белом костюме, я не мог скрывать волнения и раздражения внутри, так что стал покусывать губу. Прибраться… Да приберусь я! Вы вообще до меня на кухню путь не знали! Руки собирают посуду и готовят ее к погружению в посудомоечную машину, когда одна деталь привлекает взор, цепляет к себе. Деталь…Чашка чая, что я наливал господину Аято! Он за завтрак даже не притронулся к ней! － И что в этом чае не так? -шёпотом бормочу я под нос, подхватывая чашку за ушко и смотря на неё, как на брошенного щенка. Отпив немного, все так же остаюсь в неведении. － Очень вкусный. Не горячий. Отвратительно я наливаю?! Неужели настолько плохо? И всё-таки… Обиднее всего, что я понадеялся на поцелуй!***
－ Если что-то не понятно, то спрашивай. Или звони мне по служебному номеру, я подбегу, если не на месте. － Куки смахивает, упавшие на глаза волосы, что-то чиркая мне на бумаге, － Но моей добротой лучше не злоупотреблять, как это делают Итто, Акира, Мамору и Гента. Ещё остались вопросы? － Через сколько, с юридической точки зрения, я могу уволиться? － вяло пробормотал я, смотря на большой поток данных клиентов. － Задай мне этот вопрос через три месяца. Как раз диплом получу в этой области! － весело прощебетала девушка, удерживая ногой дверь, перед тем, как оставить меня одного с большим потоком информации вводных инструктажей для работы. Я чах за потоком информации за свободным компьютером, недалеко от администратора. На моей футболке появился бейдж «стажёр», который странно влиял на проходящих мимо клиентов. Ко мне не обращались, но косые взгляды в сторону конспектирующего юноши каждый мог бросить! Я до этого дня не считал себя глупым... Но новая область, в которой пришлось поработать открыла для меня много нового. － Сколько дней ему ещё нужно? Мне придётся ждать?－протянул Господин Камисато с нотами напускной угрозы во вкрадчивом голосе. Обращался он к Куки, изредка бросая на меня взгляды. Он скокойно говорил, голову склонив в неповторимой манере для эффекта статусности. Я забываю о скучном вебинаре, смотря на Него из-за экрана компьютера. Нельзя отвлекаться, но я отслеживаю его скулы, неторопливо спускаясь взглядом ниже, к яблоку, чтобы уловить его нервное подрагивание, когда услышал ответ Синобу. － Эх, Тома... － покачал головой Аято. Будто едва сдерживался, чтобы не перейти на грубость, － На работе не самое время мечтать... После перерыва зайди ко мне, поговорим. Всей кожей чувствую, как спадает нервное напряжение, как только я выхожу на улицу, чтобы подышать воздухом и выпить кофе, вместо обеда. Я не привык так много текста писать от руки! Только вот отдохнуть у меня никак не получалось! Я помнил о том, что со мной желает поговорить господин Камисато. Какое-то время я то и делал, что расхаживал по улице, пыталась заставить себя хоть немного перекусить уличным данго и гипнотизировал телефон, мысленно приказывая времени остановиться. Понятное дело, никто от меня не станет требовать невозможно быстрой стажировки. Вот только я никак не мог унять своего беспокойства, накручивая себя и пыталась гнать навязчивые мысли, что не так и плоха депортация на родину... И всё-же, позволив себе отдохнуть... Я опоздал так, что мне пришлось бежать на второй этаж, пока я не слишком сильно отвлеку Господина! － Простите! Я торопился как мог! -торопливо начинаю я, встречаясь с довольными глазами моего начальника. Тот лишь поджимает губы, вдруг удивлённо сводя брови от того, как юрко тут же его обыграли в шахматы! － Я съел твоего коня! Аха-ха-ха! － громкий смех довольного собой Аратаки разносится по кабинету (если не по этажу!), но я разом бледнею, забывая о цели своего визита. За столиком, на котором красовалась доска с резными шахматными фигурами, сидел Он, и глаза его выражали недоумение, переросшее в смех. Напротив восседал Аратаки Итто, тот бодрый философ, вещавший о чудодейственной силе «блога мисс Хины»,правда, выглядел он чересчур довольно. Словно бы открыл в себе «поток неиссякаемой энергии», а оттопыренная щека была эдаким «побочным эффектом». И, пока господин Камисато старался справиться с навернувшимися на глаза слезами и душившим смехом, я вовсе не собирался бросать «номера один» на произвол судьбы! Возможно ли, что он сел играть, совершенно не зная правил? － Мистер Аратаки! － я аккуратно подхожу ближе, пока Господин Аято смеётся с недоуменного выражения моего лица, － Давайте вы откроете рот и позволите вытащить шахматную фигурку? Вы задохнётесь до приезда скорой помощи, если проглотите её! － Но другого выхода съесть его коня не было! － Мистер Аратаки! － Нет, － тамада твёрдо и размашисто покачал головой в стороны, чем вызвал ещё большее беспокойство за судьбы фигурки внутри. -Шпашиба, вшо хорошо, бро. Я побеждаю его! － Итто, ты… Уже… Победил… Ха-а, － закрыв лицо изящными своими руками, Аято начинает хохотать, не стараясь спрятаться за маской приличия. И этим начинает бесить. Тут надо вызывать подмогу, а не смеяться! －Отдайте, мистер Аратаки! Плюньте! －Не трожь! － шикает «номер один», и горло его судорожно сглатывает. - Я должен… победить… － Плюньте, не упрямьтесь! － Нет! － тамада будто издевался, ещё и щеки сильнее надул, а во рту послышался стук фигурки о зубы. - Он это нарочно… Говорит…Чёрт… Выражение лица Итто изменилось, а из горла доносились странные хрипы. Мужчина медленно скатился с кресла на колени, оседая на пол. Я не мог оставаться в стороне, и вскоре мои руки уже обхватывали внушительную грудь, чтобы имитировать некий массаж спасения и сокращениями вытащить застрявший предмет. Но один я тут справиться не мог… Поэтому мой, то есть, наш с Итто начальник уже не сидел на своём месте, а встал перед задыхавшимся упрямцем. Тонкие пальцы умело обхватили подбородок, глаза будто гипнотизировали несчастного, а после, под протестующий хрип была зажата нижняя челюсть мужчины. －Тома, держи его изо всех сил, － я и слова ответить не успел, как Господин быстро и ловко, удерживая одной рукой Аратаки и предупреждая его попытки сомкнуть зубы, второй проскользнул в рот. Хрип усилился, кажется, Итто стал чаще дышать. Мое сердце стало биться почти в унисон с его легкими, правда, мною овладел не страх за здоровье и целость глотки тамады, а вид пальцев и сосредоточенность этого невероятного человека! Это длилось секунды? Минуты? Я не знаю. Все закончилось быстро и медленно одновременно, и в конце мы почти синхронно выдохнули, Итто повалился на пол, дыша полной грудью, Камисато Аято медленно поднялся с колен, прокручивая в пальцах злосчастного коня и чему-то задумчиво улыбаясь… А мне чертовски сильно захотелось умыться и выпить воды. Ну, или рисовой водки. － Чертовы шахматы… Игры эти… Лучше в приставку! － придя в себя и медленно поднимаясь, «номер один» отряхивался и брыкался. В сторону доски он смотреть не рискнул, а, чертыхаясь на восстановление голоса и откашливаясь, покинул кабинет. Стоило двери за ним закрыться, как Аято снова расхохотался - в голос, весело и невозможно красиво. － Но это не смешно, Господин! － я возмущенно жестикулирую, наблюдая за тем, как покрасневший от смеха Аято, вытирает проступившие слёзы. Наверное, я счастливчик, что вижу начальника именно таким. По нему видно, что он является именно тем, кто скрывается за маской вечно сильного и невозмутимого Господина. Вечно собранный и точный в решениях проблем, которых у него хватает, судя по набранному штату... И всё-же, эти горящие глаза и поток внимания этого невероятного человека устремлено только на меня сейчас! － Ты прав! － видимо, моё кислое выражение лица доставляло Господину ни с чем несравнимое удовольствие, － Присаживайся. Мне кажется... Не важно, что Господин сейчас мне будет говорить... Я буду его слушать и балдеть от наших разговоров... он ведь такой... Умный дядька! От того я разом стал тих и молчалив. С долей любопытства я притаился на удобном клиентском кресле, и, казалось, даже не дышал, когда Аято стал постукивать кончиками пальцев по столу. Мне казалось, будто в это мгновенье я мог чувствовать его раздраженье. Виной тому моё опоздание? Не исполнение мною моих рабочих формальностей? Молчание и ожидание добивали. Я опустил голову, нервно разглядывая собственные ботинки. Господин Камисато покосился на мой светловолосый затылок, а потом на край обтёртой кожи в вороте куртки, чтобы столкнуться взглядом с моим и сразу же перейти к делу... Стиль мне сменить на деловой, чтобы Его статусу соответствовать, или... － Тома... Знаешь что это? Хоть Господин Камисато был немногословен... Он был предельно внимателен! Я не спешил нарушать тишину, вглядываясь в карточку, что протягивали мне и резко убрали обратно, хитро улыбаясь. － Это «найтэй», Тома. Мы заключим его, по всем визовым формальностям датой твоего первого дня в Токио, чтобы исключить попадания твоих документов в стоп-лист... Я следил за каждым движением Господина, за его мимикой, за мимолетными эмоциями на гладко выбритом лице. Он потянулся к футляру с очками, чтобы надеть их и оставить свою подпись в необходимом месте и протянул мне бланк. Я, не веря в происходящее, застыл, и насторожено глянул в сторону начальника. － Чем я заслужил подписать трудовой договор без патента на работу, Господин? Честно, мне было немного стыдно признаваться даже самому себе, что некоторой степени мне симпатизировал начальник и я был бы рад остаться с Ним официально. Ещё честнее... Мне стало стыдно за свой неуместный вопрос, когда нужно было молча подписать документ и приступить к работе до момента моего перевода по специальности (предпочтительно в Тенрё!). － Сейчас... Ещё ни чем... Почему-то... После этих слов на моих щеках появился нездоровый румянец. Умом я понимал, что мой (теперь уже официально!) начальник имеет ввиду моё присутствие на рабочем месте и исполнение обязанностей... Но сердце твердило обратное! －Ты свободен, Тома. Остались ко мне какие-то вопросы? － Господин! Вскакивая с клиентского кресла, я, переполненный эмоциями, оказался рядом со своим начальником, смотря на него сверху вниз. Не раздумывая, наклонился, положив одну руку к нему на плечо, чтобы коснуться холодной металлической вставки на пиджаке, на мгновенье прийти в себя и заглянуть в голубые глаза Господина. Боже, этот взгляд! Пусть он навсегда останется в моей памяти! Не теряя секунды драгоценного времени, выделенного мне на стажировку, и не давая себе отчёт, я прикоснулся губами к Его губам. Состояние глубокого шока на каждом отражается по-разному... Однако, я не заметил изумлённо округлённых глаз. Нижняя губа Господина чуть дёргается в ухмылке. Он не отстраняется от меня, но и не целует меня в ответ. Чувствую себя счастливым от своего же поступка! Не могу сказать, что прямо поцеловал своего начальника после заключения трудового договора... Только касания моих тёплых губ, поверх прохладных. Кожа к коже, чтобы почувствовать его выдох и тут же отстраниться, будто выходя из оцепенения. － Простите, － я явно не должен был это говорить... И это делать, － И спасибо! － Ты всё ещё не прекращаешь меня удивлять, Тома... － процедил мой начальник, стряхивая несуществующие пылинки с пиджака, － Хороший мальчик! Остаток рабочего дня я провёл, всё так же, стараясь конспектировать самые важные аспекты работы. Поглядывая на стрелку часов, я мечтательно прикасался к своим губам и чему-то, не объяснимому для Синобу, улыбался.***
«Раз я не получил от тебя все детали о рейсе обратно... Могу сделать вывод, что ты решил инвестировать в патент на трудоустройство? Diluc R.» «Волноваться не о чем, братец! Я нашёл другую работу, от куда обязательно уволюсь и устроюсь в Тенрё, как хотел! Деньги верну тебе и Кэйе обратно, но пока немного удержу у себя на разные расходы! Thoma R.» «И Кэйе?! Diluc R.» «Зачем ты ему рассказал?! Kaya A.»