Алёнка и серый волк

      Через два дня поехали домой. Алёна вела себя смирно, будто подменили, и всё вздыхала. Дикий больше не приходил, но ей казалось, что он всё равно рядом. Может, в тех кустах, или в тех?.. Телега мерно катила по дороге, Егорка всё поглядывал на сестру.       — Я тебе другого парня найду, — заговорил он. — Получше. Хочешь высокого? Хорошо, будет высокий. Но с нечистью водиться не надо, ясно тебе? Проклятая будешь, родить не сможешь. Или наоборот, выродка родишь какого-нибудь.       Алёна ничего не ответила, но зря он так сказал: сердце заболело, не хотела она другого.       Дома её встретили настороженно. Алёна ни с кем не говорила и ходила тихая, спокойно занялась делами в доме. Зато Егорка весь вечер рассказывал историю, как пришёл жених из леса за их младшенькой и какой переполох устроил. Напридумывал всякого для красного словца, одно только сказал верно:       — Не трогайте её, пусть себе. А то он придёт, и нам тяжко будет.       Когда настало время ложиться спать, к Алёне подошла Наташа. Она села на край лавки, пока та расчесывала волосы гребнем, и заговорила:       — Ты хоть бы поела, девочка, — кажется, Наташа вправду волновалась. — А то белая, как молоко, и кости, вон, светятся. Мужикам костлявые не нужны.       — Моему я всякая нужна, — ответила Алёна и провела гребнем по волосам, даже не посмотрев на Наташку.       — О, боже, что делается!.. Я думала, тебя почистили, ан нет. Не бывает так, как в сказках: слопает он тебя, глупышка. Вот выйдешь за обычного, некогда будет о нечисти думать.       Алёна промолчала. Наташа просидела ещё немного, погладила круглый живот и шепотом спросила:       — Ты, часом, не беременная? Кто его знает, от нечисти-то…       — Не знаю. Может и беременная, а что? Убьёте меня? Или ребёнка заживо зароете?! — зашипела Алёна. Наташка побледнела и вскочила, попятившись. — Всё равно рожу, не заставите убить! И в лес уйду! Уйду!       Наташа испугалась и убежала. В доме все замолчали, наверное, слышали их разговор. Мать теперь и вовсе делала вид, что Алёны нет. Отец не решался подходить, братья сторонились. Все теперь её боялись, вдруг проклянет? Алёна усмехнулась и легла в постель, спрятав гребень под подушкой. Полная луна светила в окно.       Ночью слышался отчаянный волчий вой. Волк ходил где-то рядом, собаки его чуяли и лаяли на всю округу. Алёна проснулась и встала.       — Куда? — Егорка поймал за руку уже у двери. — С ума сошла, ночь на дворе!       Алёна почти со слезами в голосе выдала:       — Дай выйду, он меня зовёт!.. Дай, братик, дай!.. Хочешь, пошли со мной, но дай с ним увидеться! Слышишь, как ему плохо?       Егорка выругался. Он накинул на Алёну свой кафтан.       — Прикройся хоть, срам один, — буркнул брат, но они оба вышли.       Ночной ветер ударил в лицо свежестью, и сразу стало хорошо и приятно. Алёна уверенно пошла к калитке, а потом вышла на дорогу. Волк снова завыл, он был рядом. Егорка ворчал, но шёл за ней, положив на плечо вилы.       Алёна свернула с дороги в лес. Со всех сторон кто-то шуршал, скрипел, угукал. Трещали сверчки. Егорка опасливо косился по сторонам. Алёна остановилась на чистом от деревьев месте и позвала:       — Эй, лихо, я тут. Иди ко мне.       Дикий показался не сразу. Сначала загорелись глаза в зарослях напротив. Егорка охнул и выставил вилы. Дикий медленно вышел походкой зверя, посмотрел сначала на Алёну, потом на её брата, и зарычал, показав зубы.       — Не тронет он тебя, обещал не трогать, — сказала Алёна и пошла ему навстречу.       — Эй, погоди! — Егорка хотел схватить её за плечо, но не успел.       Алёна встретилась с Диким и повисла у него на шее.       — Ладно, недолго только, — проворчал брат и отошёл, зевая.       Они сели на траву. Алёна взяла его за руки. Принюхавшись, она ощутила запах крови.       — Кого ты убил? Прости, не могу тебя кормить, ругают меня.       Дикий положил голову ей на колени и обнял за бёдра. Алёна погладила его волосы.       — Ты меня любишь, да? Я тебя тоже люблю, но они не понимают. Они говорят, что ты чудовище. А ты совсем как мы, только немного другой. Если бы можно тебя с нами…

***

      Ночами Дикий приходил к деревне и не давал спать никому. Собаки бесились от его близости, ругались люди и бился в загонах скот. Алёна тоже билась, потому что Егорка больше не пускал её.       — Связать тебя, что ли? — ворчал он беззлобно. — Была славная девчонка, а теперь сама как нечисть. Как волчица теперь.       Алёна ворочилась на постели, зажимая уши руками, чтобы не слышать душераздирающий вой. Она плакала, просилась выйти и скребла руками по двери. Её отвели в сарай и закрыли.       — Сил моих больше нет терпеть это! — сказала мать, и Алёна осталась одна в темноте.       Она села и тихо скулила, сдирая ногти о дверь. Дикий был рядом и звал.       «Я не вытерплю, не вытерплю!» — Алёна поднялась и стала ходить кругами. Она подняла голову. В окне под крышей был лунный свет. Алёна забралась на доски, сваленные у той стены, но не смогла дотянуться до окна, была маленькая росточком.       Она села под тем окном и тихонько завыла.       Утром её открыл Егорка. Алёна чувствовала себя обессиленной после бессонной ночи и едва смогла выйти. Брат с жалостью посмотрел на неё.       — Прости, но мамка права, нет сил терпеть. Одичала ты.       Алёна побрела в дом. Семья собиралась в поле, но все на неё косились. В последние дни Алёну брали везде с собой, чтобы не сбежала, но сегодня оставили. Наташке пришёл срок рожать, нужно, чтобы кто-то приглядел.       — Вечером гости придут, сготовьте что-нибудь, — сказал Егорка, а потом все ушли.       Наташка засучила рукава и стала то прибираться, то готовить и напевать себе под нос. Алёна помогала ей: то за водой сходила, то ягоду с грядок собрала, то ещё что по мелочи. Время было к полудню, когда Алёна вернулась со двора с пустым тазом от выстиранного белья, и увидела Наташку на полу. Та сидела, оперевшись на лавку, а под ней была лужа.       — Воды отошли, рожаю я, — тихим голосом сказала она, поморщившись.       «Божечки! — Алёна вмиг стряхнула усталость и побежала за повитухой, пока Наташка не родила прямо на пол. — Я же понятия не имею, что делать!»       Повитуха была одна на всю деревню, но слава богу, жила недалеко, через пару домов всего. Она принимала и у матери, и у всех соседок. Алёна влетела на её двор и побежала к дому. Она застучала кулаками по двери.       — Бабушка! Бабушка, Наташка родит сейчас! — заорала Алёна.       Потом они побежали домой. По дороге собрали ещё соседок, в помощь, Алёну послали в поле за Егоркой. Она даже обрадовалась, что не пришлось смотреть на страдания Наташки.       В поле все взялись за косы, обед уже прошёл. Под единственным деревом стояли крынки с квасом и кульки с едой. Алёна приложила ладонь ко лбу и стала искать глазами брата. Она быстро нашла его.       — Егорка! Братка! Наташка твоя рожает! — закричала она, побежав прямо через поле.       Если брат и волновался, то виду не подал. Он молча отдал косу отцу и побежал домой. Алёна уже не бежала, отдышаться бы! Она побрела по дороге обратно.