***
Монастырь был совсем маленький, и жила там парочка монахов да старичок-дьяк. Небольшая деревянная оградка окружала церковь, дом монахов и их огородик, где они сажали овощи. Один из монахов открыл ворота, чтобы телега могла проехать, а вскоре вышел и дьяк в чёрном. Егорка спрыгнул и спустил Алёну на землю. — Доброго здоровья! — поздоровался дьяк, подслеповато щурясь. — Проходите, у нас как раз трапеза. Алёна ощутила стыд, зная, что придется каяться в грехе, и схватила брата за край рубашки. Егорка не дал пятиться. Он взял её за руку и повёл за дьяком, пока монах закрывал ворота. В монастыре было прохладно и тихо. В зале стояли много столов, но был занят только один. Там ели ещё двое молчаливых монахов. Они встали и принесли ещё миски и кружки, положили постной каши и налили квас. — Садитесь, — дьяк указал на лавку, а сам занял место во главе стола. — Что за дело вас привело? Егорка посмотрел на Алёну. Та уронила глаза в пол и была готова плакать от стыда. Она сжала юбку на коленях под столом и дрожала. — Сестрёнка моя согрешила, — вздохнув, рассказал Егорка. Алёна опустила голову ещё ниже, чувствуя, что на неё все смотрят. — Да, скверное дело, — посетовал дьячок. — Нет, ты не понял, дьяк, — покачал головой Егорка. — Нечисть испортила, обесчестила. Монахи вздохнули и зашептали молитву. Дьяк вскинул тонкие рыжие брови. Алёна не выдержала и заплакала: — Ни нечисть он!.. — вступилась она за Дикого и закрыла рот руками, чтобы не разреветься в голос. — Помолчи, глупая, — шикнул Егорка и обнял её за плечи. Он хмуро посмотрел на дьяка. — Ну так что, очистить можно? Зачаровал её, урод, попользовался, а нам как жить дальше? Всю жизнь сестрёнке испоганил, проклятый! Дьяк поджал губы. — Почистим.***
Монахи наполнили бадью и накидали в воду всякую траву, вонючую до того, что во рту было горько. Потом ушли, в купальне остались только дьяк с кадилом, Егорка и Алёна. — Забирайся, девонька, — попросил дьяк. — Помоги ей, сынок. Алёна сняла платье и осталась в одной рубашке. Егорка поднял её под мышками и поставил в бадью. Вода хлюпнула, потекла через край на каменный пол. Алёна ощутила, что тело горит от травы. Вода было холодная. Егорка отошёл, но не оставил одну, молча наблюдал исподлобья, пока дьяк ходил вокруг с кадилом и брызгал святой водой. Алёна зажмурилась и съёжилась. Мокрая рубашка облепила грудь, торчащую через ткань. Она дрожала от холода. Дьяк бормотал молитвы. — Завтра ещё разок выкупаем, а потом пусть покается, — сказал он спустя время. — А пока пусть отдохнёт. Егорка вытащил её из бадьи и закутал в полотенце, потом взял на руки, как ребёнка, и понёс в свободную келью. — Отдыхай, — сказал он и поставил её на пол. Брат ушёл, прикрыв дверь. Алёна ещё тряслась в мокром. Она скинула на узкую кровать полотенце, а потом торопливо вылезла из мокрой одежды. Сырая коса висела на спине, и вода текла с неё, как змея. Алёна огляделась. В келье ничего не было, кроме кровати, маленького стола со свечой и икон. Она сдёрнула с постели одеяло и закуталась. В окне уже было темно от сумерек. Во дворе монах ухаживал за кобылой, было тихо и спокойно. Алёна села на кровать и обняла колени. «Божечки, и что мне делать?» Больше всего на свете она хотела остаться тут и никогда не возвращаться домой, в позор. Может, уговорить Егорку оставить её? Наверняка, дяденьки монахи не будут против! Она же покается, она умеет работать!.. А дома мать её придушит и отдаст замуж за нелюбимого. Алёна упала на кровать и свернулась калачиком. «Я его люблю, не хочу другого!» Тишину прервал какой-то стук. Алёна вскинулась, а потом увидела силуэт через резные ставни. Она испугалась, но потом узнала знакомый огонёк зелёных глаз. — Глупенький! — воскликнула Алёна и бросилась к окну, пока не упал. Она распахнула ставни и увидела Дикого. Он сидел на крыше пристройки. — Ты что тут забыл?! Упадешь ещё! Иди сюда! — Алёна схватила его за руки и втащила на подоконник. Дикий обхватил её за пояс и прижался к щеке лицом. Алёна тоже обняла его в ответ и зажмурилась. — Нельзя мне с тобой быть, нельзя, — зашептала она, поглаживая его по затылку. — Убьют меня. Дикий отстранился и заглянул в глаза. Он оскалился, показав острые клыки, и низко зарычал. — Я тоже не хочу с тобой расставаться, — Алёна взяла в ладони его лицо и погладила пальцем шрам на скуле. — А что делать? Дверь распахнулась, хлопнув о стену. — Ах ты тварь такая! — заорал Егорка, ворвавшись в келью. Алёна испуганно вскрикнула. Брат схватил её за руку и потянул. — Убирайся, урод! Не трогай мою сестру! Дикий страшно зарычал и схватил её за пояс, не пуская. Он спрыгнул на крышу под окном и потащил Алёну за собой. Она завизжала, боясь сорваться и убиться о землю. Егорка высунулся в окно. — Стой, проклятый! — воскликнул он, с искренним страхом глядя на них. Дикий уже подхватил Алёну на руки и шёл по крыше, не оборачиваясь. Она кричала, обхватив его за шею, и увидела, что брат тоже полез в окно. Из монастыря выскочили монахи. Они бегали внизу, хватаясь за головы. — А! Божечки! — закричала Алёна, когда Дикий спрыгнул на землю. Он приземлился, присев, и сразу выпрямился, побежал к ограде. Алёна поняла, что он легко перемахнет и забор, схватила его за плечи и взмолилась: — Не надо! Стой! Подожди! Подожди, прошу!.. Дикий остановился уже у самой ограды. Его глаза горели, ноздри широко раздувались. — Отпусти меня, — попросила Алёна, прижавшись губами к его уху. — Отпусти, миленький, мы так только хуже сделаем. Отпусти, я сама приду и твоя буду, только потерпи!.. Она поцеловала его губы, путаясь пальцами в густых волосах своего чудовища. Дикий заворчал: — Гр-р… Лёна-а… Он поставил её на землю и обернулся, зарычав. К ним уже подбежали монахи, дьяк и Егорка с топором. Все шарахнулись, когда Дикий рванулся к ним, но отпрянул. — Дайте ему уйти! — крикнула Алёна. — Уходи, уходи, Дикий! Они тебя обидят! Беги домой! Дикий утробно зарычал напоследок и легко взлетел на ограду. Там он посидел немного на корточках, грустно посмотрел на Алёну, а потом перемахнул забор и исчез в темноте ночи. Егорка облегчённо выдохнул, опустив топор. — Нашла же ты жениха на свою голову!