Алёнка и серый волк

      Ночью за деревней молодёжь разожгла костры и прыгала через них, веселясь. Парни играли на свистульках, кто-то принёс гусли. Девки весело смеялись и вертели разноцветными подолами, всё равно в темноте никто никогда не узнает и мамкам не настучит.       Алёна пришла тоже, но отворачивалась, когда кто-то смотрел на неё. За ней шёл Дикий, и на него смотрели больше: кто это, такой плечистый и высокий? Никак воин заезжий, молодец удалой. Девки смотрели ему вслед, а он таращился вокруг во все глаза.       — Через костёр прыгнем? — спросила Алёна, притянув его за ворот, чтобы услышал в общем шуме. Она всегда мечтала об этом, но никто прыгать не звал. — Говорят, кто прыгнет и рук не разорвёт, тому век вместе жить.       Дикий криво оскалился, и его глаза загорелись любопытством. В них плясали отблески костра, зрачки сделались маленькие и звериные. Наверное, поэтому девки и шарахались, когда смотрели ему в лицо. Алёна же улыбалась и плясала, никого и ничего уже не боясь.       Девки стали выбирать, с кем прыгать через костёр. Один из парней подкинул веток, чтобы пламя было повыше. Искры полетели в чёрное небо. Послышались визги, свист. Прыгунов подбадривали хлопками в ладоши, песнями. Одна пара остановилась, разорвав руки: девка испугалась прыгать. Пошли смешки по хороводам. Девка убежала, заплакав, но её парень побежал за ней, и вскоре они скрылись в чаще.       — Пойдём? — спросила Алёна, взяв широкую ладонь Дикого.       Тот воспринял её затею как вызов.       Он побежал. Алёна не ожидала такой прыти и бросилась следом, стараясь не отставать. Сердце сделало кувырок, когда рядом возникло жаркое, дикое пламя. Алёна испугалась, что обожжёт ноги, но остановится не успела — Дикий не выпустил руки.       Они прыгнули. Перелетели через пламя. Огонь облизал стопы жаром, чуть не укусил за подол, а потом они уже бежали по траве и хохотали. Им вслед свистели, кричали. Голова пошла кругом от всеобщего веселья. Дикий восторженно завыл, но не выпускал Алёниной руки. Они влетели в чащу через кусты.       Здесь было темно и почти тихо, безумие осталось у костров. Алёна услышала, как тяжело дышит Дикий. Он прижал её к дереву и поцеловал, отыскав в темноте губы. Видимо, целоваться ему понравилось. Алёна встала на носочки и потянулась к нему в ответ, хватаясь за рубашку.       — Пойдём домой? — попросила она, чувствуя, что подкашиваются ноги.       Дикий чмокнул в висок в последний раз, и они побрели домой. Алёна счастливо улыбалась, взяв его под локоть, и совсем не боялась ночи и дикого леса. Она теперь ничего бояться не будет!

***

      Дома было тихо и темно. Ещё одна ночь пройдёт прежде, чем вернётся шумная семья. Алёна едва успела захлопнуть дверь, как Дикий опять потянулся к ней с поцелуями.       — Гр-р… — ворчал он низко, когда она гладила его по груди через рубашку.       Алёна немного боялась того, что творит, но не хотела прекращать. Она развязала пояс на его талии и потянула рубашку за подол вверх. Дикий, кажется, был только рад освободиться от одежды. Он снова зарычал, когда Алёна развязала шнурки его штанов и погладила по животу.       — Я боюсь немножко, — прошептала она, прекратив целовать его. Дикий смотрел горящими зелёными глазами. — Ты понимаешь, что будет?..       Он облизнулся и заурчал. Алёна развязала платье на груди и спустила с плеч. Дикий молча наблюдал, как платье упало к её ногам, и Алёна осталась в нижней рубашке. Он не трогал, просто смотрел. Алёна прикусила припухшие губы, стянула и рубашку. Сквозняк защекотал голую кожу, по груди побежали мурашки, и волоски на теле встали дыбом.       — Как я тебе? — тихо спросила Алёна, борясь с желанием прикрыться. Она ощутила себя беззащитной и особенно слабой и робко улыбнулась. — Нравлюсь? Не знаю, правда, красивая я или нет.       Дикий наклонился и прижался к её шее, облизнув за ухом. Алёна вцепилась в его плечи и задрожала.       «Нравлюсь», — поняла она и, взяв его руку, повела к кровати.       Она плохо знала, что требуется делать, подобное происходило с ней впервые. Алёна нерешительно посмотрела на Дикого в надежде, что он знает. Он взял её за талию, развернул и прижался к спине.       — А… божечки, страшно мне, — Алёна схватила его за волосы на затылке, когда облизал ей шею сзади. Дикий схватил за бёдра и поставил на колени на кровать.       Алёна опустилась на локти и вцепилась в простыни. Показалось, что тошнит, а ещё жарко и холодно одновременно. Она замычала, ощутив его сзади. Стало больно и неудобно, снова тошнота подкатила к горлу.       — А-а… больно мне!.. — Алёна попыталась уползти. Дикий навалился сверху и вдруг укусил за плечо.       — Ур-рх… — низко зарычал он, и что-то потекло по ногам.       Он не был ласковым и терпеливым, как Алёна бы хотела. Она расплакалась и уткнулась лицом в постель. Если бы Дикий не держал за живот, она бы давно рухнула без сил. Неожиданно, она услышала глухое и невнятное:       — М-м… лёна-а… — это было так низко и жутко, что у Алёны волосы на голове зашевелились.       А ещё притупилась боль.       Сначала она решила было, что ей почудилось от волнения, но Дикий снова позвал её:       — Лёна-а… р-рх…       Алёна перестала плакать, а только всхлипывала и оторопело слушала его первые слова. Своё имя. Дикий стал ещё грубее. Алёна не сдержала тихого стона боли и зажмурилась.       Наконец всё закончилось.       Дикий прижался к затылку лбом и зализывал след от собственных зубов, урча. Он выпустил её, и Алёна упала на постель. Дикий вытянулся рядом, не прекращая урчать. Алёна легла на спину и повернулась к нему лицом.       — Ты заговорил со мной, — прошептала она, вытирая слёзы запястьем. — Ты умеешь говорить?!       Дикий усмехнулся и придвинул её ближе, обхватив за пояс.

***

      Алёна проснулась от шума во дворе. Солнце светило прямо в лицо, но открывать глаза не хотелось. Рядом сопел Дикий, Алёна чувствовала его позади себя — большого и горячего.       А потом она поняла. Вернулись родичи!       Дверь распахнулась, и в дом первой зашла мать. Алёна успела только сесть и прикрыть грудь простынью. Мать уронила на пол куль с вещами, и её скуластое лицо вытянулось.       — Это… это что такое?! — заорала мать. За ней в дом вошли отец и брат Егорка. Все оглядывались, не понимая ещё, что случилось.       Алёна услышала шорох рядом, обернулась и увидела, что Дикий прыгнул, сделав кувырок, и… обернулся серым волком.       Мать завизжала от ужаса, когда зверь кинулся на неё. Егорка выругался, шарахнувшись к матери, и закрыл её собой. Отец схватил кочергу в углу и замахнулся. Волк нырнул у них между ног и выбежал на двор. Оттуда послышались вопли жён братьев. Алёна вскочила с кровати и, прикрываясь простыней, выбежала на крыльцо. Оборотень перемахнул ограду, перепугал баб, идущих по улице, и побежал по дороге. Вскоре он резко свернул и скрылся в лесу.

***

      Конечно, кровь на постели увидели все. Мать схватилась за розги и со слезами в глазах замахнулась.       — Дрянь малолетняя, лучше б с обычным мужиком согрешила! А ты!.. С нечистью! — заорала она и бросилась на Алёну.       Отец и Егорка едва успели её схватить и не пустили убить Алёну на месте.       — Поздно уже, мать, уймись, поздно! — отец взял мать за плечи и дал выплакаться.       Егорка повёл Алёну прочь, подальше от материных глаз, которая уже начала причитать о «проклятии на её голову». Алёна не успевала за широким шагом брата, ноги путались в простыни. Жёны братьев с ужасом смотрели на неё, когда Егорка вывел Алёну на двор, и делали божественные знаки у грудей.       Брат привёл в баню и облил ледяной водой.       — А! Холодно! — воскликнула Алёна, прижимая к груди промокшую, тяжёлую простынь.       Егорка схватил за щёки.       — Будешь знать, как с нечистью любиться! — глухо отругал он. Брат никогда не кричал, но его злости Алёна боялась даже больше материной.       Егорка окатил её ещё парой вёдер ледяной воды и зло швырнул ведро на пол. Ведро грохнуло и покатилось. Алёна плакала, дрожа от холода.       — Что же ты глупая такая?! — брат встряхнул за плечи. — Не могла потерпеть немного? Я тебе такого жениха нашёл, Федьку, сына Степана, у которого дом у постоялого двора. Ты видела тот дом? Огромный! Там хозяйство большое, людей много и торгуют они. Жила бы в достатке, а ты!.. Тьфу!       Егорка зло сплюнул на пол.       — Теперь уж кто возьмёт, порченую…       Алёна закрыла лицо руками, выронив простынь. Не хотела она ни за кого, кроме Дикого! Пусть бы и в лес, но он ни ругать не станет, ни бить! Никогда! Егорка, должно быть, заметил следы зубов и зверских поцелуев на ней, и вздохнул:       — Сестрёнка моя глупая, не доглядели!.. — запричитал брат и прижал её к груди, успокаивая.