***
Алёна старалась не замечать осуждающих взглядов соседок, их причитаний за спиной. Она медленно шла по пыльной дороге к лесу, туда, где её наверняка уже ждал Дикий. Наконец деревня кончилась. Взгляды перестали жечь спину, и дышалось даже свободнее. Алёна свернула в чащу. Ноги подкашивались, кажется, по ногам потёк пот. Земля и деревья качались и танцевали перед глазами, солнце давило на макушку, а косынка жала голову. Алёна пришла на поляну, где вчера встречалась с Диким. Там никого не было, но она не отчаялась. — Эй… лихо лесное! — вяло позвала она. — Я пришла, где ты? Выходи, миленький… Последние слова Алёна произнесла едва слышно. Она обняла плечи и стала ждать. Сзади послышался шорох. Алёна обернулась, обрадовавшись, что это Дикий!.. Но к ней вышел Никитка. Он был повыше Дикого, но более худощавый, одетый в рубашку и широкие штаны, заправленные в сапоги. Сабля покоилась у него на ремне, там же были ножи и мешок, наверное, кошель. Никитка улыбнулся. — Здравствуй, Алёнка. Я тебя увидел, думаю, куда это ты? Алёна почуяла неладное и попятилась. — Ты что, боишься меня, что ли? — он усмехнулся. — Мне нельзя с тобой говорить, — глухо сказала она. — Почему? Мы же просто поговорим, что такого? — Никитка сделал пару шагов навстречу, но Алёна ещё попятилась. — Не подходи! Ударю! Никитка рассмеялся. Он её пугал, слишком уж чужой, взрослый и ещё вооружённый. Такие не спрашивают, а берут. — Да брось ты, что как маленькая? Вчера в седло как миленькая запрыгнула, — он повёл бровью, — может, и на меня запрыгнешь, м? Тошнота подкатила к горлу от его слов. Алёна мельком огляделась, но Дикого всё не было. «Божечки, меня же убьют тут!» Она не раздумывая швырнула в Никитку куль с гостинцем и, пока отвлёкся, рванула домой. Бежать было тяжело и больно, Никитка мог легко догнать при желании, но такого желания у него не возникло. Алёна даже обрадовалась, что перестала быть ему интересна. Она влетела в деревню, переполошив всех старух, и едва не проскочила свой дом. Калитка привычно скрипнула, Алёна ввалилась во двор и чуть не рухнула на землю. «Спаслась!» — промелькнула мысль в голове… и она всё-таки упала. Её кто-то нёс, подняв на руки, кто-то большой и сильный, очень теплый. Но Алёне всё равно было холодно. Она услышала, как скрипит крыльцо под чужими ногами, потом окунулась в прохладу дома… Алёна открыла глаза и увидела Дикого. Он принёс её в дом, напугав кошку Соньку, и положил на кровать. — А… больно!.. — захныкала Алёна, соприкоснувшись задом с постелью. Она повернулась на бок. — Больно!.. Дикий опустился на колени у лавки и потёрся об Алёнину голову носом. Она нашла наощупь его затылок и погладила жёсткие волосы. — Что ты тут делаешь, лихо лесное? Он, конечно же, не ответил ничего внятного, а только заурчал, как Сонька, но громче и угрюмее. Алёна поняла, что он обнюхивает её, когда услышала тяжёлое дыхание у уха. Дикий недовольно заворчал. — Ты тоже не цветами пахнешь, что ругаешься? Помоги лучше встать, сама не могу. Алёна перевернулась на другой бок и встретилась с ним глазами. Ей стало больно от того, что он не понимал её и не мог говорить. — И чего ты не пришёл, глупенький? — она обняла его за шею и прижалась к плечу. — А если б он обидел?.. Дикий просто обнял её в ответ, будто понял. Показалось даже, что он научился ластиться.***
Алёна налила воду в таз и заставила обливаться, чтобы стал, наконец, чистым и не вонючим. Дикий не слишком обрадовался, но послушно опрокинул на себя пару ковшей воды и вытерпел, пока Алёна терла его жёсткой мочалкой. Они были во дворе, за домом, чтобы соседи не видели Дикого. Алёна оттирала Дикому плечи, пока он сидел перед ней в маленькой бадье, скорчившись. — Ну вот, и совсем как человек, — улыбнулась она. Дикий недовольно зыркнул и фыркнул. — Что? Ты даже красивый. Жених! Алёна посмеялась. Она встала, стараясь не поморщиться от боли, и позвала его: — Идём в дом. Жарко тут. Ночью они устроились на кровати у родителей. Алёна знала, что ждать их стоит не раньше, чем через пару дней, и бояться было нечего. Она очень устала за день, наволновалась и теперь почти засыпала. Дикий, наоборот, ворочился. Наверное, ему было неудобно спать на мягком после жёсткой земли. Засверкала молния. Капли дождя застучали по подоконнику, прохладным ветром потянуло из открытого окна, и заворчал угрюмый гром. Алёна всегда боялась грозы, ещё с того дня, как застала её в поле, ещё ребёнком. Там негде было спрятаться. Дождь лил, как из ведра, гром гремел так, что закладывало уши. Алёна тогда кричала и плакала, испугавшись, а потом жалась к старшему брату Егорке, который отыскал её среди колосьев и прижал к груди… И сейчас она испугалась. Сердце часто колотилось, дыхание сбилось. Алёна придвинулась ближе к Дикому и спряталась за него от ярких вспышек молний. Дикий положил на неё тяжёлую руку и заурчал. Удивительно, его низкое урчание успокаивало. Точно животное! Алёна услышала, как в доме что-то упало на пол: наверное, Сонька спрыгнула со стола, уронив что-то, и спряталась в укромном углу. Кошка тоже не любила грозу. — Божечки!.. — Алёна закрыла голову руками, услышав очередной раскат, особенно громкий, и зажмурилась. Дикий фыркнул, усмехнувшись над ней, но успокаивающе погладил по спине.***
Весь следующий день небо хмарилось и плакало дождём. Алёна пряталась в доме, хлопоча по хозяйству. Дикий вертелся рядом, рассматривая вещи в доме, как любопытный ребёнок. Всё ему надо было потрогать, понюхать, а что-то ещё попробовать на зуб. — Глупенький, не надо всякую ерунду в рот совать! — смеялась Алёна. Она посмотрела, как Дикий разглядывает узоры на печке, и предложила: — А давай мы тебя приоденем? Глядишь, совсем женихом сделаешься. Дикий обернулся к ней и поднял бровь. Алёна стала деловито искать ему вещи в сундуках братьев. Нашла кафтан, штаны и сапоги. Всё парадное братья увезли с собой, на ярмарке все красавцами хотели показаться, а что попроще оставили. — Иди сюда. Алёна помогла ему натянуть рубашку и завязать ворот. Дикий повёл плечами, примеряясь к одёжке, оттянул воротник. Наверное, ему было не шибко удобно. На нём уже были штаны, но за те несколько дней, что он жил в лесу, они запачкалась. Сапоги пришлись ему в пору. Алёна повязала ему красный пояс на талию и отошла. «Божечки, человек!» — она приложила руки к горящим щекам, до того Дикий получился красивым. Он повертелся на месте, оглядываясь за спину, и фыркнул. — Ну-ка присядь, — попросила Алёна и взяла гребень. Дикий опустился на лавку у стола. Она подошла ближе и провела гребнем по тёмным, спутанным волосам, рассматривая его. Что-то в груди защемило. Уши и щёки горели от смущения. Алёна посмотрела на смуглую жилистую шею, ярко выделяющуюся рядом с белой рубашкой, на сильные руки с выступающими жилами на запястьях… «Красивый он, даром, что зверь. Звери все красивые», — она перестала укладывать непослушные волосы и погладила острое лицо. Дикий посмотрел на неё своими звериными глазами. Глаза потемнели, Алёна увидела в них что-то такое… что стало страшно и волнительно одновременно. Он поднялся и плавно подступил ближе, прижимая её к столу, наклонился и пытливо смотрел. Алёна ощутила себя маленькой и слабой около него, но не испугалась, что обидит или сломает. Дикий прижался губами к её щеке, повторял, как делала она. «Любит меня», — решила Алёна. Она взяла его за лицо обеими руками и поцеловала в губы.