Духом и Сталью: Сильнее тебя

      Агидель и Сильвия, обнажённые, лежали друг на друге, не переставая целоваться ни на мгновение. Кажется, язык уже немел, но девушки и не думали останавливаться. Разгорячённая влажная кожа приятно скользила, вызывая лёгкие уколы удовольствия по всему телу и возбуждая ещё больше. Коленом раздвинув длинные ноги русоволосой девушки, Агеллон поднялась чуть выше, прижимаясь пахом к бедру и слегка ёрзая. От наслаждения она чуть застонала, но поцелуй заглушал звук до той поры, пока охотница немного не отстранилась, нежно прошептав ей прямо в губы: — Агидель… — Сильвия! — громко выдохнула она. — Агидель? — в голосе дочери леса появилась непонятная нотка удивления. — Сильвия! — рыжеволосая девушка ещё сильнее прижалась к бедру, двигаясь интенсивнее. — Агидель! Если ты сейчас же не встанешь, обещаю, я поступлю как Марика и окачу тебя водой! — строго пригрозила Сильвия, крикнув едва не в ухо. — А?! — испугалась капрал, ничего не понимая, и дёрнулась вверх, просыпаясь. — Ты сама меня просила пораньше тебя разбудить, — отсела в сторону русоволосая, вполне себе одетая и даже успевшая заплести длинную косу. — Агидель, очнись, наконец. Ты выглядишь потерянной. Что-то случилось? Кошмар снился? Ты вся вспотела, а когда я пыталась тебя растормошить, ты стонала и звала меня, — обеспокоенно произнесла она. — А? Да… Кошмар… Да… — растерянно кивнула Агеллон, быстро осматривая себя, надеясь, что лицо не покрывается краской смущения.       Рубаха как всегда перекрутилась и задралась едва не к плечам, частично открывая вид на грудь. Одеяло она во сне стащила вниз и зажимала его ногами. «Сон… Курва, ну и привидится же такое!» — поняла девушка, спешно одёргивая рубаху и принимаясь шарить взглядом по палатке. Спросонья в глазах всё было немного размыто, а желание снова упасть на одеяло, казалось, одолевало всё сильнее. — Кошмар накануне Солнцекреса — дурной знак, — задумчиво пробормотала охотница, на этот раз не спеша отводить взор при виде полураздетой Агидель, — вот, держи, твои штаны. — Спасибо, — Агеллон быстро откинула одеяло в сторону и развернулась спиной. — Будь, пожалуйста, внимательнее на охоте. Не рискуй понапрасну. — Если Селима опять что-то не учудит, всё будет нормально, — слегка хохотнула девушка, спешно натягивая штаны. — Об этом можешь не волноваться — её я возьму на себя. Мы не поедем с вами, — совершенно обыденно сказала дочь леса. — Что?! — опешила капрал, разворачиваясь и забывая облачиться до конца, — но мы же вчера… — Договаривались, я помню. Но сама подумай, много будет толку от того, что станем как угорелые носиться по лесам? Ни поговорить нормально, да и рядом всегда кто-то. И, если честно, я уже порядком устала от этого промысла, мне одних силков за глаза хватает. Вот я и подумала, уж лучше помогу на кухне, чтобы всем было вкуснее. Ты же хочешь на торжество хорошо покушать? — с улыбкой спросила Сильвия. — Ну… да, — немного поразмыслив, согласилась Агеллон. — Тем более куда важнее то, что мы будем делать ночью, — охотница взглянула на неё из-под полуопущенных ресниц, медленно перебирая косу тонкими пальцами. — Это да, — кашлянула капрал, теперь и в самом деле ощущая, как краснеет лицо. Казалось, и от сна не было так стыдно, как от такого взгляда . — Тогда, Агидель, быстрее натягивай штаны и за дело, — кивнула на всё ещё неприкрытые бёдра Сильвия, — я тебя снаружи подожду, — торопливо добавила охотница и покинула палатку. — Курвина мать, — невнятно выругалась рыжеволосая, продолжая копошиться, — что ж это делается сегодня?       Как назло, от волнения она ещё и перепутала сапоги, раздумывая, поняла ли охотница, что снился ей отнюдь не кошмар. То, как смотрела Сильвия, до сих пор заставляло сердце пропускать удары. Ей даже делать ничего не пришлось, чтобы застать Агидель врасплох. Она на всякий случай поспешно смотала своё одеяло в скатку и выбралась из палатки.       Дочь леса стояла чуть в стороне, наслаждаясь первыми лучами восходящего солнца. Она подняла взгляд к небу, прикрыв глаза. Под светом Небесного Сына её кожа словно покрылась позолотой. Капрал так и замерла на месте, любуясь своей девушкой. — Я готова, — быстро вымолвила Агеллон, выпорхнув из размышлений, — постараемся вернуться как можно скорее. — Не загадывай и будь осторожна, ни за что не спеши, — на всякий случай напомнила Сильвия, поворачиваясь к ней, — всё главное произойдёт ночью.       Обменявшись нежными поцелуями они разошлись, пожелав друг другу лёгкого дня и удачи. Капрал отправилась выслушать наставления дер Кин, а охотница, едва та скрылась за рядами палаток, с шумом выдохнула, ощущая, как от волнения трясутся колени. Одни боги ведали, каких трудов ей стоило держать себя в руках. Нервы были на пределе. Пообещав себе, что сегодня всё решится и они станут полноценной парой, Сильвия оставалась спокойна лишь до утра, но после пробуждения сомнения роем охватили её голову. Она уже не понимала, правильно ли поступала и так ли ей это необходимо. Может, стоило отступить, лучше подготовившись, чтобы больше не сомневаться? Но что, если она снова напугает Агидель? — Фрая заступница! — вскинула голову охотница. — Что мне делать?       Небо, как и его высшие жители, молчало, и она проторенной тропой отправилась туда, где ей могли бы помочь. Тем более помощь Селимы всё равно была нужна на кухне. Привычная одинокая палатка, слегка окутанная облаком тумана у самой земли, была погружена в тишину. Сильвия, памятуя о новом и грозном ползучем жильце, которого так и оставили, вытащила из маленькой котомки на поясе пару птичьих яиц, чтобы угостить Черныша.       Остановившись возле входа, она на всякий случай прислушалась. Ничего. Будто внутри и нет никого. Может, Марика и Селима уже ушли приводить себя в порядок? Не желая говорить громко, чтобы не перебудить кадетов, девушка осторожно тронула полог и просунула голову внутрь. Представшее взору зрелище тут же заставило её пожалеть о том, что она побоялась спросить разрешения, и в этот раз не было никаких спасительных кустов, в которых она могла бы скрыться.       Голая Огинь сидела позади далканки, сильно прижимаясь к её спине. Одна рука была опущена вниз, меж разведённых в стороны ног Селимы, неистово лаская нежную плоть. Дочь гор слегка извивалась всем телом, запрокинув голову на плечо дворянке. Марика закрыла ей рот ладонью, чтобы девушка не шумела, и та впивалась зубами в пальцы. Взгляд блондинки был направлен чётко в сторону входа. Зелёные глаза пристально уставились на обалдевшую охотницу. Во взоре бесновались все бесы Андерхейма.       Мгновенно сгорев от стыда, Сильвия только хотела убраться куда подальше, как у входа раздалось грозное шипение. На этот звук среагировала даже Селима, мгновенно открыв глаза. Растерянность в них сменилась всполохом ярости. Русоволосая поняла, что влипла окончательно, и лучше бы ей провалиться сквозь землю. — Сурта! — рявкнула далканка, пытаясь подхватить с пола одеяло. — Доброе утро, — хищно ухмыльнулась Огинь, совершенно не стремясь последовать её примеру. — Я… я… Я не хотела, я позже загляну, — пискнула Сильвия, собираясь рвануться назад. — Стоять! — приказала Марика таким тоном, что противиться не рискнул бы никто. — Ты думаешь, что можешь вот так запросто вломиться к нам и уйти как ни в чём не бывало? — подавшись вперёд, беловласая улыбнулась ещё шире, но стало только страшнее. — Изв… Простите, я ничего не услышала, подумала, что вас нет, хотела проверить и его вот покормить, — охотница быстро кивнула на змея. — Сейчас я его тобой покормлю, а ну иди сюда! — вспылила дочь гор, кое-как накинув одеяло. — Сейчас тебя рэзать буду, на вот такие кусочки, — показав пальцами крошечное расстояние, угрожающе добавила она с характерным для горцев акцентом, коего прежде почти не было. — Остынь, любовь моя, — подмигнула Марика, — у меня есть мысль получше. Возможно, наша Сильвия просто захотела, чтобы мы её всему научили, потому и прокралась сюда? — расплывшись в коварной улыбке, сладко прошептала она. — Вот как, — мгновенно подхватила Селима, — что ж, тогда пусть забирается. Мы-то научим… — и с ухмылкой облизнула губы. — Извините, я не… — слабо попыталась оправдаться русоволосая. — Зашла быстро! — рявкнула Огинь, резко опустив руку на одеяло.       Сильвии не оставалось ничего, кроме как подчиниться. На еле гнущихся ногах она вползла в палатку и с силой зажмурилась. Повисла гнетущая тишина: слышно было лишь, как перемещаются девушки, зажимая охотницу с двух сторон. И странное дело, дочь леса боялась не столько того, что с ней собирались сделать, а той ярости, с какой они отреагировали. Слева на талию опустилась ладонь. Справа тоже. Девушка вздрогнула, когда тела подруг прижались к её плечам с двух сторон. Нет! Она боялась всего! — Ну? И какого тайхрана тебя опять к нам принесло? — совершенно спокойно и беззлобно спросила дочь гор, наклонившись чуть ближе. — Только не говори, что опять что-то не так с рыжей, я больше не выдержу, — хмыкнула рядом Марика, картинно приложив к лицу ладонь. — Вы… Вы не собираетесь меня… — не договорив, Сильвия решилась открыть глаза. — Сама смотри, если хочешь… Пожалуйста, скажи да, — засмеялась Огинь, тихонько перебирая пальцами руки по талии, сместив ладонь чуть выше. — Не смешно, — мгновенно насупилась охотница, осознав, как её провели. — Видела б ты своё лицо, — захохотала Селима, — я уж было подумала, тебе новые штаны понадобятся! — Лярвы! Кто так делает?! — вспыхнула русоволосая, сложив руки на груди и выпрямившись насколько позволял потолок. — А кто без спросу вламывается в чужие палатки? Это будет тебе уроком на будущее, — отсмеявшись, пожала плечами Марика, — месть должна была состояться. — Мстительницы, вы хоть оденьтесь, — вскинув голову, закрыла глаза дочь леса, чтобы не смотреть на подруг, — я пока Черныша покормлю. — Надо было не останавливаться, а то она вновь слишком самоуверенной стала, — хохотнула далканка, пытаясь найти в куче одежды свою. — Зато после этого пусть попробует сказать, что нисколько не переживала о своём соблазнении, — улыбнулась беловласая, помогая Селиме, и ненадолго обернулась: — Так, Сильвия, мы ждём, что на этот раз произошло? Ты ничего не сказала.       Чуть помедлив, охотница отдала змею яйцо, и развернулась в пол-оборота, собираясь с мыслями, но стараясь не смотреть подругам в глаза. — Помните, о чём мы на днях говорили, как я решила, что на Солнцекрес уж точно с Агидель всё доведу до конца? — с волнением спросила она, протягивая змею ещё угощение и легко поглаживая его голову. — Я в себе не сомневалась, но сегодня, проснувшись, начала думать, будто зря тороплю события. Я не уверена… И Агидель… Она так смотрит… — Как? — стараясь сдержать тяжёлый вздох, прикрыла глаза Огинь. — Словно ждёт, что я в любой миг захочу быть близка с ней, — слегка покраснела охотница, посмотрев в лицо Марике. — Да чтоб тайхран твою душу мотал, Сильвия! Сурта! А как, по-твоему, она должна на тебя смотреть? После того как у вас едва не сложилось?! Два раза! Ещё и каждый день ночуя с тобой, что она должна хотеть… Я б на её месте тебя и слушать не стала, взяла бы и… — не договорив, далканка словно бы обняла кого-то, обхватив своё тело. — Селима права, — быстро перебила Марика, заметив, каким румянцем покрывается русоволосая, — ты уж сама б определилась, а то ты решилась, потом засомневалась, и так который раз. А ну признавайся, курва такая, хочешь ты эту рыжую сурту?! — чуть повысила она голос. — Да! — вскрикнула Сильвия, отпрянув к выходу, когда дворянка угрожающе потянулась к ней. — Но я волнуюсь, — тише добавила она, опустив взор. — Как будто у кого-то иначе было, — фыркнула Огинь. — Даже у тебя?! — посмотрев на дворянку, удивилась охотница.       Селима тут же навострила уши, с живейшим интересом взглянув на любимую. В такие подробности Марика никогда не вдавалась, но сейчас, примерив маску безразличности, спокойно произнесла: — Мне было едва ли не хуже. Из нас тогда никто толком не знал, что и как делать. Так что тебе, считай, повезло. Агеллон, хоть и дура, но толк знает в утехах. — А ты откуда знаешь? — немного подозрительно спросила далканка. — По взгляду догадалась, — быстро пожала плечами девушка, — это словами не объяснить. Можно только с опытом почувствовать. — Вот не можешь же, чтобы нос не задрать, — хихикнула охотница, немного успокаиваясь. — И не вижу в этом ничего зазорного, — высокомерно и покровительственно отозвалась Огинь. — Долго ещё рассиживаться будем? Пошли уже, кабаны и олени сами себя не поймают.       Девушки друг за другом покинули палатку. Напоследок Марика, как повелось, вытянула палец к змею и строго приказала следить за порядком, но никуда не выползать. Черныш склонил голову вбок и лизнул её палец. Та умилилась, а Селима от этих воркований закатила глаза, не понимая, как вообще согласилась, чтобы гад остался у них жить. Хотя, любимая была крайне убедительна. Вспомнив эти «увещевания», далканка мечтательно зажмурилась. Жаль, утром помешала длинноногая сурта. Чернявая не удержалась и от негодования шлёпнула её пониже спины. — Ай! За что?! — слегка взвизгнула Сильвия, тут же развернувшись лицом к обидчице. — Да как подумаю о твоём появлении сегодня, вообще убить хочется. Так что ещё легко отделалась, — блеснула недовольным взором она. — Я же извинилась, — смущённо пробормотала русоволосая. — Хватит мямлить, — Огинь стремительно подхватила обеих девушек под руки, потащив за собой, — приходи в себя, ты нам на охоте нужна во всей своей красе. — Я не поеду с вами, — призналась охотница, зажмуривая глаза. Подруги отреагировали куда ярче, чем Агеллон, и в выражениях не стеснялись. Пришлось ещё раз объяснить своё решение, но оставалась последняя просьба… — Ладно, убедительно, — первой согласилась Марика, выслушав её доводы, — если уж так, сегодня я точно хочу нормально и вкусно поесть. Мм, может, заодно возьмёшь себе в помощь Селиму? — задумчиво предложила блондинка. — Что?! — далканка ахнула, посмотрев едва ли не круглыми глазами на возлюбленную. — Ты не против?! — радостно воскликнула дочь леса. — Я как раз сама хотела это предложить! — Я против! — рявкнула кареглазая, переведя взгляд на подругу. — Приготовить для Марики мне только в радость, но я не нанималась поварёшкой для всех этих тайхрановых детей! — выкрикнула Селима и, сложив руки на груди, отвернулась. — Но ты же и для меня будешь готовить, — хитро улыбнулась Огинь, слегка приобнимая девушку за плечи сзади, — к тому же, разве тебе не хотелось бы услышать похвалу остальных? Мне казалось, Селима, тебе нравится, когда тебя хвалят. Или я не права? — с томной улыбкой произнесла зеленоглазая, опустив голову ей на плечо, прижимаясь щекой. — Вот-вот, — быстро закивала дочь леса, — да и на охоту теперь нужно ехать гораздо дальше. Добыча уходит от лагеря всё глубже в чащи. Ты ведь сама рассказывала, как не любишь эти непролазные чащобы! — с воодушевлением поддержала она магнатку. — Ну, допустим, я соглашусь, — обернувшись, далканка прищурила один глаз, — а что взамен, Марика? Сдаётся мне, ты ещё свою прошлую просьбу не до конца выполнила, — она выпрямилась во весь рост. — И это меня-то ты упрекала в алчности? — хмыкнула магнатка, чуть ближе притягивая к себе любимую, — Я наслышана, что горцы торгуются лучше самого успешного купца Остерна, но ты превосходишь все ожидания… — она быстро взглянула на свою девушку. Та сделала вид, что довольна, но в карих глазах плясали все бесы мира. — Ладно, что ты хочешь? — прекрасно распознав её настрой, смирилась дворянка. — Я подумаю, — немного нахально улыбнулась чернявая. — Спасибо, Селима, что согласилась помочь мне, — дружелюбно заметила Сильвия, едва ли не готовая обнять подругу на радостях. — Да ничего, ты тоже мне поможешь, — только отмахнулась далканка, заявив это таким тоном, будто оно само собой подразумевалось.       Добравшись до берега реки, троица девушек остановилась на склоне. Рядом маячили походные бани. Все замолчали, прислушиваясь к окружающим звукам. Лёгкий туман поднимался от воды; в кустах, как спятившие, голосили птицы; солнце взбиралось на небосклон, какое-то особенно яркое, быстрое, будто вознамерившись занять своё место в самом зените и более его уже не покидать. Марика, никогда не верившая в высшие силы, и та должна была признать, что день Солнцекреса разительно отличался от многих прочих. Наверное, это чувство возникло в ней потому, что её, как прежде, никуда не тащили родители. Те, словно умалишённые, стремились поскорее попасть в местный храм, затесавшись в толпу такого же напыщенного люда, вспоминавшего о большем лишь в подобные дни. — В моей жизни не было более прекрасного рассвета, чем этот, — вдруг призналась Селима, немало удивив, и потупилась. — И не надо на меня так смотреть! В моём краю склоны гор нависают над поселением, и мы видели солнце только когда день близился к полудню. — А я видела его нормально лишь пару раз, когда сбегала из замка, чтобы побродить по стенам, — откликнулась Марика. — Обычно меня, как барана, тащили к алтарю, едва я успевала разлепить глаза. — Я, наверное, видела каждый подобный рассвет, — призналась охотница, и одинокие слёзы вдруг прочертили влажные дорожки на её щеках. — Простите, я просто никогда раньше не встречала его так. Иногда, в детстве, ходила только с мамой и папой приветствовать этот восход, — слегка дрожащим голосом, запинаясь, произнесла она. — Ну и чего тогда ревёшь? — ничего не поняла Селима. — Подумала, что, наверное, нужно было пойти вместе с Агидель вот так. А я её отпустила… Понимаете, я столько её ждала, и почему-то мне легче вломиться к вам, чем решиться и поговорить с ней. Вы меня всегда понимали, подсказывали и… Я уже ничего не понимаю! Марика, возможно, ты была права, может, Агидель мне и не пара? Я не знаю, смогу ли быть с ней. Мне проще говорить и делиться с вами, чем с ней. Селима, прости меня, пожалуйста, что я так себя вела, привлекая внимание Марики. Ты была права, когда меня избила. Так мне и надо! Я настоящая сурта блэдская! Но я не знаю, что со мной происходит. Вы обе мне нравитесь, и я хочу… Я не знаю, что я хочу… — слова лились быстрее, чем поспевал разум. От волнения и беспокойства в голове всё превратилось в кашу, затуманивая разум ещё гуще, чем был туман у реки. — Да ты совсем спятила?! — почти что прошипела Огинь, и зелёные искры заплясали в её глазах. — Дочь тайхрана и сурты ты! — вспыхнула далканка, грубо толкнув русоволосую девушку в бок. — Марика, я её сейчас убью! — Сделай милость, — легко отозвалась она. — Простите! — пискнула Сильвия, даже не осознав, что же такого сболтнула, а её уже схватили за руки и насильно подтащили к берегу.       Не сговариваясь, Марика и Селима сбросили дочь леса в студёную воду. Всё произошло так быстро, что она испытала страх лишь в тот миг, когда вода мутной пеленой сомкнулась над её головой. Воздух из груди вырвался несколькими пузырями. Загребая руками, Сильвия всплыла на поверхность. Кто-то схватил её за косу и чуть не силком вытащил на берег. Ещё один хлёсткий удар ладонью пришёлся прямо в ухо.       Слёзы из глаз покатились с новой силой. Не от боли, а от того, что вот теперь настал конец всему. Она не только не разобралась в своих чувствах, но и потеряла всякое доверие в глазах подруг. Какую же ерунду она сказала! И зачем?! Подтянув колени к груди, дочь леса сомкнула руки в замок, медленно раскачиваясь. — Всё, с меня хватит, — грозно прошептала дворянка. — Пошли! — далканка, как нашкодившего котёнка, схватила русоволосую за шиворот и приволокла в баню. — Марика, разведи огонь, а то ещё тут помрёт от озноба.       Пока Огинь затапливала небольшую печку, Селима раздевалась, не обращая никакого внимания на подругу. Сильвия съёжилась, сидя на лавке, недоумевая, зачем девушкам потребовалось тащить её за собой. Такую глупость никто бы не решился простить. Так думала охотница, ничего не слыша, ощущая, как пропитавшаяся влагой форма будто обжигает кожу. — Шмотьё хоть сними… — недовольно буркнула далканка и русоволосая молчаливо, с трудом, начала стягивать с себя прилипавшую ткань.       Марика выпорхнула из парной, выразительно глянув на свою девушку. Та отрицательно помотала головой. Дворянка одним взглядом попросила поменяться местами. Присев рядом с русоволосой, продолжавшей лить слёзы и пускать сопли, Огинь взяла в захват её шею и повела в парную. — Говори, что у тебя с Агидель? — проскрежетала она, сильнее, почти до боли, сжав шею девушки. — Я хочу быть с ней, — глухо ответила дочь леса, вновь готовая разрыдаться. — Тогда на кой кутас ты сказала ту ахинею?! Что это было, бес тебя дери?       Душу Огинь раздирали обрушившиеся противоречия. То, о чём она уже почти забыла, так некстати явилось вновь. Сильвия ей нравилась, как человек, и, похоже, как девушка. В какой-то миг она действительно была не против добиться охотницы, но теперь, когда всё так далеко зашло с Селимой, это невозможно. Но какой же лярвы её так заботило состояние этой литаусской курвы? И почему любимая, хоть и грозилась порешить несносную девчонку мгновенье назад, даже не предпринимала ни одной попытки исполнить своё обещание? Более того, она устало опустилась на лавку, по другое плечо от русоволосой и вцепилась в свои непослушные вихры. Творилась какая-то ерунда, которую Марика не могла понять, как ни старалась. — Зачем ты это делаешь? — едва не со слезами на глазах, дрожащим голосом спросила Селима, повернув голову к охотнице. — Сильвия, мы твои друзья, но это не значит, что ты можешь просто так взять и вмешаться. Что вообще значит это твоё — вы мне обе нравитесь? Ты совсем шуток не понимаешь? Никто тебя всерьёз не пытался слюбить! — повысила голос дочь гор.       В это мгновение и Марика, и Селима почему-то подумали о том, что это было бы довольно забавно. И непонятно, откуда взялись эти крамольные мысли, особенно после того, как они обе были готовы едва ли не выбить дух из Сильвии. — Нет-нет, — всё ещё роняя слёзы на пол, прошептала охотница, — я лишь хотела сказать, что мне очень нравится смотреть за вами. Вы обе потрясающие. У вас замечательные отношения, и вы обе искренне любите друг друга. Да, случилось много плохого, и в этом немалая доля моей вины, но вы прошли и через это. Я просто восхищаюсь, когда вижу вас вместе. Ты, Марика, всегда такая спокойная и отстранённая, но рядом с Селимой преображаешься, становишься мягче и нежнее. А ты, Селима, рядом с ней можешь умерить свою ярость, и твоя забота чувствуется в каждом жесте и взгляде. По-правде говоря, я вам завидую, и… Я просто очень хочу, чтобы у меня было то же самое, — почти прошептала она, чуть пригнувшись.       Девушки переглянулись поверх опущенной головы Сильвии. Они почему-то никогда не говорили друг с другом о таких вещах, словно это само собой разумелось. Но, если подумать, слова охотницы были правдивы. Они изменились, да так, что и представить себе не могли. То, что началось как очередная забава, повлекло за собой гораздо большее. И как бы ни винила себя Сильвия, к подобному она тоже была причастна. — А знаешь, — первой улыбнулась Огинь, — ты, Сильвия, конечно, сурта ещё та, но мы обе тебе обязаны. Если Агеллон не совсем дурная, во что верится слабо, но я всё же надеюсь на лучшее, с тобой даже рыжая обретёт настоящее счастье, — сказала Марика, погладив её по макушке. — И напрасно ты в себе сомневаешься, — далканка вдруг опустила голову на плечо подруге, — ну, что тебе мешает? — спросила она, взяв ладонь Сильвии в свои руки, чуть сжав. — Спасибо, — шмыгнула носом та, сдерживая слёзы, хотя от таких слов хотелось рыдать ещё сильнее, опустошая все свои страхи и сомнения, — я не знаю, что делать, когда мы… Уже два раза, и всё было так плохо… И ведь это я виновата, — вздохнула охотница, накрыв лицо ладонями. — Тогда сиди и смотри, — приказала дворянка, с ухмылкой поднимаясь с лавки и, подхватив ладонь Селимы, отвела любимую ближе к очагу. — Но главное, Сильвия, оставайся собой, отдаваясь чувствам…       Девушки опустились коленями на пол, обнявшись. Охотница смутилась едва не сильнее, чем немногим ранее, когда влезла к ним в палатку. Там всё вышло случайно, как и возле озера, но теперь её заставили смотреть и, чувствуя свою вину, она даже взгляд боялась отвести. Марика приблизилась к лицу Селимы, их губы едва не соприкасались. «Я люблю тебя», — почти беззвучно произнесла беловласая, и накрыла губы любимой поцелуем. Та с готовностью ответила, сильнее смыкая руки на спине дворянки. И если охотница думала, что на этом девушки остановятся, показав, как действовать вначале, то глубоко ошиблась.       Прервав поцелуй, черноволосая немного отклонилась назад, задирая вверх голову и зажмуривая глаза. Марика принялась нежными прикосновениями губ и языка ласкать подставленную кожу шеи. На подругу обе внимания не обращали, казалось, даже забыв о её присутствии, а она, отойдя от купания в холодной воде, ощущала, как теперь становится жарко. Ещё хуже сделалось, когда Селима начала тихонько постанывать от удовольствия. Теряя голову, она провела одной ладонью вниз по спине, опуская пятёрню на ягодицу Огинь, и немного сжала пальцы. Сильвия по-особому задержала взор на этом жесте, а в голове, помимо замешательства и стыда с яркой силой прорастала мысль, что в этот миг она бы хотела почувствовать такое на себе. Чем дольше и откровеннее были взаимные ласки подруг, тем сильнее русоволосой хотелось закрыть глаза и представить, что это происходит с ней и Агидель, но она продолжала смотреть, чувствуя, как всё тело захватывает возбуждение, как немного неприятно тянет низ живота. Странно, раньше она думала, что такое происходило лишь тогда, когда рядом была рыжеволосая, но сейчас… — Эй! Тут свободно?! — раздался с улицы окрик какого-то кадета.       Троица девушек резко дёрнулась. Марика и Селима отскочили друг от друга, Сильвия вспорхнула с лавки и сбила полупустую бадью, разливая на пол воду. Первой пришла в себя Огинь, громко рявкнув в сторону входа: — Занято, курвин ты сын! Глаза раскрыть и посмотреть, что дым идёт, не способен, дурень лервин?! — Простите! — послышалось снаружи, и более глухо, куда-то в сторону прозвучало: — Нет, там моются, придётся самим растапливать. — Тайхран бы их всех побрал, — пробормотала Селима, стараясь не смотреть на охотницу. Она будто только сейчас вспомнила, что подруга была тут и, кажется, теперь сама несколько смутилась, — притащились… Сколько ж времени прошло, раз народ поднялся? — проведя руками по лицу, спросила кареглазая, пытаясь быстрее прийти в себя после этого представления. — Сколько б не прошло, надо поторопиться, — решила Огинь, наверное, одна оставаясь спокойной. — Сейчас ещё рыжая прилетит и будет орать, чтобы пошевеливались. Живо мыться!       Сильвия с облегчением выдохнула, выискивая взглядом пустой таз, но тут же вздрогнула, когда подкравшаяся сзади блондинка опустила ей ладонь на плечо и немного странным, хрипловатым голосом произнесла: — Хорошо всё запомнила? Действуй так же со своей неугомонной, и будет тебе счастье… — С-спасибо, — пробормотала дочь леса, слегка повернув голову, чтобы столкнуться с озорным взглядом, — я теперь и правда не переживаю. — Вот и умница, — усмехнулась Марика, и отошла к Селиме, чтобы помочь девушке как следует намылиться. Напоследок она ещё раз обернулась и быстро подмигнула.

***

      К полудню лагерь походил на муравейник: его обитатели без конца сновали в разные стороны. Суета царила знатная, но весь хаос был подчинён воле лейтенанта. Эверстейн помогали сержанты и капралы, направляя остальных: часть кадетов тащила из лесу брёвна, другие уже сооружали из них столы и лавки вдоль рядов палаток. Возле походных кухонь дым стоял коромыслом от растапливаемых костров, куда ранее привёз свежую добычу охотничий отряд. Ближе к реке, где топились бани, небольшая компания занималась ловлей рыбы. Вит Кутенич вместе с Колеком полезли в воду добывать раков. Густав увязался за ними, но не делал ничего, с удивлением глядя, как парни ловко выуживают из воды усатых речных гадов, напрасно щёлкающих клешнями. Над округой то и дело раздавались возгласы, тут и там звучал смех. Кажется, сам воздух звенел от предвкушения праздника.       Напряжение кадетов спало, стоило первым лучам солнца осветить кристально чистое небо. После грома минувшим вечером многие беспокоились, как бы лагерь не охватила буря в день праздника, испортив всё веселье, но, к счастью, обошлось. Теперь только и разговоров было о торжестве: компании обсуждали Солнцекрес, делились своими ожиданиями, и всё это ни на минуту не прекращая работы. Отовсюду слышались разнообразные поздравления — кажется, в каждой области королевства имелись свои традиции. Это чувствовалось по словам, с которыми кадеты и сержанты обращались друг к другу. К своему удивлению, некоторые из будущих воинов Остерна заметили, что часть их ворчливых и вечно недовольных наставников достала из палаток музыкальные инструменты, принявшись наигрывать простенькие мелодии. По всему лагерю тотчас разнёсся слух, что вечером обязательно будут танцы, что ещё больше усилило праздничную атмосферу.       Всполошённые этой новостью, ребята начали теснее сбиваться в небольшие кружки, советуясь друг с другом, выспрашивая, кто и кого собирается пригласить на танец, а кто намеревается после отправиться на поиски легендарного цветка папоротника. Многих удручало, что девушек в лагере оказалось значительно меньше, и немалая их часть уже была занята. Но самые отчаянные всё же надеялись пригласить потанцевать Агеллон или Сильвию, хотя и так было понятно, что смысла в этом никакого нет. Лонгин только ухмылялся на эти наивные мечтания, ведь добился расположения понравившейся девушки. Пребывая в прекрасном настроении, он поинтересовался у Богумила, кого бы пригласил тот. — Если бы я умел танцевать, то Марику, — легко отозвался шляхтич. — Кого?! — как можно тише вопросил долговязый парень, даже рот распахнув от удивления. — А чего такого? Все благородные дома на торжествах, когда объявляют танцы, требуют, чтобы дети непременно создавали эдакие пары на торжество. Я, Густав и Марика знакомы очень давно. Мне, можно сказать, повезло: ещё когда учитель пытался мне вдолбить в голову азы, то сразу сказал, что толку не выйдет. А Густав и Марика прекрасно танцуют. Когда мы узнали о её симпатиях к девушкам, то решили, дабы не раздражать родителей и остальных, что Густав прикроет, создавая вид, будто меж ними есть взаимная симпатия. Они даже какое-то время друг другу послания романтичные отправляли для отвода глаз. А мне просто нравилось на торжествах наблюдать за ними. Я немного завидую, они в самом деле танцуют очень хорошо. Сам увидишь вечером, — рассказал Богумил, ненадолго предавшись размышлениям, — если подумать, я бы просто хотел узнать, каково это. — Дела-а, — протянул Ярг, покачав головой, — чем дольше с вами общаюсь, тем больше начинаю думать, насколько меньше свободы у благородных домов. Вечно что-то скрывать, притворяться, того не делай, сего не говори… — даже слегка недовольно пробормотал он. — На самом деле свободы даже больше, всего-то и нужно поддерживать общее впечатление, — добродушно хмыкнул Лешчин, — злотой решает многие вопросы. — А тебе разве не противно врать? — Я привык. Остальные тоже, а уж старшие дети и жизни без этого не мыслят. Они наследуют всё, а младшим, как нам, либо выгодно заключить союз, либо в Коронное войско, или на побегушки к какому-то более могущественному роду, надеясь там проявить себя, — спокойно и непривычно вдумчиво ответил Богумил. — Наверное, мы с Густавом и пошли бы служить роду Огинь, но когда узнали, что Марика отправляется сюда, то последовали за ней, — чуть улыбнулся парень, разведя руками. — Говоришь так, словно жалеешь об этом решении, — заметил Лонгин. — Вовсе нет. Я только удивляюсь, насколько и как быстро Марика изменилась. Нам с Густавом до сих пор странно видеть её такой… А ещё более непонятно, что гораздо легче теперь найти общий язык с Агеллон. Густав в этом пока не признаётся, но ему тоже нравится её руководство. Не пойми неправильно, мы всегда будем поддерживать Марику, но нужна ли ей наша помощь? — немного расстроенно спросил Лешчин. — Богумил, — Ярг серьёзно взглянул на крупного парня, — ты прав, что Огинь изменилась, и сильно, но изменилась ли, или на самом деле всегда такой и была, лишь тщательно это скрывала? Может, это вы просто держитесь за своё прошлое? Ваша дружба, она ведь не ушла. Поверь, возможно, именно сейчас Марике, как никогда, нужна ваша помощь? Покажите, что вы всё равно с ней. — Даже если скажет, что более в нас не нуждается? — потёр лоб Лешчин. — Особенно, если скажет так. Да и начинайте уже жить для себя. Сам поймёшь, насколько легче стало, — посоветовал Лонгин, мельком озираясь. — Так, дер Кин идёт, давай-ка за работу! — Хорошо! Я с одной лавкой закончил, что дальше? — громче произнёс товарищ и, понизив голос, добавил: — ты прямо как Ингвар говорить стал. — Неплохо учиться у людей, кто хорошо в подобном разбирается. Он, конечно, перегнул в споре с сестрой, но кто из нас без греха? — так же тихо ответил Ярг, а потом деланно воскликнул: — Стол надо ставить! Ты посмотри, сколько нам ещё работы!       Эверстейн, проходившая мимо, поднесла ладонь к губам, скрывая смешок. Так забавно было наблюдать за людьми, пытающимися сделать вид, что они заняты чем-то важным. В иной день она бы не преминула слегка попенять кадетам, но сегодня и сама находилась в приподнятом настроении. Правда, недалеко от полевых кухонь лейтенант тут же вспомнила, почему старалась держаться от этого места подальше. После довольно однообразного рациона на протяжении долгого времени, она разрешила готовить всё, что душе угодно. Сержанты так и вовсе принесли из запасов несколько мешков с мукой и, взяв себе в помощники толковых кадетов, пекли хлеб и пироги. Аромат едва ли не сводил с ума. Старшая чуть повела носом, шире раздувая ноздри, словно зверь. Тяжело сглотнув, она быстро оглядела ровные ряды палаток и шатров, над которыми полоскались на ветру разноцветные ленты и вымпелы, в прочие дни использовавшиеся для тренировок. Над её жилищем гордо реял на синем фоне грифон. Посланец самого Свара зорко следил за людьми.       Эверстейн плохо помнила, как в её далёком детстве отмечали этот праздник дома, зато воспоминания о торжествах с Райнгардом становились лишь ярче. Учитывая непростую жизнь, проходившую в походах, ей всегда нравилось наблюдать, как люди, вдруг перестав быть суровыми воинами, создавали этот день. Бережно, любя, они отыскивали внутри себя отголосок света в кромешном мраке. И к ней тоже начинали относиться по-особенному. Конечно, она всегда была для окружающих каким-то лучиком надежды, но в такой день особенно. Улыбка вновь отразилась на губах, когда на ум пришёл миг, как Райнгард, уже прилично перебрав с выпивкой, посадил её к себе на спину и под громогласный хохот солдат катал, изображая из себя боевого коня. Нейса ещё сказала, что такого скакуна из милосердия проще добить, а Эверстейн, заливаясь смехом от общей радости, ещё и подпрыгивала и кричала: «Но-но!». — Госпожа лейтенант, задание выполнено! — бодро доложила Агидель, неожиданно выведя её из грёз о прошлом.       Наставница посмотрела на вытянувшуюся по стойке смирно девушку, глаза которой так и лучились от восторга. Агеллон не хотела показывать усталость, но Эверстейн сразу заметила, как она измоталась. Агидель руководила охотничьей командой, пребывая на ногах, чуть свет забрезжил, а после ещё и носилась по всему лагерю, исполняя поручения. Хоть это и доставляло ей удовольствие, однако и её энергия была не безгранична. — Отдохни, Агидель, — разрешила дер Кин, быстро подмигнув ученице. — Я не устала, могу ещё сделать что-то полезное, — тут же откликнулась она. — Можешь, — слегка призадумавшись, ответила лейтенант, — но не будешь, потому что я тебе приказываю отдохнуть, — скомандовала она шутливым тоном. — Правда можно?! — обрадовалась Агидель, невольно опуская плечи и переставая тянуться. — Агидель, — улыбнулась старшая, — уж не знаю, что ты там себе придумала, но я хочу, чтобы ты, как и остальные, нормально подготовилась к торжеству. И ещё… С этого дня, если нужно будет время на себя, никогда не стесняйся сказать об этом. Не надо лезть из кожи вон, ты сделала для лагеря больше, чем кто-либо. — Спасибо! — Похвала была такой искренней, что Агеллон в который раз прониклась уважением к дер Кин. Как той безошибочно удавалось определить её настроение, оставалось тайной, но рыжеволосая была за это крайне признательна. — Встретимся вечером, — сдержанно кивнула старшая и, отдаляясь, пару раз обернулась. Агидель была чудо как хороша. Зверь под кожей бесился от этого краткого разговора. Тяжело вздохнув, наставница пробубнила себе под нос: — Когда ж ты уймёшься, зараза?       По телу прошла странная волна, и Эверстейн захотелось съёрничать над собственным вопросом. Какие бы рамки она ни ставила в отношении подруги, а ничего не могла поделать с треклятой сущностью. Раньше она пробуждалась лишь во время битв, но теперь проявлялась слишком часто, в иные моменты едва ли желая подчиняться хозяйке. При одном взгляде на Агидель хотелось такого, о чём раньше она и не задумывалась. «Хватит!» — жёстко приказала себе лейтенант и направилась дальше по лагерю, а капрал, оставшись одна, впервые почувствовала, что отдых ей действительно не помешает. В голову прокралась мысль пойти вздремнуть пару часов. Как-то в суете она прежде и не замечала, что притомилась. Не до того было. Охота, несколько поездок обратно в лагерь и на промысел, кто-то постоянно что-то у неё узнавал, когда тут вспомнить о себе и планах на вечер? Но вечер, вернее, ночь, очаровывала грядущим приключением и возможными последствиями.       У жителей Литау культура празднования Солнцекреса так давно сплелась с традициями Остерна, что различий почти не осталось. По народным преданиям именно в эту ночь было принято отправляться с дорогим сердцу человеком на поиски цветка папоротника. Поверье гласило, что найти его смогут лишь те, чьи чувства искренни. Цветок появлялся в полночь, ненадолго, его как могла защищала вся нечистая сила, пугая искавших, путая и отгоняя. Но для тех, чья любовь чиста, он являлся. Сорвав цветок, человек становился невосприимчив к болезням, никакие злобные духи не могли ему навредить и все невзгоды его миновали. Говорили также, что он указывал путь к скрытым кладам, а ещё с его помощью можно было даже вернуть жизнь близкого из лап Анером. Правда то была или побасенка, никто уже не знал, но традиция идти с кем-то вместе на поиски чудесного цветка означала показать свою любовь. Прикрыв глаза, Агидель подумала, что покажет и гораздо большее, в этот раз её ничто не остановит.       Сладкие мечтания по пути к палатке грубо нарушились урчанием живота. Опомнившись, девушка недовольно поморщилась. С самого подъёма у неё маковой росинки во рту не было, а запахи с полевой кухни охватили уже весь лагерь, и аппетит разыгрался не на шутку. С грустью посмотрев в сторону вздымавшихся густых ароматных клубов дыма и пара, понимая, что ждать до праздничного стола ещё ой как долго, она собиралась было идти дальше, но вдруг услышала, как кто-то крадётся меж палаток. Нет, «крадётся» тут решительно не подходило — громкое сопение, шарканье и возникавшая иногда над палатками макушка сразу выдавали незадачливого «лазутчика». Усмехнувшись, капрал громко произнесла: — Выходи, молодец красен. Я тебя вижу… Радан.       Звуки тут же стихли, и парень, распрямившись, с удивлением взглянул на девушку, а потом быстро осмотрелся вокруг, гадая, не заметил ли кто-то ещё. — Ги, как ты поняла, что это я-то? — растерянно спросил здоровяк, подходя ближе. Он что-то прятал у себя за спиной, хотя всеми силами пытался этого не показывать. — Дышишь очень громко, — улыбнулась другу Агеллон, быстро тряхнув головой, — и макушку твою видно было. Уж извини, но в разведку тебя вряд ли когда отправят. — Да вот мне матушка-то тоже говорила, что я ходить не умею, а топочу, как лось, — неловко пожал плечами Радан, тоже улыбаясь в ответ, — ты-то только, не говори никому, что меня видела, ладно? Насилу удалось у сержанта отпроситься, — устало пробормотал здоровяк, слегка отерев лоб, покосившись в сторону места, где помогал по лагерю. — И, видимо, прихватить с собой что-то, что никто брать не разрешал? — она по-дружески ткнула его кулаком в бок, — расхищаешь лагерный провиант, десятник? Давай, показывай, что там у тебя. — Это я не себе-то, — ещё больше смутился Радан, показывая узелок, из которого проглядывали румяные пирожки и краюха хлеба, — я Инги хотел пойти угостить, сам-то делал, с мясом и рыбой. И с ягодой…       На лице у Агидель отразился весь голод, что она испытывала, да ещё и желудок очередным бурчанием сразу выдал. Стало даже как-то стыдно за эту слабость, но Радан всегда ей нравился тем, что не обращал внимания на подобное стеснение, а просто предлагал разрешить ситуацию самым доступным образом. Ничего не говоря, он развязал узелок и протянул подруге угощение, по-доброму смотря на неё. — Можно каждого по одному? — вежливо спросила капрал, чувствуя, как рот наполняется слюной, а взгляд едва может оторваться от выпечки. — Конечно, сколько хочешь бери, я-то, если что, пойду ещё сделаю, — легко предложил Радан. — Боюсь, второй раз твоя вылазка может и не сложиться так удачно, не будем рисковать, — подмигнула Агидель, взяв угощение, — иди аккуратнее, лучше обойди через северный край лагеря, Инги сейчас как раз должна где-то на опушке быть. Думаю, ей очень понравится твой нежданный подарок. — Спасибо, Агидель, — здоровяк расплылся в широкой улыбке, — тогда позже увидимся? — Обязательно, — согласно кивнула девушка, помахав рукой напоследок.       На том они и разошлись. Радан ещё пару раз мелькнул макушкой меж рядов палаток, пробираясь к лесу, а капрал решила выбрать местечко, где её бы никто не заметил из старших и не поинтересовался, откуда она взяла еду. Место у шатра, где хранилось снаряжение, показалось ей самым удачным. Всё равно в этот день ни о каких тренировках речи не шло, и вряд ли кого-то могло туда потянуть. Быстро выглянув в проход и никого не обнаружив, Агидель чуть не целиком проглотила пирожок с рыбой, едва почувствовав вкус. Второй, с мясом, она тоже умяла быстро, но жевала тщательнее. А вот на третий, с ягодой, даже смотрела с особым вожделением, прежде успев смочить горло водой из фляги. Откусив кусочек, рыжеволосая даже глаза смежила от наслаждения, и тотчас услышала знакомый чуть насмешливый голос: — Так-так-так, не стыдно тебе, госпожа капрал?       Агеллон едва не подавилась пирожком, распахнув глаза и кашлянув. Перед ней была не кто иная, как Огинь. Она вдруг улыбнулась, но не обычно, а скорее загадочно. Подойдя ближе, Марика тут же отобрала половину оставшегося пирожка. — Эй! — возмутилась Агидель, попытавшись выхватить лакомство из чужих рук. — Вкусный, наверно? — легко увернувшись, прищурила глаза дворянка. — Да, и отдай его! Он мой! Если хочешь, иди, возьми себе сама. — Тебе не положено! — фыркнула зеленоглазая, вытянув руку и выставив пятерню едва ли не перед самым носом капрала. — С чего это?! — воскликнула Агидель, предприняв ещё одну неудачную попытку.       Марика играючи отпрыгнула назад от рук Агидель, пытавшейся схватить её хоть за что-нибудь. Что особенно раздражало Агеллон, на лице Огинь всё так же отражалось снисхождение, какое частенько было во время тренировок. В следующий миг Марика резко сделала сразу несколько размашистых шагов назад, разрывая дистанцию, и недовольно посмотрела на капрала. — Ты сколько ещё вожжи будешь тянуть? Мне, знаешь ли, начинает надоедать, — слегка раздражённо пробурчала дворянка. — Ты о чём это? — с подозрением спросила Агидель. — О Сильвии, а о чём ещё? По лагерю справляешься, а с ней всё так и продолжаешь глупить… Я уж думала, последний наш разговор поставит тебе мозги на место но, кажется, ошиблась, — разочарованно выдохнула беловласая. — Марика, не знаю, как там у тебя всё происходило, но… Не лезь, пожалуйста. Я уже всё придумала, хочу, чтобы было красиво и романтично, особенно в такую ночь, — твёрдо сказала Агеллон, скрестив руки на груди, и подумала, что вновь сболтнула лишнего. — О, вот оно значит как? Какой сопливый роман прочитала? — усмехнулась Марика, посмотрев будто на убогую. — А Сильвии оно надо? — холодно добавила она, резко взмахнув рукой. — А тебе откуда знать, что ей надо? Ведёшь себя так, будто знаешь её лучше всех, — нахмурилась капрал, недовольно дунув на прядь рыжих волос, которые, после попыток выхватить пирожок из рук зеленоглазой, беспорядочно торчали во все стороны и спадали на лицо. — Хм, ну да, так и есть, — хохотнула Огинь. — Но, вот знаешь, я тут подумала, надо тебя немножечко проучить… Твои мечты и мысли, планы на эту ночь, они как этот пирожок. Он вкусный, не так ли? — облизнулась Марика, сместив взгляд на лакомство. — Я как-то не привыкла сравнивать еду и… и… — Агидель даже чуть голову опустила, будто готовилась защищаться, и слегка покраснела. Огинь вновь затевала что-то одно ей ведомое, правда настораживала едва ли присутствующая нотка озорства, которая обычно преследовала слова Марики в разговорах о русоволосой красавице. — Ты сделала один укус, почувствовала его вкус, он тебе понравился, и ты его хочешь съесть полностью, но ты просто бесцельно тянула время, неспешно пережёвывая, — с видимым удовольствием продолжила Марика, не обращая внимания на Агеллон. — Вот так же и с Сильвией… ты ощутила вкус этих мгновений вместе, поняла, что хочешь быть с ней… хочешь её, — прищурив глаза, прошептала Марика, отчего капрал занервничала сильнее. Блондинка перевела взгляд на пирожок и, ухмыльнувшись, слизала немного выдавившуюся начинку. — Вот только что-то мне кажется, пирожок этот тебе не очень и хочется… — быстро произнесла Огинь и в один укус проглотила лакомство. — Эй! Марика! — возмутилась рыжеволосая, а затем смиренно выдохнула. — Ну и, к чему всё это? Так бы и сказала, что хотела его отобрать. — Вот только не строй из себя дуру. Ты прекрасно знаешь, что не пирожок я хотела, а вот что-то… Кого-то другого, может и хочу, — облизнувшись, сказала Огинь. — Для моей милой Сильвии ваши отношения ведь первые и эта ночь, уж надеюсь, будет первой… Вот только не находишь, забавно выйдет, если вдруг этот миг, такой же сладкий, как ягоды в выпечке, заберёт кто-то другой? — спросила Марика, хитро улыбнувшись. — Ты? — скрипнула зубами Агидель. По-хорошему, ей бы стоило треснуть дворянке по зубам за такие намёки, но курвина Огинь лишь развлекалась, продолжая издеваться. Или нет? Белобрысая курва никогда не давала понять, что именно было у неё на уме, чем была и опасна, особенно сейчас. — Не знаю… — чуть запрокинув голову, блондинка приняла задумчивый вид. — Это же такой праздник, многие хотят, чтобы он остался в памяти… Может, кто-то ещё положил глаз на мою Сильвию? Будет забавно, если твои планы не сбудутся, ведь ты всегда проигрываешь, — усмехнулась Огинь, вскинув ладонь. — Здесь я не проиграю. Ни тебе, ни кому-либо ещё, — даже немного грозно заявила Агидель, сжав кулаки. — Вот и посмотрим. Просто знаешь, Агеллон, все эти угрозы, убеждения, имеют смысл, если Сильвия будет любить тебя, а вот если она будет любить… кого-то другого, ты ведь уже ничего не изменишь, — хохотнула блондинка, облизав губы. — У меня уже был шанс, и не один, украсть её первый… — дворянка намеренно прервалась на мгновение, выделив следующее слово. — …по-це-луй, а сколько было у тебя? — засмеялась Марика, вприпрыжку уходя прочь.       «Чтоб тебе бесы ноги спутали, и ты навернулась!», подумала Агеллон, провожая чуть прищуренным взором беловласую, но потом, спохватившись, быстро возвела очи к небу, прося Свара, Свали и их сына Солнце-Соне, простить её за неподобающие мысли в такой день. Но какова же курва, всё-таки была Марика, вот как нарочно вынуждала! Что ещё больше раздражало Агидель, это вечные, казалось, понятные лишь одной Огинь, загадки. Правда, чуть остыв, капрал рассудила, что, в общем-то, и сама была виновата, что так всё затянула, и то, что Марика ей напомнила подобным образом, являлось собственным упущением. Просто бесила эта манера дворянки. И пирожок было жалко. Он действительно оказался вкусным, а теперь нужно было ждать до самого вечера. Зато появилось время привести себя в надлежащий вид. Раз уж она хотела быть для охотницы самой неотразимой и желанной, нужно было постараться. В каждодневной работе по лагерю ей хватало времени лишь на то чтобы как следует вымыться, а меж тем на голове творился какой-то хаос — волосы отросли и смотрелись совсем неряшливо, потеряв форму. О форме, то есть, одежде, тоже стоило бы позаботиться. Она ведь хотела привести второй комплект в надлежащий вид, и времени на это тоже требовалось немало.       Постояв на месте, и подумав о том, что намечавшийся сон подождёт до лучших времён, Агидель решила разыскать Эльгу. Та ещё с утра говорила что будет помогать с причёсками. Развернувшись, капрал поспешно отправилась к реке.