***
— Марика, может не стоит? Я устала, — тяжело дыша, взмолилась Сильвия, смахнув ладонью испарину со лба. — Ещё немного… — с упрямой ухмылкой, в который раз, ответила Огинь. — Да и ты сама согласилась. — Да… но я не думала, что будет настолько тяжело… Я тебе не Селима, знаешь ли. — Я же тебя предупреждала… Да и почему это тебя так беспокоит? На тренировках едва ли жалуешься, а сейчас с чего бы? - вздохнула Огинь. — Стоило бы рассказать хоть кому-то… Агидель, Селиме? Не думаю, что кто-то из них обрадуется, узнай они всё, — чуть улыбнулась Сильвия, представив себе лицо Агеллон, проведай рыжеволосая, чем охотница сейчас занимается вместе с дворянкой. — Ага, разбежалась, — засмеялась Марика. — Обе хороши, и этот наш секрет — плата за то, что врут мне… Только Агидель не вздумай говорить, а то нехорошо выйдет, если она надеется, что будет первой, а я её опять опередила. — Да поняла я, — слегка недовольно пробурчала охотница. Марика уж слишком беспокоилась о том, чтобы именно Агидель ничего не узнала. — Вот и умница. Девушки долго пробирались сквозь чащу, то спускаясь вверх, то снова поднимаясь, пересекая овраги, пока не вышли к хорошо заметной тропе. Марика невольно проложила её, посещая пустырь в центре таинственного леса каждый день для тренировок. Чтобы немного замаскировать путь, Огинь старалась теперь приближаться к тропе с разных направлений. Беловласая всё ещё не понимала, почему это место так влечёт, но то, что здесь её силы раскрывались в полной мере, была уверена. Возможно потому, что здесь она была одна. Пускай Марика привыкла, что в лагере её постоянно окружают люди, но ей куда приятнее было остаться на какое-то время наедине с собой. Особенно это касалось тренировок — в лесу можно было и свои собственные приёмы попрактиковать, да и совершённые ошибки никто бы не увидел. Можно было даже не беспокоиться о том, что в неудачный миг кто-то случайно попадётся под руку. Плохо только то, что добираться сюда приходилось долго, но и из поездки Огинь умудрилась сделать своеобразную тренировку. Оставляя лошадь пастись едва не на опушке, она устраивала пробежку сквозь чащу. Так было и сегодня, с той лишь разницей, что компанию составляла охотница, от такого марша пребывающая явно не в восторге. Хорошо ещё Сильвия привыкла много ходить, да окрепла на общих занятиях. — Марика, но почему ты Селиме ничего не сказала? Я не про наш поход, а про это место? — спросила охотница, до сих пор не понимавшая поступка Огинь. Из того, что рассказала ей Марика по дороге, было бы понятнее, если Огинь поделилась тайной в первую очередь именно с далканкой. — Понимаешь, — вздохнула блондинка и, скрестив пальцы, вытянула руки вверх. — Дело в её… Характере? Наверное? Я тебе уже говорила, что мы с тобой в чём-то схожи сейчас. Ты боишься признаться Агидель, а я… — усмехнулась Марика, обдумывая, как бы ей лучше сказать. Она доверяла Сильвии больше, чем кому бы то ранее, но у русоволосой имелись отвратительные, как считала дворянка, черты характера, ненавидимые Огинь. Одной из них было наивное, детское представление о чистой любви, честности и справедливости. Если бы Марика только заикнулась охотнице, что не до конца понимает свои чувства к далканке, в тот же миг на неё бы обрушили целую тираду о том, что так поступать плохо и неправильно. И попробуй ещё возрази — в тот же миг пожалеешь! Сильвия всегда больше переживала за других, нежели за себя. Но дочь леса оказалась далеко не такой доброй и стеснительной пичугой, какой виделась ранее, и Марика порой даже задумывалась над вопросом, кто же в итоге сделает первый шаг — Агидель или Сильвия? — Что ты? — недоверчиво посмотрев в спину Огинь, спросила русоволосая, не выдержав столь долгой паузы. — У тебя опыта пока что нет, чтобы понять… Бывают даже у очень близких людей такие вещи, которыми они друг с другом делиться не хотят. Селима меня притягивает, но порой мне хочется побыть одной хотя бы для того, чтобы не прибить кого-то совсем непричастного… Не знаю, как у твоей ненаглядной, но мне подобное необходимо. Иногда так хочется просто упасть, закрыть глаза и лежать… — улыбнулась Огинь, прикрыв глаза. — Вот поэтому я и не рассказывала Селиме… Прервавшись, Марика отступила чуть в сторону, остановившись на границе леса и прогалины, демонстрируя охотнице то самое место, где они побывали с Агидель в конце весны. Наступившая летняя пора внесла существенные изменения в картину. Поле выглядело обыденнее, чем весной, когда заросли с молодой листвой не скрывали древних руин. Тонкие ветви маленьких деревьев и кустов покрылись пышной зеленью, а среди трав, словно звёзды в ночном небе, полыхали яркими красками тысячи цветков. Спокойный молчаливый лес, оставшийся позади, казался лишь стеной, окружавшей истинное сокровище. В кустах и на камнях мелькали небольшие птицы, в другом конце поля среди зарослей глаза охотницы различили копошение мелких лесных животных, а уши чуть не заложило от стрекота кузнечиков. Под порывами тёплого ветра трава, цветы и кусты, словно морская волна, колыхались широкими вытянутыми пятнами. — Марика… Я даже не думала, что здесь есть что-то такое! — ахнула охотница, мигом вспомнив вотчину. Родные края Сильвии хоть и были покрыты дремучими чащами, но и там встречались подобные прогалины, и летом точно так же переливались красками множества соцветий. Марика, неожиданно для себя, заметила, что почти впилась глазами в стан охотницы, глядя, как девушка неспешно прошлась по поляне, слегка касаясь кончиками пальцев ярких бутонов. Лучи солнца, возвышавшегося над лесом, тёплыми желтоватыми лучами словно обтекали девушку, подсвечивая золотистым светом её силуэт, демонстрируя игрой света и тени фигуру охотницы под мешковатой белой рубахой. На лице Сильвии был такой детский восторг, словно дворянка ей невиданные сокровища показала. Чуть тряхнув головой, отмахиваясь от размышлений и возвращаясь в реальность, Марика тут же вспомнила, зачем именно вела сюда дочь леса. — Ага, только вот это удивление оставь для Агидель. Я тебя хочу кое с кем познакомить. Идём, — улыбнулась Огинь, взяв Сильвию за руку и ведя сквозь высокую траву и заросли, в которых прятались древние развалины. Сориентироваться было трудно - примятая трава тотчас выпрямлялась на глазах, а ветви и листья оказались крепкими, почти не обрываясь и не ломаясь, даже если попытаться нарочно. Пройдя ещё немного, девушки очутились на полянке, где трава была едва ли не такой же, как в лагере. В центре выделялся вытоптанный клочок земли. Именно здесь Огинь и проводила свои занятия. — Так, теперь надо немного подождать… — хитро улыбнулась Марика. — Если хочешь, можем пока потренировать несколько иные навыки? — скользнув ладонью вдоль руки охотницы, Огинь слегка приобняла девушку. — Уйди, бесноватая, — оттолкнув блондинку в сторону, Сильвия почти отпрыгнула от Марики. — Ты не оставляешь мне выбора, — ухмыльнулась Огинь, чуть наклонив голову вбок. — Вечером с Селимой делать можешь что хочешь! — засмеялась русоволосая, показав язык. — В этом и проблема, с Селимой всё просто, а тебя ещё поймать надо… — произнесла дворянка, и в следующий миг широко улыбнулась, едва ли не сияя от радости. — А это идея! Это твоя новая тренировка, Сильвия из Литау. Условие — если я тебя поймаю, то буду делать всё, что захочу, и никакие отговорки не принимаются. Начали! — быстро произнесла дворянка и тут же сорвалась с места. — Марика, я не сог… — едва успев отпрыгнуть в сторону, прервалась Сильвия. — Я не соглашалась. — Поздно… Нужно было думать, прежде чем идти с Марикой Огинь далеко в лес, где… — беловласая замерла, облизнувшись. — …никто не услышит твоих стонов. — Сначала этой Марике Огинь придётся победить литаусскую вредность… — в ответ ухмыльнулась Сильвия, встав в боевую стойку. Пусть это и была очередная выходка дворянки, но охотница ощущала, что это своеобразная тренировка. Условие дворянки заставляло бороться за победу. Хоть в шутку, но от Огинь, как хорошо запомнила Сильвия, можно было ожидать всего. Русоволосая с удивлением осознала, что Марика не особенно-то и сдерживается. Движения беловласой нельзя было назвать щадящими, скорость её рук была такой, что попади Сильвия под выпад, точно бы остались синяки. Зеленоглазая была уверена в навыках подруги. Шаг влево, в сторону, пригнуться, отпрыгнуть. Сильвия двигалась, даже не задумываясь о том, сможет она увернуться или нет. Отточенные долгими тренировками с Марикой движения были выучены на зубок, а занятия в лагере помогли нарастить физическую мощь, чего так не хватало ранее. Благодаря Марике она на поединках держалась не то что на уровне, а превосходила многих девушек и некоторых парней. Как никогда раньше Сильвия ощутила преимущество перед остаьными соратниками в росте, из-за которого ранее постоянно зажималась. Сильвия, словно скрытым чутьём, поняла, что именно сейчас надо контратаковать и, не раздумывая, выбросила руку вперёд. Марика, конечно, успела отразить выпад, но всё-таки Сильвия смогла достать до плеча Огинь. Кажется, делать этого не стоило. Марика лишь усилила натиск. Движения блондинки стали быстрее и резче, а приёмы всё менее знакомыми. Охотница, резко шагнув в сторону, поняла, что где-то в траве оказалась небольшая ветка, ступив на которую, нога сама ушла немного в сторону из-за чего русоволосая на мгновение потеряла равновесие. Марика тут же воспользовалась замешательством подруги, всем телом устремившись к девушке, легко хватая ту. Казалось, Марика так ждала подобной ошибки, что не думала над тем, что будет делать дальше. Она лишь сбила охотницу с ног, повалив в траву. — И что теперь? — отдышавшись, спросила беловласая, нависая над Сильвией и сжимая её запястья в своих ладонях. Сердце бешено колотилось, и было это скорее от удовольствия и радости, нежели от нагрузки. Марике нравилось такое взаимодействие с охотницей, сейчас выглядевшей довольно забавно с растрёпанными русыми волосами, чуть укрывшими лицо. Именно в такие мгновения перед ней была самая настоящая Сильвия, Тихоня не пряталась под маской смирения, она с лёгкостью поддерживала игру Огинь, отвечала на неё. — Что же… Кажется, я проиграла, — вздохнула Сильвия, сдув с лица прядь волос, лезшую ей в глаза. — Давай же, действуй… Прояви всю свою страсть! – томно выдохнула охотница. — Так, наглеть-то не надо, — прищурив зелёные глаза, сказала дворянка. — То, как ты это говоришь, может меня спровоцировать… Да и положение у нас сейчас очень… интересное, — облизнувшись, Марика наклонилась чуть ближе, опираясь на локти, почти улёгшись на тело Сильвии. — Да иди ты к лярве! — засмеялась дочь леса, легко высвободив руки и толкнув Марику в грудь, после чего блондинка перекатилась и упала рядом на траву. — Попробуй так же Агидель это сказать про страсть, и не будет всех этих историй про забывчивость нашего дорогого капрала, — захохотала Огинь. — Так сложно что ли? Берёшь и прыгаешь на неё. Сама ситуация не позволит отступить, — заключила беловласая. Сильвия прыснула от смеха, представив реакцию Агидель, если бы она действительно сегодня же вечером так сделала. Может у рыжеволосой и были ответные чувства, но подобные действия явно ввели бы её в ступор. — Это другое, — успокоившись, серьёзно ответила Сильвия. — Поверь, Марика, если бы я влюбилась в тебя, было бы то же самое. Мне страшно, что я это всё себе придумала. Вдруг тот случай только для меня выглядел именно так, а Агидель… — Совершенно случайно замерла и совершенно случайно именно напротив твоего лица? — издевательским тоном спросила Марика. — Тебе самой не смешно от этого бреда? — закатив глаза, спросила блондинка. — Марика, пойми, я не могу себя пересилить… пересилить этот страх, — тихо произнесла Сильвия. — Я смотрю на тебя и мечтаю, чтобы во мне появилась хоть частичка твоего характера… Чтобы пропала эта неуверенность и пугливость. Слушая тебя, мне казалось, что если я доверюсь чувствам, то тоже смогу… как ты, — слегка краснея, шёпотом добавила охотница, закрыв руками глаза от стыда. — Кажется, мне всё же стоило в тот раз в палатке тебя… — ухмыльнулась Огинь, перевернувшись на бок и положив руку на живот Сильвии, скользнув ниже и, едва ли не в тот же миг, Сильвия слегка ударила руку Марики. — Глядишь, пропала бы вся твоя «слабость», — засмеялась зеленоглазая, притворно тряся рукой из стороны в сторону, будто бы от боли. — Несносная ты дворянка, — буркнула дочь леса. — Но как раз о такой «несносности» я и мечтаю. Чтобы я могла сделать так же. Я всем сердцем хочу, чтобы тот миг повторился, но не могу сделать шага первой… Мы столько раз оставались наедине, и я думала — смотри, Сильвия, вот тот самый момент. Вспомни, как делала Марика… — всплеснув руками, громко сказала охотница. — Вот «как делала Марика» делать как раз не нужно… Агидель, конечно, не ты, но если ты на неё набросишься, сковав в объятиях, то, как мне кажется, это может быть слишком неожиданно для неё, — засмеялась Огинь, на мгновение представившая подобную картину. — Очень смешно. Раз ты её не прибила, значит в ней явно… — Замри! — внезапно строго и с явной опаской приказала Марика. — Что? — ничего не понимая, переспросила Сильвия, повернув голову, но Огинь в тот же миг закрыла её рот рукой, пристально смотря куда-то за девушку. — Просто не шевелись! — прошептала дворянка, медленно чуть привстав и положив руку на живот Сильвии, потянувшись вперёд Охотница затаила дыхание, испытывая очень противоречивые чувства. С одной стороны было жуть любопытно узнать, что там такое позади неё, но с другой, учитывая с какой опаской и серьёзностью говорила Огинь, лучше уж было подчиниться её указу. Откуда-то Сильвия знала, что сейчас это не очередные выходки Марики, и она вовсе не собирается шутить. — Ну… иди сюда… Чего ты как курва последняя? Хорошо же себя вёл, а теперь? И хватит смотреть на её бока такими глазами. Я знаю, они очень притягивают, но это не для тебя, — произнесла Огинь, особенно выделив последние слова. — Вот так, давай же… Молодец… Марика резко легла обратно, а Сильвия сначала почувствовала, а потом увидела, как что-то длинное и чёрное скользнуло по её животу. В тот же миг Огинь положила руки себе на грудь, держа в руках совершенно чёрную, длинную змею, не сводившую с охотницы взгляда. Русоволосую едва не подбросило на месте от резкого приступа страха, пронзившего всё тело. — Марика, змея! — вскрикнула Сильвия, широко раскрытыми глазами смотря на ползучего гада, какого в жизни ей видеть ещё не доводилось. Это существо не было похоже ни на обычную гадюку, и уж явно не было таким безобидным как уж. — Ага, знаю, — равнодушно сказала Огинь, отпуская рептилию, и та в тот же миг обвила её руку, скользя вдоль неё к шее. Марика легко приподнялась, усевшись на траве, посмотрела на испуганную девушку, пусть и не боявшуюся змей как таковых, но ввиду их опасности, старавшуюся держаться от них подальше. — Вот, собственно, то, что я тебе хотела показать… — улыбнулась Огинь, пока чёрная гадина полностью не повисла на её теле. — Марика, это опасно… Положи её на место, — не слушая беловласую, Сильвия с неприкрытым ужасом уставилась на змею. — Тебе на живот? Она, кажется, как раз хотела тебя укусить… Так? — переведя взгляд на змея, недовольно спросила блондинка. — Я тебя тут хочу показать подруге, а ты, курва такая, её кусать вздумал? Сильвия с удивлением подметила, что змея будто бы понимает блондинку. Та словно человек, которого отчитывали, прятала взгляд, пытаясь поворачивать голову то нижней, то верхней стороной, а то и вовсе пытаясь спрятаться в волосах или одежде. Вся ситуация настолько выбила охотницу из привычной колеи, что происходящее ей казалось и вовсе наваждением. Только когда Огинь протянула руку к девушке, по которой чуть проползла вперёд рептилия, русоволосая опомнилась: — Нет! Ко мне её даже близко не подноси! — испугавшись, но и удивляясь, произнесла Сильвия, медленно сев напротив и стараясь чуть отползти назад, хотя это бы ей вряд ли помогло. — Она не опасная… наверное, — усмехнулась Марика, задумчиво посмотрев куда-то вверх. — Именно, — проведя ладонью по волосам, Сильвия пыталась взять себя в руки. — Как… Откуда она? — не зная, с чего и начать, спросила охотница, видя, что Марика ведёт себя вполне обычно. Почему-то русоволосая быстро и легко приняла факт того, что Марика держит в руках далеко не домашнее животное, словно бы происходящее было чем-то настолько обыденным, как их тренировки. Наверное, всё произошедшее было таким внезапным, что разум даже не мог отреагировать правильно. — Отсюда, — легко ответила Огинь. — Я её видела ещё когда была здесь в первый раз… И вот с того раза заметила, что она словно бы понимает меня... Конечно, тебе может показаться бредом, я и сама до конца не верю… — с улыбкой говорила дворянка, спокойно сидя, пока чёрная змея медленно обвивалась вокруг её тела и прятала голову в белых волосах. — Хочешь погладить? — вдруг предложила Марика, перехватывая голову змея рукой, на что тот немного недовольно зашипел, показывая раздвоенный язык. — Нет… — не думая, выпалила Сильвия. — Я тебе верю, но… — Ты змей боишься? — подавшись чуть вперёд, удивилась Огинь, будто бы не заметившая реакцию охотницы ранее. — Нет… Это детская привычка. Меня с малых лет учили, что змей нужно обходить стороной и ни при каких обстоятельствах не пытаться брать их в руки, — прищурив глаза, Сильвия неодобрительно посмотрела на Марику. — Ты здесь в лагере уже от стольких своих привычек избавилась… Что станется с ещё одной? — закатив глаза, возмутилась дворянка. — Тут не только в этом дело, — чуть успокоившись, сказала Сильвия. — А в чём? - хитро подмигнула блондинка, тихонько придвигаясь ближе. — Зная тебя, я не удивлюсь, если ты хочешь, чтобы она меня укусила, а затем высосать яд… — немного нервно хихикнула Сильвия, недоверчиво посмотрев на беловласую. — А вот на это я и обидеться могу, — надулась Марика, демонстративно отвернувшись. — Я может и много чего с тобой пыталась сделать, но такое я себе не позволю, — серьёзно сказала Огинь, а затем вдруг улыбнулась. — Но идея не плохая… Кто из нас тут хуже ещё? Ты дер Кин там случаем за спиной не ругаешь? — Ха-ха, очень смешно… — возмутилась охотница, хотя вот тут Марика попала в самую точку. Иногда Сильвия желала чуть ли не огреть Эверстейн чем-нибудь из-за чересчур жёстких требований. Любви к ней отнюдь не добавлялось из-за того, что дер Кин вечно нагружала Агидель работой, и у рыжеволосой красавицы почти не оставалось свободного времени. Занятость Агидель была также причиной того, что Сильвия никак не могла сдвинуть их отношения с мёртвой точки. Иногда она видела капрала лишь на тренировках. Агидель, всегда была занята утром, а вечером, порой, возвращалась так поздно, что Сильвия при всём желании не могла сдержать нахлынувший сон. — Что «ха-ха»? Думаешь, я не вижу, как тебя раздражают эти дополнительные задания для Агидель? — покачала головой Огинь, чуть вздохнув. — Ты мысли что ли читаешь? — недоверчиво спросила Сильвия, дёрнув бровью. — А ты, я вижу, от меня всё больше привычек набираешься? Когда уже смелости наберёшься, чтобы Агидель довести до… — Ладно, ладно! Давай сюда, — закатив глаза, Сильвия осторожно придвинулась чуть ближе к Огинь. Страх куда-то исчез, сменившись скорее заинтересованностью. Змея, заметив это, мигом посмотрела прямо на охотницу, и вновь тихо зашипела. — О курва, может, хватит уже? — схватив змею за голову, Марика поднесла её к своему лицу, смотря прямо в глаза. — Чего тогда ты ко мне-то сам подполз? — Так это он? — спросила Сильвия. — Да сурта его знает… Может и она, — выругалась Огинь. — Веди себя хорошо, оно ты моё, — засмеялась Марика, отпуская голову змея. Взяв Сильвию за руку, Марика аккуратно придерживала рептилию второй рукой, пока та настороженно, обвивая руку блондинки, продвигалась вдоль неё, то и дело высовывая длинный язык. Остановившись у пальцев охотницы, тот несколько раз коснулся их языком. — На вкус пробует, — продолжала веселиться Огинь. — Марика, я и так едва не трясусь от страха, так ещё эти твои шутки… — не сводя глаз со змеи, пробурчала Сильвия. Девушка доверяла Марике, но небольшой страх оставался. Рептилия пугала лишь одним своим видом, разительно отличаясь от своих литаусских и местных родственников, особенно размерами. Рептилия осторожно коснулась руки Сильвии. Как и ожидалось, змея оказалась такой же холодной, как и все ящерицы и змеи. Гад аккуратными движениями скользил вдоль руки девушки, слегка касаясь, а затем сместился на колени русоволосой. Сильвия видела, что змея явно не простая и слова Марики о том, что та её понимает, вполне не бессмысленны. — Знаешь, а ведь это тоже может быть моим шансом, — прошептала Огинь, слегка приобняв девушку, положив голову ей на плечо. — Марика, что-то ты разошлась сегодня… Словно мы вернулись в весну… — скосив взгляд на беловласую, пробурчала Сильвия. — Возможно, — задумчиво ответила Огинь. — С другой стороны ты вот смотри, по тебе ползёт ядовитая змея, а ты ещё со мной успеваешь ругаться… Неужели это легче, чем с Агидель? — усмехнулась Огинь. — Просто представь в следующий раз, что по тебе так же змея ползёт… И если ты будешь медлить, то всё — сме-ерть, — протянула Марика, намеренно слегка дуя на ухо охотнице, отчего та слегка вздрогнула — Знаешь, сколько раз я себе примерно тоже самое говорила? У твоей змеи яда столько нет, — хихикнула Сильвия, на мгновение забыв, в каком она сейчас положении, и даже не обратив внимания, что рептилия будто обиженно глянула в ответ на фразу про яд. — А нужно не говорить… — легко сказала Огинь, вдруг улёгшись на траву, оставив Сильвию в объятиях своего питомца. — Марика! Ты что делаешь? Забери её… — Ладно, ладно… Иди сюда… — смилостивилась дворянка, лишь протянув руку и змей тут же скользнул по ней на тело беловласой. Сильвия громко выдохнула, упав рядом на траву. — Было ведь не страшно? — Ой, Марика, иди ты знаешь куда? – возмутилась охотница, чувствуя, как по телу пробегает лёгкая дрожь.***
Погрузившись с головой в приготовление ужина для дворянки, Селима не заметила, как солнце почти скрылось за горизонтом. Обдумывая сегодняшние поступки и решения беловласой, ей в голову поначалу лезли лишь мысли о том, что Марику с Сильвией связывает нечто большее, чем дружба, однако чем больше она злилась, тем больше осознавала, что Марика ушла с Сильвией, пытаясь преподать ей урок. Да и не только ей, если посмотреть на Агидель. Возможно, Селима действительно серьёзно ошиблась, но зачем Огинь было так поступать, если блондинке не нравилось поведение дочери гор? Далканка задумалась о том, может ли это быть не просто урок, а ещё и попытка доказать, что сама чернявая ошибается? Если Марику и Сильвию связывала бы любовь, зачем Огинь нужна была возня с самой Селимой? Проще было разорвать даже такую связь и ничем себя не сдерживать в отношении литаусской сурты. В душе Селима чувствовала, что упускает что-то ещё, но не особо пыталась разгадать, что именно. Размышления Селимы были прерваны внезапным всполохом пламени, и девушка, ругаясь на тайрхана, чуть притушила пламя водой из ведра, стоявшего рядом. Приподняв миску, служившую своеобразной крышкой для котелка, далканка увидела, что блюдо ещё не готово. Она до сих пор не могла понять, как так вышло, что сложнее оказалось раздобыть необходимую посуду, нежели ингредиенты? Уж чего в лагере должно было хватать, так это котелков и мисок, но на деле оказалось, что с этим-то как раз и были проблемы. Все котелки непременно принадлежали какому-то из десятков, а свободные были на полевой кухне, откуда дочь гор в итоге один и прихватила, пока никто не видел. Ей даже не верилось, что эта кража, в отличие от многих других, прошла гладко. Наверное, повезло потому, что в этот раз Матерь гор видела, что её дочь старается не для себя. Обхватив колени руками, чернявая уставилась на небольшие всполохи пламени. Голову опять охватило беспокойство, которое девушка уже устала гнать прочь. Что если Марика и вправду переключилась на Сильвию? Может, все размышления это лишь жалкие попытки самоуспокоения, попытки доказать самой себе, что всё не так, как кажется? Ещё днём Селима всячески отвергала любые мысли о том, что Марика для неё не просто способ достичь своих целей, но теперь она в этом сомневалась. От одной лишь мысли, что она вот так хоть завтра может остаться одна, было страшно, но куда больше она боялась того, что она останется без Марики. Она даже думать не хотела о том, каково это будет - засыпать в палатке с кем-то другим, до кого ей нет дела. Селима переживала, что больше не сможет прикоснуться к этой зеленоглазой девушке, не сможет ткнуться лицом ей в грудь и обнять, всем сердцем не желая отпускать. Далканка бы без проблем смогла дальше продолжать жизнь в гвардии, будучи одной, но почему-то именно присутствие рядом Марики было очень важно для неё. Настолько важно, что она решила во всём превзойти эту литаусскую сурту, которая с завидным постоянством готовила для Огинь. А ведь Селима была уж точно не из тех, кто придавал большое значение подобным вещам. Стряпать, конечно, она умела не плохо, особенно мясо, но так это любой из её земляков умел делать, а многие и гораздо лучше. Свои навыки кареглазая считала приемлемыми, но уж явно не такими, чтобы быть на слуху даже у собственного селения. Но в этот раз она все силы приложила, дабы её кушанье понравилось капризной дворянке. Самой большой трудностью оказалось раздобыть далеко не мясо. Этого-то добра после охоты хватало, и часть из тех припасов им перепала лучшая. Селима сама отбирала хорошие кусочки. А вот найти хоть какие-то овощи было невозможно. В поход брали лишь крупу да немного специй, и варить очередную кашу, которая была неизменно на завтрак, да ужин, не хотелось совсем. Хорошо ещё с началом лета стали в изобилии появляться всякие травки, да корешки. Так дочь гор, с трудом переставляя ноги после длительной тренировки, на которой их сегодня гоняли как паршивых сурт, ушла в поле, где и нашла черемшу, да ещё дикий лук. И этого, к счастью, было более чем достаточно для приготовления блюда, что задумала далканка. Помня слова Марики о том, что она устала от мяса, идущего в кашу, Селима от души натёрла порубленные кусочки черемшой и подогрела на костре, а затем отправила вместе с диким луком, грибами и остатками черемши в котелок, поставив всё запекаться в угли. Даже по аромату, идущему от котелка, было ясно, что получается вкусно, и тут дочь гор не сомневалась, что сумеет удивить и порадовать Марику. Другое дело, а будет ли действительно Огинь рада, учитывая, что Сильвия сейчас где-то с ней, а Селима тут, и обе девушки ещё не вернулись в лагерь… — Хм, гляжу, ты не только осуждать других горазда? — прозвучал знакомый голос за спиной. Селима лишь медленно повернула голову, устало посмотрев на Огинь, и в тот же миг едва не упала на спину, пытаясь встать. — Марика?! Я думала ты позже будешь… — удивилась дочь гор, и до девушки только после этого дошло, что солнце уже скрылось за горизонтом, а кругом разлилась тьма. — Я наоборот думала вернуться раньше… Хотела понаблюдать за процессом, но Сильвия оказалась значительно слабее тебя, — засмеялась Огинь. — Кажется, я начинаю всех вокруг мерить по тебе, — слегка улыбнулась Марика, взъерошив руками влажные после бани волосы. — Понятно, — тихо ответила далканка. Внутри в миг взлетела злость из-за сказанного Марикой. Кажется, Селиму начинало колотить, лишь только стоило услышать имя русоволосой сурты. Чуть сжав пальцы, едва не впившись ими себе же в кожу, далканка подавила в себе эти чувства. В конце концов, Огинь пришла к ней, пришла, не смотря ни на что. — Похоже, ты сразу решила проблему с моей привычкой, оценивать еду по внешнему виду? — ухмыльнулась зеленоглазая, смотря на дно тарелки, которой был накрыт котелок. — Так надо, — приободрившись, слегка горделиво ответила Селима. — У нас в Далканах именно для этого блюда есть специальная посуда, но в наших условиях приходится исходить из того, что есть. Боюсь, как бы вышло именно то, что я хочу… Марика удивилась, увидев на лице кареглазой волнение. Почти ни разу до этого блондинка не замечала, чтобы Селима так переживала о чём-то. Кажется, чернявая действительно беспокоилась о том, чтобы Марике понравилась стряпня. «Мясо — есть мясо», подумала Огинь, решив, что как бы ни был ей отвратителен запах или внешний вид, она съест то, что увидит. Впервые она решила наплевать на себя ради кого-то, притом даже не зная, а будет ли действительно всё так плохо. Даже гвардейская кухня оказалась ничем не хуже того, что готовил повар их семьи, да и стряпня Сильвии оказалась так же неплоха. Марику заинтересовало то, что ей приготовят. Такого чувства не было, даже когда охотница начинала готовить только ей. Селима переживала. Хоть она и сделала всё именно так, как раньше, и была уверена, что нигде не ошиблась, она беспокоилась о том, какой будет реакция Огинь, и будет ли она вообще? Дочь гор очень хотела получить даже плохую, но настоящую эмоцию от Марики, чем то безразличие, которое часто видела в их отношениях. Это шло в разрез с тем, из-за чего Селима и разозлилась на Марику, но сейчас для далканки куда большее значение имела правда. Встряхнувшись, отгоняя лишние мысли в сторону, Селима аккуратно достала котелок из углей, поставив его на заранее приготовленный крупный плоский камень, тоже лежащий у костра и впитавший тепло. — Готово? — раздался позади голос Марики, склонившейся над плечом далканки, пытаясь втянуть носом аромат от кушанья. — Нет. Нужно ещё немного подождать. Сок от черемши и лука должен впитаться в мясо, а грибы наоборот немного подсохнуть. И не волнуйся, это не жаркое, мясо я заранее обжарила, оно немного наберётся аромата, — дочь гор и сама не заметила, как уже совершенно спокойно объясняла Марике секреты приготовления, и ей это нравилось. — У него есть название? — Огинь тихонько перебралась на бревно, присев рядом и кивнув в сторону котелка. — Да, оно называется «Шаршмэ», — оживлённо кивнула Селима, непроизвольно подсев ближе к Марике так, что их ноги соприкоснулись, — если по вашему, можно назвать как «Мясо с чем найдёшь». — Необычно… Радует, что я не могу сравнивать его с чем-то из знакомого мне, а значит не могу заранее оценивать, — произнесла Огинь с непонятной интонацией. Селима не могла сейчас понять отношение Марики к её готовке, но повернуться, чтобы глянуть на зеленоглазую, ей так же было страшно. Недавно она так хотела увидеть настоящую реакцию Марики, а теперь снова боялась узнать правду, оттягивая этот миг как можно дольше. Селима едва не вздрогнула от того, что Марика резко положила свою руку на талию, притягивая далканку ближе. — Извини за сегодняшнее решение, — тихо сказала дворянка, ткнувшись лицом в волосы Селимы. — Я просто хотела убедиться, что ты и без моего надзора действуешь с умом. Я рада, что ошибалась на твой счёт, и ты действительно можешь себя контролировать… — добавила Огинь, чуть наклонив голову и поцеловав шею Селимы. Чернявую в тот же миг словно молнией пронизало — шея так и онемела, ощущая лишь слегка влажные губы Марики. Блондинка действовала нежно, лишь иногда слегка сжимая губы, прежде чем ненадолго прервать один поцелуй и приступить к следующему. Селиме казалось, что вот то, чего ей так хотелось, чего она так добивалась, но почему-то ей вдруг стало мерзко от самой себя. Ведь Марика сейчас относилась к ней с той самой теплотой, которой Селима хотела, но её так и терзали неприятные ощущения, напоминавшие, что она всего этого не заслужила. Всего, за что её хвалила Марика, она не делала, и более того, всё было наоборот. Обняв Селиму, Огинь неспешно и нежно целовала шею далканки. Слегка покусывая кожу, Марика иногда двигала головой, пытаясь словно бы закопаться в тёмных волосах далканки. Селима чувствовала, как онемение в шее переросло в лёгкую приятую дрожь по всему телу вплоть до кончиков пальцев. Кажется, теперь и мир вокруг потерял всякое значение, и для Марики сейчас существовала лишь одна дочь гор и более никого и ничего вокруг. Блондинка неспешно, словно бы подкрадывающийся хищник, прижимала к себе Селиму всё сильнее, и всё больше наваливаясь на девушку. Вторая рука беловласой скользнула к ногам Селимы, легко коснувшись пальцами внутренней части бедра, а поцелуи стали ещё более требовательными. Явно намеренно Марика ткнулась грудью в локоть кареглазой, настойчиво требуя большего. Чернявую обуяло сильнейшее желание поддаться ей, забыть всё, однако девушка из последних сил переборола себя, разогнав туман, пытающийся окутать её разум. — М… Марика, готово, — тихо сказала чернявая, ясно понимая, что ещё немного, и она попросту не сможет сопротивляться действиям Огинь, да и скрывать правду тоже не получится. Потому и решила немного отвлечься, а заодно и подумать, что же ей говорить дальше. Сердце так и продолжало грохотать, а тело отзываться дрожью. — Ты сказала, что у нас есть время, — едва не касаясь губами уха далканки, прошептала блондинка. — Да, но это время уже закончилось, — чуть вздрогнув, произнесла Селима. Дыхание Марики казалось жарче тех углей, в которых недавно томился котелок, а уж тон зеленоглазой был таким опьяняющим, едва не сводящим с ума. Аккуратно высвободившись из объятий, далканка взяла одну миску и сняла ту, которая прикрывала содержимое котла, внимательно смотря на мясо и другие ингредиенты, оценивая их готовность. Ароматный запах от кушанья вмиг повалил вместе с густым паром, отчего Селима даже успела расслышать, как с шумом втянула в себя воздух Огинь, и как у той, как у любого человека, заметно проголодавшегося, немного заурчал живот. — Количество мяса меня уже радует, — раздался из-за спины довольный голос Марики. — А то, что здесь два вида мяса, тебя, наверное, порадует ещё больше? — всё же чуть улыбнулась дочь гор, пытаясь успокоиться, — я выпросила в нашу долю и от кабана, и от косули. — Да ты, смотрю, ещё и грибы умудрилась выпросить, — подавшись вперёд, произнесла светловолосая, продолжая принюхиваться, — как тебе удалось? Даже Сильвия постоянно жалуется, что от сержанта-интенданта ничего толкового не добиться. — Просить надо уметь, — тут же чуть вздёрнула нос Селима, очень довольная тем, что хоть тут превзошла литаусскую выскочку, — точнее, договариваться. Мы с сержантом сошлись на том, что он сможет забрать немного себе из нашей доли. И, как выяснилось, при таком обмене, существует куда больше пользы. Мне ещё и мешочек с солью передали. — Бессовестная ты девка, Селима, — чуть хохотнула Огинь, пытаясь казаться немного строгой, — ты ведь знаешь, что это самая настоящая мзда, и что тебя, что этого сержанта, стоило бы за такое высечь? — Так тогда уж стоит сечь большую часть населения во всём Остерне, — рассмеялась дочь гор, — в моих краях уже целая традиция сложилась, что если хочешь, чтобы всё у тебя получилось, надо сделать башак… Как это по вашему… А, вот, подарок. — Взятка, если уж говорить прямо, — кивнула Марика, — что ж, должна признать, политику ты понимаешь очень даже хорошо. Если постараешься, сможешь потом очень неплохо устроиться. Ты бы, может даже, понравилась моему отцу с такими взглядами… — ухмыльнулась Огинь, скосив взгляд. — О-о, — протянула далканка, чуть обернувшись и хитро глянув на блондинку, — это намёк, что однажды ты позовёшь меня в алистэ? Мм, скажем так, это что-то вроде брачного договора на вашем. — Иди ты к лярвам, — в шутку отмахнулась Огинь, но её заинтересовало необычное слово и его перевод, поэтому она спросила, — а что, у вас на родине разрешают, например, двум девушкам жить вместе как семье? Не осуждают? — Осуждают, но не запрещают. У нас считают, что это, в общем-то, личное дело каждого. Но для людей, которые решились на алистэ, есть несколько условий. Вступившие в этот союз сразу теряют любую связь и поддержку от своей семьи, им запрещают заниматься каким-либо управлением, равно как и возможность, в случае чего, вступить и в традиционный брак. Даже селиться надо на отшибе, да ещё доказать, что сможете прожить без какой-нибудь помощи от остальных жителей, — поведала далканка, раскладывая еду в миску. — Не очень-то притягательные условия, — хмыкнула Марика, заплетая волосы в хвост, — как по мне, уж лучше, так как у нас. Пусть никакого подобия брака и не разрешают, но хоть ни в чём не ограничивают. — Вот поэтому я тут, а не у себя в горах, — Селима, на какой-то момент забыв о своих переживаниях, наверное, впервые за всё то время как Марика ушла с Сильвией, задумалась о том, а смогла ли бы Огинь и в самом деле вступить с ней в алистэ? Это, конечно, было не серьёзно, но мысль упорно не шла из головы. — Приятной трапезы, — пожелала дочь гор, передавая зеленоглазой девушке кушанье. — Спасибо, — поблагодарила Марика, принимая миску и тотчас запуская в неё свою ложку, подцепляя первый кусочек мяса. Немного подув на него, она отправила еду себе в рот и начала жевать. От Селимы не укрылось, что взгляд девушки тотчас приобрёл какое-то одновременно недоверчивое и удивлённое выражение. Марика молча перевела взгляд на дочь гор, и у той, кажется, сердце забилось так, как в мгновения, когда она хотела сделать какой-то красивый и опасный трюк верхом. Подцепив ещё один кусочек мяса, на этот раз пробуя его и жуя намного дольше, Огинь продолжала смотреть на Селиму и, только успев прожевать, выдохнула: — О, курва… — Всё так плохо? — быстро расстроилась дочь гор, не до конца уловив интонацию Огинь, — или хорошо? — Ты ещё спрашиваешь? Да это самое вкусное мясо, которое я ела в своей жизни! И поверь, мне есть с чем сравнить! Лярву твою за ногу… Селима, я не знаю как, но ты сделала мясо лучше, чем придворный повар моего отца, а он, между прочим, считается лучшим, превосходя даже королевского! — не скупилась на похвалу Огинь, но Селима в самом деле её заслужила. — Скажешь тоже, — чуть улыбнулась далканка, отводя взгляд. На самом деле ей было очень приятно слышать столь высокую оценку её готовки. К удивлению дочери гор, где-то в глубине души появилось даже небольшое смущение. — Так, вот только не пытайся Сильвию изобразить, — заметила Марика, направив ложку в сторону далканки, и даже посмотрела строго, — ты уж явно не из тех, кто будет пытаться скрыть или не признать свои успехи, Селима. Собственно, именно поэтому ты мне так и нравишься. Так что знай, я бы действительно каждый день только и делала, что ела твою стряпню. — Мне очень лестны слова твои, Марика Огинь, — подмигнула дочь гор, развернув плечи, — но тогда ты слишком быстро привыкнешь и вновь разбалуешься. Так что я буду радовать тебя пореже… — Надеюсь, это обещание не относится к тому времени, когда мы остаёмся друг с другом в палатке, да и не только, наедине? — с не меньшей хитростью ответила блондинка, одарив далканку уже очень знакомым взглядом зелёных глаз. — А это уже зависит от того, сколько ещё благодарных слов я услышу от тебя за этот ужин, — не растерялась и поддержала игру Марики далканка, но сама, меж делом, не забыла подложить девушке добавки, хотя та ещё и первую порцию до конца не доела. — Ох и коварна ты, бестия, — чуть покачала головой Огинь, однако и сама не забыла позаботиться о кареглазой, заметив, что та к ужину даже и не притронулась, — а себе чего не положила? Небось, проголодалась ведь не меньше моего? — Да я пока готовила так напробовалась, что и есть не хочется, — только отмахнулась Селима, покривив душой. Она действительно немного пробовала кушанье, но явно не так, как описала это Марике. А причина бережливости была в том, что сержанту пришлось отдать весьма приличную часть из своей доли. Вот и получилось, что на двоих этого бы было мало, но хоть дворянка смогла бы как следует наесться. Это было небольшим утешением тому, что Селиму так и продолжали терзать муки совести за враньё, которое они с рыжей суртой развели после охоты. И теперь, когда Марика в самом деле хвалила дочь гор, относилась к ней так, как та и мечтала, да ещё и внимание проявила, побеспокоившись о том, что девушка может быть голодна, скрывать правду становилось совсем уж тяжко. Особенно после столь яркой реакции Марики — она будто бы выбила из далканки всю уверенность и желание что-либо скрывать. Чем дольше продолжался их разговор, тем больше Селима сгорала от стыда. Ей казалось, что сейчас стало куда жарче, чем днём, а волосы, как у испуганной кошки, встали дыбом. — Ну, вот ещё придумала! — возмутилась Огинь, — есть она не хочет! Я, по-твоему, должна сидеть и смотреть, как ты каждую ложку взглядом провожаешь? Прекращай и давай присоединяйся, — настояла на своём беловласая, припоминавшая, как сама от недоедания потеряла сознание. Конечно, в случае Селимы ничего подобного точно бы не случилось, но Марика всё же не желала отступать. — Спасибо большое, — быстро кивнула Селима, в мгновение ока изменив своё решение не притрагиваться к угощению, — ты очень добра! — Дело тут не в доброте, а в том, что я не хочу потом полночи трели твоего голодного живота слушать, — хохотнула Марика, внимательно посмотрев на девушку и чуть ей кивнув. Под всеми словами, вроде бы шуточными, крылось куда больше, чем прозвучало. Селима не могла припомнить случая, чтобы Огинь делилась с кем-то тем, что ей действительно понравилось из еды. Ни разу она ещё до этого не предлагала попробовать далканке то, что готовила лично для неё Сильвия. Возможно, дело было в том, что это блюдо сделала сама дочь гор и лишь поэтому Марика проявила подобную милость, но Селиме в этом виделось гораздо большее. Оттого все переживания о лжи, которые только удавалось унять благодаря шуткам, кидались на неё вновь как свора бешеных сурт. Из-за них, даже сидеть спокойно не было никакой возможности, а вкус еды далканка едва различила. — А говорила, что не голодна, — усмехнулась Марика, по-своему расценив такое поведение дочери гор, растягивая удовольствие от ужина и чуть ли ложку не облизывая. — Пожалуй, я и в самом деле за сегодня растратила много сил, — неловко улыбнулась чернявая, отводя взгляд, — ты, когда доешь, меня в палатке подожди, ладно? Я схожу посуду всполосну… — Хм, может мне тебя почаще отправлять к Агидель? Тебя сегодня просто не узнать, — рассмеялась блондинка, прекрасно знавшая, что Селима едва ли не больше неё самой ненавидит наводить порядок, — признавайся, куда ты дела настоящую Селиму, и кто это под твоей личиной? — Да я это, — глухо ответила далканка, не сумев даже никак отшутиться, чем убедила Огинь в догадках, но Марика и не собиралась первой начинать разговор, лишь наблюдала, что будет делать дальше Селима.