***
Ночь была жарче, чем все предыдущие. Агидель неспешно шла к своей палатке, в сердцах поминая Марику не добрыми словами. Поначалу ей казалось, что совместный поход охотницы и дворянки волновал не сильно, но, чем дольше продолжались занятия с Эверстейн, тем больше Агидель замечала, что совершенно не слушает старшую. Все мысли сосредоточились на том, что именно Огинь захотела показать дочери леса. К концу тренировки Агеллон ни о чём думать не могла, кроме как о желании увидеть Сильвию и узнать, что же они с блондинкой делали. Изводясь от переживаний, капрал неоправданно много ошибалась, а на несколько удивлённые слова Эверстейн, что, возможно, стоит закончить и отдохнуть, лишь качала головой, не желая показывать лейтенанту своего состояния и демонстрировать слабость. В итоге получалось только хуже. Из-за убеждённости, что должна прилежно заниматься, рыжеволосая и пораньше уйти не могла, и толком ничего не сделала и не запомнила, так что дер Кин, в конце концов, заявила, что на сегодня они и так всё успели. Бредя меж рядов палаток, капрал, перестав костерить Марику, ещё и на собственную глупость возмутилась. И чего, спрашивается, пыталась из себя изобразить? Надо было уходить сразу, как только предложила лейтенант. Тогда бы, и в самом деле, могла гораздо раньше оказаться рядом с Сильвией и прямо у неё спросить, где они были и что делали, и зачем это всё вообще понадобилось. Капрал ведь с самого начала занятий лишь и ждала их скорейшего окончания. Всё её желание продолжать тренировку возникало из-за того, что она боялась правды, точнее того, что её воображение превращало в правду. Агеллон, хоть и доверяла охотнице, всё равно переживала, что Марика может сделать что-то такое… Нет, в подобное она не верила, но излишне вольное поведение беловласой с Сильвией ей не нравилось. И пенять можно было только на себя. Огинь знала о её симпатии к охотнице, но дальше этой симпатии дело не шло. Нужно было что-то делать, причём, как можно скорее. Отношения меж Марикой и Селимой не были такими уж однозначными. Всё опять перевернулось с ног на голову. Агидель в этот раз торопиться не хотела, но когда обстоятельства складывались таким образом, она уже загнала себя в капкан, о котором предупреждала Огинь. Времени на что-то помимо тренировок и обязанностей по лагерю у неё не было. Единственная за сегодня возможность побыть немного с Сильвией во время охоты, была испорчена планами Марики. И пусть на обратном пути девушки успели переговорить, да и в лагере чуть побыли вместе, но этого было слишком мало. Нужно было что-то придумать, дабы Агидель могла почаще видеться с русоволосой. Может, им вместе бы и удалось что-то придумать? Агеллон едва не выругалась, поняв, что опять хочет переложить часть ноши на Сильвию. Проблема была в самой Агидель. Раньше она легко находила способы совместного времяпрепровождения с охотницей, а сейчас ей самой её же идеи не нравились. Девушке не хотелось жертвовать своими тренировками, но и терять возможность проводить время с Сильвией тоже. Уже решившись, капрала начинали одолевать сомнения в необходимости задуманного. Понимая, что Сильвия, скорее всего, задремала, рыжеволосая лихорадочно пыталась найти решение. С радостью и удивлением она обнаружила, что в их палатке до сих пор слабо горит лучина, которую охотница непременно тушила, если ложилась. В тот же миг, забыв про усталость, капрал прибавила ходу и через считанные мгновения отдёрнула полог в сторону, собираясь поприветствовать охотницу, но осеклась на полуслове, увидев, что девушка заснула. Сильвия лежала, натянув одеяло до пояса, подложив под голову дублет вместо подушки, в руках она держала почти законченный красивейший венок из полевых цветов. Очевидно, она хотела подарить его Агидель, когда та вернётся. Да видно так и не дождалась, сморённая усталостью. Охота сама по себе много сил отнимала, а уж какими бывали тренировки с Огинь, Агидель прекрасно знала. Иногда ей казалось, что Эверстейн и то проявляет больше снисхождения, чем беловолосая девушка. Стараясь двигаться тише, дабы случайно не потревожить сон охотницы, капрал аккуратно забралась внутрь палатки. Тихонько забрав из расслабленных пальцев девушки венок и осторожно положив его рядом, она бережно укрыла Сильвию одеялом, подтянув его выше. Русоволосая что-то почувствовав сквозь сон, самую малость нахмурилась, невнятно пробормотав, но потом её лицо вновь приобрело мирное и расслабленное выражение. Агидель, наблюдая за девушкой, улыбнулась, ощущая в своём сердце теплоту и нежность к Сильвии. Не удержавшись, затаив дыхание, Агеллон медленно склонилась и лёгким движением, словно пёрышком провела, коснулась губами лба охотницы. И сразу, будто испугавшись, отодвинулась обратно, поспешно гася лучину. Чуть едкий запах дыма проплыл по палатке, смешиваясь с запахом цветов из венка. Капрал юркнула под своё одеяло, устроившись поближе к охотнице, закрывая глаза, обещая себе завтра постараться провести как можно больше времени с Сильвией. Сон сморил сразу, увлекая в манящие объятия, что после долгого и трудного дня казались истинным наслаждением. Сознание терялось. Агидель в эти часы отдыха не видела даже грёз. Ей и раньше не часто приходили сновидения, а если уж и были, то по большей части какими-то кошмарными, и капрал нисколько не жалела, что проваливается в забытье. Пока это был единственный способ хоть как-то восстановить силы, но рыжеволосая, всякий раз, оставаясь после тренировок на дополнительные занятия с Эверстейн, всё порывалась спросить у лейтенанта, как той удаётся спать мало, урывками, но при этом быть отдохнувшей. Агеллон давно заметила, что дер Кин ложится поздно, но встаёт раньше всех, а днём, когда возникают перерывы, удаляется к себе в шатёр, очевидно, чтобы немного вздремнуть. Рыжеволосая даже попыталась что-то выяснить у двойняшек дер Зиг, полагая, что подобное свойственно выходцам из Хайрайха, но те не нашлись с ответом. Лишь Ингвар припомнил, как некоторые из бывалых воинов делили по возможности сон на небольшие отрывки по несколько часов, а потому и предположил, что Эверстейн тоже так умеет, только её система сложнее, зато позволяет высвободить больше времени для бодрствования. Агидель хотела научиться такому сну. Может хотя бы после этого у неё будет хватать времени и на тренировки, и на личную жизнь?***
Дер Кин, неспешно собрав разложенные бумаги и записи после занятия, прикрыла глаза, выравнивая дыхание, стараясь сделать его медленным и спокойным. Ежедневный ритуал помогал расслабить тело перед сном. Помогал раньше. В последнее время она серьёзно сомневалась, что выработанная ею годами привычка действует так же эффективно, как прежде. Началось с того, что лейтенанта стало мучить одно и то же сновидение. Сном его трудно было назвать, особенно после тех ярких образов, когда ей являлись грёзы с Агидель. Казалось, стоило отступить, признав, что Агеллон выбрала Сильвию, а не её, так всё закончилось, но не тут-то было. Теперь Эверстейн не понимала ровным счётом ничего. Поначалу, смыкая глаза, она стала ощущать, будто проваливается в пустоту и куда-то стремительно падает. Не самое приятное чувство, от которого она вздрагивала и резко просыпалась, было хорошо знакомо ещё с детства. Но в том явлении не было ничего необычного. Райнгард ей объяснял, что так бывает, когда тело уже расслабилось, а мозг продолжает работать. Стоило избавить голову от лишних мыслей перед покоем. Дер Кин так и старалась поступать последние несколько дней, но это дало совершенно противоположный эффект. Падения прекратились но, оставаясь наедине с собственным телом, лишённым разума, она чувствовала, словно что-то нервно ворочается внутри неё. Не в костях, не в суставах, даже мышцы оставались расслабленными, и в этом покое что-то вспыхивало яркими алыми каплями. Вскипала сама кровь. Её ток ускорялся, нанося удары там, где Эверстейн даже не могла предположить. Пытаясь подавить явление, лейтенант боролась с собой, резко переворачиваясь с боку на бок. Как-то раз она так приложилась головой о землю, что пару дней вынуждена была ходить, скрывая синяк на скуле копной волос. Казалось, будто что-то настойчиво смотрело на неё из тьмы, а она смотрела в ответ, пытаясь различить образ. Она не сомневалась, что образ был, но уловить его не получалось. А теперь всё стало ещё хуже. Было неприятное ощущение, схожее с тем, когда девушка наяву пыталась что-то разглядеть в непроглядной тьме — перед глазами то и дело вспыхивали странные видения и непонятные очертания, но в её снах в этой тьме возникало что-то вполне узнаваемое и очень знакомое. Вечером, подметив, что Агидель порядком притомилась от занятий, Эверстейн не просто так предлагала девушке закончить тренировки. Была у дер Кин и своя цель — лечь спать пораньше и попробовать отдохнуть так, как делали это все. Но капрал, наверное, боясь показать старшей слабость, отвечала отказом на все попытки закончить занятие. В отчаянии Эверстейн пришлось объявить о том, что сегодня они выполнили задание. Она едва не силой прогнала Агидель. И хотя дер Кин чувствовала себя виноватой перед Агеллон, лейтенант понимала, что ничего толкового не выйдет, пока собственные мысли сосредоточены на странных ночных видениях. Откинув одно одеяло и улёгшись на другое, подсунув под голову вместо подушки сложенный дублет, командир закрыла глаза. Тьма охотно забрала её к себе, освободив от роя мыслей. Стремительно. Её вновь бросило в пустоту, но что-то остановило тело, дав возможность наслаждаться ощущениями. Дер Кин парила. Везде и нигде. Что-то вновь смотрело на неё из тьмы. Не пустоты. Эти понятия Эверстейн могла различить чётко. Ощущение пугало до одури, до дрожи. Если бы она могла трястись, то тряслась, но в этом мире всё её существо было лишь духом, что не мог зацепиться за материю. Кровь вскипала в жилах, она чувствовала всё и ничего, но когда кровь словно переставала подчиняться телу, обретая разум, грозясь разорвать вены, она едва не чувствовала, как с бесплотных губ готов сорваться стон. Рык пронзил тишину позади. Эверстейн, её сознание, но не тело, мгновенно обернулось назад и в то же мгновение снова этот рык и снова позади, но в этот раз рычание словно бы отразилось от несуществующих стен, отдаваясь эхом и заполняя разум. Девушка озиралась, вглядывалась в бесконечность, ожидая нападения. Лейтенант едва успела среагировать, как ощутила, что из тьмы что-то или кто-то схватило её, руки и несуществующее тело перестали подчиняться, управляемые непонятной сущностью. Однако страха и чувства опасности не было — казалось, что на неё не пытаются напасть, пытаются вести или же наоборот продемонстрировать то, чего она не видела. Вопреки всем урокам, всем навыкам, она не приготовилась к атаке. Эверстейн никогда не была так уверена, что сейчас ей нужно довериться собственным ощущениям, а не натренированным инстинктам после долгой службы в армии. Она распростёрла руки в стороны, открывшись, и что-то вдруг, словно лучь солнца, пронзающий ночную тьму, поднялось из глубин её тела, заполняя собой бестелесную плоть, заставив орать от боли и наслаждения. Кровь вскипела в жилах, пронесясь такой волной жара, что затопила всё сущее. Эверстейн резко дёрнулась, освобождаясь от власти сна, но ещё долго перед глазами маячил взор. Дикий, хищный. Вертикальные зрачки будоражили пространство, направленные из вне на неё, а волоски на коже и даже волосы на голове так и готовы были встать дыбом. Вскочив на ноги, воительница лихорадочно заозиралась по сторонам и, никого не обнаружив, подлетела к входу в шатёр, откинув в сторону полог. Небо на востоке окрасилось в светлые оттенки, а по земле меж палаток стелилась белая простынь тумана. Утро вступало в свои права. Эверстейн поразилась тому, насколько хорошо себя чувствует. Будто всю ночь проспала на мягчайшей перине. Ушла боль из колена и не ныли старые шрамы, словно кто-то незримый дал ей новое тело. Если раньше после подъёма ей требовалось время собраться с мыслями и заставить себя подняться, сейчас же, она, вдыхая полной грудью и чуть осматриваясь, ощущала лишь ток энергии, как… Лейтенант быстро обернулась, ещё раз пробегаясь взглядом по тканевым стенам жилища. Ничего не изменилось. Это всё ещё был её шатёр, всё находилось на своих местах, только угли в небольшой жаровне погасли, отчего чувствовалась лёгкая прохлада утра. Но это было к лучшему. Может, старшая не подавала виду, но царившая жара порядком ей надоела, и часы до зноя были милее всего. Сосредоточившись на собственных ощущениях, темноволосая с удивлением поняла, что они напоминают ей о мгновениях, когда приходилось будить в себе Силу. То, чему она научилась от Райнгарда и Глэм. Но почему это случилось? Почему вышло из-под контроля? Неужели то, что таилось в крови, старалось захватить её? И было ли сновидение связано с этим? Но ведь Эверстейн не ощущала угрозу. Ей было страшно из-за тьмы и необычных ощущений, но она не чувствовала, что нечто во тьме хотело причинить ей вред. Наскоро собравшись, дер Кин отправилась на улицу. Пока ещё никто не проснулся, у неё хватало времени провести разминку для себя. Тихо ступая меж палаток, Эверстейн направилась в сторону реки, по пути успев перекинуться парой слов с сержантом и кадетами, стоявшими в дозоре. Для будущих воинов гвардии ввели эту обязанность, чтобы легче потом было в походах. Конечно, дозор в этот час ненавидели все без исключения. Стоять в карауле перед общим подъёмом означало подниматься на пару часов раньше без возможности потом прикорнуть. И в то же время от этих караульных требовали самой большой внимательности, поскольку именно в такие мгновения вероятный враг и мог нанести свой удар, полагая, что воины потеряют бдительность. Эверстейн помнила, как они налетали в южных походах на кочевников засветло, и как непокорные далканцы то же самое пытались провернуть подобное с ними. Но сейчас подобной угрозы быть попросту не могло, и дер Кин, спустившись к реке и умывшись прохладной водой, легко забралась обратно на берег, где стояли походные бани. Именно там она предпочитала проводить разминку. Одно за другим выполняя привычные упражнения, Эверстейн обдумывала свой нынешний сон, гадая, что же крылось в нём? Кровь разгонялась в жилах, сердце учащало ритм, всё было так легко и просто, что казалось, стоит приложить лишь немного усилий и можно горы свернуть. Давно ей не было так хорошо, так свободно, так, будто она снова перенеслась во времена, когда только-только готовилась стать воином и любые свои достижения старалась показать Райнгарду. Чуть улыбнувшись, лейтенант, зная, что её никто не увидит, в завершении разминки без всяких усилий выполнила несколько переворотов боком, а потом, чуть тряхнув копной разметавшихся волос, приводя их в порядок, ещё раз отправилась к реке. В голову пришла интересная идея, касавшаяся подготовки кадетов. Сегодня в полном составе была свободна ловчая команда, и можно было попробовать кое-что новое. Подопечным так и так предстояло практиковаться в областях, присущих роду войск, что они выберут, так отчего не провести несколько занятий? Может, кто-то захотел бы выбрать что-то новое, а кто-то понял бы, что стоит пересмотреть свои цели? С этими мыслями Эверстейн, приведя себя в порядок, плотно застегнув куртку, отправилась обратно в лагерь, уже издали слыша, что там просыпаются и разносятся приказы сержантов и капралов. Дер Кин отрадно было знать, что она не ошиблась с этими назначениями. Ингвар с самого начала демонстрировал готовность, а вот Агидель первое время вызывала некоторые опасения, но она быстро прогрессировала, и лейтенант по праву могла гордиться ученицей. Пусть Агеллон решила быть с Сильвией, но просто наблюдать, как капрал становится увереннее, сильнее и опытнее, было славно. В противовес Огинь, становившейся всё более безразличной, Агидель шла к своей цели, чем-то напоминая саму Эверстейн в юности. С другой стороны Марика, хоть и несколько грубо, но указывала Агеллон на ошибки, заставляя становиться лучше. Дер Кин долго терзали сомнения, что она не настояла и не сделала Марику капралом против воли, но решение не принуждать — оказалось верным. Беловласая отчаянно не хотела повышения, зато пристально следила за Агидель. Кажется, план дер Кин удался — пускай Огинь оставалась десятником, но она принимала участие в работе младших чинов, будучи связующей звеном меж прочими десятниками и капралами. Среди палаток наблюдалось заметное мельтешение, лишь усилившееся, стоило старшей показаться на виду. Мимоходом приказав ближайшим сержантам выстроить отряд на пустыре, где начиналась разминка и проходило большинство занятий, дер Кин, немного подгоняя отстающих, сама направилась туда, наблюдая как две сотни молодых ребят становятся в несколько шеренг. За прошедшее время даже самые непонятливые уяснили, что нужно делать, и строй действительно выглядел строем, а не подобием покосившегося бесхозного деревенского забора. Первая линия так и вовсе была образцовой. И, хоть Эверстейн подозревала, что в следующих рядах зевают и пытаются продрать глаза, но она была довольна, приветствуя подчинённых: — Доброго утра, кадеты! — Доброго утра, госпожа лейтенант дер Кин! — рявкнул в ответ строй. — Было бы ещё добрее, если не пришлось в такую рань вскакивать, — недовольно пробурчала Селима, стоя позади Марики и думая, что её ни Эверстейн, ни сержанты, не услышат. В тот же миг тихие смешки раздались от тех, кто был ближе всего к далканке и услышал эти слова, адресованные лишь дворянке. — А кто-то недавно заявлял, что не устала, и спать совсем не хочет, — совсем уж тихо, но с чуть насмешливой ноткой отозвалась Огинь, стоявшая в первом ряду и вынужденная тщательно скрывать свою речь. — Мне тогда и правда не хотелось, — невинно заметила дочь гор и, улучив момент, когда сержанты и дер Кин не смотрели в их сторону, тихонько ткнулась головой в затылок Марике, притворяясь словно бы засыпает. — Да уж, хотелось тебе совсем другого… — чуть кашлянула блондинка, подавив смешок, но всё же слабо улыбнувшись. — Тихо вы, — едва шикнула на них Агидель, стоявшая по соседству с Огинь, прекрасно понимая, о чём говорят девушки, и оттого слегка смущаясь. Она больше переживала не за то, что их, в самом деле, услышат, а за то, что может услышать от этой парочки больше подробностей. — Вот, слышала, Селима, что капрал говорит? Надо тихо себя вести, чтоб ни звука… Прям как у них в палатке с Сильвией по ночам! — иронично подметила беловласая. Ещё одна девушка, стоявшая по другую сторону от Марики, еле слышно хихикнула. — Ха… — подавила громкий смешок далканка, скосив взгляд на Агидель. Рыжеволосая спиной прочувствовала этот насмешливый взгляд карих глаз, однако куда больше капрал уделила внимание дер Кин, явно услышавшую голос Селимы. Эверстейн внимательно взглянула в сторону девушек, но сделала вид, что ничего не заметила, принимаясь объяснять строю, чем сегодня они будут заниматься. Похоже было, что многим подобное нововведение пришлось по душе. Да и не удивительно — после однообразных тренировок, где всё сводилось к отработке приёмов и муштре, пусть скучной, но необходимой, хотелось разнообразия. Это лишь подчёркивало, что кадетов воспринимают практически как полноценных солдат и считают способными самим выбрать род войск. — Как же, могут они выбрать, да половина из них только научились право и лево различать, — меж тем шёпотом заметила Марика, — а большая часть даже не знает чего хочет. Прямо как наша капрал… Да, Агеллон? — широко улыбнулась блондинка, едва ли не в открытую посмотрев на Агидель. — Марика, хватит, лейтенант смотрит в нашу сторону… Потише, — одними губами, произнесла Агидель, вытягиваясь так, словно у неё был не позвоночник, а столб в спине. Марика равнодушно глянула на дер Кин и, приняв как можно более обычный вид, тихо продолжила рассуждать: — Лучше б ты это ночью Сильвии говорила, — никак не унималась Огинь, которую сегодня распирало от колкостей. Даже Селима, стоявшая позади, и едва не корчившаяся от хохота, недоумевала, что это нашло на зеленоглазую девушку. Беловласая, как нарочно, выглядела так, словно Агидель сама с собой разговаривала, серьёзно смотря куда-то вдаль. — Марика, знаешь что?! — насупилась капрал, уже не зная, смущаться ей или злиться из-за сказанного. Голос предательски дрогнул, став громче, отчего Агеллон привлекла к себе внимание не только Эверстейн, но и нескольких сержантов. Огинь самодовольно усмехнулась, уже не скрывая, что она тут не при чём — беловласую радовало, что именно Агидель их раскрыла, хотя той подобного хотелось меньше всех из их тройки. Рыжеволосой сразу стало стыдно и неловко, захотелось провалиться сквозь землю. Но этого не произошло, зато дер Кин не могла оставить подобное без внимания: — Капрал Агеллон, не соизволите ли всем рассказать, что это вы с десятником Огинь так оживлённо обсуждаете? Мне и остальным, думаю, тоже будет интересно, — спросила лейтенант, не собиравшаяся терпеть такого поведения, даже не смотря на благодушное настроение, вовсе не означавшее, что им могут пользоваться остальные. В тот же миг Огинь чуть не прыснула со смеху, радуясь положению Агидель, но сдержалась из последних сил и выдала себя лишь улыбкой на чуть дрожащих губах. Испугавшись, капрал хотела сказать что-то в своё оправдание, но Огинь толкнула её всем телом, заслоняя. Блондинка хотела бы понаблюдать за тем, как Агидель оправдывается, однако её осенила идея, давно обитавшая в голове. Вытянувшись во весь рост, словно выступая перед публикой, Марика серьёзным тоном громко произнесла: — Разрешите? Мы тут обсуждали, насколько тихо должны вести себя кадеты ночью. Вот мы с Селимой считаем, что это личное дело каждого и, если Агидель предпочитает отдыхать, лишь только высыпаясь как можно лучше, то мне… нам с Селимой… — Огинь намеренно растянула окончание фразы, заранее зная, что дер Кин её прервёт. Зеленоглазая отметила за собой знакомое и приятное приподнятое настроение, последнее время всё чаще радовавшее её, придавая красок окружающей скучной действительности. Ей захотелось рискнуть, не скрывая при общении с дер Кин ничего. Даже самое мерзкое наказание за подобную дерзость показалось лишь небольшой жертвой за такой шанс, да и к тому же Марика боялась, что второго случая, когда их разговор услышат все кадеты и сержанты, могло и не представиться. — Десятник Огинь, то, что вам позволены некоторые вольности, ещё не даёт никакого права молоть языком в то время, как озвучивается приказ старших, — строго заметила дер Кин, легко уловившая посыл Марики, прямо намекавшей на связь Агеллон и Сильвии. К собственному неудовольствию, одна лишь фраза дворянки мгновенно выбила Эверстейн из колеи и лишила хорошего настроения. Но что было хуже, вслух она не могла прямо высказать всё, что думает по этому поводу. Оказалось, Эверстейн могла себе внушить мысль — не лезть в чужие отношения и как-то отгородиться, но если ей напоминали о неудаче, из глубин души поднимались злость и обида. Всеми силами она попыталась не реагировать и спокойно продолжить объяснять ход новой тренировки, но Марика вновь заговорила, упорно нарываясь на неприятности. Огинь, словно хищник, вцепилась во фразу Эверстейн, не желая отпускать. В душе дворянка улыбалась во весь рот, но при этом понимала, что такое поведение легко разрушит нужную ей атмосферу, позволив дер Кин в очередной раз выйти победительницей. Изобразив как можно более доброжелательное и невинное лицо, Марика посмотрела прямо в глаза Эверстейн, дабы командир уж точно поняла её верно. — Прошу прощения, госпожа лейтенант, — быстро кивнула блондинка, хотя никакого раскаяния за свой поступок и слова не испытывала, — я лишь хотела сказать, что, видимо, капрал Агеллон и десятник Сильвия из Литау в чём-то правы… Уж во всяком случае, их соседи не испытывают никаких проблем со сном… — Довольно, — как резкий взмах меча, быстро вымолвила дер Кин, пристально глянув на Огинь. Она не повышала голос, на лице её не дрогнула ни одна жилка, но взгляд, направленный в сторону беловласой, красноречиво сказал той, что она действительно вывела из себя старшую. Возможно, даже больше, чем рассчитывала, хотя по глазам хорошо читалось, что Марика довольна результатом, — если вас, десятник Огинь, так заботит спокойный сон остальных кадетов, и если вам хватает времени об этом размышлять, с завтрашней ночи до Дня Солнцестояния будете заступать в ночные дозоры. На лице Марики точно так же не дрогнул ни один мускул и та по-прежнему смотрела на старшую скорее снисходительно, хотя всеми силами пыталась выглядеть серьёзно. Эверстейн где-то в закромах души слегка испугалась, а не попала ли она в новые сети, расставленные блондинкой? Но ещё раз быстро обдумав последние события и фразы у себя в голове, дер Кин никаких ошибок за собой не заметила. Дело было в чём-то ином, но исправлять это было уже поздно. — Госпожа лейтенант! — Агидель, хоть и не понимала, зачем дворянке это потребовалось, решила заступиться за неё, учитывая, что та минуту назад прикрыла её, — прошу нас простить и не наказывать десятника Огинь. Этого впредь не повторится. Обещаю! — как можно искреннее сказала Агидель, услышав почти не заметное недовольное цоканье, исходившее от Марики. — Будь по-вашему, капрал, — мгновенно сменила гнев на милость дер Кин, но в её тоне послышались такие нотки, которые точно не обещали лёгкой жизни рыжеволосой, — но учтите, малейшая ошибка или нарушение с вашей стороны, или со стороны Огинь, и наказание последует незамедлительно. Для обеих. — Так точно, госпожа лейтенант! — громко ответила Агидель, даже чуть прищёлкнув каблуками сапог. Эверстейн заметила, как на лице Огинь на мгновение скользнула ухмылка. В этот миг дер Кин готова была отправить Марику на самую тяжёлую и грязную работу, чтобы поставить ту на место, но время было упущено, да и по сути — а было ли за что злиться? Конечно, план Марики, в чём бы он не заключался, удался, если судить по этой еле заметной улыбки, но был ли этот план вообще, или дер Кин всё придумала? — Очень надеюсь на ваше понимание, как и на понимание десятника Огинь, — недоверчиво хмыкнула Эверстейн, обводя глазами строй и устремляя взгляд за спину Марике, где Селима сейчас пыталась удержать самодовольную ухмылку. Было ли на самом деле что-то ещё в голове Марики сказать трудно, но за устроенную сцену лейтенант хотела отомстить. Сложился план, как можно одёрнуть Огинь. В прошлый раз удалось надавить на неё с помощью далканки, — десятник Селима, шаг из строя. У меня для вас особое поручение. Дочь гор, мгновенно став серьёзной, послушно выступила вперёд, бросив искоса тревожный взгляд на блондинку, но та будто ничего не заметила, поэтому чернявая вынуждена была вытянуться и замереть, гадая, какое такое особое поручение решила ей дать дер Кин. Эверстейн спокойным голосом, в своей обычной манере, начала объяснять Селиме её задание: — Сегодня у вас появилась прекрасная возможность продемонстрировать всем свои умения в качестве стрелка. Но чтобы это сделать, необходимо подготовить мишени и щиты к испытанию. И, поскольку вы будете старшей на этом занятии, то вы и должны позаботиться, чтобы площадка для испытания полностью соответствовала всем требованиям. Можете отправляться и начинать, — приказала дер Кин, не спуская взгляда с Огинь. — Отличная идея! — нарушив тишину, вдруг заявила та, чем поразила не только Селиму, посмотревшую на неё изумлёнными глазами, но и Эверстейн, явно рассчитывающую на недовольство Марики, — десятник Селима давно заслужила право попробовать возглавить отряд, а подготовка площадки это ещё и возможность хорошо размяться, — с улыбкой сказала Огинь. Агидель, ошалевшая не меньше, чем Селима и Эверстейн, испугалась, что за подобные высказывания, тем более, с учётом того, что минуту назад она обещала, что ничего такого не повторится, отчаянно начала подталкивать Марику локтём в бок, призывая скорее остановиться и замолчать, но это возымело обратный эффект. — Да хватит меня уже лапать! — довольно громко произнесла беловласая, — с Сильвией всё не можешь, так решила на мне потренироваться? — наигранно возмутилась Марика. Кадеты, стоявшие рядом, и всё слышавшие, мгновенно разразились смешками и перешёптываниями, а рыжеволосая побледнела, понимая, что им с беловласой гадюкой влепят наказание по первое число, и закрыла глаза. Марика тем временем выглядела так же обыденно, как и раньше. Казалось, что она знает будущее и уверена в благополучном исходе. — Тихо! — громко крикнула Эверстейн, прекращая беспорядок, а потом, глянув на девушек, обратилась к ним, — я предупреждала. Поскольку я знаю, что вы обе хотели связать свою жизнь с кавалерией, у вас сегодня будет эта возможность. Вы помогаете мне в тренировке с остальными всадниками. А после, как старшие, позаботитесь о лошадях. Всех. Можете отправляться к скакунам. Капрал Агеллон будет лично отвечать за десятника Огинь. Ещё не до конца осознавая, что их ждёт в результате, рыжеволосая, едва не стремглав, направилась в сторону опушки, где стояли лошади, а заодно, вопреки всем страхам, схватила Марику за руку, потащив за собой. Агидель опасалась, как бы та не успела выкинуть ещё что-то и хотела быстрее скрыть её с глаз дер Кин. Но блондинку сегодня как бес обуял, она, едва успев отдалиться от строя, громко произнесла, дабы слышали вообще все: — Ах, капрал Агеллон, позаботьтесь обо мне, я такая неопытная! Строй, не выдержав этого представления, дружно грохнул со смеху, даже некоторые сержанты усиленно делали вид, словно на них напал приступ внезапного кашля. А Эверстейн попросту ничего не успела прокричать вслед, наверное, всё ещё сбитая с толку. В сегодняшнем противостоянии, во всяком случае, пока, верх брала Огинь. Но не приходилось сомневаться, что эта дерзость ещё выйдет им боком. Уже вышла, если подумать, однако и сама капрал не сдержала улыбки, качая головой и поглядывая на Марику. Та едва не лучилась от счастья, буднично перескакивала с ноги на ногу, заведя руки за спину. — Свар заступник, ответь мне, что на тебя нашло? Что это было?! — отойдя подальше, всё же спросила капрал, внимательно поглядев на Огинь. — Не знаю, просто настроение хорошее, — невинно пожала плечами Марика. — Из-за твоего хорошего настроения нас вообще высекут, — проворчала Агидель, — если Селима раньше не прибьёт. Тебе не показалось, что ты своими высказываниями её разозлила? — Своими высказываниями, как ты говоришь, я сделала ей большое одолжение. Не надерзи я Всезнайке, та бы поставила старшей над стрелками Сильвию, — вздохнула Огинь и сделала длинный прыжок вперёд, развернувшись в воздухе, после чего пошла, наконец-то, более спокойным шагом. — И что в этом плохого? — развела руками Агидель, глянув на дворянку. — Ты такая дура, видимо, не только по ночам, но ещё и с утра решила ей побыть? — хохотнула Марика, — ой, ладно, перестань дуться как мышь на крупу, щёки треснут. Во-первых, я хочу выяснить на что способна Селима, когда руководит большой группой людей, а во вторых, есть шанс, что Сильвия теперь присоединится к нам, и это уже должно быть выгодно тебе, — с улыбкой подмигнула Марика, хотя, из-за её до ужаса странного поведения, все слова больше вызывали у Агидель опасение. — А тебе не пришло в голову, что Эверстейн теперь и Сильвию отправит в компанию к Селиме, просто из-за того, что решит отыграться на нас обеих? — насупилась Агеллон. — А вот за это можешь себя поблагодарить, — угрюмо произнесла Огинь, закатив глаза. — Нечего было влезать и заступаться за меня. Так и знала, что всё испортишь. Надо было тебя сразу пнуть посильнее, как только почувствовала, что попытаешься вмешаться, — хихикнула Огинь, лёгким движением перекидывая волосы из-за спины на плечо. — Я? Испортила?! — искренне растерялась Агидель, — Да если бы я не вмешалась, ты бы ближайшие ночи только и сидела в ночном дозоре. — И что? — закатив глаза, спросила беловласая. — Как «и что»? А Селима? — не понимала ничего Агидель. — И что? — издеваясь, Марика чуть изменила интонацию, вальяжно указав пальцем на Агидель. — А-а-а… Марика! Ну, ты ведь… Ты… — рыжая схватилась за голову, ероша свои волосы. Она хотела хоть немного понять причины поведения Марики, но, кажется, сначала было необходимо ещё раз научиться общаться с этой уж слишком весёлой девушкой. — Да… Но тебя-то кто просил лезть? Надеюсь, понимала, что самой хуже будет? Я тебя, помнится, ни о чём таком не просила, — надменно произнесла дворянка, одарив капрала равнодушным взглядом. — Да иди ты… — едва не ругнулась Агидель. — Вот… сама влезла, сама теперь и разгребай, — засмеялась Марика. — Я бы, может, даже и отнеслась к наказанию серьёзнее, но раз уж ты испортила мои планы, то и не жди помощи, — словно обидевшись, происзнесла дворянка. — Придётся, кажется… — вздохнула Агидель. — И стоило оно того? — устало спросила капрал. — Нет, конечно, ты же влезла, — проворчала зеленоглазая, словно бы только Агеллон вообще во всём случившемся и была виновата. — Тебе-то все эти неприятности зачем? — в сердцах послав Огинь куда подальше, уже скорее смирившись со всем, равнодушно спросила Агидель. — О-о, — многозначительно протянула блондинка, закрыв глаза, будто что-то воображая, — тебе-то уж точно знать не стоит. Это будет мой секрет… мой и Сильвии, — добавив в конце, Огинь хитро посмотрела на капрала. — А она тут при чём? — совсем уже ничего не понимая, спросила Агеллон. — А тебе-то, какое дело? Мы с ней лучшие подруги, а ты… — недоговорив, усмехнулась Марика. — Курва! — всё же не выдержала и вслух выругалась голубоглазая, у которой от этих недомолвок и странного поведения Марики весь мозг спёкся, — я вообще уже ничего не понимаю. — Вот это точно, госпожа капрал Агеллон, ты у нас действительно ничего не понимаешь, — Огинь снисходительно похлопала девушку по спине, а затем, не дожидаясь ответа или реакции, отошла в сторону, отправившись к своей лошади, поскольку они как раз добрались до коновязи. Рыжеволосая искренне пожалела, что всё ещё уступает Марике в силе. Желание намять бока дворянке так и просилось наружу. Но хуже всего, что она и в самом деле не улавливала никакой логики в поступках несносной Огинь. Та плела свои замыслы и воплощала их, решив поддеть Агидель тем, что заявила о каком-то секрете с Сильвией, который знать капралу не полагалось. Агеллон самой начало казаться, что она действительно настоящая дура, раз ничего не способна понять. Единственное небольшое успокоение в это сумасшедшее утро она получила лишь в миг, когда подошла к своему коню, приветствовавшего её радостным фырканьем и подставившем шею, дабы девушка погладила его. Орлик сильно привязался к хозяйке. Это был очень хороший и послушный конёк, умеющий разделить настроение своей всадницы, но что важнее, умевший это настроение поднять. Почувствовав, что им предстоит выездка, Орлик чуть нервно переступал на месте, как будто не мог дождаться, когда Агидель закрепит седло и стремена. Из другой части опушки, там, где держали лошадей, коих было значительно меньше, доносились резкие окрики Марики. Её лошадь — Тьма, соответствовала своей наезднице, большую часть времени оставаясь такой же спокойной, но если была зла Огинь, то и кобылка проявляла характер, а сегодня, похоже, обе оказались в слишком задорном расположении духа, что, наверное, немного нервировало блондинку. Как только капрал забралась в седло, сквозь деревья, объезжая других скакунов, приблизилась на своей лошади Марика. Точнее, едва ли не подлетела, осадив Тьму всего в паре шагов. Светловолосая приблизилась вплотную, вальяжно держа в одной руке поводья, а вторую уперев себе в бок. Чего было не отнять у Огинь, так это умения держаться в седле. Такая ровная осанка, скользящая во всём непринуждённость, всегда отличали детей богатых шляхетских и магнатских родов. Агидель никогда бы не сказала этого вслух, но мысленно чуть завидовала блондинке. Орлик поднял уши и тихо заржав, попытался прянуть в сторону Тьмы, но Агидель его удержала на месте, немного понукая, и недоумевая, что нашло на скакуна. — Ну чего ты? Как будто первый раз её увидел. Спокойно стой. Чего хочешь? — обратилась к коню Агеллон, слегка похлопывая по лоснящейся шее. — Известное дело, чего хочет, — хмыкнула беловласая, немного прищурившись на один глаз, — то, вообще, многих интересует. Даже тебя, наверное, но как-то слабо, как я погляжу, — чуть подтолкнув лошадь пятками сапог, Марика направилась к открытому пространству, услышав, что и остальные кадеты, желавшие попасть в кавалерию, уже направляются к опушке. Агидель, в первые мгновения не уловившая намёка блондинки, сообразила, о чём же та говорила, а потому покрылась лёгким румянцем, да ещё и Орлика отчитала. Хотя, конь был виноват меньше всего. Агеллон, пожалуй, была ничем не лучше него, особенно в прошлом, и лишь сейчас, когда в её жизни появилась Сильвия, она захотела всё сделать по-людски. Но не преуспела. Агидель не понимала, что с ней происходит — раньше она даже не задумывалась над тем, что делает, всё происходило как-то само по себе, а с Сильвией заботили мельчайшие детали. Девушке хотелось не задумываться над каждым шагом их отношений, чтобы не было после никаких сожалений о случившемся. Но это не давало ей той свободы, что была раньше. Решив, что не имеет никакого смысла дальше торчать среди леса, капрал поехала навстречу кадетам, силясь разглядеть, с ними ли Сильвия. Вот только охотницы среди прочих не было.