***
На разбитых губах, во рту, полном крови от прокушенного языка, ощущался устойчивый и такой знакомый привкус железа. Кровь стекала по краю разбитой ерихонки, попадая в глаз и окрашивая расплывшийся мир в багровые тона. Кровь была на клинках, кровь летела ей в лицо, когда она разваливала саблей одного противника за другим, дурея от ощущения битвы. Кажется, сам Танис носился над полем брани, упиваясь торжеством бойни, а Макиш по-прежнему яростно оберегала свою избранницу, отводя от неё все смертельные удары. И воительница, что руководила всей усцарией, рычала в седле так, что собственный конь косил на неё выкаченным бешеным глазом. Полагаться на покровительство богини было хорошо, но ещё лучше было доказать, что она достойна этого покровительства. Взмах саблей, удар на клинок, принять, оттолкнуть, ударить, а сразу за этим парировать новый удар. Пальцы уже скользили на рукояти от крови и пота, но держала она её крепко, словно сама сабля была продолжением её кисти. Руки двигались молниеносно, сразу поспевая за взглядом к цели. Вот на смену погибшему всаднику выскочил новый, и Мартина, не думая, выбросила клинок навстречу, нанизав всадника на сталь. Она, ослеплённая своей яростью и всеми чувствами, что так и играли в крови, даже услышала тот звук, с каким металл проламывает кости, с каким-то злорадным тихим свистом выходя из спины. Злая получилась сшибка с этими лярвиными детьми! Погнав вначале врагов прочь, усцария чуть отстала, дав время соперникам перестроиться. Два отряда в ночи сошлись копьё на копьё, клинок на клинок. Смешались строи. По тем, кому не повезло уцелеть в первом ударе, уже топтались кони выживших, вбивая тела в грязь. Крики, лязг стали, ржание лошадей… Торжество Анером, сдобренное бесноватостью её приёмного сына. Но в ночном небе, на поднявшемся с севера ветре, реяли стяги Остерна, а им навстречу уже клонились флаги напавших кочевников. Или, не таких уж и кочевников… Вильк, вновь образовав вокруг себя небольшое пространство, подтолкнула шпорами коня — Беса Шестого, стремясь достичь штандарта напавших и повалить его в землю. Путь ей преградили сразу пятеро врагов, обрушивая, как единый порыв ветра, удар на неё, но их клинки отвели Леслав и Радзин, мигом взлетевшие в званиях после засады, что устроили напавшие по пути к Белтоку. Мартина едва уцелела в той битве, действительно совершив подвиг, потому что навернуться с коня, вскочить, как ни в чём не бывало, да ещё и убить вражеского мага, это было настоящим подвигом. Про её героизм пошли такие разговоры, что некоторых, слишком ретивых, самой Мартине приходилось одёргивать, чтоб уж совсем не возносили её в статус богини. Не хватало ещё Макиш прогневить. Вильк хорошо помнила, чем заканчиваются подобные восхваления — едва она только стала командиром первого небольшого отряда, были случаи, когда вчерашние новобранцы, видя её подвиги, бездумно бросались в самую гущу сражения и погибали почём зря. Правда, важнее было то, что происходило сейчас. После западни, в которую угодила усцария, произошёл естественный этап обновления в войске. Почти вся прежняя верхушка полегла в сражении, и на место им пришли такие как Радзин и Огинь. Молодые, дерзкие, жадные до побед, желающие своими усилиями заслужить славу и почёт. Бывшие подхурунжий и старшая товарищ, поднялись на одну ступень в иерархии. Это было и хорошо, но заставляло приглядывать за ними. — Путь свободен, госпожа ротмистр! — откозырял саблей Леслав, одарив старшую хитрым взглядом изумрудных глаз, походя отбив выпад одного из напавших. Светловолосый парень был весь в чужой крови, доспехи покрывали следы от мечей и копий, но его дух и желание продолжать бой были такими же как в его начале — казалось, что хорунжий просто переполняется силой и энергией. — Разорви их там так, чтобы лярвы своим курвам о твоих подвигах рассказывали! — поддержала Вислава, лихо отразив клинок, направленный в её сторону, да ещё и свалив противника на ответном замахе. — Спасибо! — Мартина картинно приложила ладонь к доспеху возле сердца, а потом вновь подтолкнула Беса, направляя его в самый центр построения врагов. Другая бы задумалась над своими действиями, но не ротмистр. Если она видела хоть малейший шанс победить, то тут же бросалась в самую гущу, и сейчас, поддерживаемая соратниками и питаемая какой-то звериной решимостью, девушка неслась в скопление врагов. Конь набрал необходимую скорость, и Вильк в обеих руках сжимала по сабле, словно когти орла, готового схватить свою добычу. Опять ей на перехват выскочило двое всадников, но эти понимали, кто сейчас перед ними. Всадники растянули сеть, желая взять Мартину в плен. Они бросили сеть почти перед самым лицом ротмистра, но всё же слишком рано. Мартина легко, будто на тренировке, пригнулась, уворачиваясь от ловушки, а в следующий миг обе сабли, как когти, раскинулись в стороны. Одна попала в цель и полоснула по горлу врага. Совпадение, но это было именно оружие Войтека. Хоть так, но друг и воин получил отмщение. На вражеском бойце, как таковых, и доспехов-то не было, чем Вильк и воспользовалась. И из разрубленного горла в небо вновь взметнулся столп красных брызг, в миг поглощаемых ночной тьмой, словно тех и не было. Путь был открыт, и встречали теперь ротмистра самые стойкие и умелые бойцы, защищавшие знамя и командира. Пробиться сквозь них разом не вышло бы всё равно, так что Вильк в последний миг резко увела скакуна в сторону, проносясь мимо и успев зацепить кого-то из врагов саблей, а под другим серьёзно ранила лошадь. Ей тоже досталось — шлем после скользнувшего по нему удара, слетел с головы. Какой-то курвин сын едва её не убил, или, скорее, не оглушил. В ушах раздался звон, и Мартина чуть качнулась в бок. Ну и ладно, хотя бы взор больше ничего не застило, а то мало ей было разбитой брови, из которой всё сочилась кровь, так ещё и массивный наносник мешал обзору. Встряхнув головой, отчего короткие светлые волосы растрепались и спутались, Вильк, направила коня по дуге, и вовсе образовав круг, объезжая сгрудившихся в центре бойцов и не упуская возможности с каждым из них скрестить клинки. Ещё и по сторонам приходилось смотреть, чтобы кто-то не выскочил на неё, увлечённую атакой, сбоку. В этом столпотворении, что происходило на поле брани, почти что в непроглядной тьме кипели яростные отдельные поединки среди смешавшихся строёв, и выпада можно было ждать откуда угодно. Но вся эта схватка лишь вынуждала Вильк раз за разом быть более быстрой, хитрой, смертоносной. Глаза едва усматривали открывавшуюся возможность, а руки взлетали сами, стремясь нанести удар. Кровь кипела в жилах, увлекая в неповторимый ритм изначальной ярости. Древний зверь, что жил под кожей человека, бесновался в своей мощи, чуть не заходясь от упоения битвы. Мартина ни разу не жалела о том, что в своё время попросила Эверстейн обучить её этому искусству, забытому на востоке, но не забытому в среде бывших имперцев. Каждый раз, как только она применяла эту силу, то словно всё лучше и лучше её понимала. Почему-то сама себя она в эти мгновения сравнивала с ястребом. Ещё в своё время закончила бы обучение, а не отмахнулась, поддавшись лени и посчитав, что знает достаточно, вероятно, сейчас легче было и ей, и битву можно было бы закончить раньше, и уберечь больше соратников. При всём своём внешнем смирении с судьбой, Мартина глубоко переживала потери, но это понимание лишь сильнее распаляло ярость, направляя её на противника. Вильк продолжала бросаться на врагов, используя любую возможность, будто хищная птица, ищущая слабое место в защите отчаянно сопротивлявшейся добычи. Сабли-когти цепляли одного врага за другим, но те пока ещё держались, прикрытые, куда лучшими, доспехами, чем те, с кем Мартина дралась раньше. С самого начала битвы под Белтоком ей было не совсем понятно, отчего значительная часть врагов представляет собой какое-то подобие сброда, облачённого в то, что и бронёй называть стыдно. Ведь в сражении на пути сюда, она столкнулась с отрядами, мало чем уступавшими её усцарам в снаряжении, а некоторые даже и превосходили их. Можно было предположить, что не всё вражье войско имеет хорошую защиту, но не глупо ли было отправлять в засаду лучших из лучших, понимая, что те всё равно проиграют? Тем более что эти враги отнюдь не спешили убраться из земель Остерна, подобно тем же кочевникам, когда к Белтоку стянулись основные силы королевства. Численное превосходство было на стороне защитников родной земли, но лучшую позицию имели напавшие на королевство. Занимая высокий холм у ближайшего посёлка, они как на открытой ладони видели фронт остерновцев, и могли бы организовать оборону, но всё равно предпочли спуститься в низину и ударить первыми. Мартина, лихорадочно размышляя над подобным тактическим ходом, пришла к выводу, что лярвины отродья сумели предусмотреть и охват своих позиций с флангов, а потому и били первыми, полагаясь на внезапность. К счастью, этот удар удалось отразить. У напавших, сейчас, единственной возможностью для отступления остался лишь небольшой посёлок и проходящий через него тракт. Теперь всё зависело от латников и шляхты, но враг, громимый по центру, всё равно не бежал, и это крайне не нравилось Вильк. Опытную воительницу всё не покидало ощущение, что их мастерски водят за нос. Вряд ли враг разработал настолько хитрый план, но уж тот, кто руководил ими, дураком точно не был, стремительно подстраиваясь под обстановку на поле брани. Если он предвидел окружение, было и неудивительно, что её отряду в большинстве своём противостояли какие-то голодранцы. Таких не жалеют. Но что тогда происходило на флангах? Латники бы уж точно не побежали, но слабым местом тут было шляхетское усиление. И пусть в центре усцария громила врагов, и те хоть гибли десятками и сотнями, а всё равно смешали планы быстрой победы. Дрались они с не меньшим ожесточением, да и мастерство их заслуживало уважения, особенно, когда доходило до схваток с отрядами, образующими костяк войска. Закованные в брони и длинные кольчуги, что и лица прикрывали, они хорошо держали удар. Вот такие группы были как раз теми, с кем Мартине и пришлось столкнуться в первом же сражении по пути сюда. Ротмистр, несясь рядом с собравшимся костяком, предполагала — отряды латников, совершавших охват, спешно пытались замкнуть кольцо, но вряд ли ей самой было от того легче. Пока те ещё доберутся, пока их место займёт поместная шляхта, не говоря уже про то, что должным образом не может атаковать и пехота, дабы не теснить своих. И всё это было изначально на плане, но работал ли он? Нет, Вильк сама должна была справиться с задачей и перебить всех этих лярвиных детей, чем она и занималась последнее время, но уж больно какой-то крепкий отряд ей достался. Может, даже настоящие предводители этого войска. В сражении с ними и сабля была не самой верной помощницей, поскольку не могла пробить всякого доспеха. Где-то на закорках сознания бродила мысль, что надо бы и усцарию немного перевооружить, придав им не только кончары, но и введя в обиход чеканы, что использовали некоторые из латников. Но пока приходилось обходиться тем, что есть. И самым большим её преимуществом в этих условиях оставались скорость, реакция, да то, что кони остерновцев были выше лошадей врагов, а значит, она могла бить сверху вниз. И Мартина била, раз за разом обрушивая сталь на шлемы, плечи и руки врагов. Одного она огрела по голове так, что он чуть не вывалился из седла, у второго рассекла кольчугу в районе предплечья, заодно и руку едва не отрубив, а у следующего выбила из рук оружие. Четвёртый ткнул своей саблей ей поперёк движения, Вильк пригнулась, прижавшись к шее коня и не глядя, махнула в обратную сторону клинком, не слишком надеясь достать врага. Но судя по раздавшемуся позади воплю, результат вышел даже лучше, чем она надеялась. Впрочем, оборачиваться и смотреть, что там происходит, времени не было. Из круговерти, что творилась со всех сторон, вылетели двое усцар, видно успевшие заметить это сражение своей предводительницы и, поспешив придти ей на помощь. Оба выставили вперёд свои кончары, направляясь как раз к тем врагам, мимо которых только что пронеслась сама Вильк. Этот порыв ротмистр едва успела подметить, зато и отреагировала так же быстро. Промчавшись чуть дальше, она развернула Беса обратно и пришпорила коня. Как оказалось, не зря Мартина кружила ястребом — расстроив сгрудившихся возле знамени противников, она предоставила своим всадникам прекрасную возможность для удара. Те не только врезались в строй, убив двух, но и отвлекли всё внимание на себя, чем Вильк и воспользовалась. Она влетела прямо в гущу этой схватки, размахивая саблями с огромной скоростью и кромсая чужих седоков. В этот миг почти ничего человеческого в ней самой уже не осталось. Только ярость, жажда крови и мрачное торжество. Попытка знаменосца защититься от неё выставленным древком флага закончилась плохо для него же, когда ротмистр одним замахом перерубила и древко, а следом удар сабли-карабелы обрушился на его туловище. Убитый полетел с коня на землю, и остатки чёрного знамени с оскаленным черепом рухнули вместе с ним. Оставался ещё предводитель, но теперь численное превосходство оказалось на стороне остерновцев. Сюда тянулись новые воины, тоже видевшие эту схватку, и последний из врагов отбивался как мог. Он не просил пощады, не пытался кричать, наверное, зная, что судьба его решена, но такое и делало его наиболее опасным соперником. Первому же усцару, что в одиночку попытался атаковать, он едва шлем не проломил шестопёром. — Курвин сын! — прорычала Мартина, следом дав команду своим, — не трогать. Он мой! Сошлись они на небольшом пятачке свободной от павших и буквально вспаханной копытами десятков лошадей земли, сражаясь одними саблями. Размахивать обеими руками было хорошо на полном скаку или прорываясь сквозь вражеский строй, а когда два всадника находились бок к боку, лучше всего было сражаться одной рукой, нанося частые и быстрые удары или же парируя их. Оружие, сталкиваясь в воздухе, выбивало искры, яркими всполохами освещая противникоы, но пока не принося никому победы. Но то, с какой мощью била Вильк, как она всё увеличивала напор, не оставляло сомнения, кто возьмёт верх. Командир напавших на Остерн быстро уставал, всё больше он думал не о нападении, а как хоть ненадолго оттянуть миг. Мартина давила. И дождалась. Она знала, что этот момент настанет — от полной безысходности её враг, собрав все силы, вскинул саблю, собираясь ударить, и она поймала его на том замахе, молниеносно уведя клинок вверх и чуть назад, а обратным движением полоснула наискось, разрубая слабое сочленение кольчуги меж головой и шеей. Сабля с жадным звуком впилась в плоть, достав до центра груди, вырывая куски кольчуги и тела. В такие мгновения Мартина понимала, насколько же одновременно прочны и хрупки доспехи — она несколько раз попала по грудной пластине у противника и на ней остались лишь царапины, а сейчас, нанеся удар под другим углом, металл разорвало, словно пергамент. — Готов, — сплюнула Вильк кровь из разбитого рта, и резко дёрнув оружие к себе. Тело врага сильно наклонилось вперёд, медленно съезжая в сторону, а вокруг раздался оглушительный рёв десяток, сотен и тысяч глоток. Усцары приветствовали победу своей предводительницы, окончательно ломая сопротивление оставшихся в живых захватчиков и наконец-то обращая их в паническое бегство. Над полем битвы стоял такой невообразимый шум, что разобрать в этом многоголосии хоть что-то, было попросту невозможно. — С победой тебя, госпожа ротмистр! — крикнула Вислава Радзин, немного протолкавшись сквозь торжествующих усцар, и подъехала к Мартине, салютуя саблей и широко улыбаясь, — приказать, чтобы организовали преследование?! — Не надо, им отсюда деваться всё равно некуда. Пусть латники сами разбираются или вон ополчение. Уж этим-то сейчас очень хочется всю злость выплеснуть! — откликнулась Вильк, на всякий случай, прислушиваясь к шуму, который всё не стихал, что вдруг показалось странным. — Что-то не так, — возле них остановил коня и Леслав, чуть хмуря лоб и с тревогой поворачивая голову то к одному флангу, то к другому. — Перестроиться в линию! Всем приготовиться! Ждать! — не став пытаться сейчас выяснять, что происходит, Мартина поступила самым верным образом. Лучше уж было обезопасить себя, даже если ничего не случится, чем кудахтать как пустоголовая кура, не знающая что делать и почему переполох. Её приказ эхом разлетелся от хорунжих и их заместителей, а потом Вильк отдала команду: «Молчать!». Для всего войска это значило, что положение не простое, а предводителям позволяло лучше понять обстановку, возможно, услышать о приближении какой-то скрытой угрозы. И то, что ротмистр услышала несколько тяжёлых мгновений спустя, ей совсем не понравилось. Недаром это вторжение оказалось самым суровым за последнее время. Уже после той засады она понимала, что это не просто отражение набега. С самого начала всё шло не так, как они думали, лишь выступая в этот поход…Глава 38. Битва под Белтоком
24 января 2023 г. в 22:06
Сражение на подходе к Белтоку дорого обошлось отряду Вильк. Потеряв в первой же стычке пять сотен бойцов, усцария замедлила своё продвижение, углубившись в лес и дожидаясь подхода остальных сил, чтобы следовать не отдельными отрядами, а всем войском, с которым шли и боевые маги. Промедление давало шанс напавшим на Остерн беспрепятственно уйти из страны, тем более, что и дорога на юг была открыта, ведь прежде они успели разгромить местные ополчения, а границу прикрывали небольшие гарнизоны гвардии да те же остатки ополчения, но враги продолжали держать в полуосаде город. Мартина утвердилась в мысли, что это нашествие является лишь разведкой боем, а где-то далеко существует сила, положившая глаз на новые земли и теперь проверяющая боеспособность её защитников.
Этими соображениями она поделилась с генералом дер Тагеном, и тот, будучи закалённым ветераном, прошедшим через горнила битв в Хайрайхе, сражений с некромантами, объединении Остерна и расширении территории, со всей серьёзностью отнёсся к таким мыслям. Гонцы поспешили в столицу с докладом к королю, а войско гвардии, дождавшись подхода поднятой шляхты, значительно увеличив свою численность, подступило, наконец, к Белтоку.
Враги, мгновенно прекратив попытки осады, отошли южнее, став лагерем на хорошую позицию, похоже, сразу определив её для себя в случае столкновения. Всем стало ясно, что у напавших самые серьёзные намерения, и большой битвы не избежать. Ещё пара дней ушло на то, чтобы подготовиться к бою, предприняв все меры, дабы улучшить собственное положение и лишить преимущества противника. Для наступления армия Остерна сильно растянула ряды, выдвинув на фланги наиболее крепкие отряды латников, долженствующие совершить охват, а в центре сосредоточилась шляхта вместе с усцарией. Панцирная пехота, усиленная защитниками ранее осаждённого города, стояла меж крыльями и шляхтой. Враги, с холма наблюдая за подготовкой, изредка предпринимали попытки завязать бой, но их отгоняли стрелки, обрушивая на приближающихся многочисленные залпы из длинных луков. В этом у остерновцев было заметное преимущество — плотность их залпа и дальнобойность превосходили таковую у нападающих.
Обе противоборствующие стороны, словно молчаливо договорившись всё решить в новый день, занялись тем, что готовили свои позиции. В шатре командующего объединённым войском Остерна, генерала дер Тагена, шло жаркое обсуждение грядущих действий. И если офицеры гвардии внимательно слушали своего предводителя, изредка подавая дельные советы, то местные магнаты, что привели сюда шляхту, петушились изо всех сил, бахвалясь собственными сомнительными достижениями, утверждая, что один крепкий удар и «немытые кочевники» сами побегут прочь.
Мартине это было слышать не в первой, как и остальным офицерам. Обычно, магнаты перед любым сражением распускали перья, но когда дело доходило до схватки, далеко не все оказывались столь же храбрыми. По этой причине в столице уже не первый год обсуждались законы, по которым подобное поведение получало бы куда более строгую оценку, чем сейчас, и те, кто пускались наутёк, бросая соратников и основную армию, лишались бы всего богатства и титула, а то и вовсе получали самое суровое наказание за дезертирство и предательство.
Пожалуй, только несколько самых могущественных семейств, что входили в Королевский совет, могли соответствовать гвардии — эти семьи имели воинскую честь, пусть даже далеко не все их предводители когда-либо до этого принимали участие в сражениях. Хорошо ещё, что южных дворян вёл человек, не понаслышке знакомый с войной, вынужденный в силу своего положения помогать в защите рубежей. Казимир Орновский являлся тем воином, что сражался с нежитью, и едва ли не первым выступил на стороне нынешнего короля, правя югом и Белтоком в том числе. Он же участвовал и в походах против кочевников степей. Лет ему исполнилось не мало, но во внешности этого пожилого мужчины не было ни единой черты разнеженного и ослабленного богатством баловня судьбы. Сухой и худой как палка, взъерошенный, будто недовольный воробей, с длиннющими седыми усами и лысой макушкой, старик взглядом чёрных глаз резво смирял всякого из своих соседей, когда тот принимался городить несусветную чушь. Беда была в том, что годы брали своё, и он сам знал, как знали и все местные дворяне, что скоро у этих земель будет иной правитель. Вильк было откровенно неприятно наблюдать подобное, хотя бы и потому, что она не видела в прочих магнатах более достойного хозяина юга.
Казимир резво осадил не в меру ретивых, сказав, что дело предстоит иметь не с какими-то там кочевниками. Всё же именно его ополчение принимало на себя их удар до подхода войска, и ничего хорошего из тех схваток не вышло. Самые молодые ещё слушали старика, но те, кто постарше шептались за спиной. Мартина, отняв от губ трубку, сохранённую убитым Войтеком для неё в целости и невредимости, громко откашлялась, привлекая к себе внимание, и хмурясь из затенённого угла шатра, поднялась на ноги, неспешной походкой двинувшись к столу, за которым шло обсуждение.
— Генерал дер Таген, мне позволено будет высказать своё мнение? — хрипло спросила Вильк, заставив расступиться нескольких магнатов, а потом опёрлась ладонями о край стола, злобно глянув на притихших в миг дворян.
— Конечно, Мартина, — кивнул командир гвардии, немного прищурившись и начиная накручивать длинный ус на палец.
Он был хорошо знаком с манерами ротмистра, отдавая ей должное в том, что когда требовалось, девушка одним взглядом могла привлечь к себе внимание. Слава её как хорошего и удачливого полководца шла впереди, а ещё она не отличалась дипломатичностью в отношении тех, кто позволял себе слишком много не по делу. Все знали про родство Вильк с самим королём Остерна, пусть и дальнее, но этого было достаточно, чтобы вольная шляхта и магнаты начинали перед ней лебезить. Ещё слишком многие считали себя более значимыми фигурами, чем гвардия, и назначение ротмистра на такую должность в своё время было ходом отчасти и политическим, хоть заслужила она её в первую очередь собственными успехами.
— Спасибо, генерал, — чуть склонила голову Мартина, притворно потирая висок, будто голова разболелась, — прежде я бы хотела обратить внимание всех, подчёркиваю, всех собравшихся. А особенно тех, кто по каким-то причинам решил, что военный совет является местом, где можно обсуждать устройство страны, не взирая на нависшую над нами угрозу. — Она прищёлкнула пальцами, показывая, что пересохло в горле, и Леслав, ставший новым хорунжим, тотчас передал ей в руки кубок с вином, незаметно подмигнув ротмистру.
— Мы никоим образом не думали того делать… — попытался быстро, и как можно мягче, оправдаться один из магнатов, но смолк, прерванный ответом Вильк.
— Тогда почему я это слышу, не смотря на то, что ваш предводитель говорит о действительно важных вещах? — пожала плечами Мартина, вскинув ладонь, и большими глотками осушив кубок. Чашу она протянула обратно Леславу, и тот знал, что её надо наполнить вновь, — не кажется ли уважаемым господам, что рановато думать об этом, когда перед ними стоит враг, способный оставить эти земли и вовсе без каких-либо правителей? Нет, я допускаю, что вы, такие прославленные полководцы, вполне в силах решить исход битвы самостоятельно, ну, так может, давайте вы завтра с первыми лучами солнца пойдёте в атаку, а мы со стороны посмотрим, как доблестная шляхта Остерна погонит немытых кочевников прочь с наших земель? Да и побережём заодно владетеля юга, старого Казимира?
В шатре повисла тишина. Причём, если магнаты стояли в полном замешательстве, то командиры Коронного войска с немалым трудом пытались подавить смешки. Мартина, не один раз обыграв соратников во всех азартных играх, прослыла таким выдающимся блефом, что желающих испытывать с ней удачу не осталось. Дошло до того, что некоторые столичные таверны, где проводила вечера Вильк, вывешивали предупреждения, что в их стенах находится ротмистр и кому дороги кошельки, лучше воздержаться от любых пари, игр и прочих затей, где преобладал хоть какой-то дух соревнования. Но даже невероятная удача не позволяла Мартине выбраться из целого вороха долгов.
Леслав поставил на стол новый кубок, и на этот раз ротмистр сделала маленький глоток, едва не кашлянув. Как только поняла, что глоток надо делать маленьким? Курвин Огинь, шутки ради, наполнил чашу не вином, а брантвайном. Практика в усцарии была вполне обыденной. Не могли жить её подопечные без таких вот мгновений.
— Простите, госпожа Вильк, — неловко поклонился ещё один из магнатов, — мы бы хотели принести свои извинения и выслушать общее мнение…
— Так закройте свой рот и слушайте вашего предводителя! — резко рявкнула Мартина, сразу же дружелюбно глянув на Орновского, и вежливо обратилась к нему, — продолжайте, пожалуйста, мастер Казимир.
— Благодарю, ротмистр, — ухмыльнулся тот, так же, как и дер Таген, подкрутив ус, — вот что вам следует уяснить, воины Остерна! Угроза в этот раз куда более серьёзная, а враг хитёр и коварен, что уже не раз успел продемонстрировать. Как уже говорил я, как поведала ротмистр, в этот раз мы имеем дело не с кочевниками, а с совершенно новым, неизвестным до селе врагом. Они прекрасно умеют использовать рельеф местности, обладают хорошей маневренностью, их конные лучники бьют не только часто, но и метко. Но самой главной их силой можно считать умение до последнего скрывать направление главного удара и придерживать для этого удара резерв. В то время, пока вы считаете, что уже уничтожили отряд, они появляются там, где этого трудно было ожидать, причём, появившихся оказывается гораздо больше, чем можно было предположить. Маги из моего окружения предполагают, что их колдуны способны создавать иллюзии, вводящие в заблуждение, тем самым отвлекая внимание от главного отряда.
— Мои люди находятся в полной готовности и всё время докладывают о том, что никакой магической активности, в данный момент, в их лагере замечено не было, — вставил своё слово главный боевой маг Мацеш Доровский, как всегда слегка приподнявшись на мыски, стараясь казаться чуть выше.
Несмотря на свой статус, положение и силу, он всё никак не мог смириться с тем, что природа не наделила его достаточным ростом. Говорили даже, что он как-то с мастером Казимежем пытались придумать заклинание, увеличивающее рост. Да видно ничего не придумали, поскольку Мацеш, бывший в два раза старше Орновского, а выглядевший от силы зим на сорок пять, чуть из сапог не выпрыгнул.
— То, что ваши люди, мастер Мацеш, исправно выполняют свою задачу, сомнений не вызывает, — вежливо кивнул ему генерал. Посыльные из младших учеников магов шныряли в шатёр с завидной регулярностью, спеша доложить про обстановку, — за это я благодарен вам, но что вы можете сказать про само это искусство прикрывать часть войско пеленой невидимости?
— Тогда должно возникнуть очень сильное возмущение, которое почувствует даже распоследний бездарь. Как я уже не раз утверждал, магия подобного уровня, не являясь стихийной, но переплетением нескольких потоков, должна черпать очень большое количество энергии из окружающей среды… — Доровский, заметив, что лица некоторых военных людей стали несколько отстранёнными, постарался говорить доступным им языком, — хорошо, предположим, вам нужно вырубить из бревна кресло. Вы берёте топор и отсекаете лишнее, создавая то, что нужно вам. Так работает простая стихийная магия. Извлечение одного элемента из сочленения остальных. Но если вы хотите придать этому креслу другой вид, более тонкий, выраженный и изящный, вы берёте ещё несколько инструментов, и ваша работа становится более кропотливой. Она требует куда большей концентрации и точности.
— Это, конечно, всё очень интересно, — зевнув, и тем показав, что её подобное заумство утомило ещё больше, Мартина сделала очередной глоток из кубка, — но что если мы сразу возьмём такое бревно… Кривое, подходящее по форме для стула? — заметив, что теперь запутались даже присутствующие маги, Вильк послала к курвиной матери все эти мудрёные сравнения и высказалась прямо, как умела, — спрятать проще там, где искать не будешь. Господин Казимир, враги нападали на ваши отряды оттуда, откуда вы не ждали, и вы их при этом не видели, а можете назвать условия, при которых эти нападения случались? День, ночь, дождь, туман, пасмурное небо, большое количество тени? — быстро перечислила Мартина, чуть качая головой из стороны в сторону.
— Сейчас… — даже призадумался Орновский, с некоторым трудом переваривая все эти предположения, а так же вопрос ротмистра.
Вильк жадно приложилась к кубку, в мыслях помянув Леслава и всё его семейство. Знал, паскудник, что брантвайн, изготавливаемый в землях его отца, считался одним из лучших в землях Остерна. Наверняка опять с Радзин спорили, что старшая таки и чашу осушит и добавки попросит. И, конечно, Мартина не могла сейчас видеть как дер Таген, чуть прикрыв глаза ладонью, беззвучно посмеивался. Были у генерала на то причины. Не зря король Остерна лично подавал прошение. Прошение, а не указ, назначить Вильк ротмистром, если должность окажется свободной. И знал старый мужчина, что эту идею королю до своей пропажи подсказали Нейса и Райнгард.
— Так, вроде, первый раз они вообще ночью в атаку пошли. Мы того ждали, но заслон слабый выставили, там место такое… Ещё и луна на него светила, — начал припоминать Казимир, почёсывая лысую макушку, — а другой раз, когда нападения ждали днём или хоть ночью, эти лярвины дети наоборот по утру ударили. Из низины, вокруг которой лучники стояли, да те бесы прямо из этого тумана появились…
— Беса мне в пузо! — вдруг опять подскочил мастер Мацеш, — это не стихийные маги! Это жрецы! Курвина мать! Они же могут не с энергией стихий работать, а призывать их ипостаси. Как шаманы древние! Тогда получается…
Вильк одним махом выпила всё содержимое кубка. Не сказать, что чего-то подобного она не ожидала. К этому всё и шло, но её задача от этих обстоятельств не становилась иной, так и стоило ли волноваться? Авось и на этот раз Макиш отведёт, а нет, и так уж сколько богине судьбы задолжала?! Жаль только новых хорунжих и их помощников. Вот за них ротмистр была готова побороться, не смотря ни на что. Посыльные от главного боевого мага и генерала кинулись обратно к передовым позициям, спеша доложить новые указы ввиду изменившейся боевой обстановки, а Мартина небрежно повела кубком назад, прося добавки и, дождавшись её, опять пригубила. Немного кашлянув, она вновь взяла слово:
— Не имеет никакого смысла разрабатывать сейчас новую стратегию. Возможно, на то они и рассчитывали, что мы придём в сумятицу перед самой битвой. Только, как мне думается, битва начнётся не утром. Вислава, поставь, будь добра, тот шлем на стол. И огонь притушите, — чуть мрачнее произнесла Вильк, оглянувшись на девушку.
Радзин поставила шлем в центр стола, где была разложена карта местности, и отошла на пару шагов. Огонь в чашах притушили и вот тогда все собравшиеся увидели, как на железе, в стремительно сгустившейся тьме, проступают символы. Мастер Мацеш начал что-то нашёптывать себе под нос, раздавая пасы руками и направляя их в сторону шлема. Железо вдруг разом почернело, будто вобрав в себя любые источники света, а потом на его гранях отчётливо проступили огненные узоры, сложившиеся в неведомый язык. Доровский едва не головой прильнул к шлему, силясь различить их. И, по ходу того, как мрачнело его лицо, становилось ясно, что эти символы и знаки мужчине очень не нравились.
— Чёрное солнце. Очень старый и очень сильный оберег, — не став на этот раз говорить загадками, поспешил рассказать Мацеш, — он же — истинная луна, единая. Собранная воедино сила тьмы. Если Ланис и Марис это разделённая энергия, уравновешивающая друг друга, то собранная вместе, она движется вопреки ходу солнца. Те, кто следует её зову, становятся невероятно сильны, но начисто теряют свою душу. Ибо всё её движение есть смерть.
— И как это влияет на нас, господин верховный маг? — хмыкнула Вильк.
— Люди, отдавшие себя служению Чёрному солнцу, не являются хозяевами сами себе, а подчиняются воле жрецов, потому они могут с полным презрением к смерти бросаться в бой, не зная ни страха, ни жалости. Жрецы, в свою очередь, находясь в более тесном контакте с энергией, легко укрывают этих людей во всём, будь то тьма, туман, дым или тень, единственное, что для них недоступно это настоящий солнечный свет. Эта магия даёт много преимуществ тем кто её использует, но забирает самое ценное, что есть у человека, превращая его в чудовище с течением времени. Именно поэтому, ещё задолго до того, как опустели земли за Срединным хребтом и стали вотчиной некромантов, тамошние племена и жители вначале изгнали или убили всех служителей культа Чёрного солнца, окрестив их Отступниками, — поведал Доровский, готовый пуститься уже в новые детали, но его перебил вопрос одного из магнатов.
— Интересно, почему вам об этом известно, но мало кто слышал о таком. И где вы вообще это всё узнали? — с подозрением спросил мужчина.
— Ездил в Альбинг в библиотеку к магистру ордена Единого. Она собирает все сведения, чтобы лучше понять историю вторжения мертвяков, а заодно пытается разобраться во всей истории, что тут происходила задолго до нас с вами. И вам, между прочим, было бы полезно тоже больше интересоваться прошлым своей страны и не только её, — с некоторым раздражением ответил Мацеш, так же заметивший в вопросе некоторые подозрения относительно его самого.
— А вам следовало бы приглядеться к той деятельности, что ведёт этот ваш орден. Неизвестно ещё, как они получают эти сведения, да и вообще, весь их культ может представлять угрозу не меньшую, чем то, о чём вы нам рассказали. Почему вообще король допустил их присутствие на наших землях?! — опять возмутился тот самый магнат и многие из его окружения сразу же загудели.
— Господа, у нас сейчас совершенно иные проблемы, чем обсуждение вот этих вопросов, — весомо сказал генерал дер Таген, слегка пристукнув кулаком по столу, привлекая внимание, а потом уже тише добавил, вначале обратившись к верховному магу, — благодарю мастер Мацеш, эти сведения действительно имеют очень важное значения. А теперь уберите эту дрянь со стола и зажгите свет.
— Свет… — тихо буркнула себе под нос Мартина, уже некоторое время не особо слушая разговор и больше раздумывая о связи атак врагов и времени суток.
Когда Доровский заговорил про земли за Срединным хребтом она, едва не единственная, понимала о чём шла речь, да и только потому, что перед отбытием из столицы ей довольно много успела рассказать Эверстейн. Всё же Воронёнок, как по старой памяти звала лейтенанта Мартина, не зря любила книги и интересовалась тем, до чего остальным и дела не было. «Даст Макиш выжить, как вернусь, тоже куплю книгу», пообещала себе ротмистр, устало, и с некоторой скукой наблюдая, как в чашах вновь разжигают огонь, и тут её как молнией поразило от догадки.
— Радзин! Бегом из шатра и посмотри, что там с вражеским лагерем. Ярко ли у них костры горят?! — гаркнула Вильк, вцепившись в стол обеими руками.
— Слушаюсь! — Виславу так и вынесло на улицу, что она едва не сшибла охрану, стоявшую у входа, а потом так же стремительно шмыгнула обратно, — горят! Ярко! Ещё сильнее, чем до того, как мы совет начали!
— Курва! — зло кивнула Мартина, подняв взгляд на несколько опешившего дер Тагена, — господин генерал, нам нужно срочно готовиться к битве и передвинуть пехоту вперёд, потому что им сейчас нужно будет сдержать удар.
Ничего не спрашивая, полководец сразу распорядился сделать так, как говорила Вильк. Уже отдавая эти распоряжения, он и сам сообразил, чем руководствовалась ротмистр. Мастер Мацеш ведь только объяснил им, что могут вражеские колдуны, а в данный миг, ночью, для всего войска напавших были лучшие условия, чтобы незаметно подобраться к позициям солдат Остерна и ударить, когда они того не ожидают. Мартина абсолютно верно догадалась, что яркие огни во вражеском лагере призваны отвлечь внимание и сбить с толку. Оставалось лишь надеяться, что хоть немного времени перед атакой есть, и Коронное войско успеет вовремя перестроиться, предприняв меры.
— Мастер Мацеш, — позвал мага дер Таген, — ваши люди смогут быстро расставить какие-то ловушки перед нашими позициями, чтобы обнаружить приближающегося неприятеля? Они ведь, как я правильно понял, только скрыты от глаз, но не бесплотны?
— К счастью, нет. Сейчас распоряжусь, — оживлённо кивнул Доровский, отдавая приказы своим приближённым.
— Господа, ваша пехота должна выстроиться двумя линиями перед фронтом и ожидать нападения в любую минуту, — приказал магнатам генерал таким тоном, что и у самых заядлых спорщиков не возникло желания возражать, — мои панцирники будут стоять в третьей линии и придут на помощь, если станет тяжело.
— Будет сделано, — Казимир своим настроем подтвердил, что готов во всём следовать воле дер Тагена, и прочих магнатов сможет удержать в узде, — кавалерию оставляем на флангах?
— Да, общий план битвы не меняем. После их удара, если он всё-таки будет, латники, а затем и вы, идёте в охват, — подтвердил полководец, глянув затем на Мартину, уже отославшую всех своих подопечных, находившихся в шатре, обратно к лошадям. — Ротмистр, берегите себя, если всё так, как мы предположили, это будет тяжёлая и долгая ночь. Да помогут нам боги.
— Да помогут нам боги, — эхом отозвалась Вильк, кивнув генералу и бегом направившись к своим людям в лагерь.
К счастью для всего войска Остерна нападение не произошло в ближайшие мгновения, так что у солдат было время хорошо подготовиться и несколько изменить своё расположение. Усцария, стоя в самом тылу, и вовсе чувствовала себя в относительной безопасности, хотя ни у кого язык бы не повернулся сказать, что здесь им ничего не грозит. Потревоженные воины, в большинстве своём готовившиеся к отдыху и вдруг приведённые в полную боевую готовность, сидели в сёдлах, позёвывая и тихо переговариваясь меж собой. Мартина, выехав немного вперёд, сняла перчатку и протёрла глаза, так и норовившие закрыться от усталости. Слишком много пришлось готовить в течение дня, слишком много было споров и разговоров, к которым добавились ещё и переживания за возможный удар. Причём сейчас ротмистр понимала и такую вещь, что этой внезапной атаки может и не произойти. То-то будет здорово, если армия всю ночь так и проторчит на месте, а утром, усталая и не выспавшаяся пойдёт в наступление. И хорошо ещё, если враг таки передумает и под покровом тьмы оставит свой лагерь, убравшись туда, откуда и пришёл. Впрочем, рассчитывать на подобный исход было глупо, как глупо было бы позволять всей этой ораве вернуться обратно к себе. Вражеских разведчиков не отпускают, а вздёргивают на деревьях, чтобы никому ничего уже не рассказали. Так же следовало поступить и с этой армией, перебив всех до единого. Угроза, уже протянувшая к Остерну свою лапу, была, наверное, ещё далеко, но от того не становилась менее реальной. И когда она придёт, было бы лучше, если в той армии ничего не знали про бойцов Остерна.
— Мартина, — тихо позвал хорунжий Огинь, медленно подъехав к предводительнице, — ты не сердись на меня за брантвайн, дурная затея была. Если хочешь, давай я пока в дозоре постою, а ты хоть вздремнёшь немного? — теперь чувствуя, к чему может привести его выходка, сожалел парень.
— На том свете отосплюсь, — только махнула рукой Вильк, криво ухмыльнувшись, — да и шутка была что надо. Когда б ещё на военном совете брантвайн попила, и кто б налил? Это вон только, говорят, Райнгард со своим ближайшим окружением в войну за Империю упивались перед битвой до скотского состояния. К тому же, больно доброе пойло в ваших родовых землях делают. Твой отец, уж извини, хоть и редкая сволочь, но толк в выпивке знает.
— Это, пожалуй, ещё очень слабо сказано, насчёт моего папаши, — улыбнулся молодой мужчина, — кстати, вот об этом я и хотел с тобой поговорить.
— Проблемы какие-то? — внимательно посмотрела на Леслава ротмистр, готовая за своих людей порвать хоть последнюю рубаху.
— Нет, у меня-то точно нет. Я тебе говорил ещё тогда, что мы с ним совсем разругались. Я думаю, если бы не моё присутствие в составе гвардии, он бы и вовсе отрёкся от меня… — на миг ухмыльнулся парень, а затем снова помрачнел. — Я больше за сестру переживаю…
— А, помню-помню, Марика, да? Такая невысокая хорошенькая блондинка? — вмиг воскресила в памяти её образ Вильк, — ты только не подумай, я просто. Девушка действительно красивая, если что, я всё понимаю, приставать не буду.
— Вот тут как раз случай, что она и сама бы была не против, пристань ты к ней, — многозначительно подмигнул Леслав, но потом заговорил серьёзно, — и это, одна из причин, почему сестра оказалась в гвардии. Ты сама прекрасно знаешь, как родители шляхты и магнатов относятся к дочерям, не все, конечно, твои немного другие.
— Мои просто добрые, но желание как можно выгоднее устроить брак и их не покидало, — легко пожала плечами Мартина, отчего металлические пластины доспеха чуть звякнули. — Значит, в гвардию она сбежала, не желая становиться чьей-то женой? — улыбнулась Вильк, отметившая забавным поступок младшей Огинь.
— Не совсем так. Подобного побега отец попросту бы не допустил. С какого-то момента он понял, что если не получится выдать Марику замуж, то её надо использовать в иных целях, а моя сестра всегда тянулась к военному делу. И она очень не плоха в том. Но, подозреваю, ей пришлось заключить какой-то договор с нашим отцом, чтобы он отпустил её к нам. Думаю, ему нужен свой человек в гвардии, с достаточно высоким званием и влиянием. Эту идею не удалось провернуть со мной, а теперь он взялся за сестру. Честно скажу, он её всегда держал в ежовых рукавицах, особенно в детстве и боюсь, даже не смотря на характер Марики, отец её снова подчинит своей воле, когда потребуется, — недовольно сказал Огинь.
— И ты думаешь её как-то удержать от продвижения? — немного нахмурилась Мартина, не совсем понимая к чему клонит Леслав.
— Нет, что ты, конечно, нет, — спокойно ответил Огинь, чуть подняв вверх руки и показав ладони, — я просто хочу, чтобы она выбросила из головы всю ту чушь, которую он пытался вдолбить нам в головы и жила так, как хочется ей.
— Хорошо, но… А я тогда тут причём? — удивлённо спросила ротмистр, — я чем могу помочь?
— Пригляди за ней, если со мной что случится, ладно? — серьёзно взглянул на Вильк молодой хорунжий, — убереги от ошибок.
— Курвин ты сын, Леслав! Совсем сдурел о таком накануне битвы говорить? — прямо возмутилась Мартина, — ты погляди на него, помирать собрался! Въйэбачь б тебе, чтоб дурь вся из головы вылетела, — недовольно пробурчала старшая.
— Мартина, уймись, ничего я не собрался… Я просто хочу оградить сестру от нашей семьи и отца. Мне кажется, что пусть лучше не только я один буду её оберегать. Я не прошу тебя как-то иначе начать относиться к самой Марике. Она и сама этого не любит, а просто не дать отцу достать её здесь. Гвардия должна оставаться свободной от влияния дворянства… Пообещай, пожалуйста, что присмотришь за моей сестрой, ладно?
— Бес с тобой, обещаю, — закатила глаза командир, а потом с лязгом хлопнула по плечу Леслава, — как обещаю, что если ты только попробуешь помереть, я тебя с того света достану и так отхожу, что пожалеешь, что и в самом деле не помер, — злорадно улыбнулась Мартина, прищурив глаза.
— Спасибо большое, — не обращая никакого внимания на ворчание ротмистра, поблагодарил Огинь, будучи теперь полностью спокойным за Марику.
— Ладно уж. Давай, передай приказ, сёдел не покидать, но если кому надо, пусть дремлют. И выставите в тылу дозорных, не хватало ещё, чтобы эти лярвины дети обошли всё войско, — разрешила Мартина, пытаясь в тусклом свете факелов рассмотреть то, что происходит впереди.
Никаких значительный изменений за всё это время не произошло. Две пехотные линии стояли впереди, растянувшись от одного края поля до другого. Пламя от факелов светлыми дрожащими пятнами освещало войско, отчего ночная тьма казалась куда более пугающей. Копья, мечи и доспехи воинов тускло мерцали в неверном свете, а флаги в безветренную погоду обвисли на древках. Позади каждой линии, повтыкав в землю стрелы, ожидали нападения и лучники. Арбалетчики тоже были неподалёку, выставляли большие щиты, за которыми удобно перезаряжать своё оружие. Баталии гвардейских панцирников построились чуть дальше, встав тремя квадратами, готовые в любой миг встретить удар, откуда бы он не пришёл. Латников и шляхту на флангах видно не было, но они огней не зажигали, дабы не раскрыть своих позиций. Тишина опустилась на землю, нарушаемая позвякиванием доспехов, редким ржанием лошадей, да иногда потрескивавшими кострами. От усталости Вильк и сама склонила голову, проваливаясь в чуткий сон, готовая сразу же нестись в атаку, если что-то случится.
Кажется, она только и успела глаза сомкнуть, когда грохнул первый взрыв, мгновенно заставивший Мартину дёрнуться и гаркнуть приказ выступать по первому же требованию. Глаза замельтешили по полю перед рядами пехоты, где грохнуло уже два, три, четыре и ещё множество взрывов. То сработали ловушки магов, когда армия противника под покровом темноты незаметно подошла к армии Остерна.
Ночь и тишина в один миг разлетелись на куски, сопровождаемые взрывами ловушек. Всполохи пламени на поле, грохот, зашедшиеся в крике глотки. Приказы эхом прошлись по всему войску. Пехота склонила копья, лучники уже выпускали первые стрелы, расчертившие небо огненным дождём. И Мартина увидела, как из тьмы, будто ниоткуда, вырастают фигуры вражеских всадников, направляющиеся к их войску. Первая линия, хоть их и предупреждали, оказалась едва готова к нападению. Страшно было даже предположить, что случилось бы, не узнай остерновцы о планах врага. Да там всю первую линию смели бы к бесам, заодно и вторую прихватив. Строй едва не развалился после первой же атаки. Стрелки, дав залп поверх голов, поспешили убраться за вторую линию, которая, пропустив своих, пошла на подмогу первой.
— Ну, поглядим, у кого пики подлиннее, — решительно прошептала Вильк устоявшееся в Коронном войске выражение, а потом громко крикнула, — усцары! Наденьте шлемы, сомкнуть ряды! Ждать!
Так и началось это сражение под Белтоком. В три атаки ходили вражеские всадники, налетая на выставленные копья, едва не разбив строй, удержавшийся лишь потому, что к третьему натиску подтянулись панцирники, сменившие иррегулярные формирования и показавшие напавшим, чего стоит на самом деле закованная в броню пехота. А едва с пути убралось ополчение, как Мартина повела своих крылатых вперёд. Гвардия и тут успела показать поразительную слаженность, потому что панцирники, едва отбив атаку, перестроились так быстро, пропустив своих, что усцары ударили прямо в спину отходящим врагам, и вот тут и началось противостояние кавалерии.