Духом и Сталью: Сильнее тебя

      После спешного перехода большей части отряда к лагерю, командиры приняли решение дать подопечным чуть больше времени на сон, но Сильвия, привыкнув вставать загодя — жизнь в дремучих лесах родного края к тому приучила, уже распахнула глаза, быстро сбрасывая с себя остатки дрёмы. Поднявшись и усевшись на одеяле, она с любопытством взглянула на Агидель, видевшую десятый сон.       Скрутив вокруг тела жёсткую ткань в невообразимой форме, рыжеволосая прижала край одеяла к себе, словно детскую куклу. Чёлка разметалась, небрежно прикрывая лицо девушки. Внутри у Сильвии что-то словно проклюнулось, появилось желание обнять этот милый нежный комочек солнышка.       Дочь леса не сразу решилась будить Агеллон — сказались остатки вчерашнего волнения, когда они заселялись в палатку, но, вспомнив разговор с Марикой, русоволосая поняла, что Огинь не всегда будет приходить на помощь и нужно действовать самой, особенно в таких мелочах. Она ведь уже не раз в казармах заставляла рыжеволосую проснуться, так что изменилось теперь? Сейчас ведь даже проще, они совершенно одни, а не в огроной комнате с десятками других девушек. — Агидель, — тихо, с лёгкой дрожью, произнесла Сильвия. — Агидель, надо вставать… Уже утро. — М-м… Не хочу, — недовольно протянула Агеллон, пытаясь укрыться клочком одеяла, запутавшегося вокруг её тела. — Агидель… Дер Кин опять ругаться будет. Ты этого хочешь? — вздохнула охотница.       Капрал устало открыла покрасневшие глаза. Голова была тяжёлая, а под веки словно песка насыпали. После того, как она вернулась ночью в палатку, сон вновь не шёл, лезли разные мысли, и когда Агидель всё же сомкнула глаза, забрезжил рассвет. Девушке казалось, что она даже пары часов не поспала. — Нет… — сонно произнесла Агеллон, пересиливая себя и, усевшись, затуманенным взглядом обвела стены. — Агидель, просыпайся, — с улыбкой произнесла Сильвия, поправляя волосы и форму. — Да… — бросила в ответ девушка, скинув с себя одеяло. — Агидель! — вскрикнула Сильвия, закрывая глаза рукой и отворачиваясь в сторону.       Агидель вместе с одеялом ещё и рубаху перекрутила. Ворот с завязками совсем растянулся, и смятая одежда почти оголила грудь, отчего и смутилась охотница. Она тотчас вспомнила произошедшее с Марикой, и разум тут же дорисовал будущее. Сильвия мысленно обругала себя. Почему такие мелочи стали вызывать столь бурную реакцию? В той же бане её глазам представало куда больше, и она оставалась спокойной, а сейчас сердце билось так, словно после бега на тренировке.       Пусть охотница и отвернулась, но в голове уже завертелись все её фантазии об Агидель, перемешиваясь с реальностью. Сразу же вспомнился случай в шатре, когда Агеллон упала на неё из-за Марики. В тот миг русоволосая действительно перепугалась, а появление лейтенанта ещё больше смутило, но покинув укрытие и остановившись лишь на границе леса у лагеря, Сильвия поняла, что в иной ситуации она бы хотела повторения произошедшего. — Извини! — ничего не уловив спросонья, спохватилась рыжеволосая, поправляя рубаху, пока Сильвия яростно копошилась, быстро складывая одеяло. — Я пока выйду, пойду, узнаю, может там помочь нужно… — краснея, выдавила из себя русоволосая, но вылетая из палатки, не забыла добавить напоследок, — и не вздумай снова уснуть! — Хорошо, — пробормотала Агеллон, откинувшись обратно на спину, как раз рассчитывая урвать себе ещё хоть немного времени на сон.       Веки так и слипались. Попроси её кто-то иной, она бы даже внимания не обратила, но её просила Сильвия. «Курва рыжая! В самом деле, вдруг помочь нужно. Тоже, хороша капрал! Сама хотела этого, вот и терпи, нечего валяться и по ночам на других людей таращиться!»       Вскочив как ужаленная, кадет выбралась из палатки, ворча, словно рассерженный ёж, и огляделась по сторонам. Лагерь ещё спал, лишь от командирского шатра доносились редкие возгласы сержантов. «Могла бы ещё дрыхнуть», запоздало пожалела Агидель, тут же одёрнув себя. Стоило бы ложиться пораньше, как Сильвия. Во всяком случае, уж точно не следовало разгуливать ночью по лагерю и… «Не пойти б тебе умыться?», подумала капрал. Мысль была здравая, можно успеть до толкучки, что возникнет у бань, да и воды больше достанется.       Девушка направилась вниз по склону, заставляя себя перейти на бег, чтобы быстрее разогнать кровь. Ещё бы под ноги смотрела, вообще хорошо было, а так, зацепившись за кочку, едва кубарем не скатилась. Повезло, что вверх, уже от реки, шёл Радан, вовремя подхвативший её. — Спасибо! — растерянно пропищала Агидель, осоловело хлопая глазами и поднимая вверх голову. В ручищах парня, она, наверное, сейчас казалась похожей на воробья, пойманного здоровенным котом. — Делов-то, — улыбнулся Радан, отпуская её, и подмигнул, — ты за Сильвией спешила? Она как раз пришла, когда я закончил. — Ну да, — быстро кивнула Агеллон, — она ж меня разбудила, велела, чтобы я не уснула опять, вот я и решила развеяться, а тут кочка эта… — убирая волосы с лица, улыбнулась Агидель. — Больше не падай, я второй раз поймать не успею, — хохотнул друг, и пояснил очевидное, — а то я вверх иду. — Я буду внимательнее, Радан, — пообещала рыжеволосая. — Хорошо, — кивнул тот, слегка хлопнув по предплечью девушки и удивлённо добавив, — ого! Ты быстро окрепла! — Да ладно, — только пожала плечами рыжеволосая, — это всё наши тренировки. — Агидель, мы когда с тобой дрались-то на поступлении, ты была тощая как пичуга лесная, дерзкая — да, что тот воробей, но сейчас ты гораздо сильнее, молодцом! — похвалил Радан и, понизив голос, хотя всё равно говорил басом, предложил, — мы вечером тут задумали соревнование устроить. Колек придумал на остатки жалованья играть, ну, кто кого на руках заборит-то. — Радан! — широко распахнув голубые глаза, ахнула Агеллон, — вы бы ещё сразу к Эверстейн пришли и сказали, что на деньги играете! Да вас взгреют всех, только узнают! — О, об этом-то я не подумал, — почесал макушку здоровяк, — так мне пойти сказать, чтобы всё отменили? — Конечно… Стой, — задумалась новоиспечённая капрал, ухмыльнувшись и прищурившись, — нет. Ничего пока никому не говори. И виду не показывайте, что после отбоя что-то замыслили. Делайте как хотели. Только я приду вечером, вам разгон для порядку дам, мол, последний раз, а потом сама поучаствую. Но это будет действительно последний раз. — Как прикажешь, командир, — смекнул здоровяк, и вновь подмигнул, — ну, ты голова!       На этом они и разошлись до общего сбора. Агидель вновь побежала, но с куда большей осмотрительностью. К баням она добралась, когда Сильвия только закончила приводить себя в порядок. Зрелище, представшее рыжеволосой, оказалась куда более трогательным и красивым, чем если бы они повстречались внутри. Девушка из Литау, выйдя из палатки, присела на траву, подложив одну ногу под себя, и задумчиво заплетала влажные волосы в косу, направив взгляд в сторону реки, исходившей туманом. В тени холма всё казалось каким-то необычным, будто сказочным — Агидель невольно подумала о самодивах, прекрасных, словно солнце. По сказаниям их можно было встретить ранним утром и поздним вечером в густых лесах. Встреча с ними сулила большую удачу и благословение. — Сильвия, — тихонько позвала Агидель, не желая напугать охотницу, но та всё равно чуть дёрнулась от неожиданности, обернувшись и глянув на Агеллон немного испуганно. Впрочем, увидев рыжеволосую, русоволосая мимолётно улыбнулась, — давай я тебе помогу? — Давай, — благодарно кивнула дочь леса.       Опустившись рядом, за спиной девушки, Агидель протянула руки к волосам Сильвии. Она представить себе не могла, что её длинные, обычно собранные в тугую косу, локоны, на ощупь будут такими мягкими и шелковистыми. Она словно прикоснулась к нежнейшему лебяжьему пуху. На тонкой шее охотницы даже мурашки показались, когда дочь леса ощутила этот жест и тихонько вздохнула, чуть запрокидывая голову назад.       Это движение Агидель было вполне знакомо, но отнюдь не уменьшало её восторга от происходящего. Жаль, времени было донельзя мало и пришлось не только наслаждаться каждым мигом, но и собственноручно ускорять его. Закончив заплетать волосы, Агеллон с разочарованием выдохнула: — Эх, а вот мои волосы, никогда так не вились. — Почему? — охотница немного развернулась, — я думала, что когда-то у тебя была копна, даже гуще моей. — Нет, такой никогда не было, — склонила голову Агидель, — но ты кое в чём права. Когда-то у меня действительно были длинные волосы. Просто потом случилось не самое приятное событие, и я решила, что с короткими мне будет лучше. — Что случилось? — с беспокойством и сочувствием спросила Сильвия. — Мелочь, — стараясь не выдать своих настоящих переживаний, отмахнулась Агеллон, — неудачно села возле свечи и не заметила как пламя перекинулось. Хорошо мать вовремя увидела и потушила. Но, как сама понимаешь, после этого пришлось укоротить. А потом и привыкла.       Почему-то рассказывать охотнице правду не хотелось. Агидель этого стыдилась и решила не портить Сильвии настроения, видя, что та наслаждается каждым мгновением их разговора. А ведь правда была очень неприятная. После очередного скандала с отцом, тот схватил Агидель за её длинные волосы, выдрал клок, обзывая последними словами и требуя подчиниться его воле. Девушка в сердцах попыталась его ударить, но он едва её не головой в очаг сунул. Мать, выйдя из своего, уже привычного, безразличного состояния, кинулась на помощь, схватила кувшин с водой и выплеснула его на голову дочери. Даже ударила этого урода. Агидель надеялась, что после вообще выгонит из дома, но такого не случилось. — Кошмар какой! — перепугалась Сильвия, даже услышав сильно приукрашенную версию случившегося. — А что, мне так совсем не идёт? — улыбнулась Агидель, намотав недлинную прядку на палец, и думая о том, что приняла верное решение не посвящать русоволосую во все подробности. — Нет, что ты! Очень идёт! — поспешила заверить охотница, сразу зардевшись. — Спасибо, — искренне ответила голубоглазая, и дыхание её обожгло кожу Сильвии, — ты мне теперь не поможешь? Я бы умыться хотела. — Конечно! — вздрогнув, ответила охотница, поднимаясь с земли, — только учти, вода ледяная, совсем остыла. — И к лучшему, как раз взбодрюсь, — улыбнулась рыжеволосая, направившись вместе с девушкой в походную баню.       Какое же удовольствие было освежиться студёной водой, умывая лицо, когда Сильвия поливала ей на руки, наклоняя ведро. Агидель каждый миг довольно фыркала, поднося ладони к лицу и брызгая на себя. Она всё не могла дождаться когда вода в реке прогреется, чтобы наконец-то в новом году, таком важном для неё, окунуться полностью. — Полей, пожалуйста, на шею, — попросила Агеллон, немного склонившись позади Сильвии. — Х… хорошо, — согласилась та, вдруг засмотревшись на то, как прогибается в пояснице Агидель, и как штаны, ещё совсем недавно казавшиеся широковатыми, подчёркивают округлость бёдер рыжеволосой.       Замечтавшись, Сильвия плеснула от всей души. Капрал, ощутив, как вода попала не только на шею, но и на всю спину, взвизгнула, мгновенно распрямившись, и развернулась к русоволосой. Холодная вода пропитала ткань рубахи, неприятно прилипая к коже, вызывая лёгкую дрожь. — Сильвия! — растерянно возмутилась рыжеволосая, — ты бы меня ещё сильнее облила! — Ещё… — глухо произнесла девушка из Литау, машинально плеснув на Агидель. Вся оставшаяся в ведре вода разом окатила девушку. — Сильвия! — ещё громче воскликнула Агеллон, обхватив себя руками и укоризненно смотря на охотницу. Теперь не только рубаха, но и штаны на поясе стали мокрыми. — Ой, — спохватилась дочь леса, — извини, я тут задумалась… — Сильвия сама не заметила, как снова едва ли не впилась взглядом в Агидель. Рубаха плотно прилипала к её телу, повторяя формы. — Ты задумалась, а я вымокла, — фыркнула капрал, но заметив смущение на лице Сильвии, поспешила её успокоить, — ладно, сейчас так гонять начнут, высохну в миг. Пошли.       Поднявшись вверх по холму, охотница начала осматриваться в поисках костра. Хоть рыжеволосая и делала вид, что мокрая одежда её не беспокоит, но всё равно подрагивала от холода, а кожа на всём теле стала словно гусиной. Сержанты только начинали подъём, выгоняя будущих солдат к баням, и костров пока никто не зажигал. — Можем к Марике пойти, там огонь, — предложила Сильвия, заметив отблески пламени на краю лагеря. — Куда?! — ахнула Агеллон, вспомнив и то, что вчера видела, и просто приходя в ужас от одной мысли, что придётся искать помощи у блондинки. Конечно, Огинь помогла им с Сильвией, но следуя какому-то своему плану. И ладно, если там была одна Марика, но теперь рядом крутилась Селима, а уж как дочь гор к ним относилась, сомневаться не приходилось. — Нет, потерплю, пойдём лучше к нашим… — попыталась спокойно сказать капрал, но дрожь в голосе от холода выдавала её состояние с головой. — Агидель, вот ты сейчас заболеешь, а лечить тебя мне! — возмутилась охотница, уперев руки в бока, — ты что? Этого хочешь? — Ну, пару-тройку дней я бы повалялась, да ещё если бы ты обо мне заботилась… — усмехнулась рыжеволосая, но Сильвия этой шутки не оценила. — Не болтай глупостей, пошли к огню. Не съест же тебя Марика, в самом деле, — охотница решительно взяла Агидель за руку, в таком настрое даже не задумываясь, что просто так ещё бы раза три подумала, прежде чем сделать это движение.       Под удивлённые взгляды друзей, уже собиравшихся неподалёку, Сильвия едва не волоком за собой протащила рыжеволосую, направляясь к костру. Капрал сделала большие глаза, будто просила соратников поддержки, и те, немного неуверенно потоптавшись на месте, отправились следом, недоумевая, что это происходит.       Но они всё равно отстали и к собравшимся у огня последователям Марики, Сильвия и Агидель подошли вдвоём, удостоившись весьма красноречивых взоров. Только Богумил и Густав, заметно поубавив свою спесь, и помня о том, как выручала их капрал, слегка кивнули. Мариотт подозрительно нахмурился, девушка рядом с ним — Эльга, даже чуть улыбнулась. Зато Селима, сверкая глазами, уже собиралась разразиться гневной тирадой, но один лишь взмах руки Марики заставил её умолкнуть и только прожигать взором подошедших. Беловласая дворянка, стоявшая вполоборота, развернулась, дёрнув бровью: — Если вы пришли выразить свою благодарность, за то что помогла, милостиво разрешаю это сделать, — хмыкнула Огинь, пристально глянув на Сильвию, будто по её лицу пыталась определить, осуществилось ли то, ради чего их вместе и поселили. — А? Что? — часто заморгала охотница, сбитая с толку внешним видом Марики, выглядевшей так, будто полночи дралась с большой лесной кошкой. Но ведь такого не могло случиться, да и вообще никаких потасовок в лагере не было. И тут Сильвия наконец-то поняла, что это за следы, поскольку Селима тоже красовалась несколькими характерными отметинами, — Марика! Тут просто Агидель промокла, ей бы посушиться, можно? — отводя взгляд, еле выдавила из себя русоволосая. — Хм, это ты так постаралась, что наша капрал промокла? — прозвучавшие слова заставили всех последователей зеленоглазой с усмешками отвести взгляды, и только Огинь сохраняла безмятежно-спокойное выражение лица. Если бы она хоть немного улыбнулась, то эффект был бы уже совсем другой.       Девушка из Литау так и сжалась, желая провалиться под землю, думая, что сейчас сгорит от стыда. — Она меня случайно из ведра окатила, — твёрдо проговорила Агидель, зная, что с Марикой нельзя ни в коем случае показывать неуверенность, а тем более поддаваться на её провокации, и сжала покрепче ладонь охотницы, передавая русоволосой свою уверенность. — Скучные вы, — вздохнула Огинь, теряя всякий интерес к этой беседе, ещё и заметив, что друзья Агидель тоже направляются сюда, — ладно, подходите. — Спасибо, — быстро кивнула рыжеволосая, подступая к огню, а потом, немного понизив голос, всё же произнесла, — и за помощь с распределением тоже. — Ну, разве же я могла отказать, — опять с некоторым намёком ответила Марика, чем вызвала ответную реакцию, как у охотницы, так и дочери гор.       Не обращая на них никакого внимания, беловласая приметила, что влажная рубаха Агидель уж больно сильно прилипает к телу девушки. Огинь развернулась к парням, что кидали свои заинтересованные взгляды в сторону капрала. Один только Мариотт, едва проявив хоть какой-то интерес, почти сразу продолжил разговор со своей девушкой. — Густав, Богумил, а ну, спрятали свои глазёнки! — вдруг гаркнула Марика, отчего парни едва не подпрыгнули. — Может, наша Агидель, и не против, чтобы вы на неё смотрели, но вот я точно против. А, ну, живо… развернулись, — блондинка сделала пальцем круговой жест, и те послушно сели лицом в сторону от огня.       Такая резкая реакция Марики была непонятна ни Сильвии, ни Агидель. Они догадывались из-за чего блондинка так взъелась, но обе недоумевали, почему подобное её озаботило, учитывая, что в неловкую ситуацию попала Агеллон. Казалось бы, уж Марике дела быть не должно до рыжеволосой. — Снимай! — нетерпящим возражений тоном приказала Огинь. — Но… — в один голос попытались воспротивиться Сильвия с Агидель, и удостоились такого взора, что желание спорить мигом испарилось.       Из-за дворянки Сильвия даже забыла о смущении, когда Агеллон стащив с себя рубаху, повесила её на тонкие палки близко к костру. Охотница тоже отвела взгляд и смотрела куда угодно, только не на Агеллон, а вот Селима, похоже, из последних сил сдерживалась, чтобы прямо не спросить у остальных, что это они тут вытворяют. У дочери гор до сих пор была куча вопросов к Марике ещё после увиденного вчера, а теперь их стало гораздо больше из-за столь доброжелательного отношения Огинь к этим суртам. — Хорошего утра всем, — очень вовремя проговорил Ингвар, обращая на себя внимание. Его ровный и спокойный тон разом разрядил обстановку. Парень и в городе старался давать меньше поводов к разборкам, а уж в лагере и вовсе, одним из первых после Сильвии, смог запросто общаться с Марикой, — из вас никто не слышал, что там сержанты с госпожой дер Кин придумали? — Ты о чём? — немного растерялась Огинь, дождавшись, когда её окружение отрицательно помотало головами. Сильвия и Марика как-то одновременно прижались друг к другу, заслоняя Агидель, что с удивлением выглядывала из-за их спин.       Это ещё больше возмутило далканку. Селиме, в отличие от остальных, никакого дела не было до какого-то там испытания. Стоя рядом с Марикой, она недовольно косилась на то, как охотница прижималась к блондинке. Далканке было плевать на ситуацию, подумаешь рыжая сурта голышом стоит — это уж точно не стоило того, чтобы вот так к Марике прижиматься. — Колек тут возле офицерского шатра проходил, подслушал, мол, завтра хотят всем какое-то особое задание дать, и не в лагере, а по округе, что конными поедем. Так? — посмотрел на друга дер Зиг. — Ага! — довольно подтвердил тот, оказавшись в центре всеобщего внимания, — лейтенант с несколькими сержантами говорили. Хотят проверить, сможем ли мы без их помощи справиться. Вроде как разделить на пять отрядов, и поглядеть, кто лучше окажется.       После этого известия всё напряжение, остававшееся меж соперничающими кадетами, спало, как и не было его. Мариотт, как и Селима, принялись жаловаться, что они только отошли от марша, Густав, Богумил и Агидель напротив оживились, засидевшись на одном месте. Их же воодушевление разделял и Колек. Более спокойные двойняшки, Лонгин, Радан и Эльга, принялись рассуждать, как будут распределять отряды, тем более, что землячка дер Зиг поведала, что в городе тоже последовало назначение нескольких десятников, в числе которых оказались и Мариотт с Селимой.       Воспользовавшись суматохой и тем, что все сгрудились вокруг костра, Огинь слегка толкнула плечом Сильвию, вертевшую головой и немного опешившую от поднявшегося гула. Охотница по-прежнему не очень уверенно чувствовала себя при большом скоплении людей и предпочитала больше слушать, чем разговаривать. Но Марика очень уж хотела с ней перекинуться парой слов. Возникнув прямо перед девушкой из Литау, что даже назад дёрнулась от неожиданности, Огинь хитро улыбнулась: — Сильвия, неужели мой прекрасный лик тебе так не мил? — Марика притворно надула губы, ещё больше показывая своё небольшое повреждение от ночных приключений. — Н-нет, — запнулась, охотница, постаравшись сохранить лицо, — просто я тебя не заметила… — Да? — протянула Огинь, чувствуя себя в прекрасном расположении духа, что означало бесконечный поток вопросов, которыми она сбивала с толку и заставляла дочь леса краснеть, — а мне вот показалось, что меня-то ты заметила в первую очередь, точнее, внимание твоё привлекло нечто иное, — улыбнулась блондинка, приложив палец к ранке на губе. — Марика, тебе показалось, — немного возмущённо прошептала Сильвия, слегка отодвигаясь. — Сильвия из Литау, прекрати мне лгать. Ты этого не умеешь, и даже пытаться не стоит начинать, — усмехнулась Огинь, — признайся, ты смущена, поскольку понимаешь, что эти отметины это результат нашей бурной ночи с Селимой. — Ты что, ночью с поста ушла?! — ахнула русоволосая, надеясь сменить тему. — Нет, Селима ко мне приходила, у огня погреться. Но согрело её совсем другое… — немного облизнув распухшую губу, прищурилась дворянка. — А… А если бы вас увидели? — опешила от такой наглости охотница, не зная, что её так пугает больше всего — то, что она болтает сейчас с Марикой, и это может в любой миг вызвать ненужные вопросы, или то, что устроили Огинь и Селима посреди ночи, или то, что беловласая будто нарочно растянула ворот рубахи, демонстрируя ей шею, и видневшиеся следы. — Главное, дорогая моя, что не могли увидеть вас с Агидель, — подмигнула Марика, — может, и у тебя найдётся, чем похвастаться после первой совместной ночи наедине? — хищно улыбнулась дворянка, обхватив шею Сильвии рукой и придвигая девушку ближе. — Что?! — почти взвизгнула дочь леса, поспешно прикрывая рот, — что ты такое говоришь?! — О курва… — вздохнула блондинка, обречённо тряхнув головой. — Я что, получается, тебе впустую всё это время вдалбливала мысль, что нужно быть смелее и решительнее? — слегка обиделась Марика, впрочем, лишь разыгрывая эту обиду, — вы что, даже не поцеловались? — Нет, — краснела охотница, хотя и думала о том чуть ли не каждую минуту, — но даже если бы и да, это уже наше личное дело. Не все себя ведут как… Как… — Как похотливые звери, не обращая внимания на окружающих? — ткнув охотницу пальцем в живот, довольно грубо, но верно выразилась Марика, загоняя девушку в расставленную ловушку. — Да! — резко отпрянув, кивнула русоволосая, сообразив затем, что это могло быть очень невежливо, — извини, я тебя не хотела обидеть, просто это в высшей степени возмутительно и… безответственно, и не правильно… Да, — как можно более осуждающе выразилась дочь леса, вот только дрожащий и запинающийся голос делал её фразу наоборот ещё менее серьёзной. — Безответственно, да, возможно соглашусь, — призадумалась Марика, ухмыляясь, — а вот насчёт «не правильно», поспорю. Разве не правильно выражать свои чувства к человеку, который тебе нравится? Сдаётся мне, ты обманываешь себя саму, потому что боишься. Что же до «возмутительно», то тут ещё проще. Тебя это возмущает, ведь ты тоже этого хочешь, но из-за того, что боишься, ничего и не получается. Эх, надо было меня выбирать, но теперь моё сердце принадлежит другой, — Марика опечаленно посмотрела на охотницу, патетично прижав руки к груди.       Понять, говорит ли Огинь насчёт своих чувств к Селиме искренне, было невозможно, Сильвия уже ничего не соображала, да и не знала, что возразить беловласой. Та вновь прочитала охотницу, как открытую книгу, разбив все её попытки сопротивляться о банальную правду, что была известна и самой девушке. Дочь леса смущённо отвела взгляд, едва не вздрогнув. — Эверстейн! — громко шепнула русоволосая, заметив приближение старшей. — Причём тут Всезнайка? — не поняла Огинь, но проследив за взглядом охотницы, направленным ей за спину, резко развернулась и тут же оповестила всех остальных, — госпожа дер Кин идёт! Стройтесь!       Кадеты, вмиг забыв о своих разговорах, вытянулись перед приближающейся Эверстейн в линию, на ходу поправляя одежду. Агидель, едва не споткнувшись, впопыхах натягивала на себя почти сухую, но довольно горячую рубаху, сдавленно ругаясь. Марика едва ли не за шкирку, словно котёнка, потянула рыжую к ним с Сильвией, вместе с охотницей пытаясь помочь девушке с одеждой, попутно костеря ту на чём свет стоит.       Заметавшийся впопыхах Колек, краем глаза приметил следы на лицах у Марики и Селимы. Едва оказавшись на своём месте рядом с Лонгином, он поспешил поделиться наблюдением с другом: — Видел, что у белобрысой змеюки с лицом? — полюбопытствовал низкорослый парень, пользуясь тем, что они замыкали строй. — Нет, мне, знаешь ли, до неё дела нет, я лучше за своим лицом буду следить, чтобы в поединке от неё или кого-то из её окружения не попало, — буркнул долговязый, — и тебе, между прочим, советую… — Да не в этом дело! Тут другое, — нетерпеливо перебил Колек, — там ещё отметины похожие у Селимы. И они явно не дрались, а… — Тихо! — шикнул Лонгин, стараясь придать себе абсолютно спокойный вид, поскольку командир была совсем рядом, — потом.       Дер Кин, окинув быстрым взором подопечных, немного задержала взгляд на каждом из присутствующих, словно оценивая. — Молодцы, что собрались пораньше, — кивнув, похвалила Эверстейн, заложив руки за спину, и смотря чуть поверх голов подопечных, — сержанты мне передали списки тех, кто хорошо проявил себя во время подготовки в городе, получилось, как раз почти две дюжины десятников. Задача для вас всех будет такая: берёте под команду своих соратников и проводите тренировку. Сначала разминка, потом упражнения, следом перейдём к отработке приёмов. Ингвар и Агидель осуществляют общий надзор и помогают остальным. У кого сегодня будут лучшие показатели, завтра, перед особым поручением, получит преимущество в выборе состава отряда. Кто оплошает… Ну, грязную посуду тоже кто-то должен мыть. Всем всё ясно? — Так точно! — хором гаркнул строй. — Госпожа лейтенант, у меня вопрос! — припомнив разговор утром, решила довести дело до конца Огинь, но выбрала самый неудачный момент. Оказалось, дер Кин может очень стойко держать удар, да ещё и ответить на него. — Касательно твоего вопроса, Марика, — не дав беловласой больше и рта раскрыть, с прищуром глянула на неё лейтенант, — после того, как со всеми обязанностями на сегодня будет закончено, поможешь Селиме и тем, кто покажет плохой результат, мыть котлы. Ответственной за это будешь ты, и если я хоть где-то пятно найду, это назначение продлится ещё на неделю. А десятника Селиму хочу предупредить, что если она ещё хоть раз попадётся на расхищении припасов, то отправится копать выгребные ямы на постоянной основе.       Зелёные глаза Огинь в ярости устремились на командира, но та не обратила никакого внимания. Где-то в глубине души, Эверстейн была довольна тем, что высказала всё этой парочке. Пусть Марике были глубоко безразличны угрозы, направленные лично на неё, но дер Кин поддела тем, что задела Селиму. Как учил Райнгард — любого соперника можно поразить, если нащупать его небольшую слабость. — За мной марш! — скомандовала дер Кин, крутнувшись на месте, и её чёрные как смоль волосы, резко взметнулись вверх.       Кадеты, впечатлённые такой демонстрацией, поспешили следом, стараясь особо не разговаривать, а если и делали это, то совсем уж шёпотом. Колек, правда, в силу характера, таки успел высказать Лонгину свои предположения насчёт Марики и Селимы, совершенно верно подметив, что за это на них Эверстейн и взъелась. — А я смотрю, друг, ты всё ищешь приключений себе на тылы, — вместо Лонгина ответил Ингвар, — жизнь ничему не научила? Во-первых, нечего орать, как базарный зазывала, во-вторых, представь, что будет, если тебя сейчас Марика или Селима услышат. Не говорю уже про дер Кин. — Так я же тихо! — возмутился паренёк, но тон убавил, — вы что, ничего не поняли? — Да тут бы дурак только не понял. Вот какое тебе дело? — осуждающе спросил долговязый парень. — Ну как, это ведь можно использовать… И потом, когда мы все обсуждали грядущее задание, я видел как Марика опять что-то Сильвии говорила, а вдруг… — Держи себя в руках, даже Инги сообразила, что ввязываться в это себе дороже, — шикнул дер Зиг, — а уж моя сестра, пока на себе не убедиться, что дело гиблое, не отступится. И посмотри, что сейчас с ней. Я сомневаюсь, что в случае чего ты продержишься против Марики хотя бы десятую часть от того, сколько выстояла Инги, — чуть пригнувшись, Ингвар очень внимательно глянул на Колека, но тот, похоже, не понял намёк друга. — Что у вас происходит? — сбавив ход, осведомилась Агеллон, поравнявшись с ребятами, — чего расшумелись? — Ги, может, хоть ты им скажешь, понимаешь, Марика с Селимой сегодня ночью занимались… — в последней надежде хоть кого-то убедить, что нужно что-то делать, обратился к ней Колек. — Тсс! — поднесла палец к губам рыжеволосая, — ты лучше думай не о том, что другие делали, а о том, как тебе с заданием справиться. Потому что если провалишься, как раз и окажешься в компании Огинь и Селимы, и уж поверь, что-то мне подсказывает, добром это не закончится, особенно, когда нас не окажется рядом. — О-о, — протянул паренёк, впечатлённый такой перспективой, — я понял. — Вот и славно. Повторите у себя с Лонгином в голове план тренировки, проверьте друг друга, — кивнула друзьям Агидель, следом обращаясь к Ингвару, — на пробежке кто из нас с тобой всех поведёт? Темп задавать будет? — Давай, лучше ты, — откликнулся дер Зиг, — только оглядывайся почаще. Если возникнут трудности, я тебе сигнал подам. Если крикну «Раз», сбавляй скорость, если «Раз-два», можешь ускоряться. — Отлично, — кивнула рыжеволосая, мысленно добавляя: «Ох Свар, помоги нам всем справиться!»       Небесный владыка, казалось, даже благоволил вначале, но самым тяжёлым испытанием стали не разминка и силовые упражнения. Задумка Агидель и Ингвара работала. Для командиров она была очевидна, но в сути своей верна, за что капралов стоило похвалить, только потом всё пошло куда хуже. На отработке приёмов боя и первая десятка показывала разный уровень, а среди остальных разница стала ещё ощутимее. Сказывалась разнородность составов. Выходцы из Хайрайха действовали по первому слову, от них почти не отставали дети благородных домов Остерна, но прочие медлили и путались.       Исключением стал лишь отряд Огинь. Марика ни на кого не орала, не бесилась от первых неудач. Едва увидев, в чём заключаются ошибки, она тихо переговорила с подопечными, но разговора вполне хватило, чтобы в следующий раз упражнение выполнялось на раз. Её спокойный холодный тон внушал куда большее опасение, чем вопли остальных десятников. Большинство друзей Агеллон решили взять подобный приём на вооружение. Упорствовал лишь Колек, в этот миг старавшийся перекричать Селиму, бесновавшуюся рядом с ним по соседству. Остальные десятники и вовсе потеряли контроль над происходящим. — Складывается ощущение, что не им бы командовать, а поставить на их место тех, кто их же и выбирал. С понижением в звании, — резко дёрнула головой Эверстейн, мельком глянув на некоторых сержантов, и те поспешили отступить на пару шагов назад, скрываясь за спинами своих товарищей.       Начинался завершающий этап — маневрирование отрядов. У подопечных Огинь всё вышло само собой с первой попытки, но прочие опять сели в лужу. Ингвар и Агидель метались по всему холму, иногда беря руководство на себя. Агеллон невольно вспомнила слова Марики сказанные в бане, а ведь сейчас было всего лишь небольшое взаимодействие. И рыжеволосая всё не могла согласиться с Огинь. Она не понимала, почему Марика не хочет идти на повышение? Промелькнула мысль, что если бы с ней и Ингваром сейчас командовала и беловласая, то всё вышло куда лучше.       Самой сильной стороной Марики были агрессия и чёрствое отношение даже к своим приближённым, когда это необходимо. Такого качества очень не хватало Агидель, как ей самой казалось, но пока приходилось решать проблему по-своему, полагаясь на помощь Ингвара. Сегодняшним же вечером капрал твёрдо решила поразмыслить над тем, в чём заключались её ошибки и подумать над возможностями их исправить. — Мы столько времени потратили, чтобы смотреть на это сборище шутов? — резко бросила Эверстейн, едва ли не впервые позволив себе столь грубое замечание, — после завтрашнего задания, ежедневно, по три раза отрабатывать манёвры. Кто будет плохо справляться, сразу ставить на самую тяжёлую и неблагодарную работу. Пусть хоть холм этот перекапывают!       Сержанты, особенно убёленные сединами ветераны, с восхищением посмотрели на лейтенанта, так напомнившую им её приёмного отца. Райнгард никогда никому не спускал огрехов в подготовке, отправляя даже признанных офицеров проходить всё обучение вместе с новичками.       На расчищенной площади холма по-прежнему творилась неразбериха, стояли шум и гвалт. Лик Эверстейн мрачнел с каждой минутой, а вместе с тем, будто чувствуя её настроение, портилась и погода.       Прохлада раннего утра сменилась на предгрозовой зной. Поднялся ветер, становившийся всё сильнее. Показалось огромное сизо-серое облако, вздмывашееся от земли до самого небосвода, напоминая огромные песочные часы. Тучи плотным слоем тускло-серого покрывала затянули собой всё небо, выдавливая лазурь до самого горизонта, и где-то вдали были видны лишь редкие разрывы в монолите воздушного чертога. Сквозь них на землю пробивались столбы солнечного света, золотя бескрайние просторы лесов и полей, отражаясь от поверхности рек и озёр. И будь сейчас хоть у кого-то немного времени, тот с удивлением и восхищением полюбовался бы на грозное великолепие природы. Налитые свинцом, низко нависая над землёй, словно двигающиеся чётко-выверенным строем панцирники, наплывали от самых берегов Широкого моря грозовые облака, прорвавшиеся через холодный воздух, доселе прибывавший со стороны Литау и Янтарного залива.       Первые бури уже отгремели, но именно приход дочери небесного владыки Свара и царицы вод Эгель — Вэсны, так называли в Остерне эту бурю, означал окончание холодов, что начнутся вновь лишь с листопадом.       Потемнело, и ветер, недавно готовый унести с собой всё, резко стих. Природа замерла в ожидании огромной небесной волны. Вдали уже различались тёмные серые линии, словно бы связывающие землю и небо, и они приближались. Гром, что ранее был где-то далеко, ворчал в облаках, прокатываясь по небу. Вспышки молний то и дело озаряли подбрюшья туч, но дождя всё не было. Словно притаившийся зверь, непогода ожидала наиболее удачного момента для атаки.       Кое-кто из опытных сержантов всё же отвлёкся от кадетов, ощутив, как ломит постаревшие кости, как тянут давно зажившие, но отпечатавшиеся шрамами раны. А оглянувшись, сразу поняли, что скоро начнётся. — Успели бы только закончить, — вздохнул один из старых латников, которого дер Кин видела ещё в тот день, когда её ребёнком только забрали из родного дома, — Вэсна, великая гроза Широкого моря пришла. — Не успеют, значит будут мокнуть пока не сделают правильно, — дёрнула плечом Эверстейн, считая, что и без того слишком много воли дала своим подопечным, — идите, приготовьте бани, скоро тут все изгваздаются. — Слушаюсь, госпожа лейтенант, — коротко кивнул мужчина, а затем махнул нескольким младшим сержантам, отсылая их.       Кадеты тоже заметили ненастье. Над строем закипели страсти. Ребята злились и на свои ошибки и на крики тех, кто к ним был приставлен — уже было плевать на то, как их обзывают, лишь бы до начала дождя закончить с этими клятыми упражнениями. Попасть под такой ливень никому не хотелось, равно как и расхаживать на открытом пространстве при постоянных вспышках молнии. — Шевелись, сурты косоногие! Тайхран бы вас всех побрал! — орала Селима, — куда ты вертишься? Слева направо надо, а ты каким боком поворачиваешься? — Я подумал, что по отношению к тебе… — пробормотал один парень из строя, уже несколько минут путавший построение, из-за чего остальные никак не могли завершить задание. — А не надо думать! Ишак и тот быстрее соображает! — вспыхнула дочь гор, сразу же предупредив, — если сейчас не сделаешь как надо, я разрешу тебя отходить по-чёрному, чтоб знал, как в следующий раз думать. Отряд! Всем начать заново!       В очередной попытке её десятке удалось справиться, и кадеты заняли место рядом с теми, кто закончил манёвры. Приказа расходиться не поступало. Дер Кин не раз повторяла, что гвардию отличает неизменное правило — ждать своих до последнего.       Но подопечные дождались лишь того, что увидели, как к ним движется стена воды, проливающаяся с небес. Странное чувство охватывало в этот миг — красота несущейся стихии завораживала, и разум настойчиво хотел продолжать смотреть, но опомниться заставили тысячи капель, обрушившиеся с небес. За пару мгновений кадеты вымокли до нитки, под ногами тех, кто по-прежнему не спешил сделать нормальное перестроение, захлюпала земля, быстро превращаясь в грязь. Поначалу ливень скорее вызывал лишь лёгкое недовольство, но когда вода, намочив одежду, струями полилась под неё, многие начали злиться. Никто не знал, как долго бы продолжалось это мучение, но когда гром разразился почти над головами, а вспышка молнии, на миг ослепив присутствующих, ушла в землю где-то позади леса, лейтенант махнула рукой и велела всем спрятаться в укрытиях.       Отряды гурьбой бросились к палаткам. Многие кадеты, не желая терять времени, набились в ближайшие, сидя по пять-шесть человек, пережидая ненастье. Селима хотела было поступить также, но Марика рванула к их собственному укрытию, и когда девушки добежали, вымокли так, словно обе в реку свалились. — Матерь гор, вот это ливень! — искренне удивилась кареглазая, принимаясь стаскивать с себя одежду, — и это что, у вас всегда так бывает?! — Каждую весну, — кивнула беловласая, быстрее избавляясь от вещей, едва не разорвав мокрую рубаху, — многие верят, что это богиня, рождённая от союза богов неба и вод, возвещает скорый приход лета, но если отбросить подобную чушь, явление вполне понятное, — усмехнулась Марика, устраиваясь чуть ближе к выходу. — Холодные ветра севера ослабевают, а южные, напротив. Некоторое время они не могут превозмочь, но уж когда прорываются, случается это, — Огинь махнула рукой в сторону выхода, — не волнуйся, часа за два-три пройдёт. Ты мне лучше вот что скажи…       Тон Марики изменился, девушка запрокинула голову и покосилась на дочь гор. Лёгкая улыбка исчезла. Губы девушки сжались, а зелёные глаза словно бы потускнели. На фоне света, проникающего сквозь щель у входа, её тёмный силуэт показался угрожающим. — Да? — немного напряжённо проговорила Селима, чувствуя возможные неприятности. — Что это было, Селима, сейчас во время тренировки? — неожиданно громко спросила Огинь. — Мне казалось, уж ты-то должна была запомнить всё, особенно после того, как я помогала тебе освоить эти манёвры, — вскинула одну руку блондинка, пристально посмотрев на замершую Селиму. По радужке глаз Марики метнулись еле заметные зеленоватые искры, но в полутьме палатки они показались ослепляюще яркими. — Я и запомнила, кто ж виноват, что мне достались такие тупицы, — пожала плечами чернявая, всем своим видом пытаясь казаться совершенно не обеспокоенной этим замечанием, — и потом, какой смысл так стараться, если всё равно посуду мыть? Ведь ты в любом случае возьмёшь меня в свой отряд, у тебя лучшие показатели сегодня…       Где-то в глубине души Селима почувствовала, что не стоило говорить такое Марике, но молчать она боялась сильнее. Дочь гор отчаянно надеялась, что оправдание хотя бы немного сможет успокоить беловласую, а там уже можно придумать что-то более подходящее, но она ошиблась. Огинь молча подвинулась ещё ближе, и в следующий миг, прищурившись, посмотрела прямо в глаза Селиме. Чернявая едва сдержалась, чтобы не выдать страх, взметнувшийся из глубины души, когда Марика заговорила будто не своим голосом, и её тихий вкрадчивый шёпот напомнил змеиное шипение: — Если ещё хоть раз услышу от тебя, что можно меньше стараться, потому что на помощь приду я, ты вылетишь из этой палатки раньше, чем успеешь помянуть своего тайхрана, ты меня поняла? — придвинувшись вплотную, дворянка с силой сжала плечо Селимы, вонзая ногти в кожу. Зелёные искры продолжали метаться в её глазах, словно тысячи разъярённых змей, готовых вырваться наружу. — Ай-ай, больно, Марика! — воскликнула далканка, не в силах и пошевелиться, и взгляда отвести. Словно перед ней сейчас был вовсе не человек, словно эти искры и в самом деле были змеями, которые угрожающе шипели, готовясь атаковать в любой момент. — Ты поняла меня?! — повторила вопрос блондинка, ещё больше нахмурившись. — Поняла, да! Отпусти! — на глазах у Селимы выступили слёзы и не понятно, было это от страха или от боли.       Стоило ей только ответить утвердительно, как всё давление исчезло, взгляд Марики в миг стал спокойным, цвет вернулся к привычному зелёному, а искры исчезли. О произошедшем напоминала лишь боль, совсем не спешившая уходить. Кажется даже вся темнота палатки, что до этого окутала Селиму плотным коконом, разлетелась по углам. — Хорошо, — совершенно иным тоном, вполне спокойно проговорила Марика, — запомни одну вещь. Я не из тех, кто станет помогать тем, кто этого не заслужил, кто пытается отлынивать от работы и находить оправдания для своих провалов. За этим лучше обратиться к рыжеволосой курве, — на губах Огинь мелькнула еле заметная улыбка.       Селима и хотела бы спросить, почему же сама Марика помогала тогда Сильвии и Агидель, но вновь столкнувшись с тем странным проявлением поведения Огинь, решила больше не рисковать, даже дёрнулась в сторону, когда блондинка вновь протянула к ней руку. — Да не бойся ты, — вздохнула зеленоглазая девушка, настойчиво притянув чернявую к себе и силясь разглядеть повреждения на плече, — курва… взять бы и самой себе руки поотрывать. Прости меня, пожалуйста, Селима. — Ничего, — слабо улыбнулась та, по-прежнему опасаясь Марики, но уже чувствуя, что она стала прежней, — я сама виновата, мне надо быть усерднее и думать, что говорю. — Хорошо, что ты это знаешь, — серьёзно заметила Огинь, — пойми меня правильно. Чтобы быть такой, какая я сейчас, а потом стать ещё сильнее, мне нужно больше чем просто одобрение старших, я должна всегда демонстрировать самый высокий уровень. Только так я смогу обеспечить своё положение и все те вольности, на которые закроют глаза. Только так я смогу стать свободной. И потому, люди, которые меня окружают, не должны быть слабыми, чтобы через них не добрались до меня… Особенно не можешь быть слабой ты, потому что это уже пытаются сделать.       Марика нежно и легко прижала к себе кареглазую, слушавшую её, затаив дыхание. Блондинка аккуратно и бережно поцеловала в висок Селиму, чувствуя, что от этого простого и нежного прикосновения дочь гор сразу расслабилась. Теперь Селима была похожа на кошку, готовую вот-вот начать мурлыкать. Чуть помедлив, далканка осторожно положила руки на талию Марики, обнимая её. — Значит, я твоя слабость? — всё же не удержалась и томно проговорила дочь гор, уткнувшись в шею Огинь и вдыхая её запах, будто пыталась забрать его себе. Сердце девушки часто колотилось, не отойдя от испуга, но в тоже время она нуждалась в зеленоглазой, повинной в этом страхе. — Беда ты моя далканская! — в шутку откликнулась Марика, не готовая сейчас обсуждать их отношения, но все эти игры, хождения вокруг и около, были ей приятны. Впрочем, заворчавшую девушку она так никуда и не выпустила, даже прижала к себе ещё крепче.       Капли с глухим стуком обрушивались на стены и потолок палатки, журчала вода перед самым входом, но внутри им обеим было хорошо и уютно. Марика слегка навалилась на дочь гор и девушки упали на небрежно смотанные у стенки палатки одеяла. Беловласая разом укрыла их обеих почти с головой, прижав Селиму к себе. Дочь гор начала понемногу успокаиваться, и теперь, в объятиях Огинь она чувствовала себя защищённой — защищённой от того страха, который блондинка и породила. — Расскажи мне ещё про твой край, — шёпотом попросила Огинь, — ты удивилась, когда начался ливень, значит, у вас там такого не бывает?       Селима плотнее прижалась к дворянке, положив обе руки на спину блондинки, чувствуя тепло тела, которое теперь притягивало ещё сильнее, чем до отъезда Огинь. Устроившись поудобнее, Селима уткнулась лицом в её грудь Марики, из-за чего голос стал приглушённым, но так было куда приятнее. Марика положила одну руку на голову Селимы, и чернявая начала рассказ…