Духом и Сталью: Сильнее тебя

      Агидель уныло скребла ложкой по дну миски безвкусную кашу, погружённая в собственные размышления над тем, что ей довелось увидеть и услышать в лесу. Она так и не решилась показаться на глаза Сильвии, просто развернулась и сначала тихо отступила, а потом, рванула обратно к лагерю, стараясь бежать так быстро, чтобы нагруженные до этого ноги вспыхнули от резкой боли. Девушка не обращала внимания ни на ветки, ни на кусты. Расплатой за это стало то, что кадет даже сидеть толком не могла, завалившись на бок, а лицо и руки неприятно зудели после ударов веток. Но в тот миг она не думала, а сейчас же постоянно вглядывалась в просветы меж деревьев, ожидая, когда оттуда покажутся Марика и Сильвия. Хоть она их и не предупредила, но не приходилось сомневаться, что Огинь наверняка поняла причину её появления и тоже направилась обратно. Агидель подумала, как ей было бы больнее — если бы Марика с Сильвией сознались во всём или же продолжили скрывать свои отношения?       При одном только воспоминании о Марике перед глазами начинали вращаться алые круги ярости, а в голове становилось больно, словно мысли, как тонкие иглы, проникали под кожу, образуя стальной обруч, и давили на виски. Рыжеволосая испытывала гораздо большее, чем просто злость. Это была неподдельная ненависть. Столь сильная эмоция была почти не известна девушке, если не брать в расчёт собственного отца, которого Агидель не только презирала, но и ненавидела. И вот теперь она ровно тем же образом ненавидела Марику, но уже по иным причинам. До сего дня она боялась Огинь, не любила её, считала соперницей, но всё же немного понимала и даже в чём-то уважала. Теперь от этого уважения не осталось и следа. А хуже было лишь то, что сама Агидель в последнее время столько пыталась представить дворянку перед своими друзьями в более благородном свете, что в упор не желала воспринимать слова Инги. Та оказалась права с самого начала. Она видела эту беловолосую гадину насквозь.       Простенькая деревянная ложка в руке Агидель затрещала, и этот звук заставил девушку очнуться от тех мыслей, что всё больше утягивали её в бездонный колодец отчаяния. Вместе с ненавистью к Марике, разочарованием от собственной недальновидности, она ощущала и душевную боль от поступка Сильвии. Это почему-то виделось Агидель самым настоящим предательством. И ладно бы, если охотница выбрала кого-то другого. В конечном итоге то, что она хорошо относилась к Агидель и проявляла к ней интерес, ещё не обязывало её вздыхать только по рыжеволосой. Но почему Марика? Что было в ней такого, чего не было в Агидель? Сила, независимость, властность, особый холодный шарм? Безусловно, да. Но всё это сочеталось с теми качествами, которые совсем не красили Огинь — надменность, грубость, безразличие, использование окружающих себе на благо… даже жестокость. Так разве же Сильвия могла всё это проигнорировать и допустить такую ошибку? Разве же эта девушка, зная о том, что из себя представляет Марика, стала бы так рисковать? Тем более что у Марики, вроде как, была Селима, и уж та бы точно не стала делить Огинь ни с кем. Конечно, зеленоглазая могла поступать как угодно, но чтобы Сильвия в одно мгновенье потеряла всякий разум?       Агеллон перестала жевать кашу и отставила миску немного в сторону, а потом закрыла глаза и потёрла переносицу, как она делала всегда, когда на чём-то пыталась сильнее сосредоточиться и подумать. Может, зря она так сразу озлилась на Сильвию? Могло быть так, что девушка, не желая того, попалась на какую-то уловку Марики, могло быть так, что та её обманула? Эта версия лучше укладывалась в голове, но всё равно ничего не проясняла до конца. И теперь Агидель ощущала почти физическую потребность докопаться до сути. Её совершенно не волновало, что сейчас она выглядела слишком опечаленной и какой-то разбитой, и что это слишком сильно бросалось в глаза. Но Агидель никогда не умела скрывать свои истинные чувства и эмоции, да и в целом не знала, зачем это делать. По большому счёту, окружающие практически всегда были заняты собственными делами и зачастую не видели того, что происходило с человеком поблизости. Так было с большинством, но не со всеми…       После рассказа Ингвара, Колек и Лонгин завалили расспросами двойняшек, едва дав им пообедать, хотя большая часть отведённого времени и так была позади. Ингвар и Инги не ожидали столь бурного интереса к их жизни и истории их народа, поэтому отвечали коротко, едва успевая между ответами положить ещё пару ложек каши в рот. По другую сторону костра Густав и Богумил в отсутствии своей предводительницы только и могли, что мысленно проклинать порученное им задание, сетовать на судьбу и костерить совершенно простую и безвкусную еду, которая едва ли не добивала и так упавший дух парней, но даже они в целом выглядели неплохо.       Оглядывая кадетов, взор Эверстейн вновь остановился на рыжеволосой подопечной. Это было совершенно неосознанно, всего миг и дер Кин поняла, что смотрит прямо на Агидель. Одно лишь мгновение, но почему-то даже оно смутило лейтенанта, что та опустила голову, тряхнув копной волос, скрывших её лицо. Почему всё происходило так? Почему у неё не получалось сделать такие простые и элементарные вещи? Она же прекрасно видела, что Агидель вернулась совсем опечаленная и разбитая, да ещё и одна. А должна бы была вернуться вместе с соратницами. Так что случилось? Что так расстроило девушку? Можно же было немного воспользоваться своим положением старшей, дабы поговорить с кадетом, хоть это и казалось не совсем правильным. Но ведь Эверстейн, как командир, должна была не только учить подопечных всем премудростям ратного дела, но и помогать им преодолевать возникающие трудности. Правда, когда она спрашивала себя: «А помогла ли бы я так кому-то другому, той же Огинь, например?», — сразу возникали сомнения.       С другой стороны, так ли было плохо, что испытывая тёплые чувства к Агидель, она особенно выделяла её? Это ведь было нормально? Если кто-то нравился, то его проблемы заботили больше. Может и так, но лейтенант не могла себе позволить забыть об обязанностях. Или могла? Эверстейн совсем растерялась от ситуации, в которую угодила. После их свидания-несвидания с Агидель в таверне, командир стала понимать, что рыжеволосая девушка стала нравиться ей ещё сильнее. И дело тут было в общении, когда обеих не связывали рамки на уровне званий. В голову дер Кин вообще закралась шальная мысль, что эти вот рамки установила она сама для себя. Ту же Мартину подобное никогда не смущало, и ротмистр с поразительной лёгкостью отделяла личную жизнь и службу. Но в случае Эверстейн пока было трудно отделить одно от другого, тем более она хотела помогать Агидель, быть к ней внимательной, но уж точно не собиралась спешить так, как это делала лучшая подруга. Какая-то часть собственного же сознания, как назло, нашёптывала ей о том, что командир хочет не просто помогать, но не отказалась бы и провести с Агеллон гораздо больше времени наедине, поговорить, возможно, поцеловать…       Эверстейн резко одёрнула себя, испугавшись развивать эти мысли дальше. И потом, даже если бы они сблизились, как это выглядело бы для остальных кадетов? Не посчитали бы они подобные отношения корыстными, что, мол, Агидель нарочно сошлась со старшей, и как это отразилось бы на девушке? Что подумали б о самой дер Кин? Ведь ей поручили важное задание по подготовке… На всё это накладывалось и то, что Эверстейн не до конца понимала, что ей следует делать как наставнице. Она не могла требовать от подопечных того, что требовала от своих солдат, а как иной раз подступиться тоже не знала. Будь у неё одна Агидель, её бы получилось подтянуть на совесть, но командир была обязана уделить внимание и всем остальным и найти к ним особый подход. А получалось так себе. Да, некоторые смотрели на неё раскрыв рот и были готовы по первому слову броситься исполнять, некоторые недолюбливали, другие всячески пытались доказать, что и без неё всё умеют, и это только в пределах первой десятки. Вот и получалось, что Эверстейн и с Агидель нормально не сближалась, изводя себя, и руководила кое-как. И со всем этим предстояло что-то делать.       Дер Кин подняла взгляд к небу, прося покровителя дать ей ответ на вопрос. Но небо лишь смотрело на неё своей голубой лазурью, загадочно молча в ответ. Похоже, и с этим ей разбираться тоже нужно было самой. Вздохнув, лейтенант попыталась пойти на сговор с долгом и собственным желанием. Не страшно ведь, если бы она просто поинтересовалась у Агеллон, что у той случилось? Собравшись с духом, Дер Кин поднялась с бревна. — Ги, ты прямо сама не своя, что случилось-то? — вдруг раздался неподалёку басовитый вопрос от Радана, и командир с удивлением обнаружила, что пока она тут сидела и сомневалась, её уже опередили. Здоровяк опустился рядом с рыжеволосой. — А? — вскинулась Агидель, вынырнув из своих раздумий. — Ничего, Радан, всё хорошо. — Я же вижу, что-то случилось… Друзья должны помогать друг другу, — хмыкнул парень.       На поверку Радан оказался куда более внимательным, чем многие, хотя бы просто потому, что его мало волновали собственные заботы, и он не был склонен подолгу на них зацикливаться, зато подмечал изменение настроения у остальных и, по мере собственных возможностей, старался их как-то утешить. Пусть зачастую слишком наивно, используя дурацкие примеры, но делал это искренне, а вот это уже было дороже любых красивых слов. И сейчас он первым поднялся и направился к девушке, лишь немногим опередив Эверстейн. Дер Кин только и осталось сетовать на свою нерешительность и нерасторопность. — Не волнуйся, у меня правда всё нормально, — натянуто улыбнулась Агидель, попытавшись как-то избежать разговора о своих бедах. И в первую очередь не потому, что ей была неприятна эта внимательность Радана, а потому, что пока она ни в чём не была до конца уверена.       Она не собиралась раньше времени беспокоить остальных, чтобы не породить проблемы куда большие, чем это делала Инги. Девушке никогда не нравилось быть причиной каких-либо невзгод, хотя, если они возникали не по её вине, Агеллон готова была влезть в любую заварушку, защищая то, что считала справедливым. А какая могла быть справедливость, если она обвинит в предательстве Сильвию, а там такого и близко не было? Скрепя сердце, Агидель даже задумалась о том, что если у Марики с Сильвией всё серьёзно, и блондинка не использует охотницу в своих интересах, то в таком случае её поступок вообще выглядел бы ужасно. Но всё же глубоко в душе Агидель не видела ничего плохого в том, чтобы рассказать остальным про их связь. Марика в целом была не самым добрым человеком, и вряд ли такая как Сильвия была бы счастлива с ней, ведь так?       Здоровяк, немного поразмыслив, решил больше не лезть с расспросами к подруге, благоразумно считая, что если кому-то нужно что-то сказать, то человек это скажет. Но и просто игнорировать не самое лучшее расположение духа Ги он не мог, тем более, та ещё выглядела и физически разбитой. Друг уселся прямо напротив неё, едва не выпустив из своих ручищ миску с кашей, что казалась для него самым настоящим маленьким блюдцем. Его неловкая попытка удержать эту миску невольно вызвала у Агидель улыбку, да и здоровяк улыбнулся: — От ведь лярвины проделки! Чуть не уронил. Жалко было бы, мне очень нравится каша эта. — Нравится? — немного недоверчиво переспросила девушка, на всякий случай даже вбросив в себя пару ложек, пытаясь ощутить вкус блюда, которого прежде не замечала, да и сейчас его не почувствовала. — Сработало, — хмыкнул Радан, постаравшись сразу всё объяснить, поскольку девушка так и продолжала хлопать глазами, — я, когда малой был, и отказывался что-то есть, матушка говорила, ой, как вкусно, мол. Ну, я и старался тоже распробовать-то, а потом уже и не замечал, как большую часть съедал. Тебе бы тоже доесть всё, а то вон как поработали, да и сейчас продолжим-то, а на тебе совсем лица нет. Устала так? — Устала, — кивнула Агидель, — никогда не думала раньше, что в войске бывает так много работы. — Знаешь, мне вот думается, что там, где всё на совесть делается-то, там всегда надо много усилий приложить и поработать на славу. Оно ведь-то как, по работе хорошей и урожай достойный, — вновь свёл к простоватому примеру парень. — Да ты у нас философ, Радан, — даже слегка рассмеялась Агидель. — Это да… А это кто? — явно не понял друг. — Философы — это люди, которые размышляют над многими жизненными вопросами, вырабатывают какие-то линии поведения, размышляют над жизнью в целом, стараются объяснить причины поступков и поведения, — принялась разъяснять девушка, но потом, сообразив, что такая подача, наверное, может ещё больше запутать друга, сократила до удобной ему формулировки: — Учёные люди, в общем. — А-а, — теперь довольно протянул Радан, — слышал бы тебя мой батюшка, вот бы он удивился, что его сына учёным назвали. Он-то считал, что я настоящая бестолочь. — Ну, меня тоже не семи пядей во лбу считали, — кивнула Агидель, собираясь добавить что-то ещё, но в этот миг из-за шатра донеслись возмущённые голоса.       Девушка обернулась, и как раз показались Марика с Сильвией, а с ними Эверстейн. Дер Кин что-то довольно оживлённо втолковывала то ли Марике, то ли сразу обеим девушкам. Блондинка недовольно смотрела на лейтенанта, время от времени переводя взгляд на дочь леса, после чего Эверстейн указала на костёр и ушла.       Огинь сразу обратила всё внимание на охотницу, что так же оживлённо, как и Эверстейн, начала что-то ей объяснять. Сильвия выглядела слегка рассерженной, но при этом явно оставалась в хорошем настроении. Марика неохотно отвечала, иногда взмахивая руками, указывая то в направление костра, то туда, куда ушла дер Кин. В какой-то миг она даже схватилась за голову, проведя руками по волосам и прикрыв лицо. Блондинка замерла, после чего, сделав глубокий вдох, убрала ладони от лица и уже спокойнее продолжила разговор. Марика точно не злилась на охотницу, а до этого, кажется, они обсуждали совсем иное, видимо, связанное с тем, что им сказала лейтенант.       Агидель заметила, что дворянка даже переменилась в лице, беседуя с Сильвией. Она легко улыбалась, а это редко можно было увидеть в течение всего их знакомства. Откинув с лица выбившуюся прядь волос, Марика что-то ответила Сильвии, слегка оглянулась по сторонам и подошла ближе к девушке. В это мгновенье сердце Агидель едва не остановилось — блондинка поднесла руку к лицу Сильвии, привставая на мыски…       Агеллон, зажмурившись, отвернулась. Сердце бешено колотилось, а каша, кажется, застряла в горле. От резкого движения девушка едва не выронила с колен тарелку. — Агидель! — басовито сказал парень, уже сам едва не кинувшись ловить миску девушки, но Агидель кое-как удержала её. — Осторожнее… Еду, конечно, было б жалко, но ведь горячая. Не хватало ещё тебе сегодня обжечься. — С… Спасибо, Радан, — запнувшись, ответила девушка.       Внутри у неё снова будто бы вспыхнуло обжигающее пламя, что в тот же миг отразилось в эмоциях на лице рыжеволосой. Агидель выглядела настолько мрачно, что даже Радан побоялся продолжать их разговор.       Раздался шум шагов и Агеллон подняла голову, приходя в себя после столь внезапно подступившей злости. Сильвия быстрым шагом чуть ли не подлетела к котлу, висевшему над костром, накладывая оттуда кашу в две миски. — Что, новую подружку нашла? — засмеялся Колек. — В прислужники записалась, — буркнула Инги, так же наблюдавшая за Сильвией и Марикой с момента их появления. — Добрее нужно к людям быть, — ответила охотница, поставив одну тарелку на край бревна, а со второй пошла обратно к Марике. Светловолосая с каким-то недоверием взяла из рук охотницы тарелку, глядя на кашу с явным отвращением, а затем, несколько обречённо посмотрела на Сильвию, принявшуюся что-то втолковывать ей.       Закончив разъяснять, дочь леса развернулась, направившись в сторону своих друзей, а Марика, посмотрев ей вслед, двинулась к Густаву с Богумилом. Сильвия резко обернулась, глянув прямо на Огинь, и ткнула пальцем в её направлении: — Не вздумай! Ешь! — довольно жёстко указала Сильвия, на что Марика лишь махнула рукой.       Подойдя к Агидель, русоволосая взяла свою тарелку и села рядом с девушкой. — Как день прошёл? — вздохнув, с улыбкой спросила охотница. — Нормально, — коротко бросила в ответ рыжая, стараясь удержать раздражение, но оно прорвалось в ответном же вопросе. — У тебя, как посмотрю, тоже неплохо. Как тебе Марика? — Я бы сказала хорошо… С ней, конечно, сложновато, но она не такая плохая, как мы все считали. Да, общаться было не просто, но мне кажется… — прервалась Сильвия, задумавшись. Затем с улыбкой продолжила, пока не замечая состояния подруги: — Думаю, я была бы не против с ней ещё раз поработать… — Ой, какие слащавые речи, — недовольно перебила Инги. — Сначала Агидель, теперь ты! Ещё скажите, что и остальные уже не против забыть всё. — Инги! Хватит! — недовольно прикрикнула Сильвия, с надеждой посмотрев на Агеллон. — Инги права, Сильвия, — вздохнула рыжая, которая не была уверена, что лучшим решением будет поддерживать дер Зиг, но эмоции действительно брали верх. — Она тебя использует и втирается в доверие. Лучше… — Что? Лучше продолжить раздувать этот выдуманный конфликт, чтобы потом мы все тут передрались? — вдруг вспылила охотница. — Или тебе мало было одного раза? — переведя взгляд на Инги, спросила Сильвия. Агидель едва не вздрогнула от столь резкой реакции подруги. Сильвия вдруг предстала перед ней совершенно иной, будто это был уж другой человек. — Так ты её ещё теперь и защищаешь… Хочу напомнить, что это она начала всё… — принялась гнуть свою линию сестра Ингвара. — Инги, это было несколько недель назад. Сколько ещё ты будешь истерить? — последнее слово охотница тоже сказала на эмоциях и тут же опешила от самой себя. Даже, скорее, от внезапно проявляющейся смелости. Но уж если она и на Марику прикрикивала, стоило ли так бояться?       После общения с Огинь девушка вдруг почувствовала такой прилив смелости, какого у неё не было никогда. Молчать и пытаться сгладить ситуацию просто не хотелось. Сильвия теперь хорошо понимала, что в этот раз не Марика раздувает очередной конфликт. — Истерить, значит? Может, тогда тебе лучше уйти к своей ненаглядной, и хоть целуйтесь там, мне плевать, — грубо ответила Инги, демонстративно запихнув в рот несколько ложек каши. От слов дер Зиг Агидель почувствовала как по телу прошлась волна холода. — А вот и пойду! — выпалила Сильвия, встав с бревна, и быстро зашагав к Марике, наряду с Густавом и Богумилом смотревшей в их сторону из-за столь шумного обсуждения. Блондинка, казалось, чуть вздрогнула, когда увидела Сильвию, уверенно идущую прямо к ней. — Ну, вы видели? — усмехнулась Инги, едва не подавившись. — Совсем спятила. — Точно, — тут же подметил Колек. — Видать, хорошо Марика ей в уши воды налила, а она по своей доброте и поверила… — Тут не совсем вода, — вздохнула Агидель, испытывавшая едва ли не все плохие эмоции разом, смотря вслед Сильвии, что сейчас села рядом с дворянкой, как всего мгновение назад сидела рядом с ней. Печаль, досада, злость, разочарование — всё смешалось в единое чёрное месиво, что растекалось по всему телу, причиняя боль. — Права ты была, Инги… Не стоило верить Ма… этой бледной гадине, — зло усмехнулась Агидель, хотя в этой реакции можно было увидеть и сильнейшую, почти отравляющую грусть. — Вот, а я с самого начала говорила, а ты всё «не надо, не надо», — засмеялась Инги. — Но ничего, уж я ей устрою… Боги свидетели, что прошлый раз был лишь случайностью.       Дер Зиг с удовольствием хлопнула себя рукой по голенищу сапога, отчего раздался звук, будто кто-то получил хлёсткий удар. И этот звук для Агидель вдруг стал чем-то вроде отрезвляющей пощёчины. Ещё несколько мгновений назад она бурлила от чёрной ярости, затопившей её разум, а теперь на неё разом пало всё то, что она успела натворить за несколько минут. Впору было взвыть от досады, но контроль над собственными эмоциями и чувствами никогда не был сильной стороной девушки. За это ей частенько приходилось расплачиваться в прошлом, а ведь ещё недавно она полагала, что сумела подобное побороть. О, как же не права она была! Но гораздо хуже оказалось то, что своим поведением она сильно обидела Сильвию. И как это частенько с ней бывало, разочарование пришло сразу после случившегося, с кристальной ясностью показав, как вообще-то следовало бы поступить в этой ситуации. Она не должна была занимать ничью сторону, она не должна была высказывать Сильвии свои мысли при всех, тем более, толком и не разобравшись в них. Не стоило самой поджигать вновь эту затлевшую вражду. Прежде надо было поговорить с охотницей наедине и во всём разобраться, и не давать повода Инги ощущать себя правой. Вот только содеянного было уже не воротить, и Агидель, ко всему прочему, ощутила, что помимо этого, вряд ли заслуживает роли лидера отряда. — Эй, вы чего? — ошарашено спросил Радан, искренне недоумевая от того, что сейчас случилось. Он-то видел плохое настроение Агидель ранее, но и представить себе не мог, что его подруге было настолько плохо, что она в один миг перечеркнула всё то, о чём говорила прежде. И главное, он даже не мог понять, что послужило тому причиной. Она же сама ратовала за то, чтобы между ними и Марикой установилось перемирие, и если на этот шаг пошла Сильвия, разве тут было что-то плохое? — Да этих придурошных не разберёшь! — внезапно зло сплюнул на землю Ингвар, кажется, заведясь не на шутку. — Сначала решают, что нам никакого конфликта не надо, и тут же затевают ссору. Ещё и Сильвию обидели ни за что! — Да кто её тут обижал-то? — хохотнула Инги. — Это она просто не хочет ничего слушать, что умные люди говорят, вон, даже Ги всё поняла, наконец-то! — Что значит «‎даже»‎, Инги? — теперь уже вскинулась рыжеволосая. — Ты намекаешь на то, что я настолько тупая, что очевидных вещей не замечаю, или что до меня доходит слишком долго? — Я просто говорю, как есть, надо было сразу меня слушать, — набычилась дер Зиг. — Тебя уже один раз послушали! — рявкнул на сестру Ингвар, опрокинув миску с едой на землю и взвившись возле костра. — Вместо того, чтобы себя сдержать и заткнуться, лезешь во все драки, даже не думая о последствиях. Уже молчала бы, мы сюда добирались, чтобы из-за твоей несдержанности нас при первой же возможности из гвардии выперли? Зачем тогда вообще было так усложнять? Сдались бы сразу огнепоклонникам! — Ой, братец, иди ты в фоссе! — послала на родном Инги. — Нашёлся тут мне самый разумный! — Знаете что? — проигнорировав выпад сестры, оглядел друзей парень. — Вы можете сами решать, что и как делать, тем более что некоторые из вас уже всё решили. Но я вам скажу так. Если попытаетесь вновь развязать ссору, то ничем хорошим это не закончится. И всё это я поддерживать не стану. Инги, думай головой. Если ты так ничего не поняла, то и вся наша затея с гвардией ничего не стоила. Приятного аппетита! Я пошёл дальше шатёр ставить. — Ой, вы посмотрите! Иди-иди, — бросила вслед ему Инги, повысив голос. — Только когда припечёт, не беги ко мне, наматывая сопли на кулак, и не проси у меня помощи! — Вот именно, мы и сами прекрасно справимся! — прямо раздулся от важности Колек, стараясь сейчас обозначить и свою собственную позицию. — Будь осторожнее, друг мой, не забывай, Марика тебе один раз уже нос поправила, — хлопнул по плечу паренька Лонгин, поднявшись на ноги и отправившись следом за Ингваром. — Я помню, о чём мы говорили, и не собираюсь нарушать своё обещание. Агидель, постарайся потом нормально поговорить с Сильвией. Думаю, вы просто друг друга не поняли. Не забывай, что все мы разные, и иногда бывает, наши лучшие друзья могут дружить с… не самыми лучшими, но это ещё не значит, что эти «не друзья» имеют какие-то корыстные цели. Может быть и так, что они действительно ладят, и в этом нет ничего страшного, — легко улыбнувшись, сказал парень. — Ага, — глухо откликнулась Агеллон, находясь теперь в какой-то прострации от того, что своими словами и эмоциями умудрилась не только разругаться с охотницей, но ещё и меж остальных друзей возникли разногласия. Ей даже подумалось, а не этого ли добивалась Огинь, желая ослабить своих соперников? И благо рядом оставался Радан, что довольно жёстко возразил Инги, уже начавшей вновь отстаивать свою точку зрения и обвинять остальных в недальновидности. — Если тебе действительно так хочется-то драки, Инги, это только твоё право, но прекрати навязывать мнение остальным и людей путать-то, — здоровяк сел так, словно пытался закрыть собой Агидель. — Зачем ты это делаешь? Видишь, Ги и так плохо было, а ты ещё и влезла со своей злобой. Ты сама хуже Марики! — Я?! — вдруг опешила Инги, теперь уже с настоящей обидой глянув на Радана, будто не ожидала, что он может такое сказать. — Да я только вам глаза открыть пытаюсь! — Ты бы лучше за собой следила и повзрослела уже, — хмыкнул здоровяк, — и без тебя сами бы разобрались. — Пошли вы все! — быстро поднялась с места дер Зиг, направляясь заканчивать свою работу, со злости пнув валявшийся на земле камень, что в тот же миг улетел куда-то в кусты. — Я могу тебе помочь, Инги! Я думаю, что ты права! — увязался за ней Колек, но девушка довольно жёстко осадила паренька. — Отвали, мелкий, иди к остальным. Мне твоя помощь не нужна!       Колек замер на месте, хлопая глазами и не понимая, чем заслужил такое отношение, он ведь напротив старался поддержать Инги. В итоге, затравленно глянув на Радана и Агидель, парень поспешил скрыться с их глаз, по пути бурча о дурости той же Инги. Не подумав, Колек вмиг умудрился снова сам себе создать проблем и загнать себя в угол. Инги явно не питала добрых чувств к нему за его поддержку, а вот Ингвар и остальные точно не оценили такой поступок парня.       Агидель, молчавшая оставшуюся часть перепалки, закрыла лицо ладонями, прокучивая раз за разом в голове всё то, что случилось. Как же она не любила в себе эту дурную черту характера, когда её будто прорывало. Словно язычок маленького пламени, поддавшись порыву ветра, получив вливание воздуха, вспыхивал на сухом дереве с всепоглощающей силой. Но спустя совсем короткое время пламя успокаивалось, и вроде бы, ничего не успевая уничтожить, однако, оставляя следы ожогов-обид. Совсем не так должна она была поступить. И, наверное, будь Сильвия ей неинтересна, девушка бы, может, и смогла спокойно разобраться в ситуации, но, как оказалось, русоволосая была ей отнюдь не безразлична. Даже более не безразлична, чем успела о том подумать Агидель ранее. Может как раз отношение к Сильвии и служило причиной всему? Ведь по сути, что плохого было в любви охотницы, пусть даже и к Марике? Если блондинка ту обидела бы, то тогда бы и разобрались, но сейчас именно Агидель обидела Сильвию, и всё из-за нахлынувших эмоций. Но разбираться с собственными чувствами сейчас казалось не самым лучшим решением, поскольку от этого можно было получить куда больше проблем. Для начала ей стоило исправить содеянное, и вот как подступиться к этому, Агидель тоже не понимала. Дел она натворила, но что, если её подозрения и то, что она успела увидеть в лесу, всё это действительно правда? И какая вообще была эта правда? Сильвия, подойдя, не подала виду, что её что-то связывает с Марикой, но при этом же и пыталась о той как-то заботиться. И как это было всё понимать? — Отец наш небесный, дай мне знак, — глухо взмолилась Агидель, убирая ладони от лица и направляя взгляд в небо. Небесная синева, как и обычно, молчала в ответ, предоставляя смертным самим решать свои заботы. — Э-э, Ги, — кашлянул Радан, отчего девушка слегка вздрогнула, как-то позабыв о присутствии друга рядом, — я, конечно, не Свар, и вообще не бог, — парень поспешно осенил себя знамением, как бы извиняясь за такую дерзкую мысль, что решил сравнить себя с богами или просто так упомянуть их, — не надо тебе так убиваться. — Эх, Радан, как же мне не убиваться? — горестно спросила Агидель, тяжело вздыхая. — Это ведь из-за меня всё… — Ну и что? — просто пожал плечами друг. — Все из нас ошибки допускают. Кто больше, кто меньше. Знаешь, у нас в деревне бывало, вон, как начнут два соседа забор новый ставить, так чуть не убить готовы друг друга из-за клочка земли, иногда и с кулаками друг на друга лезут, а вечером глядишь, уже в обнимку ходят пьяные, и забор стоит. Оно к чему, поругаться-то это по жизни дело такое, никуда без этого. Тем более вон как сейчас у нас всё происходит, мы ж вот, считай, ещё все присматриваемся друг к другу, можем и ошибок-то наделать. Главное понимать, что ты где-то не прав. Думаю, вы с Сильвией поговорите, и всё само разрешится. А Инги не слушай, глупая она. Вон и смотри, остальные ж считай все твоё решение поддержали. Не расстраивайся, образуется. — Наверное, ты прав, — кивнула девушка, хотя и не была в этом уверена до конца, но озвучивать все свои переживания она не собиралась, да и не к чему то было, а вот поддержка Радана сама по себе дорогого стоила, — Спасибо тебе… — поразмыслив ещё немного, Агидель решила слегка отвлечься от собственных страданий и немного толкнула локтем в бок друга: — Ты-то сам как? Вот так вот Инги высказать, тем более, ты ей нравишься вроде… Смело. — Ну и что, что нравлюсь. Если я ей поперёк чего скажу и нравиться перестану от этого, выходит, не так уж и нравился, — усмехнулся Радан. — И всё же, ты действительно философ, — слабо, но искренне улыбнулась Агидель, действительно поражаясь тому, каким на самом деле оказался этот человек. И простой вроде, а суть понимал поболее остальных.       Агеллон вновь обернулась в сторону, где отдельной компанией сидели Марика, Густав, Богумил и Сильвия. Причём рыжеволосая успела заметить, что охотница, уставившаяся в тарелку, до этого, видно, пристально смотрела в её сторону, и только-только опустила взгляд. И вот это короткое движение стало знаком, позволив Агидель почувствовать даже не что-то приятное, а нечто, напоминающее надежду. На душе стало чуть легче. — Кадеты! — раздался оклик Эверстейн, которая вывернула из-за палатки, до этого отправляясь проведать лошадей. В некотором удивлении она заметила, что половины её подопечных уже нет у костра. Переведя взгляд на Агидель и Радана, командир спросила: — Остальные где? — Пошли дальше лагерь обустраивать, — первым ответил Радан, поспешно добавляя, — мы сейчас к ним тоже присоединимся, госпожа дер Кин. — Не стоит, — хмыкнула Эверстейн, отмечая для себя, что её кадеты с каждым днём всё лучше понимают и без её приказов, и это не могло не радовать. К их счастью, она даже не догадывалась, из-за чего половина отряда разбрелась по лагерю, — вы с Агеллон поможете Лешчину и Оссолину закончить рытьё ям, а то они такими темпами их докопают только к приезду остального отряда. Радан из Вешковиц, ты будешь отвечать за эти работы. — Слушаюсь, госпожа дер Кин, — вытянулся тот, немного округляя глаза, поскольку раньше наставница его никогда не ставила ответственным.       Агидель не сказать, чтобы разделяла такое воодушевление товарища, но и против этого задания она не возражала. Возможно, однообразная и довольно тяжёлая работа могла бы помочь ей отрешиться от своих волнений, забыться. Когда к ночи всё тело ныло от усталости, то хотелось лишь побыстрее глаза закрыть и проспать до самого утра, которое, как известно, яснее вечера.       Закончив с Агеллон и Раданом, Эверстейн направилась к другой компании, немного удивившись тому, что к ним вдруг примкнула Сильвия, обычно не отходившая от Агидель и её друзей. Но это дер Кин, опять же, восприняла положительно, не зная всех подробностей. Ей-то виделось, что начинает воплощаться её собственный план по налаживанию отношений в отряде, и конфликты прекращаются.       Тем не менее, шикнув для порядка на Густава и Богумила, подхватившихся исполнять её приказ, данный ещё утром, лейтенант обратилась к оставшимся Сильвии и Марике. Было у неё для них одно поручение, которое можно было воспринимать даже как поощрение и как дополнительный урок. Во всяком случае, охотнице бы не помешало получше научиться держаться в седле. — Кадет Огинь, кадет Сильвия из Литау, вы сейчас отправитесь со мной на охоту, — огласила своё решение Эверстейн, смотря на реакцию девушек. И если Марика лишь сухо кивнула, вообще не проявив ни единой эмоции, то Сильвия чуть не подпрыгнула на месте от радости. Её глаза загорелись от азарта, и русоволосая едва не сломя голову готова была нестись туда, куда ей прикажет старшая. — Седлайте своих лошадей, и выдвигаемся.       Вот тут дочь леса стушевалась, даже втянула голову в плечи, но возражать или что-то спрашивать не решилась, наверное, понимая, что выбора у неё как такового нет. Но это была вполне объяснимая реакция, если новичку поручали что-то, в чём он был не силён. Для того они здесь и находились, чтобы учиться новому и преодолевать свои страхи и неумения. В Коронном войске и обычные стрелки держались в сёдлах не хуже многих всадников из ополчений знати.       Раздав указания, Эверстейн зашагала обратно к лошадям, попутно подхватив из сложенного на земле снаряжения свой собственный арбалет. Обращаться с луком она никогда толком не училась, а вот небольшой самострел имелся, и использовала она его в основном на охоте, хотя были среди латников мастера, которые и в кавалерийские атаки брали арбалеты, умудряясь на скаку, перед сшибкой, разрядить оружие в противника.       Сильвия с беспокойством взглянула на Марику, уже готовую отправиться следом за старшей, и дворянка, заметив состояние девушки, насмешливо хмыкнула, немного фамильярно похлопав русоволосую по плечу: — Ну что же, вот тебе и настоящая охота. Только без собак, хотя… — взгляд Огинь сместился чуть в сторону, уловив, что к ним быстро направляется Агидель, — вон, идёт одна сурта рыжая. — Марика! — возмутилась охотница, уже слышавшая это выражение из уст Селимы по отношению к себе и примерно догадываясь, что оно может означать. Но Огинь на её возмущение было глубоко наплевать, хотя лёгкий смешок вырвался из уст девушки. Кажется, она наоборот и надеялась на такую вот реакцию. — Долго не милуйтесь, не хочу из-за тебя слушать занудствования нашей «я всё знаю и умею», — с этими словами блондинка оставила Сильвию, отправляясь следом за наставницей. И вот сейчас охотница бы предпочла припустить за ней, что есть духу, потому как пытаться разговаривать с Агидель было не слишком удобно, да и обида на неё никуда не делась.       Правда, вид у Агеллон был такой несчастный, что Сильвия даже испытала к девушке жалость и сочувствие, однако постаралась держать себя в руках, решив, что время для серьёзного разговора у них ещё будет, а сейчас надо казаться как можно более отстранённой, как это делала Марика. Но охотница не могла так просто забыть случившееся, её всё так же терзали не самые добрые эмоции. Она искренне не понимала реакции Агидель, она не понимала, почему вчера та мыслила столь здраво, что смогла так просто унять Инги, а теперь так легко поддалась на явную провокацию, и из-за этого охотница злилась ещё больше. Она понимала, что всё произошедшее лишь стечение обстоятельств, но легче от этого не становилось. — Сильвия! Я слышала, ты поедешь с Эверстейн на охоту, — подошла рыжеволосая, замирая в нескольких шагах от дочери леса и неловко начиная перетаптываться на месте.       Сильвия еле сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха, уж больно сейчас Агидель ей напомнила кошку родителей, которая частенько таскала со стола или шкодила по мелочи дома, закономерно получая нагоняй, а потом, стараясь как-то заслужить расположение, начинала всячески ластиться к людям и выпрашивать внимание и угощение. Внутри охотницы чувство веселья как-то странно сплелось с раздражением и разочарованием, и тем, что она всё равно не могла отвести взгляда от лица рыжеволосой. Та даже сейчас оставалась очень красивой. Нехотя, девушка всё же решила дать шанс Агеллон и, не смотря на все эмоции, её симпатия и заинтересованность в Агидель питали надежду, что та осознает свою неправоту и глупость. — Да, мы с госпожой Эверстейн и Марикой, — имя дворянки охотница выделила нарочно, — поедем за добычей. Думаю, если всё пойдёт как нужно, к вечеру успеем вернуться. — Сильвия… Я тут хотела сказать, что… В общем, — начала извиняться Агидель, водя глазами из стороны в сторону, то смотря себе под ноги, то на Сильвию. — «В общем» что? — слегка равнодушно переспросила русоволосая, едва успокоившись, и снова начиная злиться. Агидель так легко и непринуждённо завела разговоры о правоте Инги, но сейчас не сильно спешила с обратным, а ведь Сильвия многого и не требовала, ей было бы достаточно простого «извини». — Я в обед… — начала Агидель, подняв взгляд на подругу, но наткнулась на почти что знакомый взор, вмиг сбивший её с толку. — Сильвия, дер Кин уже ждёт, — подбежав, окликнула девушку Марика.       Глянув на Огинь, Агидель тут же поняла всё. Сильвия смотрела на неё едва ли не таким же стеклянным и холодным взглядом, что был у Марики. Теперь Агидель вообще забыла, что хотела сказать, стоя сейчас перед девушками. — Агидель, давай позже, ладно? — Сильвия едва не ужаснулась от тона и манеры своей же речи. Неужели эмоции имели столь сильное влияние? Её голос звучал надменно. Сильвия хотела лишь немного показать своё недовольство поведением подруги, но теперь казалось, словно Агидель виновата во всех несчастьях мира. — Мне нужно спешить, не хочу заставлять ждать старшую… Да и Марика ждёт, — сухо закончила охотница, стараясь сгладить свою речь, но получилось ещё хуже. Отведя взгляд, она посмотрела на Огинь, но блондинка, кажется, так же была удивлена происходящим, изумлённо смотря на неё своими зелёными глазами. Получилось жёстче, чем Сильвия планировала. Зато такая реакция ещё сильнее подействовала на Агеллон. Та помрачнела, опуская голову. — Ладно… Хорошо… — выдавила из себя рыженькая, сжимая кулаки так, что аж костяшки побелели.       Агидель почувствовала, что зря поддалась порыву пойти поговорить с охотницей. Теперь стало совсем непонятно — так ли уж были беспочвенны её подозрения и догадки? У охотницы с дворянкой даже выражение лиц было одинаково, когда те стояли перед ней, а ведь не зря говорили, что близкие люди перенимают друг у друга черты характера… На что только она надеялась этим своим очередным эмоциональным поступком? Лишь выставила себя полной дурой. Пытаясь сохранить лицо, Агидель предприняла последнюю попытку как-то сгладить момент: — Будь осторожнее, ладно? Помни, что я тебе говорила по поводу того, как держаться в седле, постарайся подстраиваться под ход лошади и если не будешь уверена, что сможешь совладать с ней на скорости, лучше не разгоняйся… — Спасибо, Агидель, думаю, я разберусь, — кивнула охотница, начиная поворачиваться на месте, — мне пора.       Марика, наблюдавшая за всем, хотела было позлорадствовать над рыжей, но такое поведение со стороны Сильвии даже ей показалось чересчур жёстким. Сама Огинь не очень понимала, что же происходит в кругу её соперницы, и влезать в их отношения не очень-то хотела.       Едва договорив, охотница резко развернулась и, схватив озадаченную блондинку за руку, чуть ли не волоком потащила ту к Эверстейн. Дочь леса почти что бегом отправилась к коновязи, давя в себе попытки оглянуться назад и ещё раз посмотреть на Агидель. Она буквально лопатками ощущала, как рыжеволосая пристально смотрит ей вслед. Но урок, который она сегодня успела усвоить, делал своё дело. Не всегда стоило быть мягкой и доброй.

***

      К вечеру у Агидель от усталости не то что ноги тряслись, и руки не слушались, но уже и спина не разгибалась. Винить за это она могла только себя, поскольку так хотела скорее перестать думать о насущных бедах, что погрузилась в работу с головой. В одной из вырытых ими ям она скрылась по самую макушку, и Радану насилу удалось убедить девушку, что они уже достаточно выкопали и можно вылезать. К тому времени приближённые Марики и вовсе сидели неподалёку, затравленно поглядывая на заступы, да и сам Радан, скинув рубаху и повязав её себе на голову от солнца, с трудом переводил дыхание. Он же и помог Агеллон выбраться обратно, и только в тот миг она ощутила, что едва может сделать шаг, а пить хотелось так, словно из тела испарилась вся влага, превратив его в засохший стебель. Она попыталась жестом объяснить, что ей нужна фляга, но друг только растерянно потряс свою, где не осталось ничего. Здоровяк, ответственный за исполнение задания, тоже не отлынивал от работы, да ещё и Лешчина с Оссолином подгонял, ставя им в пример Агидель, которая зло вгрызалась в почву заступом, ничего не желая замечать. И Радан, конечно же, не мог себе позволить сделать меньше, чем подруга, только не забывал вовремя попить, он и ей предлагал, но девушка отнекивалась, говоря, что у неё ещё есть. Но это было неправдой. Последний час она копала без остановки, да так, словно от этого зависела её жизнь.       На удивление друзей, когда Радан уже собирался сходить в лагерь и там раздобыть воду, поднялся с кучи наваленной земли Богумил, переставший обращать внимание на то, что весь выпачкался, и даже не стремившейся что-то с этим делать, в отличие от Густава. Парень подошёл к ним и молчаливо протянул свою флягу. У Радана от удивления глаза на лоб полезли, поскольку он не ожидал подобного от приближённых Марики, ведь те не выказывали доселе никаких признаков дружелюбия, да и пока он их подгонял, всячески огрызались в ответ. А вот у Агидель не осталось сил даже на то, чтобы как-то показать изумление. Да его и не было. Девушка лишь спокойно приняла флягу, кивнула и в несколько глотков осушила её, протянув обратно. Так они и не сказали друг другу ни слова, да и к лагерю все четверо зашагали, разбившись на привычные пары.       Сам лагерь приобрёл если не образцовый вид, то уж точно больше не напоминал балаган, где невозможно было понять, что и где находится. Два шатра раскинулись друг против друга, а малые палатки примостились рядом, отстоя на чётко выверенном расстоянии, как будто кто-то нарочно размечал территорию. Так на самом деле и было. Приблизившись, Агидель успела заметить, что меж палаток ходит Ингвар и сматывает верёвку, которой и отмерял до того количество шагов.       Лонгин сидел у костра, поддерживая его пламя, а вот Колека и Инги видно не было. Как выяснилось, они, едва закончив с лагерем, отправились удить рыбу. Сестра Ингвара так и не захотела ни с кем разговаривать, и Колек ушёл куда-то вверх по течению, не забывая при этом бурчать на неё, заодно обещая, что поймает гораздо больше рыбы, и что вообще пора бы было уже их командиру с Марикой и Сильвией вернуться, потому что: «Жрать охота, а это вообще не дело, когда в лагере ничего нет кроме невкусной каши, от которой уже воротит».       Агидель, если бы у неё были силы, да и вернулись они чуть пораньше, тоже была бы не против пойти порыбачить. Это занятие она любила и умела, и вообще оно как-то умиротворяло. Ей нравилось сидеть в тишине и наблюдать за тем, как мерцает вода, как течение иногда закручивает небольшие водовороты, как замедляется на глубине, как ускоряется на отмелях. А порой было очень хорошо искупаться в жаркий день или тёплый вечер летом. Лечь на спину, раскинуть руки и ноги в стороны, иногда помогая себе удерживаться на поверхности и смотреть в небо…       Рыжеволосая слегка усмехнулась, несмотря на то, что её саму часто сравнивали с огоньком, девушку манили воды. Ей было безумно интересно хотя бы раз в жизни увидеть море, не говоря уже о том, чтобы очутиться на борту корабля. Это ведь было так захватывающе! Когда ты меж небом и водой, и когда очень многое зависит от благосклонности стихии. Опасно, конечно, но и притягательно. В детстве, да и потом, когда была возможность, Агидель зачитывалась рассказами и книгами о разных хождениях за моря. И однажды, ей очень хотелось в это верить, она могла бы очутиться на морском побережье. Но здесь и сейчас она села перед костром, бездумно глядя во всполохи пламени, где, кажется, горели какие-то её надежды и устремления. Да, на время работы она смогла отвлечься от переживаний, но теперь они возвращались снова. Сильвия… Охотница из Литау. Скромная, стеснительная, но бесконечно добрая, заботливая, умеющая поддержать в трудную минуту. И так изменившаяся в одночасье. Как сполох пламени, и вот на её месте уже совсем кто-то иной, кто-то, в ком так отчётливо видны были черты Марики Огинь. Как такое могло случиться? Или, может, это Агидель просто с самого начала не замечала, желая видеть лишь то, что было на поверхности? Сердце противилось такое признавать, но разум упорно твердил обратное.       Агеллон было настолько плохо сейчас, что она, вероятно, просидев бы ещё несколько мгновений, просто пошла спать, не дожидаясь ужина, но как раз в этот миг издали послышалось конское ржание. Ребята, тоже сгрудившиеся у костра, приподнялись с бревён и, вглядываясь в сторону, откуда донеслись звуки, несколько оживились, заметив, что в лагерь возвращаются всадницы — госпожа Эверстейн с Марикой и Сильвией. И возвращались они не с пустыми руками. К сёдлам были приторочены две тушки кабанчиков. При виде добычи, предвкушая нормальный ужин, все как-то приободрились. Да и у самой Агидель вдруг заурчал живот, напоминая о том, что после обеда во рту маковой росинки не было. Откуда-то прибавилось и сил. Хотя последнее, возможно, было связано с тем, что вот теперь-то ей выдался шанс переговорить с Сильвией и выяснить, как всё обстояло на самом деле. Но надежду на это резко испортило зрелище, оживлённо переговаривающихся меж собой Сильвии и Марики, когда добытчицы подъехали к лагерю. Рыжеволосая успела заметить, как Огинь довольно улыбалась на реплики охотницы.       В какой-то миг блондинка чуть свесилась с седла ближе к дочери леса, что-то ей объясняя, но не удержалась и едва не соскользнула с лошади. Перепугавшись, Сильвия легко успела поймать Марику за руку. Обе девушки тут же рассмеялись, но охотница так и не отпускала руку Огинь. Лишь когда та снова что-то сказала Сильвии, русоволосая, резко покраснев, отпрянула, уставившись в пустоту. Марика, ухмыляясь, продолжила говорить…       Чувство обиды вновь поднялось в Агидель, напомнив ей о том, как она сама вот таким вот образом общалась с Сильвией, пока отряд направлялся сюда. Как же здорово было им в те мгновения, а сейчас ничего этого не было. Сильвия улыбалась не ей, разговаривала не с ней, и смотрела даже с каким-то восторгом именно на Марику. А ведь насколько увереннее охотница стала держаться в седле! Она действительно была расслаблена, придерживала поводья лишь одной рукой, второй оживлённо взмахивая перед лицом, проявляя даже больше эмоций, чем это было в разговорах с Агидель. Ещё горше стало от того, что это ведь именно сама Агеллон подсказала ей, что нужно делать в седле. Обидно было до того, что она уже жалела, что вообще что-то подсказывала. Агидель зажмурилась, стараясь не показать никому слёз, что выступили на глазах, а потом зло отёрла лицо рукавом и шумно втянула в себя воздух, оставаясь на месте, когда парни уже направились к прибывшим, желая помочь им спешиться, хотя, наверное, их всех сейчас больше интересовала добыча.       Нужно было хоть немного успокоиться. Агидель вынуждала себя это сделать, приказывая собственному разуму быть холодным. У неё будет возможность, непременно должна была быть, когда она смогла бы подойти к Сильвии и переговорить с ней наедине. Оставалось подождать считанные минуты, да только через эти минуты все её планы вновь пошли прахом. Эверстейн почти сразу сказала, чтобы кадеты не сидели без дела и перестали горлопанить, будто тут не мясо привезли, а вернулись с известиями о победе над новым противником. Она бегло осмотрела выполненные за день работы, осталась ими довольна и отрядила Радана с Густавом и Богумилом сходить ещё за хворостом, Ингвара, как опытного в походах, пристроила помочь Сильвии и Марике с приготовлением ужина, решив не разбивать команду девушек, тем более что те за сегодня действительно сумели сработаться. А вот рыжеволосую девушку, на глаз оценив её неважное физическое состояние и уже успев услышать от Радана, как много та сделала на благо лагеря, Эверстейн отправила за Инги и Колеком, решив таким образом сделать ей небольшую поблажку, да только и не представляла, что этим же сейчас сделала хуже для самой Агидель. Отказаться та не могла, и потому, быстро кивнув, ушла по направлению к реке, мысленно сетуя на то, как сегодня всё складывалось против неё.