Духом и Сталью: Сильнее тебя

      Простая, наспех сделанная походная кухня была устроена так, словно человек, трудившийся над ней, всю свою жизнь только и занимался тем, что изо дня в день планировал, где должен располагаться стол, где будут стоять лавки и где разместится очаг. Отчасти так и было, поскольку Лонгин, которого Ингвар просил позаботиться об этом, раньше помогал своему отцу делать мебель и неплохо поднаторел не только в столярном мастерстве, но и понимал каким образом расположить всё так, чтобы было удобно. Дер Зиг, побывавший уже в походах, даже успел подумать о том, что никогда ещё не видел, чтобы кого-то так заботило место в лагере, где будут готовить еду.       Дотащив до разделочного стола добычу, Ингвар поздравил девушек с удачной охотой, нисколько не проявляя к ним негатива, и они с Сильвией принялись деловито свежевать тушки кабанов. Марика пристроилась рядом, стараясь не слишком следить за процессом. Как таковое убийство ей не претило, но почему-то сам вид того, как добыча превращается в пищу, вызывал некоторое отторжение. Возможно, это было связано с тем, что прежде ей и не доводилось видеть подобного процесса. Она-то привыкла, что дома все блюда подавали на стол уже готовыми. Да и вообще, она недоумевала — почему ей поручили заниматься готовкой? В силу ли того, что она действительно этого не умела? Значило ли это, что лейтенант об этом догадывалась? Конечно, сделать подобный вывод было не трудно, учитывая, что о её высоком происхождении знали все, но тогда выходило, что Эверстейн далеко не так уж безнадёжна как наставница. И это вновь не было для Огинь открытием, но некое приятное удивление придавало. Довольно разумно было направлять кадетов туда и с теми, где кто-то отставал, а кто-то мог научить. Вот бы ещё это касалось тренировок, но тут уж приходилось лишь ждать, а заодно и не забывать самой поддерживать тренировки на прежнем уровне. Ими бы Марика занялась сейчас с превеликим удовольствием, но от размышлений её отвлёк Ингвар, слегка толкнувший девушку в бок, совсем не боясь ответной реакции. — Давай, твоя очередь, — запросто заявил парень, протягивая Марике окровавленный нож, — голову я отрезал, тебе только выпотрошить. — Что?! — даже дёрнулась в сторону та, хотя ладонь и ловко перехватила рукоять ножа.       Взгляд сместился на тушку перед ней, метнулся на деловитое лицо Ингвара, а уж следом и на Сильвию, спокойно продолжавшую разделывать второго кабана. У блондинки едва не вырвалось: «Я не умею», — но вместо этого девушка лишь плотнее взялась за ручку, и резко вбила лезвие в тушу. Не глядя, так, наобум, лишь бы не демонстрировать свою слабость. — Неправильно, — почти не отвлекаясь от работы, заметила Сильвия, — надо по центру, от низа к грудине, старайся держать тушку ровно. — Зато она его убила… ещё раз, — слегка улыбнулся парень, будучи тут же одарён недовольным взглядом Марики. — Ладно, извини… просто это выглядело забавно, — продолжил Ингвар, подняв обе руки перед собой. — Я помогу, — добавил дер Зиг, схватив кабанчика за ноги и встав перед Марикой, — не спеши, он уже умер, не надо пытаться его заколоть. Кстати, кто их подбил? — Одного я, второго госпожа Эверстейн, она неплохо стреляет из арбалета, — откликнулась Сильвия, — Марика гнала их на нас. У неё отлично получалось. — Хорошо, — кивнул Ингвар, а потом глянул на дворянку, немного устало вздохнув, — давай поживее, ладно? Ты ведь наверняка тоже есть хочешь?       От вида туши Марике не так уж и хотелось есть, но демонстрировать свою беспомощность ей хотелось ещё меньше, так что девушка решилась и вновь попыталась сделать всё так, как было нужно. И опять поспешила, вместо плавного надреза едва не разрубив тушу пополам, отчего остатки крови мгновенно брызнули на лицо, а вывалившиеся потроха чуть не испачкали форму и сапоги. — Курва! — светловолосая так и отскочила на пару шагов назад, глядя на внутренности с примесью страха и отвращения. Но взгляда не отводила, словно что-то в этот миг насильно заставляло её наблюдать за не слишком приятным зрелищем. Но больше всего её сейчас поражало то, как на кучу потрохов реагировали Ингвар и Сильвия. Они преспокойно принялись обсуждать, что можно из них приготовить, а вот у Марики даже живот взбунтовался, и всё чего ей сейчас хотелось, это уйти куда-то подальше и ничего этого не видеть и не слышать. — Прекратите делать это! Сильвия, хватит! — зажмурившись, Марика с силой закрыла уши руками. — Что хватит? — не поняла русоволосая, удивлённо посмотрев на девушку, не понимая причины её недовольства, но также заметив и некий ужас в зелёных глазах. Совсем не свойственную эмоцию для Огинь. — Перестаньте обсуждать эту гадость. Я это есть не буду! — сразу же заявила Марика, наконец-то сумев отвернуться и судорожно вздохнуть. — Кажется, я понял, в чём дело, — тихо проговорил Ингвар, обращаясь к охотнице, а потом, кивнув ей, шагнул к Марике, немного обойдя ту, и смотря даже с каким-то сочувствием, — тебе первый раз пришлось разделывать добычу.       Дер Зиг не спрашивал, а утверждал это как нечто само собой разумеющееся. Огинь только едва заметно кивнула, протягивая окровавленный нож парню и очень надеясь, что рука при этом не слишком дрожит. Ингвар забрал у неё нож, начиная мягко говорить: — Знаешь, когда мне в первый раз доверили разделывать тушку, это был ягнёнок, я потом недели две вообще на любое мясо даже смотреть не мог, не то что есть. Так что не переживай, твоя реакция волне нормальна и… извини нас, что мы принялись обсуждать при тебе. Это, в некоторой степени, как с первым убийством. Ты же привыкла вот со временем охотиться, так и тут то же самое. Оно, наверное, даже и лучше когда так. Было бы хуже, если в первой же битве с врагом тебе довелось увидеть, что происходит с некоторыми из павших. Поверь, зрелище куда более отвратительное. Возможно, потому что понимаешь, что можно было легко оказаться на их месте. — Да, но вряд ли кому-то после битвы придёт в голову сожрать чьи-то останки, — подбавив в голоса некоторого вызова, чтобы спрятать свою слабость, хмыкнула Марика, на самом деле, будучи благодарна сейчас Ингвару, что он заговорил с ней. Опять получалось странно. Вот уже второй человек из окружения Агидель не проявлял к ней агрессии, даже старался помочь. — Ну… — как-то неуверенно протянул парень, — случаи разные бывали, — но, заметив, как опять едва не перекосило лицо беловолосой, поспешно добавил: — Успокойся, это просто побасенки наших краёв. Там послушаешь, поседеть можно со страху. — Сомневаюсь, — теперь уже расхрабрилась Огинь, — слышал бы ты, что баяли некоторые, кто повидал живых мертвецов, вот там действительно кровь в жилах стыла. — Был бы рад в свободное время потягаться с тобой в страшных историях, — едва улыбнулся парень, но без какого-либо пренебрежения или подтрунивания, — но сейчас нам лучше вернуться к работе… Давай поступим так. Мы с Вией всё закончим, а ты пока разогрей большой котелок с водой. Я подскажу, что нужно будет добавить. И ещё, Марика, а тебе вот самой какое больше всего блюдо нравилось из кабана? — Я бы была довольна, если мы просто пожарили хоть часть мяса на огне, — вздохнула Огинь, отвлекаясь от своих не слишком приятных дум и ощущений от разделки тушки и вспоминая, как повара её отца во время охот готовили свежее мясо на углях, добавляя множество ароматных трав, — но ведь лейтенант сказала, что всё мясо надо отправить в похлёбки и жаркое, так что, чего мечтать… — закатила глаза Марика, совсем отойдя от шока после увиденного. Ингвар отчасти даже завидовал такой быстрой перемене настроя блондинки — немногие вот так сразу могли отвлечься от ненужных мыслей. — Ну, может, она и разрешит часть пожарить, — пожал плечами дер Зиг, быстро окликнув Сильвию: — Вия, ты можешь спросить у госпожи дер Кин, можно ли часть мяса пожарить? — Сейчас узнаю, — легко отозвалась охотница, отвлёкшись от своего занятия и отправившись к Эверстейн, в это время ухаживавшей за лошадьми.       Вернулась русоволосая совсем скоро и с хорошими вестями, поскольку командир не имела ничего против полноценного ужина этим вечером. Настроение у Огинь приподнялось, да и никто больше не просил её заниматься тем, чем ей не хотелось, а следить за котелком было всяко приятнее, да и Ингвар с Сильвией оказались действительно сведущи в том, чтобы готовить быстро и вкусно, попеременно осыпая советами, какие травы можно добавить в похлёбку, от которой уже вскоре поплыл ароматный запах. А уж когда дер Зиг, нанизав большие куски мяса на прутики, начал жарить их на углях, тут и мечущиеся в лес и обратно парни заводили носами, пуская слюни.       От реки, как по команде, подтянулись и Колек с Инги в сопровождении Агидель. Первые двое цапались друг с другом по поводу улова. Причиной тому была добрая связка рыбы в руках у Колека и полное отсутствие оной у сестры Ингвара. Инги винила во всём парня, мол, тому просто повезло столько достать, что он ушёл выше по течению и сманил у неё всю рыбу, а Колек дерзко отвечал, что дело тут в его умении. Агеллон в их разборках не участвовала и вообще держалась немного позади, стараясь не смотреть ни на кого.       Даже когда они все расселись на брёвнах, ожидая скорого ужина, она постаралась устроиться так, чтобы меж ней и прочими кадетами было небольшое расстояние, и взгляд девушки был направлен вновь на всполохи пламени. Она никак не отреагировала и тогда, когда к своим подопечным присоединилась Эверстейн, опустившаяся на бревно рядом с Агидель. Кажется, пару раз старшая поднимала на девушку взгляд, будто хотела обратиться к ней и что-то спросить, но оба раза раздумывала делать это, впадая в отстранённое состояние.       Границы и барьеры, возведённые лейтенантом в собственном разуме, мешали ей задать самый простой из вопросов и наконец-то узнать, что случилось у Агеллон. Дер Кин ясно понимала, что мешает сама себе, осознавала абсурдность этих сомнений, но первого шага так и не делала. Её внезапный порыв в городе с походом в таверну был похож на стремительный рывок сквозь строй, который внезапно принёс успех, но, как это бывало в битвах, слишком не к спеху пришли сомнения, из-за чего перспективы были утеряны. Ей сложно было говорить при остальных, как будто они могли увидеть сразу все её чувства. От этого старшая изводилась сама, а проблема не решалась. Украдкой наблюдая за рыжеволосой, Эверстейн убеждала себя, что если Агидель посмотрит в её сторону, то она наберётся смелости и предложит поговорить. Но подобного не происходило, и, к собственному стыду, темноволосая воительница испытывала небольшое облегчение, понимая, что этого не случится и ей не придётся говорить или задавать вопросы при всех.       Подоспел ужин, на какое-то время занявший всех присутствующих. И хоть Ингвар сделал большие куски, жареное мясо было съедено в считанные минуты. Обжигаясь, дуя на угощение, кадеты смели его за несколько минут, а потом дорвались и до похлёбки, которую не ела разве что Огинь.       Агидель то и дело украдкой поглядывала на Марику с Сильвией, сидевших почти напротив. В отличие от обеда, в этот раз охотница ни разу не посмотрела в сторону рыжей. Даже когда после мяса все принялись за жаркое, она смотрела лишь на зеленоглазую, из-за чего в груди всё словно бы сдавливало до боли. «Почему всё так?», — подумала десятник, посмотрев прямо на Сильвию. Поставив миску с едой себе на колени, девушка закрыла лицо руками, надавив пальцами на лоб. Голова в конце дня гудела. — Марика, опять ты начинаешь? Сколько можно уже?! — донёсся до Агидель возмущённый возглас охотницы. — Убери ты эту дрянь от моего лица! — словно кинжал, прозвучал резкий и острый ответ Марики, лишь ещё больше раздражая рыжеволосую. Открыв глаза, она исподлобья уставилась в сторону девушек. — Ешь давай. Я ещё когда мы кабана разделывали, заметила, как переменилось твоё лицо при упоминании жареного мяса. Учти, я могла спросить госпожу дер Кин так, что она бы точно отказала, так что в благодарность… — ухмыльнулась Сильвия, поднеся ложку с похлёбкой ко рту Марики, едва не завалившуюся на Оссолина в попытке оказаться как можно дальше от дочери леса и угощения. — Я тебя об этом не просила, — недовольно ответила Марика, с отвращением смотря на ложку прямо перед лицом. — Питание должно быть сбалансированным! — Если ты сейчас же не уберёшь эту дрянь от меня, я эту тарелку отбалансирую на твоей голове, — прошипела блондинка, слегка ударив по ложке, что в миг вылетела из рук охотницы, упав на землю. — Марика! Это уже просто кощунство! — возмутилась Сильвия.       Светловолосая лишь многозначительно повернулась к девушке спиной. Агидель опустила взгляд, уставившись в свою тарелку. Похлёбка теперь вызывала только отвращение. Передав миску Радану, она окинула быстрым взглядом остальных. Похоже, никого не волновало то, что происходило между Сильвией и Марикой, и это злило Агеллон. Внезапно она встретилась взглядом с Инги, что, кажется, чувствовала сейчас себя примерно так же, как и Агидель, и была полностью солидарна с ней в этом.       С Инги не слишком хотелось общаться, учитывая их собственные разногласия, но та хотя бы не питала иллюзий по поводу всего происходящего и хоть как-то понимала Агеллон. Лучшим решением было просто уйти в палатку и наконец-то завалиться спать, но проблема заключалась ещё и в том, что Эверстейн пока не объявила отбоя, а значит, необходимо было просить её разрешения удалиться на покой, чего Агидель делать категорически не хотелось. Это бы вновь продемонстрировало её собственную слабость и безответственность. Впрочем, судьба за этот день ей если и не улыбнулась, то хотя бы перестала подкидывать ситуации одна другой хуже. Лейтенант, поблагодарив подопечных за вкусный ужин и похвалив всех за насыщенный заданиями день, обратилась к Агидель и Инги, попросив их пойти разогреть походную баню.       Сложного в том ничего не было, ведь ещё днём, когда они заканчивали строительство, Эверстейн протопила каменную кладку, да и запас дров с водой имелся. Оставалось лишь ещё раз прогреть тёплые камни, и можно было мыться. Дер Кин только попросила быть осмотрительнее, поскольку эту баню делали по-чёрному, но все без исключения признавали, что эта затея старшей была одной из самых удачных и делала жизнь в походных условиях хоть немного проще.       Девушки развели огонь и, оставшись внутри палатки, уселись прямо на землю, сбросив с плеч куртки. Тепло пошло почти сразу. Некоторое время обе молчали, наблюдая за огнём, изредка переводя взгляд на пробивавшийся свет через дыру для дыма. Агидель даже начала клевать носом, но тут тишину нарушила Инги: — Ты меня извини, что в обед тебя задела. Я не хотела сказать, что сомневаюсь в твоих умственных способностях, Ги, — водя глазами из стороны в сторону, сказала дер Зиг. Это выглядело даже несколько забавно, учитывая нрав девушки. — Да, я знаю, — только поморщившись, откликнулась рыжеволосая, — это ты к тому, что у меня просто глаза на правду открылись. И может, ты и права, я действительно не настолько сообразительная, чтобы сразу понять, как оно на самом деле-то обстояло. — Тогда… Ты согласна, что Марика вовсе не такая хорошая, какой вы её себе тут представляли? — аккуратно попыталась уточнить Инги, явно собираясь заручиться поддержкой подруги, но та не спешила быть столь категоричной, да и кто там был виноват больше, та же Огинь или Сильвия, тоже оставалось неясным с учётом всего происходящего. — Я и не говорила никогда, что она хорошая, Инги, — глухо ответила Агидель, подтянув колени и обхватив их руками, — я лишь считаю, что она намного коварнее, чем кажется на первый взгляд. Но самой лезть с ней в драку я не стану, как не стану и защищать тебя, если полезешь ты… Препятствовать тоже не стану. Хочешь, можешь с ней разбираться. Меня гораздо больше волнует Сильвия, — последнее предложение прозвучало чуть мягче, и Агеллон опустила голову ещё ниже, пытаясь спрятать взгляд. — А что Сильвия? — хмыкнула сестра Ингвара. — Она у нас самая доверчивая, вот её первой и надурили. Просто поговори с ней и объясни, как всё есть на самом деле. Тебя пока ещё слушают, ты главное не позволяй себе-то голову чушью забить. — Угу, — едва кивнула рыжая, размышляя о том, что всё может быть намного сложнее, чем это представляла подруга.       У Инги всё делилось на «хорошо» и «плохо» без полутонов, но объяснять это ей сейчас не хотелось, равно как и посвящать её в мысли насчёт Сильвии. Потому что тут не было уже никакой уверенности у Агидель. Она, конечно, испытывала не самые приятные эмоции к охотнице после всего, но всё же тёплым чувствам в её сердце тоже было место, и лишь из-за этого девушка не хотела устраивать очередную ссору, участницей которой могла бы стать лучница из Литау. — Я вообще не понимаю, чего вы так переживаете, — пожала плечами Инги, — нас-то больше, и мы могли бы преподать урок этой беловолосой гадюке, да так, чтобы она и её прихвостни запомнили этот урок надолго. — Конечно, чтобы потом дружно всем вылететь из Коронного войска, — теперь уже с некоторым раздражением ответила Агеллон, — Инги, прежде чем что-то делать, всё же стоит подумать о последствиях. Не находишь? — Последствия будут в любом случае, даже если не делать ничего вообще. Вот говорят, что под лежачий валун и вода не течёт, но это ещё не значит, что эта вода не точит тот же валун. Я это к тому, что боги всё равно вынудят рано или поздно принять какое-то решение, только потом может быть гораздо хуже, чем если сделать это в начале, — поучительно заметила Инги. — А если ты примешь неверное решение? — с заметным сомнением спросила Агидель. — Нельзя же быть уверенной, что с первого раза ты выберешь верную дорогу? — Ну, для того мы и живём, чтобы делать ошибки и на них учиться, — улыбнулась Инги, — и предвосхищая твой следующий вопрос, отвечу сразу. Да, некоторые из этих ошибок заканчиваются смертью, но так оно, может, и лучше. Можно скорее попасть туда, куда всё равно придёшь, даже если умрёшь в глубокой старости. Так и какой смысл бежать от судьбы? — Знаешь, с таким отношением можно не слишком-то задумываться о будущем. И вообще о смысле всего, — не согласилась Агеллон, почувствовав, что если даже Инги и права в своём стремлении принимать судьбу, то это ещё не значит, что всё должно сводиться к такому вот фатализму, — если боги дают нам жизнь, значит, это нужно ещё зачем-то, кроме слепой веры в случай. Иначе, зачем вообще жить? Не проще ли было бы сразу отправить нас всех туда, где мы окажемся в конце? — Не скажи, — хмыкнула Инги, вороша длинной палкой полена в печи и растягивая завязки на рубахе у горла, — жизнь даётся затем, чтобы боги по нашим делам определили, куда мы попадём. Я знаю, что в Остерне многообразное видение посмертия, но у нас, выходцев с севера Хайрайха, всё проще. Ты можешь попасть либо в зал героев за один стол с самим Водиназом, либо кануть в подземный серый мир Анером. У нас мы её зовём ещё Андерхейм, как и все её владения. И попасть в этот мир больше шансов у тех, кто вечно сомневается, опасается, боится, юлит и избегает смерти в честном бою. Ну и тогда стоит ли бояться допустить ошибку? Я больше переживаю, что помру, так и не сумев сыскать себе славы. — Всё так просто? — опешила Агидель. Она знала о вере имперцев довольно поверхностно, не совсем понимая, почему большинство из них так славит бога войны, но теперь это стало яснее. Правда, принять такую веру девушка вряд ли бы могла, зато лучше поняла поведение Инги. — Имеет значение лишь как именно ты умрёшь? — Не совсем, будет лучше, если до этого ты совершишь как можно больше ратных подвигов, — пояснила дер Зиг. — Я имею ввиду, что всё, в конечном счёте, определяется славой и количеством убийств в бою? — уточнила Агеллон. — Это имеет первостепенное значение, а не то, как ты ведёшь себя с окружающими, как поступаешь с близкими? — Это лишь твой собственный выбор. Ты можешь быть бесконечно доброй или последним шлиссе, но эти вещи лишь определят то, каким именем тебя нарекут потомки. Ты можешь быть Агидель Милосердной или Агидель Ужасной, но так ли это важно, если имя твоё будут вспоминать? — Важно, Инги, мне это важно, — возразила рыжеволосая девушка, поднимая голову, — потому что иначе всё плохое можно оправдать лишь собственной славой. Тогда выходит, что Марика-то по сути, совсем не плохая, потому что нет как такового понятия хорошего или плохого. Можно оправдать всю подлость и жестокость, ложь, вероломство, воровство! — Знаешь, почему на самом деле я её ненавижу? — прямо посмотрела на подругу Инги и, не дожидаясь, продолжила: — Она стремится казаться самой сильной, самой умелой, но на деле всё довольно просто. Она не убила ни одного человека, а на моём счету уже около десятка. И будь она хоть самим воплощением бога войны, пока она никого не убила, то все её потуги не стоят ровным счётом ничего. И для меня это настоящее оскорбление — мириться с тем, что какое-то смазливое шлиссе ставит себя выше других лишь из-за череды случайностей и того, кем родилась. — А ты не допускаешь мысли, что первой, кого она убьёт, будешь ты? — поразилась такому ответу Агидель, пытаясь уложить это в собственной голове, но не получалось. — Не боишься, что если вы снова сцепитесь, то с тобой может произойти то же самое, что и с Колеком в том учебном бою? Она ведь не только едва его не размазала, но и чуть Селиму не убила… а ведь убить, между прочим, очень легко. Иногда один случайный, даже не самый сильный, удар может разделить жизнь на до и после. А что, если тот раз, когда мы вдвоём столкнулись с ней и Селимой не был случайностью? Что, может быть, она действительно сильнее? Я беспокоюсь о том, Инги, что если Марика всё это делает нарочно… Если она намеренно провоцирует тебя, ждёт первой твоей реакции, чтобы на правах защиты тебя просто избить? Как бы в таком случае она тебя вообще не изжила из гвардии, если как-то выйдет, что после драки тебя не выпрут… С точки зрения Эверстейн, Марика с того случая ни разу не нарушила правил войска, поэтому, в случае новой драки, в глазах дер Кин и сержантов всё не будет так уж однозначно. Не забывай, многие не поддерживают твою точку зрения, а добавь сюда прихвостней Марики, и большая часть будет на её стороне. Да и ещё, а если в этот момент будет тот самый «случайный удар»? Ты действительно хочешь такого конца, преодолев столь длинный путь из Империи, чтобы сложить голову, даже не став полноценным гвардейцем?       Опасения Агидель звучали вполне обоснованно. Рыжеволосая видела, что её слова невольно заставили задуматься даже твердолобую Инги. В её собственной жизни было слишком много случаев, когда Агеллон приходилось сталкиваться с человеком, обладавшим чрезмерно большой властью над ней. И этим человеком был отец Агидель. Ситуации различались, но суть была в том, что он также довлел над ней, используя любую слабость со стороны дочери, дабы побольнее ударить потом именно в эту слабость. Он знал, что у них были прекрасные взаимоотношения с матерью, и в первую очередь испортил их, подавив женщину и перетянув её на свою сторону. Он знал, что дочь не в состоянии дать ему физический отпор, и попросту избивал её. А если девушка и могла сбежать от наказания, то всё равно потом вынуждена была возвращаться домой и терпеть ещё большие побои. И выход из этой ситуации она нашла только один, который удивительно совпал с её собственными устремлениями — сбежать из дома навсегда оказалось самой лучшей идеей. И вот, исходя из этого, Агидель могла честно сказать, что порой уйти от проблемы как можно дальше — верный вариант. Так зачем было стараться бороться против Марики, когда можно было этот конфликт подавить на всех уровнях?       Агидель вспомнила слова Эверстейн, сказанные после драки, в которой они спасли ведьму. Сейчас она тренировалась, улучшала свои навыки, но всё могло оборваться в один миг из-за глупости, и, в таком случае, самым разумным казалось отступить. Но было ли можно так сделать, если в это оказалась бы втянута ещё и Сильвия? Агидель всё больше приходила к заключению, что единственное, что не давало ей забыть всю эту затею и просто игнорировать Марику, была именно дочь леса. — Знаешь, что я скажу тебе на это, Агидель Агеллон? — ухмыльнулась дер Зиг, запустив пятерню в волосы и растрепав чёлку. — А не слишком ли много поводов для беспокойств? Мне приятно, что ты переживаешь за меня, но что толку в этих переживаниях? Пока мы имеем, что имеем. Сильвия поддалась влиянию Огинь, а ты лишь отговариваешь меня не продолжать ссору с Марикой, хотя я вижу, как ты переживаешь за Сильвию. Или ты думаешь, твои сомнения и переживания помогут вернуть нам нашу Вию? Или помогут убедить всех остальных следовать за тобой? Смотри, они уже сейчас занимают нейтральную сторону, и это те, с кем ты подружилась в начале, а что будет, когда приедут остальные? Видишь, Ги, иногда, чем раздумывать, проще начать действовать. Бежать от проблемы тоже выход, но рано или поздно она тебя настигнет. Так, может, лучше сразу попытаться её решить?       Слова Инги звучали так же обоснованно, равно как и опасения Агидель совсем недавно. Рыжеволосая вновь ощущала нарастающий гнев. Она хотела для Сильвии только самого хорошего, но могло ли быть это хорошее с Марикой? В этом десятник сомневалась. Или это её собственное желание заставляло её думать, что охотнице будет гораздо лучше с ней? Так ли уж было важно, почему она должна уступать? Нельзя же было и в самом деле всё время проживать в сомнениях! У всего был свой предел, когда человек не выдерживал и отваживался на перемены. Было похоже, что сейчас она более чем готова на эти перемены.       Дрова в каменной печке уже прогорели, и от булыжников по палатке распространился жар, что и дышать стало тяжеловато. Нужно было вытащить угли, дабы они тут не тлели, и можно было приступать к помывке. Вот и вода в вёдрах, стоявших неподалёку от каменки, уже не казалась обжигающе холодной. Агидель поднялась, прихватив заступ, и принялась вытаскивать уголь с головнями, складывая их в пустое ведро. Инги в это время немного побрызгала из другого ведра на камни, и те зашипели, поднимая в воздух больше пара.       Девушки выбрались из палатки, оказавшись сразу объяты потоками холодного ветра, хотя в первые мгновения и не почувствовали его касания, но возвращаться обратно не хотели, тем более, что со своей задачей они благополучно справились и можно было идти докладывать, что всё уже готово. Глоток свежего воздуха заставил Агидель немного остыть, но она продолжала размышлять над тем, что делать дальше. Не следовало всё же рубить с плеча. От решительных действий, предлагаемых Инги, Агидель останавливала вероятность того, что после всего этого Сильвия вообще прекратит с ней какое-либо общение, что было недопустимо. В первую очередь ей необходимо было поговорить с охотницей.       Стоило лишь об этом подумать, как издали раздались женские голоса, заставившие Агидель и Инги замереть, прислушиваясь. Стало ясно, что сюда направлялись охотница и Марика. Дер Зиг мгновенно подобралась, готовая в любой миг броситься в бой, и подмигнула Агидель, явно увлекая её на свою сторону. Инги точно нацелилась на конфликт и призывала рыженькую поддержать её. Но та так и стояла, не уверенная, что хочет того же. Агеллон решила, что не будет вмешиваться, если только ситуация не окажется слишком опасной. Инги желала драки, и это был её выбор. Агидель только собиралась прояснить всё с Сильвией.       Девушки были всё ближе, и они наверняка заметили Агеллон и дер Зиг издали, поскольку те стояли в белых рубахах, выделяясь яркими пятнами в опустившейся темноте среди чёрных и серых тонов. Разговор девушек стих, и в воздухе повисло напряжение, что бывает перед грозой. Вот-вот должно было что-то случиться. Это явно ощущала Агидель, это знала Инги, да и Марика зашагала как-то более настороженно, чуть замедляя ход, из-за чего Сильвия вырвалась вперёд, не чувствуя обстановки или стараясь разрядить её своей речью: — Госпожа дер Кин просила нас с Марикой проверить, всё ли у вас готово? — спросила охотница так, будто ничего и не случилось. Но и её голос был слега встревожен.       Она посмотрела прямо на Агидель заставляя рыжеволосую ещё больше сомневаться в верности своего выбора. Взгляд Сильвии говорил куда больше, чем любые слова. В серо-зелёных глазах девушки из Литау не было ни капли злости, напротив, она была расслаблена и будто бы сама хотела прекратить всё происходящее. Агеллон даже почувствовала всё внутреннее переживание охотницы, что окончательно заставило её усомниться в правоте Инги, но та тоже сделала свой ход. — Вас с Марикой! — нахально фыркнула дер Зиг. — А помнится, Вия, ещё совсем недавно ты называла её только по родовому имени… Быстро же ты продалась. Уже вон и вместо неё разговариваешь? Или пытаешься подмазаться поскорее? — Инги! — возмутилась дочь леса, с неприязнью глянув на крепкую девушку. — Когда же ты успокоишься? Я же сказала, что мы просто пришли проверить, исполняя указание. Знаешь ли, все сегодня утомились, было бы хорошо искупаться, — пыталась сгладить ситуацию охотница.       Агидель, хоть и будучи не в самом хорошем расположении духа, обратила внимание, как Марика глянула на Инги после её слов. Это не был спокойный или равнодушный взгляд. Это была злость. — Вон оно что. Небось, и купаться вместе попрётесь? Смотри, хорошенько намыль спинку нашей молчаливой красавице, хотя может… — вскинув голову, дер Зиг надменно посмотрела на Сильвию. — Да, точно, ты ж у нас почти ничего не умеешь, а значит, наверное, лишь удовлетворяешь её. Она вон любит, чтобы за ней ухаживали. Ну, чего ты на меня уставилась? Всё готово, милости просим, я даже мешать не буду. — Слушай, дер Зиг, а тебе часом не завидно? — зло ухмыльнулась Марика, поравнявшись с охотницей и теперь уже скорее сама прикрывая её. — Вместо Сильвии хочешь? Слушай, я бы подумала даже, но боюсь, меня стошнит. — Что стошнит это точно, потому что я из тебя всё шлиссе выбью, дрянь! — ощерилась Инги, всё же рванувшись вперёд, занося кулак для удара. Агидель испугалась, ведь всё происходило ровно так же, как и в прошлый раз.       Огинь приготовилась увернуться, но меж ней и дер Зиг вдруг ввинтилась охотница, с поразительной быстротой, которой от неё никто и не ожидал, перехватывая руку Инги. Этим хотела воспользоваться Марика, но Сильвия громко выкрикнула «Нет!», выставив в сторону свободную руку, еле удерживая девушек от драки. Дочь леса мельком посмотрела на рыжеволосую девушку, так и стоявшую на месте, не знавшую, что предпринять. — Агидель, помоги мне, — с натугой проговорила русоволосая, — скажи уже, чтобы Инги успокоилась!       Агеллон, чуть дёрнувшись вначале, вновь замерла, обдумывая слова дер Зиг. Если несколько минут назад она готова была мирно разобраться в непростой ситуации, выслушав охотницу, то после ответа Огинь на выпад Инги, ей не требовались никакие разговоры. Своим ответом Марика косвенно указала на то, что у неё с дочерью леса зародились отношения. Едва утихшая ревность внутри Агидель вспыхнула с такой силой, затопив собой всё сознание, что сопротивляться ей не было ни желания, ни смысла. Но в этот раз это чувство из пламени превратилось в абсолютный лёд. — Это их собственные проблемы, — равнодушно проговорила Агеллон, не двигаясь, — и они в состоянии сами разобраться. Тебе лучше не мешать, Сильвия. Ты тоже хороша, теперь я вижу, как всё обстоит на самом деле, и скажи «спасибо», что я просто терплю твоё предательство. — Моё предательство?! — ахнула охотница, чувствуя, что ещё немного и слёзы обиды брызнут из глаз. — Но ты ведь сама говорила… Агидель, зачем ты это делаешь? — Это мне у тебя надо бы спросить, — насупилась Агеллон, — но ты слишком занята этой… Чтобы обращать внимание на остальных. Раз тебе так нравится, не буду лезть. — Вы с Инги просто тупые лярвы! — от отчаянья выругалась русоволосая, и из её уст это действительно звучало непривычно и грубо, но держать всё в себе охотница уже не могла. — Убирайтесь обе отсюда! Надеюсь, завтра с утра вам обеим достанется в учебных поединках! — Каких ещё поединках? — настал черёд Агидель и Инги удивляться. — Эверстейн сказала, что завтра хочет посмотреть, чего мы достигли с момента поступления. И проведёт бои один на один, — спокойно поведала Марика, не спуская глаз с девушек, готовая к тому, что драться, возможно, придётся уже сейчас. — Вот завтра я тебя и зарою в землю, — сплюнула Инги, решив, что такой возможностью, да ещё и на виду у всех остальных, стоит воспользоваться, дабы преподать беловолосой настоящий урок, — пойдём Ги, пусть поживут ещё немного. Потом вымоемся, мне противна мысль, что придётся с ними одним воздухом дышать.       Агеллон и дер Зиг зашагали прочь от палатки, стремясь как можно быстрее вернуться в лагерь. Ни одна из них даже не обернулась, но чувствовалось, что даже самое невинное слово, брошенное в спину, может полностью изменить ситуацию. Впрочем, допускать такую ошибку Огинь не стала бы ни за что. Завтра она собиралась всё расставить по своим местам. Марика смотрела в след уходящим девушкам. Её взгляд пусть и был такой же спокойный, как и раньше, но Сильвия не могла понять, как Огинь может такой оставаться. — Не жалеешь? Думаю, после такого эти двое вряд ли будут с тобой разговаривать… в лучшем случае, — выдержав паузу, закончила Марика свою фразу, искоса глянув на совершенно потерянную русоволосую девушку. — Это всё неправильно, — уставившись себе под ноги, шмыгнула носом охотница. — Родители учили меня, что нужно находить общий язык с теми, с кем будешь общаться. Плохие люди находятся в соответствующем месте, и если ты не в нём, то тебя окружают хорошие люди, пусть с ними и сложно общаться… Но теперь я не знаю, я не понимаю, — едва не плача, ответила Сильвия. Она действительно не понимала, почему именно её считали предательницей, почему Агидель верила Инги, а не ей, и ей было невыносимо всё это. Девушке было плохо оттого, что злом оказались те, кого она называла своими подругами. — Просто забудь… — сухо сказала Марика, прикрыв глаза. — Завтра я с ними разберусь, и всё станет, как прежде… — Что станет?! — повысив голос, едва не выкрикнула Сильвия. Огинь вмиг переменилась в лице. — Не ори на меня, — прошипела блондинка, схватив Сильвию за ворот рубахи, пристально смотря в серо-зелёные глаза. Отпустив девушку, она откинула полог палатки и шагнула внутрь. — Я тебя ждать не буду… — послышался приглушённый, более спокойный тон дворянки.       Взгляд и голос Марики, когда она схватила Сильвию, сильно испугали девушку, но отчасти помогли немного прийти в себя. Случившаяся склока сильно повлияла на охотницу — она и раньше ссорилась и ругалась с кем-то, но даже когда Марика с Агидель подрались, и они с Инги прибежали рыжеволосой на помощь, даже тогда охотнице не было так погано, как сейчас. Подняв уставший взгляд, девушка посмотрела на слегка колыхающийся занавес входа и, чуть постояв, зашла внутрь.       В походной бане было темно, лишь огонь от пары лучин в кружках тускло освещал небольшое помещение, где располагались несколько наскоро сколоченных скамей. Сильвия сразу подумала, как неудобно будет тут по вечерам после тренировок, когда все кадеты разом ринутся мыться, а ведь девушек было ещё не так много, как парней. Вещи Марики лежали неряшливой кучей на одной из этих скамеек, а рубаха так и вовсе норовила упасть на пол, свисая почти всей длиной вниз. Сильвия хотела было подобрать её и положить как положено, но, лишь только поднеся руку, отдёрнула ладонь, словно ошпарившись.       «Не лучшая идея. Мало ли как на это отреагирует Марика, особенно после произошедшего…», — подумала охотница, начав раздеваться, но её взгляд всё цеплялся к свисающей рубахе. Проходя мимо неё, Сильвия, всё же не удержавшись, быстро закинула вещь Огинь на скамью и, откинув второй полог, служащий, чтобы тепло собиралось в одном месте, вбежала в ещё более тесное пространство. — Не носись только, ладно? — тут же раздался недовольный голос блондинки в полумраке помещения, освещающегося такими же лучинами. — Тут скользко, наплескали, курвы, просохнуть не успело. Не хватало мне ещё тебя в сознание приводить. — Прости, — почти что инстинктивно извинилась Сильвия. Девушка подняла взгляд, посмотрев на дворянку.       Марика, уже мокрая, стояла у скамьи, помешивая рукой воду в ведре. Резко опустив взгляд, Сильвия быстрым шагом пересекла небольшое помещение, схватив пустое ведро, и уселась на скамью, стараясь сжаться, чтобы казаться меньше. Жар был сильнее, чем нужно — кожа горела, а деревянная лавка неприятно обжигала при прикосновении, но охотница терпела, боясь вновь ухудшившегося настроения светловолосой. — Спасибо, — вдруг прозвучал в тишине голос Марики. — Что? — вздрогнула лучница из Литау. — За то, что остановила её, — продолжала Огинь, разбавляя воду. — Хотя, честно сказать, ты слегка нарушила мои планы… Я как раз ждала такого момента, — слегка улыбнулась Марика, не отводя взгляда от воды. — Почему? — После того случая во время поединка, я не думаю, что мне бы простили ещё одну драку, поэтому… — Марика запрокинула голову, посмотрев на Сильвию. — … как я тебе недавно уже говорила, у меня есть ещё тренировки. Ну или в данном случае «защита», а защищаться можно по разному, и уж поверь, в этот раз я бы не потакала дер Кин. На… — резко сказала Огинь, передавая девушке ковшик с водой. — Прости… — не подумав, сказала Сильвия, но было уже поздно, и Марика вцепилась в это слово. — Вот, вот оно! — воскликнула блондинка. — Я ведь знала! — Что? — едва не сжавшись в комок, испуганно спросила охотница, хотя понимала из-за чего та так отреагировала. — Ты извинилась за то, что остановила меня, а значит, ты и сама была не против грядущего, — ухмыльнулась Огинь, хитро заглядывая в глаза охотницы. Светловолосая девушка изменилась, став не той хладнокровной и спокойной, какой Сильвия видела её последние несколько дней. Но этот день оказался самым странным, и охотница по-прежнему не могла привыкнуть, что на лице Марики читалась хоть какая-то эмоция, хоть сама реакция не сильно и радовала. — Я такого не говорила! — чуть запнувшись, вскрикнула Сильвия, хотя, девушка в этот момент врала.       Сегодня её настолько разозлила Инги, да и поддержавшая её Агидель откровенно разочаровала, что русоволосая действительно начинала думать о том, что остановить всё может только драка. Драка, где Марика сделает то, что не может сделать никто в окружении самой Сильвии, или, быть может, уже в бывшем окружении, но признаваться самой себе в этом девушка и не думала. Пускай дворянка и оказалась куда лучше, чем казалось ранее, но это не означало, что Сильвия не видела больше смысла в общении с остальными своими друзьями. Напротив, её изначальная идея — понять и задобрить Марику ради защиты Агидель, превратилась в настоящее желание сделать так, чтобы все друг с другом общались, не деля кадетов на «своих» и «чужих». — Ну-ну, — недоверчиво хмыкнула Огинь и облила себя водой, после чего начала натирать руки куском выданного в поход мыла.       Охотница с тяжёлым вздохом взяла своё мыло и тоже принялась лениво растирать его в руках, слишком заострив внимание на нехитром процессе. Но мысли в голове приобретали всё более негативный окрас. Сегодняшний день, а уж тем более вечер, были настолько тяжёлыми для неё, да и слова подруг ранили в самое сердце. И ладно там Инги, к её манере охотница худо-бедно привыкла, но что и Агидель может быть настолько злой и упёртой в своих выводах, которые были порождены взбалмошностью дер Зиг, вот это стало слишком большим и неприятным откровением.       А самое плохое было в том, что ничегошеньки сама Сильвия поделать не могла, даже не представляя как выйти из этой ситуации. Она была настолько беспомощна, что смела надеяться на Марику, которая просто таки жаждала драки. Подумать только, скажи кто неделю назад, что она будет водить знакомство с Огинь, да Сильвия бы ни за что не поверила. И уж тем более не поверила бы, что именно дворянка в состоянии решить большинство проблем возникших меж соратниками. От такой собственной никчёмности и слабости было горько. Ей бы хоть долю той уверенности Марики, того её умения, бесстрашия и решимости! Её силы…       Охотница с каким-то робким интересом посмотрела на Огинь. Светловолосая намыливала голову, выпрямившись в полный рост и повернувшись к Сильвии боком. Пена большими хлопьями, подобно снегу, падала на землю и струилась по телу Марики. Огинь и вправду была привлекательна. Меньший, чем у Сильвии, рост нисколько не принижал внешность блондинки. В меру большая грудь сильно контрастировала с подтянутым телом, притягивая взгляд. Рельеф мышц даже в таком расслабленном положении, как сейчас, легко читался под кожей. Девушка подумала, что слова Огинь о том, что зря она Инги останавливала, отнюдь не являлись попыткой выставить себя выше окружающих. Возможно, Марика и вправду не видела ничего страшного в той ситуации. И охотница дорого бы отдала, чтобы хоть немного быть и внешне похожей на дворянку. В её руках была твёрдость, да и само тело, приученное к испытаниям, вдруг напомнило девушке о тетиве, готовой вот-вот хлестнуть по стреле. И было ли хоть что-то такое в самой Сильвии? Высокая, худая, что рёбра аж выпирали, и это ещё она немного набрала за последнее время, она была как цапля в окружении гораздо более изящных птиц. Взгляд невольно снова скользнул на тело Марики… — Можешь посмотреть поближе, если хочешь, — усмехнулась Марика, выведя Сильвию из размышлений. — Прости… — снова ответила Сильвия, резко отведя взгляд, и тут же разозлилась на себя, ведь со стороны повторение одного слова явно демонстрировало её не с лучшей стороны. Как и то, что она настолько заплутала в своих мыслях, что и не заметила, как уже прямо пялится на Огинь. — Если ты действительно считаешь что поступаешь правильно, то почему переживаешь? Где та Сильвия, которая сегодня предлагала спрятаться от поручений в лесу? Ты мне все уши прожужжала о том, что драться плохо, нужно избегать этого и бла-бла-бла, но думаешь, я тебя буду слушать? — весьма резонно спросила Марика. — Марика, ты… — Я не слышу! — усмехнулась Огинь, нарочно стараясь вывести охотницу из её плохого настроения, что ощущалось почти физически, и вылила на себя ведро едва тёплой воды. — Ты ведь нарочно? Марика, это важно, — возмутилась охотница, действительно поддаваясь на такие простые манипуляции. — Может быть, — легко улыбнулась Огинь. Марика в этот миг выглядела совершенно обычно, на лице не было ни капли каких-то негативных эмоций, никакого отвращения или надменности. — Может, всё же хочешь ближе посмотреть? А потрогать? Я, может, и не против, — хитро улыбнулась зеленоглазая, демонстративно убирая мокрые волосы с груди. — Нет… — зажмурившись, ответила Слиьвия, отвернувшись чуть в сторону. — Ладно-ладно, — даже засмеялась светловолосая, но тут её взгляд изменился, став таким же как раньше.       Она вдруг поняла одну простую вещь. Вот сейчас Сильвии вовсе ни к чему были её попытки как-то задеть или подначить. Это больше не было той игрой, что вела Марика весь день. И не потому, что Сильвия ей нравилась, в конечном счёте, типаж был не совсем тем, что предпочитала Огинь, хотя она и не отрицала, что это могло бы быть любопытно. Но потому, что охотница, наверное, впервые из всех отнеслась к ней так, как не относился никто и никогда. Конечно, была Селима, но у той явно наблюдался свой интерес, а вот охотница раз за разом чему-то противилась, или и правда не воспринимала саму Марику как объект желания. — Я понимаю, тебе сложно принять мои взгляды так же, как и мне понять твои, но не нужно считать, что ты поступила неправильно. Я не пытаюсь доказать, что я поступаю правильнее, но я не сомневаюсь в этом ни на мгновение. Поэтому и тебе не надо загонять себя в этот омут, иначе ты утонешь в нём с головой… Сомнения порождают… да не важно, что они порождают, — сказала Марика, звонко хлопнув куском мыла, перекинув его из одной руки в другую.       И вот тут случилось то, чего Огинь, пожалуй, ожидала меньше всего, потому что охотница, быстро вскочив с лавки, преодолела разделявшее их небольшое расстояние, и как была, в порыве обняла зеленоглазую девушку, крепко прижимаясь к ней. Мокрое тело Сильвии жаром коснулось кожи Огинь, даже слегка обжигая. Блондинка попросту остолбенела, даже не решаясь обнять в ответ и вообще не понимая куда деть руки. Нет, куда, она знала, даже очень хорошо, но в данном положении и ситуации это было вовсе не тем, что нужно. Это было слишком удивительно, слишком искренне и слишком подло, чтобы как-то этим воспользоваться. И Марика не нашла ничего лучше, как слегка приобнять Сильвию, положив руки ей на лопатки, и чуть притянув к себе, в то время как охотница только горько всхлипывала, дрожа всем телом. — Я… Они… мне так больно, Марика, — сквозь слёзы призналась охотница, уткнувшись в плечо дворянке, — я только хотела, чтобы всё закончилось. Я старалась для всех, а получилось ещё хуже. Почему так? Почему они назвали меня предательницей? Агидель ведь хотела, чтобы не было никаких конфликтов! Почему она поверила Инги?!       Сильвия с силой прижимала Марику к груди так, что та отчётливо могла разобрать стремительно бьющееся сердце девушки. Она легко почувствовала всё то, что было на душе у Сильвии, и внутри Огинь вдруг вспыхнуло самое жгучее и яркое пламя. Ей вдруг захотелось не просто победить Инги, а именно раздавить, как червяка, размазать, как грязь. Марика, хоть сама почти и не питала каких-либо сильных чувств к кому-либо, но сейчас ей вдруг стало жаль Сильвию, её боль будто удар молнии прошила всё тело, заставляя злиться. Она вспомнила своё детство, вспомнила, как сама страдала из-за наказаний отца и из-за того, что пыталась быть хорошей. И это настолько в прошлом разочаровало Марику, что она и превратилась в ту, кем и являлась сейчас. Но, наверное, что-то осталось далеко в глубине души, что-то, что говорило ей, прямо принуждало помочь этой девушке из Литау, которая оказалась гораздо честнее, искреннее и добрее многих других. Она была чистой, такой чистой, каким бывает родник среди тиши леса, такой чистой, как снег, что ложится мягким глубоким слоем на уставшую от мороза землю. И что-то в глубине души Марики отозвалось на эту чистоту.       Прижав охотницу крепче, переместив одну руку ей на голову, взгляд Огинь тем временем стал бешеным, зелёные глаза вдруг потемнели, став подобными тем, что были у неё перед тем памятным вечером, когда она столкнулась с Агидель и Инги после тренировки. Марику едва не колотило от внезапно нахлынувших непонятных до селе чувств к охотнице, из-за которых из её сознания поднимались самые тёмные желания мести обидчикам русоволосой тихони. — Завтра я её убью, — прошептала Марика сама себе, чувствуя, как дрожит тело Сильвии, как льются слёзы, будто обжигая, касаясь кожи.