***
Старая поговорка, которую охотница сказала подруге немного раньше, желая подбодрить, теперь казалась какой-то насмешкой, поскольку Сильвия оказалась в весьма необычном положении. А всё началось с того, что, немного посидев вечером у костра и перекусив, кадеты довольно быстро разбрелись на ночлег, будто все в один момент ощутили, как же вымотались за день. Агидель с Сильвией на всякий случай решили, что лягут по центру палатки, разделив собой Марику и Инги. Тем более Огинь сразу же устроилась в одном из углов, а дер Зиг, присоединившаяся позже всех, попросту не могла лечь никуда, кроме как в противоположный угол. Но теперь сердце охотницы колотилось, словно после длительного бега, а сама она боялась даже немного пошевелиться. Всё то время, что ставили палатку, Сильвия и не задумывалась о том, что спать они будут тоже вместе, а теперь же, когда они улеглись, она осознала, насколько пространство палатки оказалось небольшим. Русоволосая девушка едва ли не касалась Агидель, лежавшую под самым боком. И ведь это же сама Сильвия предложила такой вариант, дабы Инги с Марикой не передрались, но тогда у неё даже и мысли не возникло, что таким образом выходит, что спать она будет рядом с Агидель. Конечно, она просила поддержки богов, дабы те придали ей сил и уверенности, чтобы она смогла сама сделать первый шаг, не заставляя таковой делать рыженькой красавице, но боги с их чувством юмора порою не знали меры. «Это больше, чем нужно… Я не смогу расплатиться молитвами за такой щедрый подарок!», — мысленно взмолилась девушка, а в следующий миг Агидель во сне повернулась на бок, положив свою руку на Сильвию, притягивая ближе к себе. «Фрая заступница!», — русоволосая одновременно и замерла, как маленькая мышка, застигнутая охотящейся на неё змеёй, и едва не вскочила с места, словно струхнувший заяц. Охотница вообще не могла придумать, как ей выйти из подобного положения. «А может и не нужно… Может, воспользуешься представленным шансом?», — вкрадчиво спросил внутренний голос. Девушка аккуратно повернула голову и сквозь темноту посмотрела на лицо спящей Агидель. Кадет полностью была погружена в бескрайнюю пелену снов. Пряди рыжих волос неаккуратно спадали вниз, слегка прикрывая глаза. В темноте сложно было что-то разглядеть, но даже сейчас Агидель была красивее всех, кого Сильвия когда-либо видела. В голове так ураганом и крутились желания, соблазняющие то обнять, то погладить по щеке, то прижать к себе, то поцеловать… В следующий миг тело охотницы будто бы молнией пронзило. Она бы хотела чуть отодвинуться, но Инги, лежавшая с другой стороны, пугала до ужаса, и, случись что, с ней она хотела бы ругаться ещё меньше. «Это было бы однозначно не так приятно… Приятно? О чём ты только думаешь, ошалелая? Совсем сдурела, неужели объятия и прикосновения Агидель были бы для тебя приятными?», — подумав это, Сильвия ещё раз посмотрела на спящую подругу. И к собственному ужасу разумной части и торжеству той, что изводила в последнее время, поняла: «Это было бы очень приятно!» — Нет, не думай про такое! — зло прошептала сама себе охотница. Аккуратно и нежно взяв руку Агидель и, убрав с себя, Сильвия тихо встала и уселась на одеяле. Уже прошло немало времени с того момента, как они легли спать, но сон всё никак не шёл, и чем дольше она пыталась заставить себя заснуть, тем больше мыслей гуляло у неё в голове. Девушка сделала глубокий вдох и посмотрела на Агидель, видевшую десятый сон, лежавшую на спине, чуть спихнув одеяло с тела до пояса. Переведя взгляд в дальний конец, охотница уставилась на Марику, что укрылась с головой и отвернулась ко всем спиной. «Может, мне действительно последовать её примеру?», — задумалась охотница. «Нет, хватит уже подобных мыслей», — зажмурилась девушка, прикрыв рот руками, словно сказала это вслух. Тут её взгляд снова опустился на спящую Агеллон, что так и манила к себе. Развернувшись и подогнув ноги, охотница уселась по направлению к Агидель. Она медленно подалась вперёд, тихо оперевшись на руки, приблизив своё лицо к лицу рыженькой… Палатку вдруг ощутимо тряхнуло, что из охотницы с перепугу едва душа не вышла, и та шумно кинулась обратно под одеяло, зажмуривая глаза. Убедившись, что никто не проснулся, она тихонько посмотрела в сторону, откуда пришёл удар, в темноте заметив, как Марика ещё больше отодвинулась к стене, теперь уже упираясь ногой в один из шестов, служивших опорой. Охотница медленно выдохнула, слегка дрожа. Неосознанный поступок блондинки едва не перепугал её до смерти, и Сильвия готова была обругать Марику на чём свет стоит. После такого, с одной стороны, хотелось бы сейчас вернуться в казармы, где она бы уже спокойно себе спала на собственной кровати, а с остальными её разделяли проходы меж рядов, но при этих мыслях на душе вдруг становилось очень тяжело. Она хоть и не была рада всему происходящему, но отказываться от этого было ещё больнее. Те чувства, которые у неё возникли к рыженькой красавице, одновременно и пугали, и заставляли сердце заходиться от восторга, потому что когда бы ещё выдалась возможность оказаться к ней так близко? «Даже если я ничего не могу ей сказать, я благодарна вам, боги, что подарили мне возможность быть рядом и видеть её», — решила охотница. Сильвия уже знала, чем именно вызваны у неё все эти желания и мысли, но всё же и понимала, что её перепугал так не столько неожиданный звук удара, сколько то, что она хотела сделать. Почему её вдруг так сильно потянуло к Агидель? Мысли это одно, но такое… Девушка осознавала, что надо бы с этим что-то делать, но сон всё больше одолевал измученное тело и уставший разум. Пролежав ещё какое-то время в неудобной позе, балансируя меж Агидель и Инги, охотница всё же смогла найти положение, чтобы и самой как-то устроиться, и других не стеснять. Сон пришёл рваным мгновением, неохотно забирая к себе в объятия. А вот у Агидель испытания только начинались. Задремав, девушка была рада, что ей удалось хотя бы пресечь склоку Марики и Инги, вот только проснулась она посреди ночи от резкой режущей боли в затёкшей шее и ощущения слегка онемевшей кожи спины и рук. Открыв глаза, впотьмах она с трудом разобрала очертания своей рубахи, что была как-то неестественно натянута. Тут ткань натянулась ещё сильнее, послышались тихие, но и трескучие звуки, когда обычно рвётся полотно, а следом за этим возникло ощущение, что кто-то куда-то пытается её утащить. Мгновенно очнувшись, Агеллон поняла, что это Марика, со всей силы, во сне вцепившись руками в край одежды, тащит её к себе. Придвинув обескураженную сонную девушку, блондинка довольно жёстко схватила её за бок, почти вонзив пальцы в кожу Агидель. Боль от хватки Огинь тут же прогнала всю дрёму, заставив мозг работать. И он быстро сообразил — что бы там Марике ни снилось, а данная ситуация едва ли не худшая, какая могла произойти. Рыжая выставила руки, упёршись ими в тело Марики, сопротивляясь ей изо всех сил. Тут она поняла, что довольно-таки метко положила руки прямо на грудь блондинки, из-за чего, словно ошпарившись, сама резко отдёрнулась. Огинь тотчас почти притянула ошарашенную Агидель к себе, но рыжая в последний момент юрко выскользнула из опасного положения. — Я не Селима, — отдышавшись, с лёгкой паникой прошептала Агеллон. Поправив рубаху, чудом удержавшуюся на ней, Агидель попыталась рассмотреть в темноте, оставила ли Марика ей синяк после того, как схватила за бедро. Кожу слегка пощипывало, но понять, есть ли на ней какие-либо следы, так и не удалось. Одарив Марику недовольным взглядом, Агидель легла обратно, уставившись в потолок палатки. Невольный ночной поединок прогнал весь сон. Девушка тихонько пробралась ко входу, чуть приподняв полог. На улице было темно, даже какого-либо просветления на горизонте не наблюдалось. Чуть поодаль, у костра сидела Эверстейн, и Агидель ещё раз поразилась выдержке командира. Рыженькая, конечно, понимала, что дер Кин, скорее всего, немного поспала, но всё же просидеть в одиночку всю ночь было очень сложно. Вдохнув поглубже прохладный ночной воздух, девушка вернулась на своё место, но, словно её околдовали, глаза не желали закрываться. Не в силах заснуть, Агидель задумалась о случившемся в последние дни, а вспомнить было что. С самого утра она изводилась от того, что её отругала Эверстейн, так изменившаяся после вечера в таверне. Вроде они и пообщались замечательно, и посидели хорошо, да и потом лейтенант разрешила взять скакуна, который нравился Агидель, и… И всё, синеглазая девушка, как по волшебству, превратилась в строгую и замкнутую, недовольную, придирающуюся наставницу. Агидель пыталась разгадать эту перемену, пыталась понять, что же именно она сделала не так, ведь не могло это быть из-за того, что она самовольно подменила Инги? Или всё же могло? Воспоминания об этом нагоняе мигом потянули за собой куда более неприятные для девушки мысли. Особенно она не хотела вспоминать драку с Марикой и последующее нападение Селимы. В следующий же миг, как гром среди ясного неба, Агидель вдруг вспомнила случай на складе с Сильвией. Тогда она не особо придала этому значение, но сейчас… Словно по провидению, Агеллон сразу увидела все дальнейшие события, вместе с которыми она прокрутила в голове и их неоконченный разговор в дороге. С того мгновения она не могла нормально побеседовать с охотницей, а стоило бы. Перевернувшись на бок в сторону русоволосой, Агидель внимательно пригляделась к девушке, вспомнив случай у реки. Рыжая хоть и догадывалась, почему Сильвия не отпускала её ладонь, а до этого сделала комплимент, скрывшись после, но всё же предпочла эти мысли отмести до того мгновения, как сможет наедине поговорить с охотницей. Подняв взгляд чуть выше, Агидель воззрилась на лицо дочери леса, слегка прикрытое длинными волосами. Теперь ей не давала покоя одна единственная мысль — что, если её догадки вовсе не догадки, и Сильвия испытывает тёплые чувства к ней, что, если Сильвия влюбилась в неё? Что, если всё случившееся не просто случайность, вызванная не только стеснительностью и осторожностью характера девушки. Возможно ли… — О чём же я ду… — не успела Агидель прошептать, как почувствовала грубый и сильный толчок в спину, хотя, скорее, это был даже удар. «Вот курва, Марика…», — лишь только пронеслись ругательства в голове, как тут же блондинка с силой вновь толкнула её, сдвигая с места. «Прекрасно», — нахмурилась Агидель, которую Огинь едва ли не впечатала в Сильвию. Охотница, будто бы вообще не замечавшая ничего во время сна, лишь недовольно и тихо что-то промычала и натянула на себя одеяло, случайно схватив ещё и край одеяла Агидель. Смирившись со своим положением, рыжая закрыла глаза, скукожившись словно улитка, прячущаяся в панцирь, лишь бы не тревожить Сильвию. Утром такая поза явно не предвещала ничего хорошего, но Агидель сама себе пообещала: что бы ни случилось, но завтра она уж точно поставит всю палатку, только бы спать как можно дальше от Марики с её неконтролируемыми руками и ногами. С такими вот мыслями Агеллон и упорхнула в мир сновидений, чувствуя, как уже начинает затекать тело, но сил и желания это менять у неё попросту не было, а несколько часов до подъёма отчаянно хотелось провести в мире грёз. Мирная спокойная ночь способствовала тому, что все кадеты, даже если и просыпались на некоторое время, почти сразу смыкали глаза, измученные долгим путешествием и ожиданием того, что утром начнётся весьма насыщенная жизнь. Стояла почти полная тишина, в которой можно было слышать лишь еле заметный шум реки где-то у подножья холма. В тусклом свете взошедших лун довольно хорошо различались очертания окружающих предметов, а в почти полной тишине, нарушаемой шелестом реки, изредка доносились звуки, издаваемые самыми мелкими обитателями леса. Эверстейн не стала выставлять дозор, сама оставшись сидеть у огня, иногда подкидывая дров, слушая окружающую природу и прогуливаясь до места, где стояли лошади. Она давно научилась при походах дремать в седле по четверти часа, потому и ночью, ненадолго засыпая, старалась придерживаться этого распорядка, позволяя себе короткий отдых, после которого, выждав промежуток, снова засыпала. Полноценным отдыхом назвать это было нельзя, но вот несколько дней так вполне можно было делать без вреда для организма. К тому же, дер Кин вообще нравилось вот так сидеть без дела, наблюдая за бескрайним ночным небом, по которому плыли сёстры-луны, двигаясь привычной им изведанной дорогой сквозь скопления многочисленных звёздных огоньков. Она помнила ещё те времена, когда ребёнком, увязавшись с войском Райнгарда, отправилась в поход против нежити. Она лежала среди сена на телеге, смотрела в небо и следила за лунами. Ей всегда казалось, что те, далёкие, прекрасно знают расположение всех звёзд и, проходя меж ними, словно кораблики среди льдин, никогда не задевают эти искры. Райнгард, правда, как и многие из боевых магов, говорил, что на самом деле луны находятся гораздо ближе к Митхейму, чем звёзды, поэтому и не могут их задеть. Но Эверстейн всё равно было приятнее думать, что богини-луны двигаются в небесном море, обходя всякую звёздочку, боясь её зацепить. И лишь в конце лета — начале осени, богини, расшалившись, устраивая извечную игру, сыпали огоньки с неба на потеху людям. Нужно было загадать желание, если увидишь, что одна звёздочка падает. Так Ланис и Марис отвечали на молитвы людям, что просили в течение года о самых сокровенных желаниях. Успеешь загадать желание — сбудется. У Эверстейн одно вот уже сбылось — так она не только стала ученицей отчима, но и в войско попала. Другое, правда, сбываться не спешило, хоть дер Кин уже несколько раз просила, чтобы нашёлся след пропавших, известие об их судьбе. Но тут уж говорили, что если богини не спешат желание исполнить, значит, оно неправильное, или время не пришло. И лейтенант, пока украдкой даже от себя, начинала думать о том, чтобы в этом году попросить богинь исполнить другое её желание, появившееся не так и давно — чтобы они с Агидель стали большим, чем просто наставница и ученица. В том, что это желание самое искреннее и идёт от чистого сердца, Эверстейн даже не сомневалась. Вечер, который они с рыженькой девушкой провели в таверне, оказался одним из самых приятных в жизни дер Кин. И дело здесь было ещё и в том, что сама лейтенант разговаривала с подопечной, совершенно позабыв о званиях, положении. Её вообще это в тот миг не волновало. Они общались на равных, свободно называя друг друга по имени, смеялись, а Эверстейн, обычно немногословная, рассказала о себе столько, сколько знала, наверное, одна только Мартина. Тем горше было потом делать вид, будто вообще ничего не происходило. Темноволосая девушка положила подбородок на сцепленные пальцы, уставившись в невысокие языки пламени, и слегка покачала головой из стороны в сторону. Зря она сегодня так сурово выговаривала Агидель. И ведь хотела бы просто заметить, что сну надо уделять больше внимания, да посчитала, что тогда остальные кадеты как-то неправильно расценят подобное снисхождение, вот и вела себя неоправданно жёстко. А надо было всего лишь сказать как есть, всё равно никто бы внимания не обратил. Наставница запоздало начала понимать, что если слишком сильно станет придираться к Агидель, то это будет так же заметно на фоне других, да и скорее обидит девушку, что уже может лишить её какой-либо мотивации. Дер Кин решила действовать иначе. Она хотела предоставить подопечным возможности выделиться по службе, а коли Агидель действительно того желала, она бы справилась. И её ждали бы личные уроки. А уж на этих уроках можно было бы поговорить подольше, да с глазу на глаз. Другое дело, что пока Огинь проявляла больше старания, но тут уж, возможно, дер Кин стоило донести до Агидель мысли про открывающиеся возможности, а там и дело за малым. Лейтенант ведь видела, как рыженькая старалась, а даже если и уступала кому-то, то её желания оказаться лучше хватило бы и на двоих. Как хватило у самой Эверстейн в своё время, когда она упорно стремилась к достижению цели. Час бодрствования закончился и лейтенант, скрестив на груди руки и повесив голову, расслабила тело, откидываясь назад прямо с бревна. Ощутимым холодом тянуло от земли, но поверх неё девушка уже успела кинуть свою скатку, а потому и падение было мягким. Сомкнув веки, она принялась дышать так, чтобы установить определённый ритм. Этому её научила Глэм, когда рассказывала, как скорее привести тело и мысли в порядок, дабы ничто не отвлекало. Просто удивительно, как много знали люди, что окружали Эверстейн раньше, и сколько она смогла запомнить, чтобы передать другим. Может, и не такая уж и плохая наставница из неё получалась? «Лишь бы вы, кадеты, учиться захотели», — подумала дер Кин, засыпая.***
Открыв глаза, Эверстейн слегка поморщилась. Было прохладно, а туман, клубившийся по большей части в полях и у подножья холма, всё же добрался и до вершины, из-за чего окружающий воздух напитался зябкой влагой, несмотря на горящий в паре шагов костёр. Лес в преддверии рассвета понемногу начал наполняться пока ещё еле заметным пением первых птиц, что в утренней тишине, казалось, звучали как-то непривычно громко. Дер Кин с некоторой ленцой поднялась, потягиваясь и разминаясь, чтобы скорее разогнать кровь. Солнце пока ещё пряталось за горизонтом, но уже было достаточно светло, чтобы рассмотреть их небольшой лагерь. Оглядевшись, лейтенант в первую очередь наткнулась взором на небольшую палатку девушек и несколько навесов чуть дальше, где спали парни. Кадеты, конечно, и не думали пока подниматься. Но покой их не мог длиться долго, поскольку планы Эверстейн составила внушительные. По соображениям лейтенанта, подопечные до вечера должны были успеть поставить все палатки, выкопать отхожие ямы, собрать походную баню, подготовить участок для приготовления пищи, а лучше сделать полноценную кухню. Ещё дер Кин думала начать обучать будущих гвардейцев планировать запасы припасов, чтобы те сами могли определить, на сколько им хватит привезённой из города еды и когда лучше разведать близлежащие леса в поисках пропитания. «Не слишком ли я много от них требую?», — задумалась лейтенант, выполняя свои обычные утренние тренировки. Девушка беспокоилась о том, как бы не вышло, что она загоняет десятку и получит тоже самое, что случилось с Агидель. Эверстейн хоть и пыталась отбросить мысли о рыжеволосой, дабы сконцентрироваться на предстоящих днях, но это было непросто. Но ведь, с другой стороны, она и не требовала от кадетов чего-то невозможного. Чем раньше люди привыкали к новым условиям, тем легче им было потом. Подопечным, во всяком случае, не приходилось переживать всего того, что испытала на себе она, когда её приняли в войско. Тогда, только на заре зарождения гвардии, все новенькие сразу же вливались в полковую жизнь, и никому не было дела до того, что они ничего не умеют. Учиться приходилось прямо по ходу дела, а наказания за оплошности никто не отменял. И никто не смотрел, что Эверстейн была приёмной дочерью генерала, точнее, за это с неё даже спрашивали вдвойне. Закончив с упражнениями, а потом проверив, как переночевали лошади, дер Кин решила разбудить кадетов. Взяв у костра небольшую палку, девушка прошлась вдоль навесов, громко ударяя деревяшкой по шестам, державшим ткань. — Просыпаемся и собираемся, кадеты! Впереди у нас много работы! — громко выкрикнула Эверстейн. Вдоль навесов пронеслись тихие недовольные стоны, и дер Кин, убедившись, что все проснулись, направилась к палатке девушек. Подойдя к ней и отодвинув полог, Эверстейн на мгновенье потеряла дар речи, едва не фыркая от смеха, увидев перед собой открывшееся зрелище. У самого входа палатки, едва не вываливаясь наружу и сжавшись на крохотном клочке пространства, спала Инги, которую туда будто бы нарочно спиной вытолкнула Сильвия, что благополучно устроилась на месте подруги. Далее, заняв место Сильвии, в очень неудобной позе спала Агидель, ну а «королевой» жилища оказалась Марика. Отвоевав себе добрую его часть, захватив место Агидель и, дабы рыжая не мешала, и даже не смела посягать на потерянную территорию, Огинь закрепила своё главенство, развернувшись поперёк и уперев одну ногу в спину Агеллон. — Доброе утро! — повысив голос, произнесла лейтенант, заставляя подопечных проснуться, но даже не ожидала, что это пробуждение будет столь красочным. Первой подорвалась Агидель, у которой от неудобного положения затекли все мышцы, да и кому бы понравилось, если полночи коленкой тычут в копчик. Не совсем разбираясь, что происходит, кадет весьма витиевато выразилась, помянув и курву, и лярву, и все их прегрешения. После чего, словно начав засыпать, девушка медленно осмотрелась, пройдя взглядом и по Марике с Сильвией, и по стенам палатки, и лишь затем как-то безжизненно глянув в сторону входа, уставилась на сапоги Эверстейн. Агеллон подняла красные сонные глаза выше, прямо на лицо дер Кин, после чего на рыжую словно снизошло озарение. Агидель вдруг покраснела, почти слившись лицом с цветом своих волос. — Прошу прощения, госпожа наставница, — потупившись, выдавила из себя Агидель, ощущая, что от стыда даже уши начинают гореть. Но ещё хуже было то, что старшая, наверное, с минувшего дня была раздражена из-за её оплошности, а подобное проявление эмоций и сквернословие вовсе не сулило расположения Эверстейн. — Не волнуйся, кадет, — довольно мягко произнесла лейтенант, улыбнувшись краешком губ. Сейчас ей меньше всего хотелось ругать подопечную, всклоченную со сна, да и явно проведшую ночь далеко не на перинах. Старшая чувствовала вину за то, что была до этого груба с девушкой. Этот осадок на душе терзал Эверстейн едва ли не с прошлого утра, но, чтобы от него избавиться, раньше не представлялось возможности, а потому сегодня она решила быть чуть более снисходительной к девушке, да и вообще, немного её подбодрить. Недаром ведь говорили, что словом можно не только ранить, но и оживить. — Поторопи, пожалуйста, соратниц и присоединяйтесь к ребятам, нас ждёт много работы. Агидель немного удивлённо посмотрела в синие глаза Эверстейн и, увидев во взгляде лишь доброжелательность без какого-либо недовольства, гнева или же осуждения, так и открыла рот, разглядывая хлопнувший полог палатки, за которым уже скрылась наставница. Чего угодно она ожидала, но чтобы после случившегося дер Кин говорила с ней так, как вечером в таверне?! Наверное, рыженькая могла бы ещё долго размышлять и гадать, лишь удивляясь, как так получалось, что со старшей никогда не знаешь, что будет в следующий миг, но тут завозились соратницы. Агидель, похлопав через одеяло по спине Сильвии, потянулась до Инги, а потом уже собиралась даже поторопить Марику, но та резким рывком взметнулась со своего места, едва не ударившись головой об Агидель. Из-за столь стремительного пробуждения Огинь, у Агеллон возникло ощущение, что Марика всё слышала с самого начала, и только делала вид, что дремлет. Агидель чуть не вскрикнула, когда на неё уставились ядовито-зелёные глаза блондинки, проглядывающие сквозь взъерошенные пряди, что частично скрыли лицо после быстрого подъёма. На какой-то миг Агидель даже показалось забавным сочетание равнодушно-недовольного лица Огинь и её внешнего вида. Длинные волосы Марики были растрёпанны, а небрежно висевшая на теле рубаха, перекрутившаяся несколько раз, буквально связывала фигуру дворянки. — Поторапливай их, — буркнула Марика, выбираясь из одеяла, одновременно расправляя одежду и поправляя волосы, — я из-за вас не хочу получать нагоняй от дер Кин. С этими словами она поднялась и поспешно покинула палатку. Кажется, Марику совершенно не беспокоило то, в каком положении она проснулась, а вот Агидель от возмущений удержали лишь не самые тёплые отношения с соперницей. Пускай всё это случилось совершенно случайно во сне, но сделай то же самое Инги или даже Сильвия, то Агидель бы не удержалась от пары замечаний или ёрничанья в сторону девушек. Но даже так, Агидель не хотела пускать всё на самотёк, и внутри у неё скреблось желание как-либо высказать Марике за ночь. Правда, сейчас рыжеволосой девушке на пару с Сильвией пришлось тормошить Инги. Та отмахивалась, бурчала, и завернулась в одеяло, в котором еле можно было теперь найти саму Инги. Зато, когда дер Зиг удалось поднять, у них и самих сна ни в одном глазу не было, а к месту сбора троица вылетела, как камень из катапульты. Впрочем, расторопность оказалась излишней. Не все из кадетов ещё пришли в себя, а некоторые откровенно зевали. У Колека при таком зевке едва челюсть не вывернулась. В этом сонном царстве Агидель казалось странным оживлённое состояние Огинь, хотя Агеллон хорошо видела сразу после пробуждения, что Марика тоже толком не отдохнула, но девушка не придала особого значения этому, ведь тот же Радан так же не выглядел слишком сонным для столь раннего подъёма. Когда же отряд построился, поводя плечами и мелко вздрагивая от холода, Эверстейн велела всем проводить обязательную разминку. Всё нежелание что-либо делать как рукой сняло. Первые мгновения, конечно, было тяжело, но потом, по мере того как просыпался организм и заработали мышцы, к которым прилила кровь, кадеты стали приходить в себя. Причём нельзя было не заметить, что упражнения даются им весьма легко. Время, проведённое в казармах, однозначно пошло на пользу. Полноценной тренировки, правда, не получилось, но и задача на день, которую им подготовила наставница, была не легче планового распорядка. Необходимо было обустроить лагерь. Погоняв напоследок подопечных вверх и вниз по холму, дер Кин выстроила отряд в шеренгу и встала перед подчинёнными, заложив одну руку за спину, а вторую удерживая на кожаном поясе. — Кадеты! Сегодня мы с вами займёмся возведением лагеря. Установим палатки, попробуем поставить походную баню… Подопечные вздохнули с облегчением — никому не улыбалось носиться к реке и приводить себя в порядок весенней студёной водой. Это ладно умыться, но купаться в такой, даже поливать себя, было бы сейчас сущим мучением. — Постараемся сделать и кухню, — тем временем заканчивала мысль Эверстейн, почему-то в этот миг посмотрев на Сильвию и Марику, — так что слушаем назначения и приступаем к исполнению. Так, кадеты Лешчин и Оссолин, берёте заступы и начинаете рыть яму, три на три шага… Густав и Богумил мрачно переглянулись меж собой, но возражать не решились. Все успели усвоить, что перечить лейтенанту латников — не самая разумная мысль. Лучше уж было сделать, как она велела, авось в следующий раз даст более достойное занятие, да и само рытьё, вроде, не должно было стать проблемой. Но Оссолин всё равно высказал другу за его неуместные вопросы в городе. — Кадеты дер Зиг, вы назначаетесь старшими по установке палаток, — посмотрела на двойняшек командир. Их она выбрала тоже не случайно, поскольку брат с сестрой, как выходцы из Хайрайха, уже бывали в походах, а значит, имели некоторый опыт в этой области, — вам помогут кадеты Колек из Варда и Лонгин Ярг. Необходимо развернуть уже установленную палатку в полноценный шатёр, затем поставить ещё один такой же и подготовить пару-тройку малых для припасов и снаряжения. Кадеты Агеллон и Радан из Вешковиц отправляются со мной к берегу реки, там я вам покажу, как правильно сделать походную баню. Теперь, Сильвия из Литау и кадет Огинь… Девушки, до того несколько удивлённые, что их не упомянули, быстро глянули друг на друга, а потом повернулись к старшей, гадая, какое задание она определит им. Марика явно негодовала, что её не назначили старшей по возведению лагеря. Получалось, зря она что ли вчера тут проявляла инициативу, руководила остальными? А с другой стороны, если им хотели поручить заняться кухней, разве же было это сложнее? Так думала светловолосая девушка, но следующее распоряжение Эверстейн на корню подрубило её представления. — Ввиду того, что запасы продовольствия у нас крайне ограничены, следует озаботиться добычей провианта. Заодно как следует осмотритесь на местности. Для будущих солдат крайне важно знать, что необходимо проводить разведку ближайших окрестностей вокруг лагеря. Сможете установить силки. Думаю, с этим трудностей не возникнет, я права, кадет Сильвия из Литау? — дер Кин прямо взглянула на охотницу, прекрасно зная её происхождение, даже не сомневаясь, что с этим она справится. — Так точно, госпожа лейтенант, — быстро кивнула русоволосая, действительно обрадовавшаяся подобной возможности, ведь это не только совпадало с её желанием оглядеться, но и могло помочь проявить свои лучшие качества. — Хорошо, — немного склонила голову Эверстейн, после глянув на Марику, — а вы, Огинь, раз уж бывали на охотах, поможете соратнице в её деле. — Госпожа лейтенант, — едва выдавила из себя Марика, понимая, что сейчас старшая нарочно отсылает её подальше от лагеря, да ещё и в роли помощницы, а не главной, — разрешите взять тогда лошадь, если уж мы будем исследовать местность, может, и настоящую охоту провести получиться, я бы могла… — Может, вам ещё и свору собак найти где-то? — хмыкнула Эверстейн. — Не волнуйтесь, мы ещё дойдём до момента, когда необходимо будет поучаствовать в традиционной охоте, а пока вы поможете своей соратнице, заодно и научитесь у неё тонкостям установки ловушек. Между прочим, многие из них могут располагаться вокруг лагеря ещё и с целью предотвратить внезапное нападение вероятного противника. — Прошу простить, госпожа лейтенант, — равнодушно, но с еле заметной ноткой надменности в голосе, ответила Марика, отказавшись от дальнейших вопросов или обсуждения. У блондинки и до этого витали в голове некоторые подозрения касательно отношения к ней Эверстейн, а уж после вчерашних событий эти мысли лишь закрепились. Огинь считала, что лейтенант уже выделила среди них любимчиков, к которым она, конечно же, не относилась. Эти размышления привели Марику к тому, что ей необходимо развиваться лишь для себя, дабы, даже несмотря на отношение лейтенанта, её навыки были бы замечены кем-то старшим вне их отряда, кем-то, кто гораздо лучше дер Кин. Поэтому Огинь хоть и «забрасывала удочку» в попытках как-то возвыситься, но по большей части эти попытки служили лишь для подтверждения собственных размышлений. Вот и сейчас, убедившись в своих догадках, она только усмехнулась над «жалкими потугами» командира. Планы Марики это хоть немного и усложняло, но не нарушало. Конечно, девушка, как представительница магнатского рода, не раз участвовала в охоте, вот только в такой, где не приходилось выслеживать зверя, за неё это делали слуги, что и гнали вместе со сворой потом добычу прямиком к господам, которым только и оставалось подбить животное или просто поучаствовать в погоне. В данной же ситуации ей отводилась роль ничего не решающей помощницы. И пусть Марика уже уяснила, что в гвардии всем плевать на высокое происхождение, но злость брала за то, что её прошлые заслуги и достижения вообще ни во что не ставили. Эверстейн как будто нарочно, едва отмечая кого-либо из кадетов, сразу же за этим поручала ему неблагодарную работу. Даже Агидель не избегла её осуждения, хотя до того часто, даже слишком часто, как считала дворянка, удостаивалась похвалы. А вот сама Марика, как бы ни старалась, не услышала в свой адрес ничего хорошего. Вот и сейчас зеленоглазой девушке попросту захотелось всё пустить на самотёк. Она спросила себя — какой в том смысл, если это никак не помогало ей стать одной из лучших? Наверное, так было нужно, если она хотела исполнить то, о чём ей говорил отец. Добиться высокого звания в гвардии было почётно и открывало множество возможностей, но нужны ли были эти возможности ей? Марика призадумалась — а хочет ли она вообще того? — Э-э… М-марика, — чуть запнувшись, робко позвала Сильвия, некоторое время ожидавшая блондинку, не решаясь быть чуть храбрее, чтобы просто сказать девушке, что им уже надо отправляться. Огинь как в камень превратилась, ни на что не реагируя после разговора с дер Кин. — Мы можем выдвигаться… — Да, идём, — довольно мирно ответила Марика, переводя взгляд на охотницу, как будто проснувшись, и не испытывая к русоволосой никакой агрессии. Сейчас Огинь лишь удивлялась тому, до чего успела додуматься, и старалась отмести эти мысли куда подальше. Ведь всё могло быть гораздо проще. «Наверное, дер Кин так их проверяла на выдержку, и если она постаралась бы держать себя в руках и просто выполнила поставленную задачу, помогая Сильвии, это лишь добавило бы ей веса в глазах старшей», — немного утешала себя зеленоглазая. Охотница, спросив у наставницы, можно ли взять часть снаряжения, чтобы сделать силки, и получив разрешение, быстро собрала в путь всё необходимое, и они с блондинкой отправились в сторону леса, проходя мимо Лешчина и Оссолина, неспешно ковырявших землю лопатами немного в стороне от лагеря. Марика ещё и посоветовала последователям приложить больше усилий, поскольку те в основном чесали языками и, застань их за этим Эверстейн, получили бы за нерадивость оба. Густав и Богумил изобразили бурную деятельность, но очень ненадолго, и вернулись к своему унылому темпу. Тем временем Агидель не находила себе места с того мгновения, как услышала о назначении в пару к охотнице Огинь. Лишь только Эверстейн это сказала, девушку так и подмывало сильнейшее желание вызваться в помощь Марике с Сильвией, а лучше пойти вместо дворянки. Притом Агидель видела, что и сама Марика, кажется, была бы не против такого развития событий — всё же некоторые эмоции на лице Огинь заметить было можно. И сейчас рыжая буквально ни о чём более думать не могла. Она забыла и про радость от положительного отношения Эверстейн, и от совместной с ней работы, лишь назначение Сильвии вместе с Марикой волновало её. И только уже превращающееся в привычку правило не выкрикивать ничего, не спросив разрешения, заставляло Агидель ждать возможности высказать своё предложение, хотя со стороны было видно, как внутри её разрывают чувства, от которых она слегка покачивалась, пронзая взглядом дер Кин. Как только Эверстейн закончила свой разговор с Сильвией, отпуская подопечных, Агеллон, едва не споткнувшись, спешно подошла к дер Кин. — Госпожа лейтенант! Прошу прощения, но можно мне помочь кадетам Сильвии и Огинь… Или даже поменяться с Марикой? Мы с Сильвией больше общались, и я подумала, что мы сработаемся лучше, — на одном дыхании произнесла Агидель, в голове уже начиная ругать себя за совершённую глупость. Только сейчас девушка поняла, что именно творит. — Кадет Агеллон, — вздохнув, спокойно начала Эверстейн. — Я, конечно, могу понять твоё рвение помогать своим друзьям, но, как я уже когда-то говорила вам всем, для отряда важно научиться работать вместе, не смотря на разногласия. Пытаясь, таким образом, как ты думаешь, помочь, ты делаешь хуже всему отряду в целом… Кстати говоря, пусть кадет Огинь уже и совершила очень серьёзный проступок, но она всеми силами старается исправить своё положение, а за кадетом Сильвией из Литау я и вовсе не замечала даже мелких нарушений… Что же касается тебя, — Эверстейн слегка нахмурила брови, отчего Агидель ещё больше пожалела о содеянном, опасаясь ещё одного замечания. — Ты перед отъездом опоздала после обеда, а потом отпустила и подменила подругу на посту, хотя такого приказа тебе не поступало. Всё это, конечно, мелкие неурядицы, но только если их мало и они не следуют одна за другой. Ты понимаешь, о чём я? — Да, — словно пристыженный котёнок, склонив голову, ответила Агидель. Девушка действительно понимала, что дер Кин права, да и даже если закрыть на это глаза, что она сделала? Напрямую поставила под сомнение приказ старшей, что было далеко не лучшим поведение, особенно когда она только начала своё обучение. — Вот и славно. Не беспокойся, десятник, пусть Огинь и совершила некоторые ошибки, но, как я и упомянула, она последние дни всеми силами пытается сгладить произошедшее, и я не думаю, что случится что-то плохое, если она поработает с кем-то из твоих друзей, — чуть мягче сказала Эверстейн. Она мыслила более взвешенно и поставила Марику и Сильвию в одну команду исходя из их умений и опыта охоты, но поведение дворянки она тоже брала в расчёт. Правда, вот беспокойство Агидель несколько задело уже саму Эверстейн ввиду замеченного в походе перед первой ночёвкой. — Прошу простить за… это, — отрывисто и несколько тише ответила Агидель. Она поняла, что уже ничего не исправить и последовала за лейтенантом, на миг задержав взгляд на Сильвии и Марике, которые занимались приготовлениями к своему заданию. По дороге к реке мысли Агеллон унесли её совсем в другую сторону. Обдумывая их разговор, она теперь больше беспокоилась даже не за своё предложение и ответ Эверстейн, да и на счёт девушек она хоть немного, но успокоилась. Куда больше теперь волновал вопрос — а почему она вообще сделала такое предложение старшей? Агидель прекрасно осознавала все правила гвардии, понимала, что приказы командира не обсуждаются, а уж тем более не следовало сомневаться в их правоте. Но рыженькая, только услышавшая слова дер Кин о том, что Сильвия будет работать с Марикой, всё это забыла напрочь. Не оттого ли, что самым внезапным образом приревновала? Дочь леса была очень симпатична, но скромна, и она бы не стала… А вот Огинь! «Но, в конце концов, у Марики есть Селима», — вздохнула девушка, избавляясь от бредовых рассуждений, но тут голову словно стрела пронизала одна мысль — почему именно об этом она подумала?! Она ведь боялась за Сильвию из-за произошедшего на арене, боялась, что Марика может навредить ей, и как-то, совершенно непонятно почему, додумалась до такого. «Дура же ты пустоголовая. Хватит уже себе придумывать!», — быстро сморгнула Агидель и, ускорив шаг, поспешила за Эверстейн. Дер Кин вела их вместе с Раданом к реке. Постепенно волнение за Сильвию пропало, а на его место пришло лишь желание хорошо выполнить поставленную задачу и заслужить похвалу, показав тем самым, что даже она не так безнадёжна, как, наверное, думала сейчас старшая. Агеллон захотелось изо всех сил ударить себя по лбу, выбив из головы мысли, что только мешали. Стоило бы давно усвоить, что не нужно думать за других, предполагая, что думают они. А ещё стоило бы быть честной с собой и признать, что возникшее желание отвлечься на задание являлось попыткой отодвинуть на второй план те чувства, которые медленно стали проявляться у Агидель в последнее время. Впрочем, вряд ли это можно было назвать чувствами, скорее заинтересованностью, которая была направлена и на Эверстейн, и на Сильвию. Подобная ситуация возникала перед рыжеволосой уже не первый раз за всю её жизнь с того дня, как она ощутила себя женщиной и поняла свои пристрастия. Вот только в тех случаях не было риска как-то испортить себе жизнь, а здесь, в гвардии всё могло обернуться весьма неприятными последствиями. Богиня судьбы — Макиш — видно решила сговориться с сёстрами-лунами Ланис и Марис да знатно пошутить над кадетом Агеллон. Как иначе можно было объяснить то, что, попав в Коронное войско, Агидель в одно время повстречала девушек, которые обе оказались ей небезразличны? С одной стороны Сильвия — русоволосая охотница из Литау, похоже, сама проявляющая интерес к Агидель, а с другой стороны — госпожа наставница Эверстейн, что была весьма интересна уже самой Агидель. Только не совсем было понятно, куда именно этот интерес направлен, и стоило ли его вообще проявлять? Вот, вроде, Сильвия была очень хорошим человеком, и они успели сблизиться за последние дни. Но не могло ли выйти так, как получилось однажды с лучшей подругой? Нужны ли были эти отношения Агидель? На этот вопрос она была склонна дать положительный ответ, поскольку чувствовала от охотницы исходящий интерес и, что более важно, ещё и заботу, и доброту. Но могла ли она сама ответить на это? Десятник не знала. Как не знала она, каким образом ей относиться к Эверстейн. Тут всё было ещё более запутанно. Наставница её то хвалила, то ругала, то была открыта и приветлива, как в том разговоре в таверне, то, наоборот, старалась лишний раз не обращать внимания на Агидель. И всё это очень походило на то, как начинались отношения, после которых рыжеволосая познала на себе всю тяжесть родительского гнева. А здесь могло выйти ещё хуже. То, что наставница приглашала её вечером на ужин, ещё ничего толком не значило. Может, она просто сделала это, желая отметить заслуги подопечной? Нечего было надумывать, а то ведь не ровен час ещё и влюбиться было можно, а потом оказалось бы, что старшей подобные отношения не интересны и вообще претят. Как ни посмотри, а самым простым и разумным решением было отвлечься от таких размышлений. Вот Агидель и не терпелось скорее приступить к работе, хотя она всё ещё несколько недоумевала от того, что лейтенант сменила гнев на милость и не поменяла решения взять девушку в свою команду, даже несмотря на ранее сказанное на построении. «И раз так, неплохо бы тебе самой, дурная, потрудиться сегодня на славу», — одёрнула себя Агидель, перестав забивать голову раздумьями, когда они пришли к берегу реки, принеся туда материалы для палатки. Дер Кин здраво решила, что баню надо расположить поближе к воде, дабы таскать вёдра было легче, ведь забраться по одному склону уже была задача явно не из самых лёгких даже и без вёдер. Примерно в том же месте, где вчера вечером Агидель вместе с друзьями спустились к реке в первый раз, Эверстейн заприметила широкую поляну, хорошо подходившую для строительства будущей бани, вот только на спуск к воде, как и вдоль всего берега, тут даже и намёка не было — берег был такой же высокий и крутой. — Прежде чем займёмся возведением, сделаем ступени, — решила Эверстейн, скидывая с плеча заступы, — иначе загремим сейчас с булыжниками, когда их таскать станем. Агидель себя по лбу чуть не хлопнула от досады. Ну как так выходило, что они тут вчера, излазив весь берег, даже и не смогли додуматься в одном месте просто сделать ступени, чтобы легче было, а Эверстейн это подразумевала как нечто само собой разумеющееся? Видимо, проявившиеся эмоции были столь красноречивы, что лучшая мечница гвардии с этой своей едва заметной улыбкой посмотрела на рыженькую и вновь успокаивающе произнесла: — Не волнуйся, Агидель. С моё послужи, тоже будешь сразу определять, где и что нужно сделать. Мы, когда только начинали ставить Граничную засеку, почти что всей гвардией вот так смотрели на нынешнего генерала, как он нам очевидные вещи по созданию укрепления говорил. Пойдёмте.