Духом и Сталью: Сильнее тебя

      Подъём в казармах выдался весьма ранним, ведь десятке кадетов предстоял неблизкий путь, а коли уж вставали они, то и остальных надо было поднимать, чтобы отправить на тренировку. Многие еле сползали с кроватей, поскольку прошлым вечером хорошенько погуляли на первое своё жалованье и несколько одурели от свободного времени, которое им прежде и не снилось. Конечно, сержанты предупреждали будущих гвардейцев, чтобы те не сильно увлекались, и обещали всех с утра гонять в хвост и гриву, но кто бы обращал внимание на такие предостережения, когда тёплый вечер так радовал погодой, от хмеля кружилась голова, а молодость, сила и удаль лишь ещё больше распаляли сыновей и дочерей Остерна?       Некоторые и вовсе едва ли успели сомкнуть глаза хоть на пару часов, и теперь не совсем понимали, что происходит и каково им придётся на грядущей тренировке. Да и сама первая десятка перед своим походом, в общем-то, находилась в заметном раздрае. Сильвия хоть и возвратилась в казармы раньше всех, но с трудом заснула, половину вечера слушая вздохи Селимы, ведь остальные соседки проводили свободное время с подругами и друзьями в тавернах, или просто гуляли. Сама охотница боялась реакции чернявой, поэтому вела себя как можно незаметнее, уподобившись мышке, что с ужасом пережидает, когда злющий котяра оставит попытки достать жертву когтистой лапой. После такого заснуть было очень сложно, особенно когда в голову начали лезть разные мысли и всё тело покрылось жаркой испариной, а поднимающаяся снизу живота тянущая тяжесть едва не превратилась в болезненные судороги.       Сейчас же, с трудом открыв глаза, Сильвия пыталась понять, что делать и где она вообще находится. Охотнице казалось, что она поспала лишь пару минут. Руки были ватными, движения смазанными, а глаза так и требовали продолжить сон… А ещё одолевало чувство, будто бы подхватила простуду. Спросонья Сильвия едва не перепугалась, решив, что действительно заболела, ведь в таком случае её бы точно оставили в казармах. Кое-как придя в себя и разобрав в полудрёме знакомый силуэт рыжеволосой девушки, мысли о которой терзали полночи, она слегка оживилась, заставляя себя встать. — Доброе утро, — протянула охотница, сев на постели и крепко сжимая ноги. — Я уже хотела тебя будить, — улыбнулась Агидель, которая, на удивление, была одной из самых бодрых, хотя после вечернего ужина с дер Кин чувствовала она себя сейчас немногим лучше Сильвии. — Спасибо тебе ещё раз за вчерашнее… Сейчас мне действительно легче, и даже самой кажется, что я слишком себе всё напридумывала. Если бы не ты, то не знаю, что бы со мной было.       Агидель еле дождалась, когда проснётся Сильвия. Физически ощущала она себя просто ужасно, но всё же такое состояние было лучше, чем вчерашняя душевная хандра. Теперь она знала, что ей просто надо с кем-то переговорить, и всё, ей сразу полегчает. То и дело девушка думала завязать беседу с уже проснувшейся к тому времени Инги, но её явно не располагающее к общению выражение лица заставляло ждать, пока поднимется Сильвия. Агеллон даже не понимала, из-за чего она так внезапно и так много начала разговаривать с охотницей. Возникло ощущение, что они только вчера познакомились и теперь лишь начинают своё общение. — Да не за что… Мне главное, что ты теперь в порядке… Такая же, как обычно — это хорошо, — тоже улыбнулась Сильвия, действительно переживавшая за подругу.       Лучезарная улыбка Агидель помогла охотнице немного прийти в себя и хоть чуть-чуть забыть об усталости. Девушке казалось, что Агидель в этот миг поделилась с ней зарядом бодрости и хорошего настроения, в котором обычно находилась. — Как у тебя прошёл вечер? — вдруг задала вопрос рыжеволосая, всё ещё ощущая неловкость от того, что не смогла составить компанию девушке.       Охотница слегка задержалась с ответом, всё ещё нещадно одолеваемая желанием лечь обратно в кровать. Она лишь на мгновенье потеряла концентрацию, и взгляд отправился бездумно блуждать по помещению. Скользнув по стенке, девушка посмотрела в другой конец комнаты на невнятные силуэты. Разум сделал ещё одну попытку окончательно проснуться, и охотница вдруг поняла, что смотрит на Селиму. Чернявая, почти что обнажённая, не обращая ни на кого внимания, увлечённо разговаривала с Марикой, которая, как ни в чём не бывало, скатывала одеяло и собирала оставшиеся вещи в свою дорожную сумку. Тут Огинь отвлеклась, отпустив наполовину смотанное одеяло, и посмотрела на Селиму. Спустя мгновение Марика поцеловала дочь гор, а та тут же попыталась свалить Огинь на кровать, но Марика, словно играя, замерла, не давая Селиме осуществить задуманное.       Агидель, не дождавшись ответа от подруги, сама первой решила поделиться тем, как она провела свободное время, решив, что Сильвия слегка обижена. И хоть рыжеволосой не хотелось кривить душой, но она, дабы приободрить охотницу, сделала упор на то, что её поход в таверну с Эверстейн оборвался самым неожиданным образом. Да и вообще, наверное, из-за собственного ребячества, Агидель произвела на командира не лучшее впечатление, хоть та ничего такого и не сказала, и видом своим этого понять не дала. На самом же деле, благодаря просчёту кадета с блюдом, беседа стала ещё более оживлённой, чему способствовали ещё и пару пинт на добавку. Лейтенант успела поведать, как однажды перепутала кубки и выпила брантвайн, потом рассказала, что из-за этого вообще не любит крепкий алкоголь, а кадет призналась, что он и ей тоже не слишком-то нравится, просто хотела казаться взрослее и покраснела от стыда. И тогда Эверстейн успокоила её, прямо сказав, что в годы Агидель и сама успела несколько раз отличиться, совершив несколько глупостей. Правда, такие глупости всё равно казались Агеллон самым настоящим проявлением героизма, поскольку все они случались во время битв. Когда же она поделилась этими мыслями с дер Кин, та лишь пожала плечами и прямо сказала, что подобные вещи очень часто следуют рука об руку. И кто знал, сколько ещё времени девушки могли бы провести за беседой, но в таверну прибыл посыльный и передал Эверстейн срочный приказ явиться на совет прямо к Его Величеству. Было видно, что командир расстроилась, даже предложила собеседнице проводить ту до казарм, прежде чем отправиться во дворец, но Агидель, испугавшись, что из-за этого у лейтенанта могут возникнуть проблемы, отказалась, и сама доковыляла, хоть по пути и задела парочку стен. Пиво в тавернах гвардии подавали одно из лучших. Вроде и не слишком крепкое, а в голову било прилично…       Делясь с Сильвией своими воспоминаниями, Агидель постепенно осознавала, что прошло всё, однако, не так и хорошо, как ей казалось. С небольшим усилием припомнив вчерашний день, девушка начала понимать, что хоть её ошибки и помогли найти общую тему для беседы, да и в целом оживить вечер, но всё же была и горечь. Агеллон казалось, что не выпей она брантвайн, не закажи из-за своего желания показаться взрослой то злополучное блюдо, может быть, их беседа пошла бы в ином направлении. Быть может, она бы вообще вылилась в нечто совершенно другое, и Агидель смогла бы узнать у Эверстейн какие-то секреты, которые облегчили бы ей дальнейшие тренировки. Но обдумывая такой вариант, Агидель недовольно поморщилась, ведь он перечёркивал произошедшее вечером. Как бы там ни было, а всё случившееся так же было дорого сердцу девушки. Если бы ей дали возможность изменить вечер, то она бы задумалась, а хочет ли она что-то менять? Рыжая и не заметила, как погрузилась в размышления, и теперь она сама породила тишину в их разговоре с охотницей.       Начав наблюдать за Селимой, Сильвия уже не особо слушала, что говорит Агидель, а сразу после увиденного поцелуя бросилась обратно в кровать. В этот миг её снова с ног до головы окутал стыд, ей, как и вчера вечером, казалось, что она видит то, чего не должна. По телу пробежали мурашки, и, даже не видя своего лица, она была уверена, что залилась так ярко, как ни разу до этого. Охотнице меньше всего хотелось сейчас, чтобы её реакцию заметила Агидель, поэтому пыталась всеми силами избежать этого. — Я спать! — приглушённо крикнула она, укрывшись с головой, со всей силой сжав в кулачках край одеяла, прижимая его к себе. — Так нам скоро выходить уже… Эверстейн же вчера велела нам собраться раньше, чем обычно. Ко времени начала наших обычных тренировок, мы должны будем покинуть Варлав, — удивилась такой реакции Агидель, размышляя, не сболтнула ли чего лишнего, но охотница, молча, лежала под одеялом. — Сильвия? Вставай… — не выдержала рыжая, начав тормошить одеяло, пытаясь сорвать его с подруги. — Ты уже всё собрала? — послышался вопрос из-под одеяла. — Нет, — растерялась Агеллон, которая ночью, едва добредя до постели, рухнула в её объятия, даже не озаботившись толком раздеться. — Так нам выходить же скоро? — схитрила Сильвия, дабы подруга оставила её на время. — Курва, точно… Я же сумку вчера не собрала! Думала сегодня это сделать… Курва, курва, курва… — встрепенулась Агидель, начав разгребать весь свой скарб, что лежал абы как у неё в прикроватной тумбочке. Какие-то мелочи, упав на пол, покатились по нему под её и чужие кровати, и кадет нырнула вниз, пытаясь всё собрать, вызвав тем самым небольшой переполох в их части комнаты.       Собрав оставшиеся вещи, Марика поставила суму на свою уже заправленную постель. Завязывая волосы в хвост, она следила за происходящим в другом конце жилища. Ранее Марика точно бы испытала лишь неприязнь, а теперь же, узнав Агидель получше, ей скорее даже уже было интересно, что же на этот раз натворила выскочка, ведь во всей гвардии более не было никого похожего, и, случись что, Марика удивилась бы, если бы в этом не была замешана её соперница. Заметив взгляд блондинки, Селима тоже посмотрела в ту сторону. — И это твоя соперница? Та, с кем ты вместе тренируешься? — слегка наигранно удивилась дочь гор, плотнее затягивая бинты на груди. Селима до сих пор не осознавала такое состязание между этими двумя. В целом поведение Агидель ей было понятно, но ответная реакция Марики её удивляла. — Да, — вздыхая, ответила Огинь.       Сейчас она сама бы удивилась, почему так нетерпимо отнеслась к Агидель, что даже попыталась её проучить, хотя вряд ли для этого был хоть какой-то повод, ведь, судя по всему, Агеллон была тем ещё недоразумением. Если бы у Огинь сейчас спросили, почему она в тот вечер ввязалась в драку с Агидель, она бы не смогла дать чёткого ответа, как и не смогла бы ответить, действительно ли продолжает испытывать такую же ненависть к Агидель сейчас. Этот простой и, в некоторой степени, детский характер Агидель всего за эти несколько недель в гвардии показался чем-то таким же обыденным, как ежедневные тренировки, к которым просто привыкаешь. — Одевайся быстрее, меня этот гвалт раздражает, — с ноткой надменности в голосе закончила блондинка, опёршись о стену, в ожидании Селимы.       Покинув казармы, Огинь со своей спутницей сразу неспешно направились к конюшням, по дороге к которым первую десятку должна была встретить Эверстейн. Хоть встать Марике пришлось даже раньше, чем они с Агидель просыпались во время дополнительных тренировок, но на улице сейчас было чуть светлее, чем обычно. Небо уже окрашивалось светом восходящего солнца — дни становились длиннее. Дочери гор, вообще-то, следовало поспешить на тренировку, но просто так уйти, как следует не попрощавшись и не поболтав, она не могла, тем более что заметила немного подавленное состояние зеленоглазой девушки. Селима не понимала причины, ведь вчера после тренировки, Огинь была в хорошем настроении. В её холодном спокойствии можно было заметить что-то тёплое. А уж вечером Марика вообще словно на какое-то время перестала сдерживать свои чувства и эмоции. Даже в поцелуях чувствовались тепло и нежность.       Светловолосая девушка сосредоточенно молчала. Недавно она была не против того, чтобы скорее отправится в лагерь. В первую очередь она хотела этого, так как там будет свободнее. Какой бы нрав у командира ни был, но даже она не смогла бы следить за кадетами постоянно, а вокруг не было бы вечных наблюдателей в виде часовых и сержантов, да и прочих людей, живущих при Коронном войске. При мысли о всей этой толпе, внутри девушки вспыхивали нотки недовольства, хотя она и понимала, что в гвардии иначе быть не может. Это в своём родовом имении она могла одним своим словом отослать прочь прислугу и остаться одной, тут же пришлось привыкать к неизменному окружению и тому, что её происхождение не даёт абсолютно никакого преимущества. — Везёт тебе, — мечтательно произнесла Селима, нарушая тишину, желая подбодрить Марику и хоть как-то скрасить момент расставания. — Я бы тоже хотела поехать сейчас в лагерь, пусть это и означало бы больше забот, помимо тренировок. А уж если вспомнить, что вас там будет лишь десять и командир… Свобода… — Я бы лучше тут осталась, — несколько соврала Марика, которую сказанное Селимой не сильно радовало.       Ей действительно претил окружающий город и его жители, но сейчас она хотела бы побыть ещё с дочерью гор. Проведённое вместе время было действительно потрясающим, но заканчивалось быстро, а следующие дни обещали тянуться и тянуться, превращаясь чуть ли не в года. Лишь одна радость была у Марики — ей нужно было отрабатывать своё наказание, а когда чем-то занята, время всегда пролетало быстрее. — Можешь мне не врать, — улыбнулась Селима. — Я тебя уже достаточно узнала, чтобы понимать, что ты гораздо больше желаешь просто покинуть Варлав, нежели… — Нежели что? — внезапно Марика развернулась и с некоторым усилием прижала Селиму к стене здания, прямо как в тот раз в бане. Огинь медленно опустила голову на плечо Селимы, ещё сильнее прижимая к стене. Дочь гор чувствовала сердцебиение девушки, тепло её тела и скользящее по коже, слегка щекочущее, дыхание. —…оставаться тут, — почти шёпотом продолжила чернявая, едва заставив себя сказать эти два слова без дрожи в голосе. Огинь, не отрывая головы, провела щекой по шее Селимы, нежно положив руки на бёдра девушки. — Правда? Ты в этом уверена? — протянула Марика почти над самым ухом чернявой. Голос дворянки прозвучал слегка странно, маняще. Селима не понимала ни Марику, ни себя. Почему она так реагировала, почему её с такой силой тянуло к зеленоглазой, словно к запретному плоду, опьяняя разум, заставляя её делать то, о чём она мгновенье назад даже и не думала?       Марика, слегка коснувшись мочки уха, провела губами по щеке, чуть отстранившись почти у самых губ Селимы. Дочь гор вцепилась руками в рубаху Марики, не желая её отпускать. Зелёные глаза завораживали, заставляя забывать обо всём. Селима слегка приоткрыла рот, и Марика тут же поцеловала её. Желанно, страстно, жадно. «Не хочу отпускать тебя», — промелькнула мысль в голове дочери гор, и девушка, обвив светловолосую руками что есть силы, прижала её к себе.

***

      Сильвия аккуратно складывала последние вещи, хотя времени у них почти не оставалось. Позади слышалось кряхтение Агидель, которая даже не пыталась распределить место в суме, а просто кучей сгребла всё, что было, и теперь туда уже почти ничего не лезло, но вещи у неё всё ещё оставались и поэтому девушка пыталась силой запихнуть свои пожитки, дабы заполучить ещё немного свободного пространства. Охотница, как увидела, что творит Агидель, долго пыталась вразумить ту и заставить аккуратно паковать вещи, но рыжая бестия отказывалась её слушать. — И что ты будешь делать, если сумка порвётся, а? — раздался чуть позади недовольный, даже раздражённый, голос Инги. Девушка до сих пор злилась из-за произошедшего с Марикой, но больше всего её задело общее решение ничего не предпринимать. Да и похмелье давало о себе знать. — Всё равно лучше, чем опоздать… Так я хотя бы смогу заявить, что это не я забыла сложить вещи, а сумка плохая, — ухмыльнулась Агидель и тут же поморщилась от того, что загудело в голове. — Ой, а не ты ли недавно заявляла, что с сегодняшнего дня будешь вести себя образцово, как настоящий воин? — подначивала Инги. — Да, сказала и да, я буду себя так вести… только вот сумку я не собрала вчера, — оправдалась девушка. — Ясно… Делай, что хочешь, мы же теперь всё делаем, как ты скажешь, — вздохнула дер Зиг и взяла свою поклажу, направившись к выходу. — Инги! — чуть повысила голос охотница, недовольная таким поведением подруги и провожая её укоряющим взглядом. — Сильвия, ты тоже иди, я тут как-нибудь сама справлюсь, — не желая, чтобы девушек отругали за опоздание, Агидель быстро глянула на русоволосую, делая вид, что всё под контролем, и она скоро их догонит. — Фрая заступница, ну что с тобой делать? — всплеснув руками, не выдержала охотница. — Дай сюда…       Чуть ли не вырвав сумку у Агидель, она легко оттолкнула девушку чуть в сторону. Переложить вещи не было времени, поэтому дочь леса быстро пыталась укладывать плотнее то, что видела, дабы освободить побольше места. Почти разобравшись с перемотанной друг с другом и скомканной одеждой, Сильвия вдруг поняла, что так бесцеремонно роется в вещах подруги. «Что ж я вытворяю?», — напомнил о себе голос разума, а щёки тут же стали покрываться лёгким румянцем. Впрочем, занятия своего она не прекратила, сосредоточившись на том, что попросту оказывает необходимую помощь. — Э… Вот… Ладно… Я тут немного помогла… сложила, давай пойдём, а то опоздаем, — нервно выговорила Сильвия, как-то слишком рьяно всучив суму, которая всё так же выглядела раздутой, но теперь её хотя бы можно было перевезти без риска. — Спасибо Сильвия, ты замечательная! — воскликнула Агидель, попытавшись обнять подругу, но та юрко выскользнула. — Идём… мы опаздываем, — преувеличенно серьёзно вымолвила та, направляясь меж кроватей. И Агеллон тут же поспешила за ней.       Вдвоём они быстро нагнали Инги. Та, хоть и строила из себя оскорблённую, но нарочно шла медленно и, на самом деле, была рада подругам, что привычно окружили её. Охотница заняла своё место слева, а Агидель устроилась по правую руку. Только они отошли на несколько шагов, как позади из здания казарм гурьбой вывалились их друзья, причём костеря на чём свет стоит Колека, что путался под ногами, из-за чего о него споткнулся Ингвар, а в попытке его удержать, по ступеням едва не загремели и Лонгин с Раданом. — Балда, ты, Колек! — в сердцах воскликнул долговязый парень, голос которого эхом разлетелся по пустым утренним улицам. — Под ноги надо смотреть, а не витать в облаках, или тебе с высоты людей не видно? — запальчиво отозвался проныра. — Ах ты ж мелкий бес! — набычился Лонгин, который, хоть и был лучшим другом Колека, но не собирался терпеть его острый язык. — Заткнитесь оба, и без вас тошно! — рыкнул на них брат Инги. Ему после вчерашних посиделок было хуже всех остальных.       Сначала он соревновался с Раданом, кто кого перепьёт, и проиграл, да и не только ему одному, но ещё и собственной сестре, что вообще раздражало. Даже тут она его каким-то образом умудрялась переплюнуть. Утром же его накрыло волной плохого самочувствия. Это же надо было ему до такого себя довести, да ещё и перед событием, до которого он отсчитывал дни всю последнюю неделю.       Один только здоровяк Радан, похоже, не испытывал вообще никаких последствий и не обращал внимания на перебранку друзей. Выглядел он свежее всех и пребывал в самом благодушном настроении, хоть и немного переживал насчёт того, что вскоре ему придётся ехать на коне. До поступления в гвардию ему даже мысль в голову не приходила, что однажды он сможет прокатиться на лошади. Деревенские клячи явно были не из тех, кто смог бы выдержать вес парня, а о настоящих боевых скакунах, с его-то происхождением, он даже и не мечтал. И вот, завидев впереди подруг, ему пришла в голову мысль попросить совета у Агидель, раз уж она сама ему и предложила потом примкнуть к латникам. В общем-то, об этом можно было поговорить и с теми же двойняшками дер Зиг, но Ингвар сейчас находился в самом худшем своём расположении духа, Инги не могла обойтись без подначивания и издёвок, а Лонгин Ярг бы принялся пространно рассуждать о всём процессе, нагоняя скуку и ничего конкретного не говоря по делу. Да и вообще, он был занят препирательствами с Колеком. — Доброе утро, девицы-красавицы! — пробасил Радан, кликнув в спины подругам и чуть ускоряя шаг. — Доброе, Радан! — улыбнулась Агидель, быстро развернувшись к другу. — Доброе утро, — тихо и, как всегда, несколько скромно поприветствовала парня Сильвия, тоже улыбнувшись ему. — И добрее бывало, — хмуро буркнула Инги, однако от дальнейшей едкости воздержалась. Вообще-то, ей было даже стыдно, поскольку вчера, соревнуясь в количестве выпитого, она сама так накидалась, как случалось не часто, и именно Радан помогал ей добрести до казарм. — Ги, можно на пару слов? — с умоляющим выражением лица глянул на рыженькую здоровяк. — Конечно, — легко ответила та, чуть замедлив шаг, и теперь Сильвия и Инги шли немного впереди, а тройка парней тащилась позади. — Что-то случилось, Радан? — Э-э, — почесал тот в затылке, — в общем, это… Я совсем не знаю, как на лошади-то ездить. Вдруг у меня не получится-то? — Придётся тогда тебе за нами пешком идти, — фыркнула Агидель, но сразу же, не давая парню времени впасть в отчаянье, добавила, зная, что тот часто не воспринимает привычные шутки, — не переживай, из нас половина не умеет, да и я только недавно хоть как-то освоилась. Но, на самом деле, это не так сложно, как кажется. Главное, это оседлать, а там уже легче будет. — А вдруг я не смогу? А ну как конь брыкаться начнёт? — Вообще, может, — немного задумчиво проговорила Агидель, припоминая нрав Ярого, — но тут надо уж постараться показать, кто главный. Помнишь, я говорила, что найду для тебя подходящего скакуна? — Ага, — поспешно кивнул Радан, всё ещё находясь в заметном напряжении от слов подруги. — Ну, вот я и выбрала для тебя жеребца. Наверное, тебе только такой здоровяк и подойдёт. Он, правда, упрямый и своевольный, зато, если приструнишь его, будешь среди всех нас самым-самым, — постаралась подбодрить друга Агидель, пустившись затем в объяснения, как найти правильный подход к Ярому.       Радан внимательно слушал девушку и с удивлением обнаружил, что волнуется теперь гораздо меньше, да и, в общем, оказалось, что кони не слишком-то многим отличаются от другой живности, что обитала в хозяйствах крестьян. Ну, а то, что он верхом никогда не ездил, так он и не знал раньше как управляться с любой животиной, однако же, постепенно научился. Да и Агидель поделилась главным секретом, и он, к удивлению парня, примерно совпадал с теми мыслями, которые возникли у самого Радана. Так что, когда кадеты добрались до самих конюшен, где их уже поджидали командир, Оссолин, Лешчин и их предводительница — Марика, только недавно распрощавшаяся с Селимой, Радан уже не испытывал никакого страха. Скорее, любопытство и желание взглянуть на скакуна, которого для него выбрала Агидель.       Дер Кин уже вывела из стойла своего Грачика, да и успела пристроить к его седлу часть вещей и припасов. Оставалось только гадать, во сколько же она сама поднялась, чтобы быть полностью готовой к грядущему походу. Впрочем, Агеллон, посмотрев на лейтенанта, заметила, что та выглядит более усталой, чем обычно. Оно, наверное, и не мудрено, если посреди ночи ей пришлось отправиться на совещание к самому королю Остерна, и кто ведает, сколько вообще это совещание длилось, и что там обсуждалось. Узнать это хотелось страсть как, но задавать такой вопрос девушка, естественно, не собиралась. Эверстейн, правда, обмолвилась, когда они прощались, что расскажет, если это не будет большой тайной. А вот, что было очень важно для самой Агидель в данный миг, так это то, какого же скакуна ей выберет дер Кин. — Итак, кадеты, я уже подобрала для вас лошадей и распорядилась их снарядить для дороги, — перешла сразу к делу Эверстейн, опуская все приветствия и не теряя времени, поскольку знала, что сейчас оно понадобится на то, чтобы некоторые хоть немного освоились в седле. Обернувшись к зданию, она, повысив голос, кликнула конюшим, топтавшимся неподалёку: «Выводите!»       Те сразу ринулись в здание и, спустя несколько минут, вернулись обратно, ведя под уздцы десять скакунов. Среди них Агидель заметила и жеребца, что сразу приглянулся ей, но даже думать себе запретила, что того лейтенант отдаст ей, хотя её пожелание легко можно было прочесть, лишь взглянув в глаза. Уж слишком не хотелось разочаровываться в своих мечтах. Вот только стоять спокойно на месте оказалось очень сложно. Ноги сами едва её не понесли в его направлении. — Огинь, забирайте, — кивнула Эверстейн на Тень, что уже точно принадлежала дворянке, а потом внимательно посмотрела на Агеллон, чуть прищуриваясь. Агидель вроде бы показалось, что в сине-васильковых глазах лейтенанта промелькнуло что-то вроде маленькой искорки задора. — Кадет Агеллон, ты не передумала насчёт своего решения отдать скакуна другу? — Никак нет, госпожа дер Кин! — звонко отозвалась рыжеволосая, немного вытянувшись. — Что же, ладно. Кадет Радан из Вешковиц, можете забирать того гнедого здоровяка. Его зовут Ярый, — указала на неспокойного жеребца Эверстейн.       У многих невольно раздался вздох некоторого удивления и восхищения при виде такого скакуна, а Радан, едва не споткнувшись, направился к указанному коню. Тот косил на него своим выкаченным глазом и переступал с ноги на ногу, так и норовя вырвать поводья у конюха, который явно прилагал усилия, чтобы удержать Ярого на месте. Однако стоило только парню приблизиться и перехватить поводья железной хваткой, чуть дёрнув на себя, как Ярый недоверчиво поднял уши, будто удивился. За это время он уже немного приноровился к Агидель, хоть и продолжал досаждать той, но, почуяв силу, исходящую от рук Радана, поутих. Правда, на всякий случай, решил проверить будущего седока, прянув немного назад. — Ну-ну, тихо, ты, — буркнул парень, сильнее натянув поводья, а потом хлопнул своей ручищей по шее Ярого, и тот сам подался к здоровяку. — Гляди-ка, — зашептались конюшие, одобрительно поглядывая на коня.       Вид Ярого и Радана, стоящих рядом, внушал уважение. Вот уж где виднелась первозданная мощь — высокий парень на таком крупном жеребце точно напоминал бы картины, что рисовали в королевстве, изображая на них легендарных героев. — Сильвия из Литау, — меж тем вызвала из строя охотницу Эверстейн, — забирай того черныша, его зовут Каром.       Русоволосая выступила из строя и на негнущихся ногах отправилась к своему скакуну, что ей назначила старшая. Сильвии никогда до этого не доводилось ездить верхом, но, оказавшись рядом с Каром, она вдруг с удивлением поняла, что жеребец даже посматривает на неё как-то дружелюбно, и хоть сомнения в собственных силах и терзали, но уже не так сильно. Как только Сильвия взяла поводья и бережно прикоснулась к шее коня, она почти успокоилась. Будто животное каким-то волшебством подбодрило её. Девушка тихонько выдохнула.       Для Инги и Ингвара лейтенант как специально подобрала жеребчика и кобылку тёмно-гнедого цвета, причём, как выяснилось, они были от одной кобылицы и похожи оказались друг на друга как две капли воды. Лешчин и Оссолин получили серых жеребцов северной породы. Лонгину достался конь той же северной породы, но только караковой масти. Без скакунов оставались лишь Агидель и Колек. И рыжеволосая мысленно молилась Свару, чтобы ей всё же повезло и отдали того самого жеребца с которого она не сводила взгляда, когда всякий раз оказывалась в конюшне. — Кадет Агеллон, — вновь обратилась к девушке Эверстейн, и сердце той на краткий миг пропустило удар, — забирай быстрого гнедого красавца. Его зовут Орлик.       Агидель с трудом подавила в себе радостный писк, бросившись к коню, о котором и мечтала с первого дня, как его и увидела. От внезапной радости хотелось пуститься в пляс, да ещё и жеребец, будто уловив настроение девушки, вскинул голову и заржал. Он как будто всё это время и ждал новую хозяйку, даже сам легонько ткнулся мордой ей в плечо. И совершенно обалдевшая от счастья Агидель поспешно взглянула на Эверстейн, которая, дабы не выделять девушку, едва-едва ей улыбнулась.       Самым недовольным, наверное, остался только Колек, потому что ему досталась невысокая лошадка, и на ней, по его же соображениям, он должен был смотреться гораздо ниже всех остальных. Впрочем, открыто выражать своё недовольство паренёк не решился, да тут ещё и командир приказала седлать коней. Все, у кого уже был опыт, моментально поставили ногу в стремя и, ловко подтянувшись, оказались в сёдлах. Ну, а у кого не получилось, те наблюдали, как это медленно проделывает Эверстейн. Ещё и конюшие немного помогли, слегка подталкивая вверх. И тут, правда, не обошлось без заминки. Сильвия немного ошиблась и повисла корпусом на седле, что ей пришлось сползти обратно, в то время как Кар только удивлённо развернул к ней свою морду. Но со второй попытки вышло уже куда лучше, хоть её и подсадили. А вот Радан так бойко взлетел на Ярого, что едва не кувырнулся вниз с другой стороны, когда негодяй под ним решил таки ещё раз продемонстрировать характер. Ну уж тут крепкий парень, едва выровнявшись в седле, чуть склонился и опять ощутимо хлопнул скакуна по шее. — Хорошо, — кивнула лейтенант, окидывая взглядом своих подопечных, которые приноравливались к лошадям, стараясь поудобнее усесться. Впрочем, она прекрасно понимала, что на это потребуется довольно много времени, и вряд ли за пару дней все полностью освоятся, но зато хоть узнают, что на самом деле представляет из себя поход. Через несколько часов почти у всех ноги будут ныть от усталости. — Прежде чем мы выступим, хотела бы рассказать вам о том, что минувшей ночью прибыл посыльный от войска, выступившего в поход. По дороге на Белток усцария была атакована теми, кто так вероломно вторгся на наши земли. Завязалась битва и, хоть потери оказались высоки, гвардия смогла одержать победу.       Кадеты, во все уши слушавшие речь Эверстейн, радостно прокричали традиционное в таких случаях: «Остерн велик!». История подобного приветствия вести о победе ушла корнями в те времена, когда новообразованное королевство в первом серьёзном противостоянии со степняками не только отбило набег, но ещё и в ходе начавшегося похода несколько расширило границы. С того времени фраза прочно связывалась с любым успехом Коронного войска. Лейтенант, хоть из-за известия о победе почти что и не сомкнула глаз, радовалась вместе с остальными, поскольку узнала, что её закадычная подруга благополучно пережила это сражение, да и ещё и смогла убить вражеского мага, чем, в общем-то, и обеспечила успех битвы. Судьба вновь благоволила Мартине. Правда, можно было быть уверенной, что по возвращении Вильк уж точно приложит все усилия, дабы как можно скорее восстановить численность усцарии, и будет всеми силами завлекать в свой отряд кадетов. И это опять возвращало Эверстейн к предмету спора и тому, что Агидель, скорее всего, выберет усцар, чего бы дер Кин совсем не хотелось. Но могла ли она что-то изменить? Оставалось лишь надеяться, что, найдя вчера общий язык с рыжеволосой девушкой, командир сможет потом как-то попытаться ту переубедить. Впрочем, сейчас, глядя на Агеллон, Эверстейн и сама почти видела её в рядах крылатого воинства. — А теперь, тронулись! — распорядилась дер Кин, не желая более терять времени, да и терзать себя напрасными сомнениями.       Она тряхнула поводья, и Грачик мягко прянул вперёд. Оглянувшись назад, лейтенант увидела, что подопечные, хоть и не все, довольно уверенно заставили скакунов следовать за ней, ну, а у кого не получилось, тем немного помогли те же конюхи и товарищи. С одной стороны, это значило, что практиковаться придётся больше, но с другой, хорошо было уже то, что никто из кадетов не допустил серьёзных ошибок.       Прямо позади держались Огинь, Лешчин и Оссолин. Вся тройка выглядела так, будто с самого детства только и училась держаться в седле. Это, в общем-то, было недалеко от истины. Дети магнатских и шляхетских семей прекрасно умели управляться с лошадьми. Даже Агидель, которая хоть и упоминала, что не слишком сильна в верховой езде и не имеет достаточно опыта, выглядела не хуже, чем двойняшки дер Зиг, что в силу традиций бывшей империи успели получить достойное обучение. Да и некоторое время промучившись с Ярым, кадету Агеллон теперь было куда как проще с послушным Орликом. Из тех же, кто на коня сел впервые, лучше всего, ко всеобщему удивлению справлялся Радан. Здоровяк на огромном жеребце воистину казался настоящей башней, что каким-то странным образом двигалась. Ярый под ним присмирел и не своевольничал, наоборот, как будто старался помочь седоку.       У Колека и Сильвии дела шли заметно хуже, но Агеллон и Ярг как раз пристроились к ним с боков и теперь давали советы, помогая друзьям скорее освоиться. Агидель так и вовсе, правя своим скакуном, положила руку на поводья Кара и объясняла Сильвии важные особенности. Охотница, заметно горбясь, поспешно кивала, кусала губы, но упрямо смотрела прямо перед собой. Колек больше пререкался с Лонгином и сетовал на то, что ему досталась такая маленькая лошадка, что он на ней как клоп, а потому всё время вертелся в седле, но Эверстейн недаром сама подбирала скакунов, и для юркого паренька выбрала наиболее спокойное животное, которое почти не обращало внимания на своего седока.       Сама дер Кин, вполоборота развернувшись в седле, зная, что Грачик и так прекрасно знает дорогу, принялась объяснять подопечным, какие цели сегодня стоят перед ними. Поскольку окрестности столицы Остерна были заселены весьма густо, да и кругом раскинулось множество хозяйств фермеров, что обеспечивали Варлав продовольствием, проехать надо было достаточно далеко на север, дабы оказаться почти что на границе двух воеводств — Враковии и Мазаллеского. Там были самые подходящие условия для создания будущего лагеря. Мало деревень, множество речушек, что впадали в Вацлу, довольно густые леса, где в изобилии водилась дичь, а при этом хватало и полей, на которых будущие гвардейцы могли отточить навыки верховой езды. Этот край указом самого короля Остерна специально оставили в нетронутом виде, дабы солдаты имели возможность тренироваться не только в городских условиях. Добраться до того уголка владений за день возможным никак не представлялось, поэтому лейтенант сразу объявила, что по дороге они устроятся на ночлег где-то неподалёку от главного тракта, а до этого совершат пару привалов. Ни у кого подобный план не вызывал споров или недоумения, но дер Кин предвидела, что уже в середине пути восторг кадетов заметно поубавится, когда от долгой поездки и натёртых седлом ног, одна за другой посыплются жалобы.       Но пока они только проезжали по улицам города и все любопытно вертели головами по сторонам, рассматривая окружающие строения и людей, что встречались по пути. Чем ниже они спускались по кварталам, тем больше встречных прохожих им попадалось по пути. И это тоже было неудивительно. Более бедные уровни и просыпались раньше, так как старались быстрее попасть на работу. По улицам уже потянулся запах от пекарен, и все как-то припомнили, что не удосужились позавтракать. У Эверстейн и самой маковой росинки во рту не было, но она спешила быстрее добраться до первого места привала. Правда, уличные торговцы, вышедшие на центральную дорогу, несущие пред собой деревянные, полные кренделей и бубликов лотки на лямках, заставили немного задержаться. Они так истово горланили, предлагая свой товар, а запах оказался столь аппетитным, что у Радана очень громко заурчал живот. И, как по цепной реакции, желудки остальных тоже издали требовательные звуки. Пришлось лейтенанту задержаться у одного такого торговца и разом скупить почти весь лоток, чтобы раздать угощение кадетам. Все, за исключением Марики, Богумила и Густава, тут же принялись с остервенением жевать крендели. Огинь и Оссолин недоверчиво посматривали на уличную еду, если с не отвращением, то уж точно с большим сомнением. Зато не выдержал их товарищ. Отщипнув от своего кренделя краешек, он с удивлением округлил большие глаза, и сразу заявил: — Очень вкусно! Попробуйте! — Ты смотри, он прямо его уплетает как гуся в яблоках, — хмыкнул Густав, тоже пробуя кусочек, а потом сделал не менее большие глаза: — И правда! — Держите тогда, — равнодушно хмыкнула Марика, отдав парням свою порцию, и чуть пришпорила лошадь, дабы поравняться с Эверстейн. Есть ей, может, и хотелось, но не так сильно, да и голову занимали совсем другие мысли. Девушка всё ещё была опечалена расставанием с Селимой, а после известия о нападении на отряд усцар, она ощущала заметное беспокойство за жизнь своего брата, действительного дорогого ей человека. Вот и решила попробовать узнать у старшей, слышала ли она в том донесении что-то о нём. — Госпожа дер Кин, — немного склонила голову девушка, привлекая внимание, — простите, но, сообщая нам о победе усцарии, вы сказали, что потери весьма высоки… Может, вы слышали что-то о подхорунжем Леславе? — отводя глаза, нервно спросила Марика. Такая реакция блондинки удивила не только дер Кин, но и саму Огинь, обругавшую в душе саму себя за подобное поведение. — Слышала, кадет Огинь, — честно ответила ей Эверстейн, — он жив, храбро сражался и помог выиграть это сражение, за что и произведён в хорунжего. — Спасибо, — уже гораздо ниже поклонилась Марика, замедляя лошадь и возвращаясь на своё место.       Хоть благодарность Огинь и звучала весьма сухо, и она старалась не выдать собственных чувств, но лейтенант всё равно заметила то волнение, что исходило от подопечной. И это, на самом деле, обнадёжило старшую. Эверстейн нарочно сразу не стала говорить ей о брате, гадая, как изменится поведение девушки, и, получив сейчас эту реакцию и услышав вопрос, она, на самом деле, только обрадовалась за Марику. Значит, было в Огинь что-то кроме ледяного безразличия, и гораздо больше, чем та пыталась скрыть. Самой дер Кин теперь даже как-то спокойнее стало. Забота о судьбе брата, её связь с девушкой с Далканского нагорья — сами по себе стали теми знаками, что кадет может быть человечной, хоть она всячески старалась показать обратное. Да вон, пусть и сделала вид, что крендель ей претит, но ведь поделилась им со своими приближёнными.       После нежданного перекуса подопечные заметно приободрились, и сама дорога теперь казалась им куда как веселее. Быстро миновав последний уровень города, мост и бастион Ронт, отряд оказался на широком ухоженном тракте, что расходился в трёх направлениях. Бескрайние поля, разбавленные редкими небольшими рощами, уходили в даль и терялись в утренней дымке, нависшей над землёй. Тут и там виднелись маленькие деревни, а рядом с каждой можно было заметить стада домашнего скота, который только-только вывели на луга. Некоторых кадетов, что впервые покидали город за всё время пребывания в гвардии, на мгновение охватило чувство свободы, будто вот сейчас перед ними открыты все пути, и это было действительно так. Все их тренировки в казармах были лишь подготовкой к лагерю, после которого те действительно должны стать похожими на настоящих воинов.       Отряд повернул на север и копыта лошадей мерно застучали по мощённой камнем дороге. Где-то по левую руку несла свои воды Вацла, в такое раннее время полностью скрытая густым туманом. Справа виднелись многочисленные деревни и городки, что уже проснулись, и жизнь в них шла своим чередом. Орали петухи, раздавался из кузен звон молота о наковальни. На самой дороге одна за другой появлялись повозки, везущие груз в столицу, и люди, что ехали в город, или же шли своим ходом по одним им ведомым делам. И все, едва завидев группу всадников в форме Коронного войска, с некоторым почтением клонили головы и несколько сторонились. Эверстейн, правда, тоже отвечала лёгкими кивками, причём независимо от того, попадались ли на пути зажиточные купцы, или простые люди. Как считала лейтенант — раз уж служишь на благо королевства, то стоит проявить немного уважения к каждому жителю, и нет ничего зазорного в том, чтобы и поклониться тому, кто растит хлеб.       Агидель, заметив это, тоже старалась походить на старшую, поскольку её образ мыслей удивительно совпадал с воспитанием Эверстейн. Будучи ещё маленькой, она часто слушала свою мать, которая как раз и говорила, что всякому, независимо от положения, а будет приятно, что его заметили. Потом, правда, дружелюбие матери обернулось против той же, но сейчас кадет старалась не думать о собственной семье, искренне радуясь, что смогла удрать из череды того кошмара и поступить в гвардию, где её мечты сбывались, хоть для этого и приходилось стараться. Но все те синяки, шишки, ошибки, разве не стоили того, чтобы теперь Агидель могла наслаждаться всем, что у неё уже было? Верные друзья, мудрая, прекрасная наставница, причастность к чему-то общему, боевой конь, да вон, даже форма… Размышляя об этом, девушка вдруг поймала себя на том, что мысленно назвала Эверстейн прекрасной. Нет, понятно, госпожа дер Кин, действительно была очень симпатичной, вон как здорово она смотрелась минувшим вечером, но теперь Агидель стала замечать гораздо больше деталей, чем несколькими днями ранее. Даже сам смысл слова «прекрасная» в этом случае приобретал иной оттенок. И кто знает, до чего бы сейчас додумалась рыжеволосая, слегка обалдевшая от всего этого путешествия, наслаждавшаяся каждым порывом ветерка, что гулял над равнинами, неся с собой свежий запах пробудившейся после зимы природы, но тут в рядах кадетов произошло небольшое волнение.       Вечно непоседливый Колек, чуть освоившись в седле, решил показать, что он уже достаточно приноровился, и начал легонько подгонять свою лошадку, проехав вперёд Сильвии, а затем, немного выждав, попытался подначить ту на небольшое соревнование. Охотница, впрочем, прекрасно понимая собственную неопытность, не стала заниматься подобными глупостями и внимания не обратила, больше наблюдая за тем, как ведёт себя Агидель, и стараясь хоть чуточку походить на неё. Зато на действия Колека откликнулся более опытный Лонгин, который теперь сам стал вести себя тем же образом, что и друг. Конь Радана, почуяв это оживление, тоже решил поучаствовать в соревновании, да и его седок, довольно хмыкнув, чуть поддал пятками по бокам Ярого и тот, вскинув голову, мигом оказался даже впереди двойняшек. Инги и Ингвар, быстро переглянувшись, без слов пришпорили своих скакунов. Это уже не осталось без внимания Богумила и Густава, которые, оставаясь в прежнем положении, уверенно проехали вперёд. От соревнования, помимо Сильвии, воздержалась Марика, а вот Агидель, решив, что не будет ничего страшного, если она тоже покажет, на что годится, ускорила Орлика. В итоге несколько минут позади Эверстейн происходило молчаливое состязание, когда то один кадет, то другой, пришпоривал скакуна, чтобы за этим вновь сбавить скорость и довольно задрать собственный нос. — Прошу заметить, — наконец донёсся спереди голос лейтенанта, которая даже не обернулась, но, кажется, и так знала, что происходит, — если из-за вашего баловства пострадает конь, его лечение вычтут из жалованья.       Одного такого замечания от старшей вполне хватило, чтобы все мгновенно успокоились и продолжили путь в надлежащем порядке. Агидель теперь ещё сильнее было стыдно за собственное вчерашнее поведение и за то, что она не удержалась вновь от ребячества. Внезапно она ощутила на себе чей-то взгляд и, повернув голову, встретилась глазами с Марикой, которая искоса смотрела прямо на неё. Во взоре зеленоглазой не было недовольства или осуждения, а скорее даже удивление. Марика словно знала, чего именно хочет Агидель, и лишь этим взглядом задавала немой вопрос: «И что же ты делаешь? Нужно ведь было просто тихо и мирно ехать, так нет же». Как только Агидель мысленно озвучила фразу, блондинка тут же отвернулась. Возникло ощущение, что как раз внушить такую мысль она и намеривалась.       «Хороша ты, курва рыжая, сама тут обещала всем, что будешь вести себя как взрослая, а при первой же возможности вернулась к тому, что было!», — сделав себе такой выговор, Агеллон постаралась немного приосаниться и ехать так, как это делали Эверстейн и Марика. А это оказалось уже не так-то и просто, потому вскоре, перенимая их манеру, девушка оказалась в самом конце отряда, поравнявшись с Сильвией. Охотница, посмотрев на неё, вымученно улыбнулась, а потом заговорила, кажется, впервые за всё время пути: — У тебя очень хорошо получается, Агидель. Зря ты говорила, что не слишком сильна в верховой езде. — Да ладно, какое там, — легко отмахнулась рыжеволосая, хотя, на самом деле, ей была приятна похвала подруги, — мне просто повезло, что госпожа Эверстейн, взяв меня в ученицы, решила отправляться с нами на тренировку за город. Когда первый раз села на Ярого, я уж думала, что этот бесноватый меня скинет при первой же возможности. — Я бы вообще к нему и подойти побоялась, — честно призналась Сильвия, с лёгкой опаской глянув на могучего скакуна и его седока, — даже не думала, что такие бывают. Он как конь самого Свара! — Нравом уж точно, — хохотнула Агидель, вспомнив о том, что у бога есть могучий жеребец, который, мчась по небесному склону и неся на себе ездока, когда бьёт копытом, то выбивает им молнии, а дыхание его образует тучи, из которых на землю и проливается дождь. На всякий случай Агеллон тут же осенила себя молитвенным жестом, тем самым показывая, что никак не желает оскорбить своего покровителя. — А тебе, кстати, повезло, что достался Кар. К нему, между прочим, Марика присматривалась. — Но она же не его выбрала, — немного грустно произнесла охотница. — Только потому, что искала позлее и норовистее, — возразила Агидель, — так что даже не переживай, тебе достался очень хороший конь. Вон, гляди, и покладистый, и ступает плавно. Многие как раз предпочитают на таких ездить. Знаешь, часто люди из богатой шляхты вообще по несколько лошадей держат для военных походов. Две, как правило, для дороги, чтобы с одной на другую пересаживаться и дольше ехать, а одного придерживают специально для сражения. Так, вон, и степняки те же делают.       Сильвия, внимательно слушая подругу, заметила, что та действительно хорошо понимает, о чём говорит. Поэтому, даже если у самой Агидель не было большого опыта в верховой езде, то она это легко замещала теоретическими познаниями. Даже по горящему от интереса взгляду было хорошо видно, что кадету самой очень нравится рассуждать на эту тему. Рыжеволосая девушка вся приободрилась и немного расправила плечи, одной рукой она еле придерживала поводья, а второй активно жестикулировала, подкрепляя свои слова. Охотница и не заметила, что наблюдает за подругой, как заворожённая, хотя со стороны было очень похоже на то, как вчера сама Агидель смотрела на неё, когда Сильвия рассказывала про лекарственные настои. При этом Агеллон уже давно оставила попытки ехать так, как это делали наставница или Марика, а потому и выглядела куда свободнее, почти слившись с Орликом и управляясь с ним так, будто ездила уже не один год. Её рассуждения даже заставили замедлиться Лонгина и Колека, а вскоре и Радан присоединился, так что теперь компания двигалась небольшой отдельной группой.       Сильвия, впечатлённая речью рыжеволосой девушки, тоже немного изменила свою собственную посадку, перестав припадать вперёд и горбиться, почувствовав, что так, оказывается, ехать гораздо легче. Чем дольше продолжалось их путешествие, тем быстрее охотница осознавала, что совершенно зря она боялась, что не справится. Теперь, по-настоящему понимая, какой замечательный жеребец ей достался, охотница даже чуть-чуть, всего на мгновение, задумалась над тем, а стоит ли ей непременно идти в стрелки? Сама эта мысль показалась ей настолько удивительной, что девушка немного покачала головой. Нет, она, конечно, могла бы попробовать, но это ведь надо было ещё учиться и саблей хорошо владеть, и правильно пикой бить. Вот если бы можно было попросить Агидель немного позаниматься дополнительно… «Так и попроси, что в этом страшного?», — прозвучал внутренний голос. «У неё и без меня дел полно!», — возразила на это девушка из Литау, да только мысли успокаиваться от не желали. Наоборот, появилось стойкое ощущение, что она трусит и пытается найти способ не делать то, на что, по большому счёту, требуется совсем немного храбрости. — Ну, вот, смотри, ты уже сама знаешь, как тебе удобнее ехать, — сквозь пелену рассуждений донёсся до Сильвии голос подруги, и русоволосая, чуть вздрогнув, пару раз сморгнула, будто впервые видя Агидель, а потом заметила, что хоть и сжимает поводья двумя руками, но держится в седле чуть свободнее, — так дело пойдёт, и, может, из тебя хорошая всадница выйдет. А уж эта твоя поразительная меткость, сможешь стать действительно хорошим воином! — Это вряд ли, — пожала плечами Сильвия, но слегка покраснела, приятно удивлённая похвалой Агеллон, — я же не знаю как сражаться на скаку, а стрельбу из лука даже представить не могу… Да и в пешем строю, тоже, не слишком-то ладно у меня выходит. — Если хочешь, я могу тебе помочь в свободное время подтянуть навыки, — сама предложила Агидель, говоря это так запросто, будто само собой разумелось. — Правда, из лука стрелять, наоборот, тебе меня придётся учить… Это ж я тебе проиграла тогда.       Кадет тепло улыбнулась, вспомнив о самой первой их встрече. Тогда она как раз не совсем серьёзно попросила Сильвию её как-нибудь поучить, но в тот миг девушка даже и не думала о том, что данное Сильвией обещание может стать вполне реальным. — Если действительно хочешь, то я с радостью помогу… Но Агидель, тебе правда не трудно будет позаниматься со мной? Всё же, твои дополнительные тренировки с Эверстейн… и мне кажется… Это не будет слишком тяжело? — с робкой надеждой и волнением спросила охотница, решившись. Девушка и правда боялась о таком просить подругу, но внутренний голос ей так и кричал: «Если не сейчас то, никогда!». — Конечно, нет! — радостно отозвалась Агидель. — Давай я буду тебя учить драться на мечах, или, что сама там выберешь, а ты мне покажешь, как так надо в цель бить? — Да, давай! Я с радостью! — немного громче, чем думала, воскликнула Сильвия и вновь покраснела, поняв, что сейчас на неё все обратили внимание.       Ещё немного они оживлённо поговорили о будущих тренировках, а после разговор свёлся к непринуждённой беседе обо всём на свете. Дорога также вилась всё дальше на север, стук копыт по камню стал уже чем-то неотделимым, а солнце поднялось довольно высоко, начиная слегка припекать. Встречных путников попадалось теперь меньше, а окружающий отряд пейзаж почти не менялся. Так и тянулись по двум сторонам тракта бесконечные поля, на которых крестьяне будут растить злаки и другие культуры. Правда, деревень стало теперь меньше, а всё больше виднелись отдельные хозяйства. Эйфория и интерес от езды и, первой, с начала их обучения, длинной поездки постепенно сошли на нет. Разговоры сами собой стихли, и теперь почти все обратили внимание на то, что долгое путешествие верхом приносит уже не радость, а начинает изматывать. С непривычки заболели ноги, долго находившиеся в одном положении, седло словно стало жёстче, заломило в спинах. Даже тем, кто до поступления в гвардию регулярно ездил на лошадях, приходилось тяжело находиться в одном положении столь продолжительное время. Вот и на безразличном лице Марики проступали искры недовольства, а уж сама Агидель была готова на всё, лишь бы хотя бы несколько минут размяться и провести немного времени на твёрдой земле. Она так и порывалась спросить у дер Кин, будет ли у них привал, но Марика, неотрывно следовавшая прямо за лейтенантом, не давала ей этого сделать. Агеллон не хотела, дабы её соперница и тут почувствовала своё превосходство, да и в целом, раз Эверстейн не говорила о привале, то значит, он не полагался, и это именно Агидель была ещё слишком неопытная, поэтому так быстро устала. — Скоро будет небольшой отдых! — будто почувствовав настроение подопечных, произнесла Эверстейн. По веренице всадников тут же раздались воодушевлённые возгласы. — Только предупреждаю: спешиваться осторожно и на разминке обойтись без резких движений. Хоть ваша подготовка и достаточная, но всё же у каждого свои физические данные, и не хватало нам чтобы кто-то навернулся и шею себе сломал. Все поняли? — Так точно! — хором отозвались кадеты, ощущая даже что-то вроде небольшого прилива сил.       Лейтенант съехала с тракта на просёлочную дорогу, махнув подопечным следовать за ней. Впереди наконец-то показалась роща, бывшая по-весеннему нежно-зелёной, пока листва ещё не набрала полной силы, и всё только тянулось вверх, распускалось, радостно приветствуя солнце. Всё так и звенело от новой жизни, наполняясь энергией. Мир в это время так походил на маленького ребёнка, что доверчиво и немного удивлённо озирается кругом, изучает. Ещё такой хрупкий, но такой искренний в своей радости.