***
Агидель, влетев в солдатскую баню, чуть не растянулась на полу в дверях, поскольку запнулась о высокий порожек и, взмахнув руками, еле удержалась от падения, схватившись за крюк для одежды на стене. Сильвия, что до того неспешно раздевалась, уже готова была броситься на помощь подруге, но та справилась сама. Охотница не удержалась и всё же наставительно и заботливо заметила: — Осторожнее же! Почему под ноги не смотришь? Слабо разве спиной приложилась на складе? — У Сильвии даже сердце ёкнуло, ведь она прекрасно понимала, как на самом деле было больно рыженькой в тот миг, и если бы она и сейчас ещё упала, то это точно не пошло бы на пользу. — Уф, извини, что напугала, я сегодня, в самом деле, рассеянная, — немного отдышавшись, ответила Агидель, начиная стаскивать с себя курточку, которую даже и застегнуть нормально не удосужилась. — Всё хорошо? Лейтенант не ругалась? Мы точно всё принесли, как она просила? — беспокойно спросила русоволосая девушка. — А? Да, там просто она сказать хотела, что я её надежды оправдала, — неловко ответила кадет, не желая вот так сходу рассказывать, в чём была истинная причина, хотя и не видела в этом ничего плохого. Наоборот, она собиралась поделиться планами с Сильвией, только немного в более спокойной обстановке. — Пойдём быстрее! Жарко сегодня до невозможности, да? Я запарилась совсем! — Это же здорово! — услышав добрую весть от рыжеволосой, тоже приободрилась охотница, стараясь поскорее раздеться и не смотреть при этом в сторону подруги. Ещё с первых дней их знакомства она всякий раз старательно отводила взгляд от Агидель, ощущая, как румянец приливает к щекам, вот и ходила в бане такой зажатой. Но сейчас она была даже несколько благодарна Агеллон за то, что та подобного вроде не замечает. — Очень жарко! Агидель первой покинула предбанник, так и кинувшись приводить себя в надлежащий вид и стараясь действовать как можно быстрее, а потому, когда Сильвия к ней присоединилась, осторожно прикрывая дверь, Агеллон уже была вся с ног до головы в мыле. Поставив одну ногу на небольшой выступ, она тщательно натирала кожу, стараясь не пропустить ни единого участка. Сильвия почему-то ощутила себя ещё более смущённой, хотя старательно смотрела лишь на то, как пальцы девушки скользят по колену, проходятся по икроножным мышцам, разминая их. Поднять взгляд выше охотница не решилась бы ни за что на свете, хотя с недавних пор где-то в глубине души у неё и росло желание сделать это, и с каждым днём это желание становилось всё сильнее, даже не смотря на то, что с Агидель в банях она почти не пересекалась. Девушка не понимала до конца такой порыв своего разума и поэтому отчаянно ему сопротивлялась. Опустив взор к собственным ногам, вновь горбясь, русоволосая встала так, чтобы быть спиной к Агидель и не иметь возможности взглянуть на ту. И всё равно ей казалось, что стоит обернуться, как она встретится с пристальным взглядом рыженькой. Даже дышать нормально было тяжело, Сильвии казалось, что это будет слишком громко, но вместе с тем ей отчаянно хотелось поговорить с Агидель, попытаться завязать беседу, послушать её. С первого же дня в гвардии она то и дело украдкой поглядывала на Агеллон, и сейчас это вновь возвращало её к размышлениям о том, почему так происходило. Что было такого в этой девушке, чего не замечала Сильвия в остальных? И почему Сильвия, увидев тот поцелуй Марики и Селимы, сама захотев узнать, какого это, посмела подумать, что хотела бы попробовать поцеловаться с Агидель? Зажмурившись, дочь леса ощутила, как краснеет от смущения. На ум пришёл давний разговор с родителями. Девушке тогда исполнилось двенадцать зим от роду, и отец с матерью, наставляя дочь, рассказали ей о том, что такое тоже может происходить, и это вполне нормально. Они честно поведали ей о том, что не всегда симпатия может быть направлена на человека другого пола, бывает и мужчинам нравятся мужчины, и женщинам женщины, и нет в этом ничего страшного или позорного. Люди Литау жили куда более свободно, чем во многих других областях Остерна, и были лишены многих предрассудков. Это всё сейчас частично помогло Сильвии понять, что же её может тянуть к Агидель, но само понимание оказалось столь внезапным и стремительным, что русоволосая очень растерялась. Она вообще не слишком много общалась со своими погодками до этого, да и тех, правда сказать, в их деревне и было-то не много, и уж точно она не чувствовала ничего подобного ни к кому из них. Но одно дело было знать, что это может произойти, и совсем другое, когда это на самом деле происходило, да ещё именно с ней. — Не горбись, — вдруг раздался едва ли не приказ от Агидель, и Сильвия с трудом подавила вскрик, поспешно стараясь развернуть плечи. Стало очень неловко, особенно от осознания того, что вот она вся такая нескладная, высокая, худая, смотрится просто как болотная цапля по сравнению с ладной и красивой подругой, которая действительно могла гордиться своим телосложением. Стройная и подтянутая, с хорошей, но не выраженной мускулатурой, что Сильвия невольно сравнивала Агеллон с кугуаром, красивым, но и весьма опасным зверем. — Всё забываю, — чуть сдавленно проговорила охотница, немного распрямляясь. — И очень зря, тебе уж точно не пристало чего-то скрывать, — уверенно произнесла Агидель, — да многие благородные дамы из магнатов всё бы отдали, чтобы быть такими стройными и длинноногими. — Скажешь тоже, — хмыкнула Сильвия, ощущая, как румянец охватывает не только всё лицо, но и уши вспыхивают, благо, что она распустила косу, и волосы прикрывали шею и спину. — Вот и скажу! Чтобы ты не сомневалась даже. И тебе бы очень пошло именно с распущенными волосами. По сравнению с тобой и Марика бы рядом не стояла, — заявила Агеллон, внезапно оказавшись совсем близко, встав рядом с Сильвией, и коснувшись пряди её волос, — ты посмотри, да кругом девки с зависти удавятся! — Я в бадью! — робко пискнула охотница и тут же упорхнула перепуганной ланью, стараясь как можно быстрее оказаться в воде, чтобы не показать своего красного от смущения лица. Только нырнув с головой в воду и задержав дыхание до той поры, пока хватает воздуха, она смогла хоть немного успокоиться и прийти в себя, очень надеясь, что Агидель ничего не заметила. А с другой стороны внутренний голос только и твердил о том, чтобы произошло обратное. Охотница разрывалась от этих противоречий, с которыми прежде в жизни не сталкивалась. Все её инстинкты, приобретённые навыки, только и твердили о том, что надо быть аккуратной, незаметной, как и подобает хорошему ловчему, но это совсем не работало в мире людей. Как не работали попытки себя успокоить. Ощутив, что воздуха в лёгких не осталось, она вынырнула, пару раз глубоко вдыхая. Сегодня будто всё было против неё, потому что в этот миг Сильвия увидела Агидель, спокойно идущую к бадье напротив. Она и хотела бы отвернуться, да уже не смогла, во все глаза, глядя на то, как немного покачивает бёдрами рыженькая девушка, как вздымается от дыхания её небольшая, но округлая грудь. — Фрая-заступница, да что же это? — тихо выдохнула Сильвия, помянув богиню-покровительницу. — Что? — немного удивилась Агидель, расслышав бормотание подруги. — Я не разобрала, извини. Охотница поняла, что у неё есть сейчас всего лишь два варианта для ответа — сказать, что это были просто какие-то мысли вслух, и тем самым отступить, или же попытаться что-то изменить. Рискнуть. Словно пустить стрелу в самую недостижимую мишень. Она даже опешила от того, что подумала о таком. Но ведь отец всегда её учил бить именно по такой цели, чтобы научить не просто быть хорошим охотником, а лучшим. — Агидель, я хотела спросить… — будто не своим голосом произнесла Сильвия. Вот опять она попыталась пересилить себя, но говорила предательски тихо, словно что-то внутри нарочно сдавливало дыхание, из-за чего её слов было почти не разобрать. — Что ты сказала? — переспросила Агидель, не расслышав сказанного подругой. — Да… Это так… Мысли в слух, — нервно засмеялась Сильвия. — Волнуюсь перед завтрашним. — Всё будет хорошо, — обнадёживающим тоном подбодрила девушку Агидель. Выждав ещё немного, дабы не перебить подругу в случае чего, Агидель всё же решила поделиться с русоволосой своей радостью. — Сильвия, прости меня за моё поведение на складе… — Всё хорошо, каждому из нас необходимо иногда выговориться, — спокойно ответила та, хотя сейчас именно ей нужно было «выговориться», пересилив свою застенчивость. — Просто, кажется, я немного ошиблась… Эверстейн пригласила меня в таверну. Представляешь, она сама меня позвала! Кажется, я всё же стала лучше в её глазах… Возможно, она даже предложит мне какие-то дополнительные тренировки, чтобы я стала сильнее! — несколько мечтательно говорила Агидель, предвкушая вечер. — Вот как… — протянула девушка из Литау, даже и не зная, радоваться сейчас за подругу или же расстраиваться из-за того, что она опять промолчала и не позвала Агеллон раньше наставницы. — Я очень рада за тебя, — эти слова прозвучали слишком фальшиво. Охотница удивилась своему внезапно подступившему эгоизму. Она ведь действительно желала Агидель только хорошего и сейчас должна была быть за неё рада. Это ведь она сама не смогла пересилить себя и сказать то, что крутилось у неё в голове, а теперь обижалась, что подруга просто живёт своей жизнью. — Прости меня, пожалуйста, — искренне ответила ей Агеллон. — За что? — встрепенулась Сильвия, на мгновенье, испугавшись, что она опять все свои мысли сказала вслух. — Мне показалось, что ты хотела бы, чтобы мы вместе сегодня сходили куда-то, ведь и вместе выполнили задание, — осторожно ответила девушка. Эти слова словно клинком вонзились в сердце Сильвии. Даже Агидель смогла прочитать её мысли, смогла озвучить их, и теперь от этого стало ещё больнее. — Всё в порядке, — собрав всю волю в кулак, Сильвия улыбнулась как можно более искренне. — Я же вижу, что это не так, — взволнованно сказала Агидель. — Просто… По правде сказать, я сама думала о том, чтобы тебя позвать, но вон как вышло… Только, мне казалось, что госпожа лейтенант меня недолюбливает или считает, что я недостаточно хороша, но сегодня мне удалось доказать обратное… Но это всё не произошло бы, если тебя не было рядом… Это всё благодаря тебе. Спасибо, Сильвия, ты очень здорово мне помогла. Я этого точно не забуду и обязательно расскажу потом, о чём говорили. Вот! Обещаю, в следующий раз, когда будет возможность, я с удовольствием пойду с тобой прогуляться. Идёт? — с улыбкой спросила Агидель. Девушку в этот миг разрывало на части. Она видела реакцию подруги и хорошо понимала, что она хотела с ней пойти, но при этом Агидель боялась, что второго шанса с Эверстейн может и не быть, тем более что она уже дала ей обещание. — Да, конечно! — живо откликнулась охотница, хотя сейчас ей было невероятно грустно, но Сильвия старалась того не показывать. Это обещание точно внушило ей некую надежду, хотя и не избавило от переживаний, что на все реплики Агидель она теперь и стала отвечать как-то односложно, пусть и пыталась это скрыть…***
Младший лейтенант латников, стоя в своей маленькой комнатке, что располагалась на третьем этаже в казармах офицеров, придирчиво оглядывала себя в небольшое зеркало, висевшее над простенькой деревянной тумбочкой возле постели. Кажется, впервые в жизни она жалела, что так и не озаботилась приобрести зеркало размером побольше. Но до сего часа в том и не было особой нужды. Эверстейн жила скромно, и её это вполне устраивало. Комната девушки и вправду могла показаться пустой даже для не очень богатых людей — тут было только самое необходимое, а вещи не пестрели роскошью, так как Эверстейн не любила подолгу что-то выбирать, и при покупке обращала внимание лишь на практичность и сразу останавливалась на варианте попроще. К чему нужен был богатый дом, да и вообще дом, если почти всю жизнь проводишь либо в казармах, либо в походах? К чему нужна роскошь, которую будешь видеть от силы несколько раз в году? Да и что в ней толку, ведь она не магнат и не особа королевской крови. Мартина, конечно, могла бы с этим поспорить, как и некоторые другие из старших командиров. У большинства из них были свои собственные богатые дома в городе, а у Вильк, как и у генерала, так и вообще целый дворец в Королевском квартале. Дер Кин, если бы захотела, тоже могла прикупить себе домик где-то в Старом городе. Но это она планировала сделать, когда уже оставит службу, если, конечно, доживёт до того. А пока хватало и других забот, главной из которых сейчас стало то, что лейтенант всё не могла решить, как же лучше ей отправиться в таверну — какой наряд выбрать? По правде сказать, и выбор-то оказался скромный. У неё было несколько белых рубах и одна синяя. Синюю латники берегли на случай торжественных парадов и праздников, хотя её и было почти не видно из-за доспехов. Поначалу Эверстейн хотела облачиться в свою привычную чёрную форму, но в последний миг взгляд пал на висевший в узком шкафу кожаный приталенный жилет. Коричневый, с ремнём на поясе, серебряными застёжками, и широкими отворотами на груди, он был очень красив и являлся подарком от Полы, заменив собой привычный жилет гвардии, который латники имели обыкновение поддевать в походы и во время битв. Дер Кин, правда, так и не решалась до сего часа его взять — уж больно он был ей дорог как память о погибшей подруге, но в такой ситуации и Пола бы уж точно одобрила этот выбор, даже обрадовалась бы. Едва только надев жилет, Эверстейн даже дыхание затаила, наблюдая себя в отражении. На её стройной фигуре он смотрелся просто великолепно, а синяя рубаха с широкими рукавами и завязками на запястьях, выгодно подчёркивала цвет глаз. Странно, Эверстейн и раньше ведь знала, что очень недурна собой, но впервые в жизни вот так смотрела со стороны и признавала, что в этом наряде, который дополняли чёрные кожаные штаны и высокие ботфорты, она могла бы с лёгкостью дать фору большинству женщин в Коронном войске. Самолюбование самым внезапным образом прервал звон, раздавшийся с часовой башни. Лейтенант быстро, но сдержанно выругалась. Вот только этого ей сейчас и не хватало! Сама назначила встречу Агидель, а уже опаздывала! «Хороша! Нечего сказать! Командир курам на смех! Первое свидание, а уже облажалась!». Темноволосая девушка тут же постаралась отбросить мысли о том, что это какое-то там свидание, но внутренний голос с неподдельным ехидством Мартины напомнил: «Стейн, ты хоть себе не ври». Эверстейн решительно направилась к двери, как заклинание, твердя, что это только дружеская встреча, а никакое не свидание. Не помогало, а потому она, в последний раз окинув взглядом своё скромное жилище, где не было ничего примечательного, разве что полки, уставленные фолиантами книг, задула несколько свечей и бегом кинулась на улицу. Её вдруг охватило беспокойство. До сего мига она вся погрузилась в приведение себя в порядок, а вот сейчас девушка вдруг занервничала. Ей стоило немалых усилий собраться, чтобы пригласить Агидель, и теперь её снова окутало волнение и сомнение в правильности своего поступка. «Не слишком ли рано для этого? Может, стоило чуть больше узнать друг друга? Может, не стоило приглашать прямо перед отъездом?», — и ещё множество подобных вопросов крутилось в голове дер Кин. А может, ей просто было необходимо лишь сделать первый шаг, и когда ещё, как не сегодня, это стоило сделать? Волновалась Эвертстейн так же и из-за сна. Хоть она и выбросила его из головы, но ей было страшно представить, что кто-то сможет завоевать сердце Агидель, пока она бездействует. Да ещё и всю последующую дорогу её только и терзала мысль о том, что она безбожно опаздывает, а потому и росло переживание, что прибежав к зданию таверны, есть шанс уже не увидеть там Агидель. В этот первый, уже даже не тёплый, а именно жаркий весенний вечер, суливший скорое наступление травня, дер Кин совершенно не обращала внимания на то, с каким удивлением её провожают взглядами отдыхающие кадеты и прочие служивые, свободно прогуливающиеся по улицам казарм. Кажется, так быстро она не бегала, даже когда объявляли срочное выступление, даже когда истязала и закаляла своё тело на тренировках. Она и не вспомнила о том, что до сих пор болит колено. Волосы свободно развевались на ветру, что немного остужал кожу, а каждое касание подошв о кладку улиц словно подталкивало и придавало ещё большее ускорение. Но только стоило ей повернуть за угол здания и вылететь на открытое пространство перед таверной, увидев напротив дверей ожидающую Агидель, как лейтенант тут же перешла на шаг, хотя ноги, будто сами собой понесли её навстречу кадету. Сердце вдруг заколотилось как бешеное, и было это уже явно не из-за недавней вынужденной пробежки. Агидель, неспешно, но сильно заранее прибывшая к «Сытному походу», стояла здесь уже довольно прилично, и с некоторым беспокойством озиралась по сторонам. Ей не терпелось быстрее встретиться с Эверстейн, но волосы после бани предательски не хотели сохнуть, и поэтому девушка всё ерошила их, дабы те, хоть на ветру, хоть как-нибудь, но подсохли. — Стоило бы просто причесаться, — недовольно пробормотала под нос Агидель. Девушка не хотела испортить о себе впечатление ещё раз, тем более, что сейчас инициатором встречи была сама дер Кин, из-за чего внешний вид вряд ли играл последнюю роль. Ещё по пути к таверне Агидель, сокращая оставшееся расстояние, размышляла над происходящим, и тем больше волнений и сомнений у неё было. «О Свар, ну я и дура. Зачем заговорила о сладостях? Как маленькая! Лейтенант и подумала, наверно, что я ребёнок… Теперь точно не видать мне к себе серьёзного отношения… Дура, дура, дура», — укоряла себя кадет, охваченная размышлениями, беспрестанно ероша рыжие волосы, которые, купаясь в лучах заходящего солнца, горели пожаром. И вот теперь, стоя здесь, наверняка выглядя как огородное пугало, она и могла только думать о том, что в очередной раз облажалась. Даже когда раздался звон с часовой башни, она не обратила на то внимания, изредка кидая взгляд на улицу, откуда, как она думала, должна была прибыть лейтенант. Агидель была слишком поглощена планированием того, как она будет себя вести. Она сразу, как Эверстейн её пригласила, решила, что будет соответствовать серьёзной и вежливой наставнице, но почти с самого начала её планы рухнули — в бане она задержалась, волосы не высушила, да и идеальный вначале внешний вид был уже немного испорчен. Казалось, будто бы сама судьба была против неё, но своего настроя кадет не теряла и, даже не смотря на эти мелкие огрехи, вечер всё так же обещал быть самым замечательным в её жизни. — Извини, давно ждёшь? — раздался знакомый, немного строгий, голос позади, и Агидель, чуть не подпрыгнув от неожиданности, но уж точно успев вздрогнуть, резко обернулась, сразу же потеряв и дар речи, и позабыв о своих переживаниях. Перед ней стояла Эверстейн, и вместе с тем, это словно была не она. Кадет за всё это время уже настолько привыкла видеть командира в традиционной форме латников, что и вообразить себе не могла, что та может выглядеть иначе. Но тут оказалось, что может, да ещё как! Дер Кин была несколько выше Агидель, её тёмные волосы цвета воронового крыла спадали волнистыми прядями на плечи, которые сейчас укрывал искусный коричневый жилет с серебряными застёжками и широкими отворотами, а под ним была синяя рубаха, которая таким удивительным образом подходила к цвету глаз Эверстейн, что это просто нельзя было не заметить. На мгновенье Агидель показалось, что грудь старшей девушки вздымается несколько часто, как будто она сюда бежала, но ведь такого быть не могло никак… — Никак нет, — отчеканила рыженькая, мысленно обругав себя за то, что так беззастенчиво разглядывала Эверстейн, пока та ожидала ответа. — Хорошо, а то я не сразу заметила, сколько времени и что пора бы уже идти, — проговорила дер Кин, и в её голосе послышалась несвойственная мягкость, — в любом случае, прошу простить за опоздание. — Пустяки… — запросто откликнулась Агидель, и чуть рот себе ладонью не зажала, вспомнив, с кем сейчас разговаривает. Её простая и добрая сущность так и норовила выскочить наружу, отвергая все запреты разума. — Ну, тогда, пойдём? — как-то сжато кивнула Эверстейн в сторону таверны. — Да… — ощущая вновь подступившее волнение, согласилась Агеллон, переводя взгляд на здание. Сейчас всё происходящее казалось ей сновидением, чем-то, что никак не может происходить с ней на самом деле, но это происходило. Ещё несколько недель назад, дерясь на площадке с Раданом, она даже отчаялась в своих попытках попасть в Коронное войско, а теперь вот не только была кадетом гвардии, но впервые шла в казарменную таверну, да не просто так, а с самой Эверстейн дер Кин, лучшей мечницей в войске. И когда та распахнула перед ней дверь таверны, Агидель, перешагивая порог, думала, что сейчас её окликнут и непременно скажут: «Деточка, ты что тут делаешь? Заблудилась?». Но ничего подобного не произошло, и она глубоко вздохнула, отчего ароматные запахи, гуляющие в воздухе, мгновенно защекотали ноздри и едва не заставили облизнуться. Рыжеволосая тут же с интересом принялась озираться по сторонам, потому что любопытно было просто жуть как! «Сытный поход», единственная из трёх таверн в казармах располагалась не внутри их, а граничила и с остальным городом, отчего имела и два входа, один для служивых, а один для тех, кто решил побаловать себя изысканной пищей, прогуливаясь по кварталам Варлава. И внутреннее убранство здесь было такое, что Агидель только диву давалась, начиная переживать, а хватит ли ей и всего того жалованья, что она успела сегодня получить. Крепкие, с резными ножками, столы были образцово застелены белыми скатертями, а вместо лавок, табуретов и грубых подобий стульев тут расположились вполне удобные одинаковые стулья, имевшие на своих спинках ту же витиеватую резьбу, что и ножки столов. Тёмные доски пола были вымыты так, что в них отражался свет многочисленных люстр со свечами, висевших под потолком. Пространство полностью затоплял их свет, отражаясь от белёных стен. К вошедшим посетительницам тут же подскочила бойкая девчушка с заплетёнными в волосы лентами, которые поддерживали её причёску. Одета она была в форменную одежду заведения, главной особенностью которой был белый передник, настолько чистый, что Агидель стало даже как-то неловко за цвет своей рубахи, что уже успела немного поизноситься. — Доброго вечера, госпожа дер Кин, — немного склонилась девушка, очевидно, хорошо знавшая Эверстейн, — прекрасно выглядите! Вам очень идёт! — Спасибо, Бажена, — легко ответила ей лейтенант. Агидель опять мысленно себя обругала последними словами, сетуя на свою дурость. Ну разве так трудно было сказать такой же простенький комплимент Эверстейн, а не пялиться на неё, как на какое-то чудесное видение? Ведь ясно же, командир немало времени провела, наверное, подбирая себе подобный наряд. — А к вам как могу обращаться? — вывел из размышлений Агидель вопрос девушки. — Кадет Агеллон, — задумчиво откликнулась рыжеволосая и, начиная краснеть от просто невероятной глупости, поспешила исправиться, — Агидель, просто Агидель. — Добро пожаловать в «Сытный поход», госпожа Эверстейн и просто Агидель, — смешливо подмигнула девчушка Агеллон, — сегодня я буду за вами ухаживать, так что, прошу, выбирайте столик. — Ну, куда думаешь, нам лучше будет устроиться? — спросила дер Кин у своей спутницы, желая, чтобы та чувствовала себя здесь как можно уютнее, поскольку было заметно, что та довольно сильно зажата. — Может, где-нибудь, у окошка? — смущённо предложила Агидель, взглядом скользя по пространству и найдя одно местечко, куда света попадало несколько меньше, а сам столик по большей части скрывался от глаз посетителей, которых в этот час было довольно много. — Прекрасный выбор, — доверительно сообщила Бажена, — идёмте. Она ловко провела Эверстейн и Агидель к указанному столу, по пути успев ответить нескольким посетителям, что сейчас вернётся к ним, а после, выдав девушкам кожаные переплёты с подшитыми к ним листами пергамента, упорхнула на помощь остальным гостям. Агидель, уже хотевшая было поинтересоваться у Бажены, что сегодня можно заказать, с недоумением воззрилась на переплёт, а потом, открыв его, ещё более удивлённо подняла взгляд голубых глаз на дер Кин. Агеллон чувствовала, будто бы, после пересечения порога таверны, она оказалась в другом мире. Прекрасное заведение, несравнимое ни с одним другим, в которых она когда-либо была, с необычным для неё внутренним убранством, а теперь ещё и такое необычное обслуживание. — Это карта с перечнем кушаний, которые ты можешь выбрать, — живо пояснила Эверстейн, — здесь, для того чтобы гостям было удобнее, да и из-за большого количества блюд, решили сделать вот такие карты. Просто находишь, что тебе больше приглянется, и через некоторое время подойдёт служанка и примет заказ. — Ого! — оценила кадет, до того бывавшая только в таких тавернах, где надо было самой подойти к хозяину или служке и спросить у них, что они могут предложить. — Это очень удобно! Только, наверное, сложно для хозяина. Вдруг кто-то захочет кушанье из того, что не достать в это время года? — Для этого у них есть карты на каждый сезон, — легко пожала плечами Эверстейн, — кстати, спасибо тебе за предложение отправиться сюда, я никогда ещё не бывала тут весной, самой очень интересно. Давай посмотрим, что можно выбрать? — Да… — кивнула Агидель, чувствуя необходимость предупредить старшую девушку, что у неё с собой не так-то и много денег, и что, скорее всего, хватит лишь на одно блюдо, — госпожа Эверстейн, прошу меня извинить, но здесь, наверное, слишком дорого для меня, поэтому я, как вы и посоветовали, возьму только пирог. — Ох, это ты меня прости, я совсем забыла сказать, что за всё платить буду я, — опомнилась лейтенант, которая только и делала, что до этого, пользуясь любой возможностью, так и эдак разглядывала рыжеволосую, подмечая, как она реагирует на непривычную обстановку. — Не стоит, правда, — ещё сильнее смутилась кадет, которой было очень стыдно. — Слушай, Агидель, — уже несколько настойчивее и более уверенно проговорила Эверстейн, — это я тебя пригласила в таверну, а значит, будет справедливо, если я и заплачу. Не переживай так… Если хочешь, когда вступишь в основное войско, уже сама сможешь пригласить меня и вернуть долг, коли так тебе будет спокойнее. — Я была бы очень признательна. Я обязательно так и сделаю! Обещаю, — оживилась Агидель, чувствуя, как с плеч прямо-таки гора сваливается. Теперь ей было значительно легче, хотя и всё равно несколько неловко, но уж точно не так, как когда она сюда зашла. — Договорились, и прошу, обращайся ко мне по имени, незачем себя утруждать титулованием, если мы тут вдвоём, — немного улыбнулась ей дер Кин, заодно пробегая глазами список кушаний и присматриваясь к наиболее заинтересовавшим. — Извини, — тут же покраснела Агеллон. — Ничего страшного, — улыбнулась дер Кин, легко заведя спавшую на лицо тёмную прядь волос за ухо. Улыбнувшись, Агидель немного смущённо опустила взгляд, так же пробегаясь глазами по списку в карте, раздумывая о том, что, наверное, стоит попытаться как-то исправить о себе первое впечатление и доказать, что она уже не такое уж и дитё, а потому из предложенных в списке кушаний, особенное внимание уделяла тому, что даже звучало как-то по взрослому и представляло собой весьма острые блюда. Тоже касалось и напитков. Вообще-то, девушка не любила крепкий алкоголь, ей и его вкус не нравился, да и отец только и знал, что им травился, что накладывало свой отпечаток. Но сейчас нужно было не упасть в грязь лицом, и Агидель выбрала из предложенных вариантов брантвайн. Он-то хоть фруктовым был и не таким противным, как вэдэква. А потому, когда к ним вновь вернулась Бажена, кадет даже с гордостью произнесла: — Чарку брантвайна, рагу «Дыхание огня», овощи квашенные в остром посоле и пирог «Укус пчелы». — Может, подать ещё бокал воды или компота? — немного обеспокоенно поинтересовалась служанка. — Запить там? — Не стоит, — решительно возразила Агидель, едва не лучась от того, что в этот миг даже у Эверстейн брови несколько удивлённо поползли вверх. Очевидно, она сумела впечатлить лейтенанта и теперь очень этим гордилась. — А мне пинту светлого пива, «Леща сытного» и… — Эверстейн немного недоверчиво посмотрела на Бажену, — что, у вас уже первые овощи есть? — Да, госпожа Эверстейн, академия магов вместе с алхимиками прошлой осенью сделали за городом теплицу, вот в ней круглый год можно овощи и фрукты выращивать, даже которые у нас тут и не росли никогда. Как раз первый урожай собрали. — Хорошо, давай, тогда как раз и вот эти овощи с зеленью и тарелку с сырами, — решила лейтенант и немного откинулась на спинку стула, изящно поправив один из локонов движением тыльной стороны ладони. Служанка, приняв заказ и пообещав, что вскоре всё будет готово, упорхнула в сторону кухни, и девушки вновь остались вдвоём. Между ними возникла пауза, в которую каждая не знала как начать разговор. Агидель почтительно ждала первого слова от наставницы, а та подбирала темы, при этом, стараясь не касаться разговоров насчёт службы. Это оказалось не так-то просто, учитывая, что почти вся жизнь Эверстейн так или иначе была связана с войсками. Впрочем, можно было бы попробовать пообщаться с кадетом насчёт книг, вот только было ли это ей интересно? И когда пауза уж слишком затянулась, а рыжеволосая неотрывно уставилась в окошко, дер Кин вспомнила, что обещала рассказать про происхождение пирога, который заказала Агидель. — Я ведь так и не сказала тебе, как появился «Укус пчелы», — приободрившись, обратилась к девушке Эверстейн. Та совсем чуть-чуть вздрогнула, и перевела взгляд на темноволосую. В глазах Агидель читалось даже что-то вроде признательности, но в первую очередь, живого интереса. — Так вот, легенда гласит, что один повар знаменитого дворянина отправился со своей свитой в лес, дабы на пасеке собрать мёду. И пока они занимались сбором, то не заметили, как к ним вышел медведь. Свита разбежалась, а повар не смог удрать, поскольку был упитанным, и медведь оказался совсем рядом. Но он не растерялся, уронил один улей прямо перед медведем, злые пчёлы вылетели и напали на того, заставив животное пуститься в бегство, после того, как одна пчела укусила медведя точно в нос. Повар же, благополучно собрав мёд, вернулся к себе в замок и в честь этого чудесного спасения и придумал такой пирог. — Красивая легенда, — согласилась Агеллон, слушавшая, наверное, даже не сам рассказ, а голос наставницы, а потом забавно нахмурилась, — только вот мне кажется, что слишком приукрашено всё это. Где видано, чтобы медведь от укуса пчелы наутёк пустился? — Согласна, — улыбнулась Эверстейн, — думаю, на самом деле, они просто уже успели собрать мёд, тут вышел медведь, и все наутёк пустились, а повар, желая потом как-то представить свой пирог, и выдумал такую историю. — Или там и вовсе никакого медведя не было, — пожала плечами Агидель. — Вот, скорее всего, — кивнула наставница, — потому что у всех кушаний с такими названиями обязательно найдётся легенда, которая, так или иначе, прославляет повара, выставляя его в лучшем свете, или же обязательно случается какое-то внезапное происшествие. Каждому хочется выглядеть как герой. Получить свою долю славы. — Ну, это, наверное, не так плохо, — задумалась Агидель, — иначе не было бы красивых легенд, которые вдохновляли остальных людей на какие-то действительно героические или хорошие поступки. — И вновь ты права, — обрадовалась Эверстейн, подавшись немного вперёд, — хотя, зачастую, такие героические поступки были просто случайным совпадением. — У вас… тебя тоже случались такие совпадения? — чуть сбившись и затаив дыхание, спросила Агидель. — Можешь рассказать? — А тебе интересно? — на всякий случай спросила лейтенант и тут же получила утвердительный кивок. Что же, хоть она и не собиралась разговаривать про свою службу, но не могла отказать рыженькой красавице. — В общем, в одном из походов в степи мы как-то дошли до первого крупного города, Сарвана. Командование приняло решение захватить его. Начался штурм. Степняки хоть и живут на больших и открытых пространствах, а крепостей у них мало, но строят они их на совесть. Да и Сарван на холме стоит, к нему не подступишься со всех сторон. Пока основная часть войск штурмовала город со стороны ворот, мы с отрядом поменьше, связав лестницы, подобрались к холму, где стена пониже, полезли наверх. Сверху тут же камни и стрелы полетели. Латник, что нас прикрывал и над собой щит держал, до самого верха долез, я за ним. Только он сунулся на стену, как его убили. И мне уже деваться некуда было, снизу товарищи поднимаются, сверху вот-вот стрела или камень полетит. Рванула я наверх и, когда залезала, ногой зацепилась за один из зубцов, да как рухнула головой вперёд, что собой сразу трёх копейщиков вниз скинула, а сама на стене и растянулась. Тогда даже и не разбиралась, что произошло, вскочила и давай отбиваться, а потом подумала, что не споткнись я, то меня бы те трое на копья подняли. В итоге и вышло, что я своим этим падением не только жизнь свою спасла, но и первой сумела закрепиться на стене, а уж там мы и город потом взяли. — Сильно испугалась? — круглыми глазами глядя на Эверстейн, спросила Агидель, напрочь позабыв о своих волнениях. — В бою об этом даже и мысли не было, а вот потом меня трясло как в лихорадке, что Мартина мне сначала влила полфляги брантвайна, а потом ещё по щекам отхлестала, чтобы в себя пришла. И главное, кругом все так славили мой подвиг, но никто и подумать не мог, что это случайность была. — Всё равно, вы… Ты очень храбрая, — с искренним восхищением произнесла кадет, даже не заметив, как смущённо отводит взор наставница. А тут и Бажена принесла девушкам еду, начиная расставлять блюда на столе. Пожелав приятной трапезы, она также быстро удалилась, и Агидель подвинула к себе горшочек с рагу, что было очень густым, пахло безумно аппетитно, но даже в запахе этом чувствовалось что-то, что немного дыхание сбивало. Быстро пожелав теперь и друг другу приятного аппетита, наставница и кадет приступили к трапезе. Агеллон зачерпнула ложкой ярко-красное рагу и отправила себе в рот. Поначалу не произошло ничего страшного, было просто горячо и вкусно. Очень-очень вкусно! Агидель поняла, что никогда ещё не пробовала такого рагу, а потому за первой ложкой последовала и вторая, и третья, да вот только на четвёртой тепло во рту превратилось в нестерпимое жжение, как будто ей в горло влили кипяток, да там он и остался. Лицо мгновенно покраснело, а из ушей и носа, кажется, должен был вот-вот повалить пар. На глаза навернулись слёзы. В панике она схватила чарку с брантвайном и одним махом опрокинула в себя, но стало ещё хуже. Потянувшись к маринованным овощам, Агидель забыла, что и они тоже острые, и быть бы беде, но тут уж Эверстейн, заметив состояние девушки, резко подвинула той свою пинту пива. — Пей, — с тревогой произнесла она, переживая за здоровье подопечной. Кадет схватила пузатую деревянную кружку и в несколько больших глотков осушила её до дна. Холодное пенное, да ещё таким количеством сразу, смогло унять те нестерпимые остроту и жжение, что испытала рыжеволосая девушка. Отголоски их, правда всё равно остались, и довольно сильные, но теперь она хоть могла дышать и говорить. Утерев рукавом выступившие на глаза слёзы, Агидель выдохнула, переживая, как бы и вовсе не вырвалось пламя изо рта: — О Боги! Да чтоб того, кто это рагу придумал, в загробном мире бесы только им и кормили до скончания мира! Эверстейн, услышав такое пожелание, не удержалась и засмеялась, правда, тут же вынуждена была пояснить, чтобы кадет не обиделась в случае чего, ведь лейтенант не над ней потешалась, а над произнесённой фразой. При этом улыбка всё равно не сходила с губ лейтенанта, и вот уже Агидель сама улыбалась ей в ответ. Кажется, это неожиданное происшествие самым удивительным образом разрешило все сомнения обеих девушек и придало их последующей беседе живости, а дер Кин махнула рукой Бажене, попросив её принести ещё пива. Когда же та подошла с двумя кружками, поставив их на стол, то даже с удивлением и уважением обратилась к Агеллон: — Ну и сильна, ты, просто Агидель! Ты знаешь, что мало кому удавалось и четверть этого рагу съесть? Да в твоих жилах, видно, течёт первозданный огонь!***
Расставшись с подругой, Сильвия осталась лежать в бадье, изредка, немного опустошённым взором наблюдая за тем, как остальные девушки приходили и уходили из бани. Когда Агидель уходила, Сильвия вообще чуть ли не с головой погрузилась в воду, боясь посмотреть на тело Агеллон, но досаждавшие мысли отогнать это не помогло. Русоволосая даже и не заметила, как пролетело время, а очнулась от своих терзаний Сильвия лишь тогда, когда по телу прошла неприятная дрожь из-за того, что вода в бадье уже начала остывать. Покинув баню, Сильвия не чувствовала себя хоть немного отдохнувшей, и медленно побрела к казармам по вечерним улицам. В мыслях она ругала себя за произошедшее с Агидель. Хоть девушка и пыталась придумать любые оправдания, но всё же понимала, что озвучь она своё предложение в нужный момент, возможно, что всё сложилось бы иначе, и, возможно, они сейчас с Агидель вместе бы сидели в таверне. От этих размышлений становилось грустно, но также где-то в глубине души начинала копиться злость, злость на саму себя, на свою робость и трусливость. Тускло освещённые факелами улицы были полны кадетов, сержантов и служивых, наслаждавшихся свободным временем, иной раз бродивших от одной таверны к другой. Среди них охотница иногда замечала и своих друзей, отмечавших отбытие в лагерь, но присоединиться или просто поговорить с ними девушке не хотелось. Напротив, её накрывала сильнейшая и непонятная обида. Сильвия удивлялась сама себе — откуда в ней такая злость? — Блет, — шёпотом ругнулась она, остановившись у стенки здания. И тут же охотница покраснела от произнесённого. Сказала это девушка на эмоциях, хотя до этого почти никогда не ругалась, так как родители считали такое поведение некультурным и в детстве ещё растолковали ей, почему не следует сквернословить. Чуть приподняв голову, охотница осмотрелась вокруг, глядя на толпы соратников, снующих по улице. Подняв взгляд выше, она посмотрела на небо, уже начавшее приобретать тёмно-синий оттенок — появились первые звёзды и лишь на западе небосвод был всё ещё освещён последними лучами закатившегося солнца. В таком далёком и мрачном весеннем небе девушка ждала поддержки хоть от кого-нибудь из богов, но в голову тут же начали лезть мысли о Агидель. Снова в голове замаячил вопрос — кем является та для неё? Просто хорошей или даже лучшей подругой, или же здесь имеют место намного более сильные чувства? Чувства, которые так внезапно стали сильнее, разрывая сердце на части и опьяняя разум, заставляя желать того, о чём раньше даже и мысли не возникало. Эти новые чувства и манили, и вместе с тем пугали. Девушке было страшно, ведь она не знала, как действовать и правильно ли она поступит, если примет эти чувства, позволив им вести себя. «Куда вести?», — подумала охотница, тут же вспомнив поцелуй Марики и Селимы перед обедом. Девушки вообще не стеснялись, а Марика так и вовсе будто бы специально пыталась поддеть Агидель, но она и не знала, что так же терзает ещё и Сильвию. Девушке хотелось быть ближе к рыжеволосой, и теперь она понимала, что ближе она хочет быть так же и физически. Сегодня на складе она не хотела отпускать Агидель, ей хотелось прижать ту к себе сильнее, попытаться так же защитить её, как она сделала это с ней перед Селимой, попытаться прикоснуться к её губам… Факел на стене рядом громко треснул, выпустив в воздух сноп искр, и в тот же миг голоса и шум толпы будто бы стали громче. Сильвия, почувствовав вновь возвращающееся раздражение, резко сорвалась с места, быстрым шагом устремляясь в казармы, лишь бы остаться одной, в тишине, подальше от людей и шума. Поднявшись по ступенькам строения последний раз перед отбытием, она зашла на женскую половину, где пока ещё никого не было. В потёмках едва ли было что-то видно — лишь силуэты кроватей и частично собранных дорожных сумок, стоявших на них. Сильвия ещё больше разозлилась из-за того, что никто так и не соизволил зажечь хоть одну свечу. Бурча себе под нос, охотница запалила пару огарков недалеко от входа, чтобы соратницы, вернувшись навеселе, не навернулись в проходе. Подойдя к своей постели, взгляд Сильвии сместился на немного неряшливо застеленную кровать Агидель. В голову снова полезли мысли и в этот раз это даже немного успокоило. Среди всего этого вороха дум главенствовала одна: «ложись на кровать Агидель». Охотница сделала небольшой шаг к ложу подруги, но тут же с силой кинулась на свою. — О чём я вообще думаю? Что со мной не так? — едва не выкрикнув, обречённо спросила девушка. Подушка приятной прохладой коснулась её кожи, и вот, вроде бы, пришло спасение, которое на миг остудило её голову. Лёжа в тишине, Сильвия всё больше понимала, что это не просто навязчивые мысли, не просто странные идеи и желания после увиденного в обед. Поцелуй Марики и Селимы стал тем толчком, который раскрыл охотнице глаза на себя и свои чувства. Он настолько врезался в память, что дочь леса даже забыла про переживания из-за нападок далканки. Внезапно, где-то в конце лестничного пролёта, послышался звук закрывшейся двери, а после и приближающиеся звуки шагов. Сильвия слегка повернула голову и увидела, как в комнату с сияющей улыбкой на лице вбежала Селима, тут же кинувшись на кровать. Следом за ней, спокойным шагом, с равнодушным выражением лица, зашла Марика. Волосы блондинки впервые были распущены. Такой девушку Сильвия видела раньше лишь в банях, и этот образ слегка менял Марику. Теперь она показалась более привлекательной и симпатичной. Сильвия тут же обругала свой разум, который из-за непонятных чувств к Агидель уже совсем, видимо, начал сходить с ума. — Иди ко мне, — с улыбкой произнесла Селима, протягивая руку Марике. Дворянка, постояв немного, будто изучая дочь гор, еле заметно улыбнулась и, нежно взяв её руку, забралась в кровать к Селиме, стоя на четвереньках и нависая над девушкой. Огинь провела пальцами по щеке далканки, опуская их ниже к шее и ткани рубахи, остановившись на груди — из-за волос, спадавших белой вуалью, невозможно было разобрать выражения её лица. — Тебя бы стоило проучить после всего, что ты сегодня натворила… Весь день будто с цепи сорвалась, — слегка недовольным тоном произнесла Огинь. — Перед обедом я думала, что прямо там тебя пришибу, — чуть повысив голос к концу фразы, Марика сжала пальцы, сдавив в ладони мягкую грудь Селимы, из-за чего та довольно громко вскрикнула. Но, судя по лёгкой ухмылке, она не особо придавала значение словам зеленоглазой. — Чуть нежнее можешь? — играючи спросила Селима и, проведя руками по спине и обвив шею Марики, она притянула блондинку, заставляя её почти лечь сверху. — Ты же знаешь, меня она… они все бесят, и я не могу так просто закрыть на это глаза… — раздражённо сказала чернявая, за мгновенье переменившись в лице. — Ничего не могу с собой поделать, — почти сразу продолжила дочь гор, повернув голову и посмотрев в сторону Сильвии. В этот мгновенье охотница перепугалась, что Селима заметила её, но та смотрела куда-то поверху, совершенно не обращая своего внимания. Сильвия, возблагодарив полумрак, тихо выдохнула, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди, быстрыми ударами гоняя кровь по венам. — Попытайся, — томно произнесла Огинь, прильнув к шее Селимы, покрывая ту поцелуями, одновременно продолжая массировать грудь девушки. Селима шумно вздохнула. — Я не хочу, чтобы ты тут начала мстить, основываясь на каких-то своих капризах… Будь сдержанней, — после последней фразы, Марика резко, с явной силой прикусила кожу на плече девушки, из-за чего Селима вновь громко вскрикнула. — Ай, ай… Ладно, я поняла, поняла, — то ли от боли, то ли от удовольствия, но голос Селимы зазвучал иначе. Далканка снова опустила руки, поспешно начиная вытягивать рубаху из штанов дворянки. — Не верю, — еле слышно, шёпотом, произнесла зеленоглазая и, спустившись чуть ниже и оттянув ворот, оголила грудь Селимы, из-за чего далканка сбивчиво вздохнула, в ответ припадая к плечу Огинь. Сильвия была вся красная, но не могла оторвать взгляд. Она бы никогда не призналась никому, но в этот самый миг она завидовала поведению Огинь. Марика так легко выражала свои чувства, действуя довольно жёстко, особенно сейчас, вообще не заботясь об окружающих. Её вообще не волновало, что их в любой миг может застать какая-нибудь их соратница, вернувшаяся с гуляний чуть раньше. Если бы у Сильвии была хоть частичка этой властной блондинки, она бы сейчас не беспокоилась о том, что творилось у неё в голове, а просто бы поступила так, как считала нужным. Если бы Сильвия была такой, она бы ещё на поступлении заговорила бы с Агидель. — Я же… обе… щала, — отрывисто произнесла Селима, не в силах сдерживаться от натиска Марики. Та резко задрала рубаху далканки до самой шеи, впившись губами в затвердевший сосок Селимы, будто пробуя лакомство, одновременно запустив руку в штаны девушки, что сама подалась навстречу. Дочь гор резко вздохнула, хотя это уже был скорее стон, который Марика тут же прервала поцелуем, горячим, жарким и глубоким, почти не давая Селиме и шанса издать ещё хоть звук. Сильвия закрыла глаза и с силой прижала лицо к подушке, пытаясь не слышать и не видеть более ничего, хотя уши всё равно терзали сдавленные стоны Селимы, а собственное дыхание вдруг стало необычайно жарким. Голову снова обуяли мысли об Агидель, только теперь воображение подкидывало видения более несдержанные и разнузданные. Охотнице вдруг привиделось их сегодняшнее общее купание в банях, только в этот раз Агидель шла к ней в бадью, ложась сверху, соприкасаясь телом… Эти образы пытали разум, но вместе с тем Сильвия вдруг поняла, что ей хотелось бы, чтобы эти фантазии стали явью.