Духом и Сталью: Сильнее тебя

            От неожиданного и громкого крика Ярый даже попытался стать на дыбы, но Агидель, уже приноровившаяся к характеру этого коня, навалилась вперёд, успокаивая его. Эверстейн поднялась в стремени, вглядываясь вдаль, когда увидела, как на главную улицу из лабиринта переулков выскочила фигура, закутанная в какой-то длинный балахон, пересекла мостовую, ничего и никого вокруг себя не замечая, и метнулась вновь в проходы меж домов. Следом послышался целый гомон голосов и из того же переулка, откуда выскочила фигура, вывалилась целая толпа преследователей, некоторые из которых держали в руках факелы, иные вопили о том, что они сейчас настигнут беглянку. Люди эти были так увлечены своей погоней, что тоже не слишком придавали значения окружающему их миру. Первые из них уже исчезли с глаз долой, но лейтенант остановила последних двух мужчин своим окриком: — Именем Его Величества, короля Остерна! Что здесь происходит?! Я младший лейтенант Коронного войска, Эверстейн дер Кин, требую немедленного ответа!       Произнесено это было таким тоном, не терпящем никаких возражений, что даже Марика сейчас внимательно смотрела на предводительницу, не говоря уж про Агидель, которая в этот миг, кажется, по одному мановению руки лейтенанта могла бы помчаться в самую отчаянную атаку. На мужчин этот окрик тоже произвёл должное впечатление, и они стремглав бросились к всадницам, походя, умудряясь отвесить поклон, полный смирения. Один, чуть запинаясь, сразу же поведал: — Госпожа! Мы преследовали безбожницу, которая осмелилась болтать несусветные вещи среди добрых людей, дурила им головы про явление в небе «Зелёного копья» и тем самым нарушила указ нашего великого владыки! Мы собирались схватить её и проучить! — И кто дал вам на это право? — хмуро поинтересовалась Эверстейн, подаваясь вперёд. — Кто наделил вас властью чинить самосуд? Всё, что вы должны были сделать в таком случае, это сообщить о нарушении городской страже. Дальнейшее — не ваша забота. Пошли прочь, пока я сама не всыпала вам плетей. Живо!       Незадачливых преследователей тотчас как ветром сдуло. Марика и Агидель, всё еще находясь под впечатлением от резкой перемены, которая произошла в обычно спокойной и невозмутимой наставнице, смотрели на неё в напряжённом ожидании. — За мной, быстро. Не вздумайте ничего предпринимать без моего слова!       Дер Кин первая направила своего Грачика в проулки, стремясь настигнуть погоню. Кадеты следовали за ней молчаливыми тенями, ощущая и беспокойство, и предвкушение чего-то из ряда вон, и теряясь в догадках, что же они будут делать, и почему Эверстейн так разозлилась. Да, действия жителей, решивших самовольно разобраться с той, кто вносил смуту, выходили за рамки закона, но было ведь и что-то ещё, что вывело лейтенанта из равновесия. — Помогите, пожалуйста! Кто-нибудь! — совсем рядом, в каком-то из маленьких дворов раздался ещё один отчаянный женский крик, и всадницы направились туда, успев как раз вовремя.       Фигурка, облачённая в балахон, металась из стороны в сторону, прижимаясь спиной к каменной кладке здания, а её полукольцом окружали люди. Капюшон слетел с головы девушки, и в свете факелов лицо её исказилось от страха, взгляд был затравленным, волосы разметались, губы дрожали, и всем своим видом она напоминала загнанного зверька. — Немедленно отойдите от неё! — приказала преследователям Эверстейн, заставляя тех обернуться. — Эта девушка переходит под мою власть, а вы немедленно расходитесь по домам, если не хотите сами на своих спинах познать тяжесть плётки. Именем Его Величества, я, младший лейтенант Коронного войска, приказываю вам!       Люди смешались, однако, здесь их было больше, многие были постарше тех, кого дер Кин до того одним своим видом успела напугать, да и ощущение полной своей вседозволенности, близкое предчувствие расправы, явно туманило им головы. Да, они не осмелились что-либо предпринять, однако и расходиться не спешили, а иные и вовсе недовольно заворчали. Впрочем, противиться воле одной из командиров гвардии было себе дороже, и кто-то уже попятился, стараясь обогнуть замерших всадниц. Девушка, которой ещё минуту назад грозила расправа, а может, что и похуже, теперь медленно оседала на землю, сползая по стенке. Она и сама не знала, избавилась ли от беды или сейчас угодила в новую. — Пошли, пошли уже, Янош, — один из мужчин потянул за собой товарища, который так и стоял, не зная, что ему делать, — видишь, теперь здесь гвардия, они разберутся с этой плутовкой. — Как же, разберутся, что толку, что всыпят ей плетей? По-другому надо с такими разбираться, — заупрямился здоровый мужик, однако шаг в сторону сделал, — всех этих поганых, будь моя воля, заковать бы в позорные колодки, да клеймо поставить, чтобы добрые люди знали, кто перед ними. — Вы отказываетесь исполнять указ воина короля? — Эверстейн смерила наглеца раздражённым взглядом. — О нет, госпожа, просто выражаю свое мнение, своё скромное мнение доброго человека. — Добрые люди по ночам не носятся с факелами по улицам, не думая, что по неосторожности могут и чужой дом подпалить, — холодно произнесла дер Кин. — Конечно, куда уж нам, простым думать, только наши господа думать право имеют, а что жрут и жируют за наш счёт в своих казармах, пока мы спины свои гнём на них, это же так! — донеслось вдруг из противоположного конца, позади кадетов, куда уже прошли несколько человек. — Верно говоришь! — поддержал ещё один из мужчин. — Ещё и эти из-за моря, приехали сюда, сделались командирами, думают, что права тут имеют. Свою страну развалили, теперь за нас взялись, не кончится это добром! Раньше-то как жили…       Лейтенант промолчала. По-хорошему, за такие разговоры, стоило бы притащить этих подстрекателей в темницу, чтобы посидели там на хлебе и воде, но связываться с ними сейчас вряд ли имело смысл. Разговоры — это зачастую только разговоры, кто-то мог лишнего выпить, озлобиться на что-то, жили-то по-разному. Да и ей надо было теперь ещё разобраться с девушкой, что чуть сознание не теряла, и помимо этого, с ней были кадеты, которых точно не стоило впутывать в неприятности. Лучшим решением было просто проигнорировать всю эту болтовню, вот только она, если в силу своего опыта то понимала, к сожалению, не сумела вовремя предупредить подопечных, чтобы молчали.       Наставница не могла видеть, что в момент, стоило человеку заикнуться про господ, глаза Огинь так и полыхнули от злобы, а она сама сжала зубы, отчаянно стараясь сдержать эмоции, что сейчас рвались наружу. Вот только весь тот гнев, что копился в ней с момента поражения в баталиях на карте, нашёл-таки выход, и было его уже не унять. Марика еле сдерживалась, дабы не сорваться, но после тренировки сил на это практически не оставалось. В голове всё отчетливее был слышен ускоряющийся пульс, удары сердца уже были похожи на барабан, который находился прямо рядом с ушами. Грудь сдавило, губы дрожали, каждый вдох давался всё сложнее — чем сильнее она пыталась успокоиться, тем сильнее неведомая сила, казалось, сдавливала её лёгкие.       Марика отчаянно пыталась унять порыв чёрной злости, что захлестнул её с головой после тех оскорбительных слов со стороны этой грязи. Девушка медленно отпустила поводья и дрожащими руками вцепилась пальцами в ноги, до боли впиваясь ногтями в кожу сквозь ткань одежды. «Прошу, хватит… Заткнитесь… Не надо», — проносились обрывки мыслей в разуме, который был ослеплён неконтролируемым гневом. «Давай же. Чего ты ждёшь? Они ненавидят тебя, они ненавидят всех, кто тебе дорог, они хотят тебя убить. Они должны поплатиться за это». В голове звучал непонятный голос, который до ужаса пугал девушку. Услышав эти слова, блондинка с силой закрыла уши руками, но шёпот продолжал взывать. Вдруг где-то послышался неразборчивый, но противный Марике голос Агидель, и в следующий миг что-то будто бы с силой ударило изнутри, и Огинь спрыгнула на землю, потеряв последние остатки разума.       Агидель, находившаяся чуть позади Эверстейн, слушала и одновременно восхищалась поведением наставницы, хотя её саму так и подмывало что-то высказать этой толпе, оскорбляющую и гвардию, и командира, но тут она почувствовала совсем рядом с собой тяжесть, которая словно пыталась оттолкнуть девушку в сторону. Переведя взгляд на Марику, она потеряла дар речи. Рядом с ней на лошади сидела Марика, но совсем не та, которая была на тренировке — её лицо исказилось из-за ярости, кипевшей внутри. Глаза Огинь сверкали в темноте, она молчала, но руки каким-то дёрганым движением бросили поводья и вцепились мёртвой хваткой в ноги, причиняя самой себе боль, после чего Марика резким движением взмахнула руками и закрыла себе уши. Агидель видела, что беловласая сейчас не в лучшем состоянии, уж слишком противоречивым было то, что с ней происходило — страх и гнев смешались, заставляя Огинь показывать очень странные и отталкивающие эмоции. — Марика, усп… — лишь успела произнести Агидель, поняв, что ей нужно что-то предпринять, но в следующий миг её прервал грозный, чуть ли не шипящий крик девушки. — Заткните свои поганые пасти, пёсье отродье! — Огинь! — предостерегающий окрик лейтенанта явно запоздал, и ситуация, вместо того чтобы разрешиться миром, резко переменилась.       Агеллон поначалу была уверена, что это происшествие, благодаря мудрости и опыту наставницы, окончится быстро и совершенно просто — толпа, пусть и злобно скалившая зубы, не рискнёт связываться с одним из командиров гвардии, опасаясь последствий, а потому сейчас разойдётся, кто по домам, кто по тавернам. Что-то такое проявилось в госпоже Эверстейн, что в душе у самой рыжеволосой девушки вызвало лёгкий трепет, бесконечное уважение и заставило её с восхищением смотреть на старшую. Нет, она и в предыдущие дни уже могла чувствовать исходящую от лейтенанта силу и уверенность, но сегодня, кажется, поняла, почему именно та занимает такое положение в гвардии и считается одним из лучших бойцов. Когда к её спокойствию добавилась некоторая злость, это было сродни тому, будто, меч, покоившийся в ножнах, извлекли на свет и продемонстрировали всем, показав, что этот клинок способен сокрушить любую броню. Люди с таким характером, что в состоянии им одним переломить чужую волю, по чести говоря, всегда привлекали внимание Агидель. Она сама очень хотела быть такой, чтобы и на неё так смотрели, чтобы рядом с ней любой, кто нуждался в помощи и защите, чувствовал себя спокойно, а если было бы нужно, чтобы она одним словом могла заставить идти за собой целую армию. Но при всём этом у девушки оставались и замашки шляхты. Её прямо подмывало ринуться в бой вместе с Марикой, чтобы проучить этих гадов так же, как она делала в своём родном крае, бросаясь в потасовки без оглядки на последствия. — Ни один из вас не стоит и ломаного медяка, падаль! — Марика теперь сама откровенно нарывалась на драку, и втайне это её даже радовало. Никто был ей не указ, никого она не собиралась слушать, и плевать ей было что случиться дальше, ведь сейчас она вдруг почувствовала такую свободу, силу и вседозволенность. — Только и умеете, что горланить и нападать, если вас больше, как свора шавок!       Огинь сделала несколько шагов навстречу заворчавшей, ощерившейся толпе, вряд ли отдавая себе отчёт в том, что произойдёт. У Агеллон оставались считанные секунды чтобы решиться что-то сделать, возможно, стоило сейчас же кинуться наперерез светловолосой сопернице, оттеснить её, сделать всё, дабы помочь Эверстейн выправить ситуацию, а потому она вмиг соскочила с Ярого, при этом чуть не грохнувшись, поскольку впопыхах нога запуталась в стремени. И это промедление стоило тех самых драгоценных секунд. Агидель уже чувствовала, что не успевает, но упорно рвалась вперёд, стремясь ухватить Марику за шиворот, чтобы оттащить обратно. Вместо того чтобы нормально выпутать стопу, Агидель просто с силой тянула её на себя. От желания остановить Огинь голова уже не соображала и казалось, что приложить силу было лучше, чем аккуратно освободиться от стремени. — А ну, навались! Покажем этим курвам, как добрых людей шавками называть! — в толпе раздался озлобленный крик.       Оставшаяся позади Эверстейн тронула своего коня, стараясь оттеснить двух мужчин перед ней, один из которых с самого начала проявлял явное несогласие. Лейтенант ещё раз попыталась воззвать хоть к какому-то порядку и угомонить толпу, но это уже не имело смысла. Почувствовав, что их здесь и сейчас гораздо больше, озлобившиеся горожане полезли на рожон, не шибко задумываясь, как оно дальше-то будет. Агидель знала, что так порой бывает, когда эмоции возобладают над разумом и не позволяют мыслить здраво, и если собравшиеся чувствовали своё превосходство, то нападения точно было не избежать. Дальше размышлять стало некогда, поскольку Марика, словно ища гораздо больших неприятностей, чем уже свалились на них, первой же и влетела в толпу. Пальцы Агидель вместо одежды зацепили лишь воздух. «Опоздала!» — обожгла мысль, хотя ещё секунду назад казалось, что она почти достала блондинку, но та выскользнула, равно как и возможность решить всё без столкновения. Тогда рыжеволосой почудилось даже, что Огинь поступила так намеренно, стараясь тем самым насолить и ей, и Эверстейн, ещё и влезла в схватку, не заботясь о том, как ей достанется. Но как бы ни была зла на Марику рыжеволосая, как бы ни опасалась, вот сейчас был тот самый миг, когда пришлось забыть обо всех разногласиях и идти на выручку, поскольку оставлять Огинь одной против озверевшего сброда было верхом глупости.       На удивление, страха не было, хотя они сейчас и оказались вдвоём против целого сборища взрослых мужиков, что действительно навалились всей гурьбой. В голове пульсировала только одна мысль — ни за что нельзя позволить себе пропустить удар или оказаться зажатой. Но тут, благо, подсобила Марика. Агидель не могла видеть её лица, хотя и догадывалась как оно искажено злобой, а зелёные глаза горят гневом. Очевидно, та этим видом несколько смутила толпу и сама же и нанесла первый удар, резко дёрнувшись вперёд и выбросив кулак. — За гвардию! — выкрикнула Агеллон, не особо задумываясь над тем, как это звучало, но ей в этот момент казалось, что это было грозно и величественно. Что-то иначе встало вдруг в голове, перевернулось окончательно, особенно когда она услышала в свой адрес несколько грязных оскорблений. — Ну, иди сюда, шлюха рыжая, — осклабился безобразный здоровяк, — я тебя так отделаю, встать не сможешь!       Ещё один из мужчин попытался ударить её, но девушка ловко пригнулась и со всей силы врезалась ему в живот, услышав, как напавший даже охнул, видно, на какое-то время у него дыхание перехватило. Впрочем, порадоваться этому успеху она не успела. В бок пришёлся ощутимый удар, благо, что слева, но рёбра всё равно заныли. Едва лишь она успела повернуться и ударить в ответ, как сразу получила по спине. Это немного отрезвило её пыл и заставило вспомнить о том, чему учила госпожа наставница. В первую очередь, необходимо было соблюдать дистанцию. И Агидель постаралась отступить. Вот только позади в этой суматохе уже оказалось не открытое пространство, а стена здания, в которую она и упёрлась, увидев, как прямо в лицо летит здоровенный кулак. Чудом пригнувшись, она почти ощутила, как над волосами пронеслась рука, со всей дури ударив по каменной кладке. Если несколько минут назад она ещё думала, что самым верным решением будет предотвратить схватку, то сейчас полностью разделяла взгляды Марики — с подобным отребьем только так и нужно.       Атаковавший её противник возопил от боли, явно сломав себе руку, а она, пнув его по коленке, всё же сумела вернуться в узкое пространство проулка, начиная отходить. За этот короткий миг передышки, который она получила, девушка смогла увидеть, в каком незавидном положении они оказались: то преимущество, которому способствовал дерзкий бросок Огинь, теперь попросту рассеялось. Победа над парой-тройкой противников, отнюдь не убавила в остальных желания пересчитать им кости. Скорее, это лишь сильнее разозлило толпу, которая готова была их банально задавить числом. Вон и Марика, ещё раз, кому-то крепко отвесив, тоже отскочила назад, оказавшись совсем рядом с Агидель. Та, едва лишь успев бросить на девушку взгляд, сумела разглядеть, что лицо её перемазано кровью, хлынувшей из разбитого носа. Впрочем, поглощённая своей яростью Огинь этого сейчас вроде бы и не замечала. Она просто смотрела перед собой, как загнанный в ловушку зверь, решивший биться до последнего, смотрит на охотников.       Чуть рассеянная по маленькому внутреннему дворику толпа освещалась редкими факелами и тусклым лунным светом. Лица было сложно разглядеть, лишь блёклые силуэты, и из-за этого у кадетов возрастало чувство опасности — это была не дневная тренировка, не было возможности видеть всё, а видение обстановки для воина, что дыхание для любого человека, и в нынешней ситуации преимущество было не на их стороне. Узкие переулки зловеще темнели под редкими всполохами света, и Агидель пыталась разглядеть в толпе хоть что-то, что позволило бы ей среагировать верно, и заблаговременно, но не было ничего, а постоянное мельтешение, да и нервно всхрапывающие позади лошади отвлекали, не позволяя собраться. Последние факелы, которые держали в руках двое мужчин, упали на землю, и теперь весь проулок почти затопила тьма, озаряемая слабыми отблесками откуда-то снизу. Агидель быстро сглотнула, приготовившись драться вновь, хотя уже ясно было, что сейчас им никакой пощады не дадут, но вдруг позади раздался звон железа. Так и захотелось узнать, что происходит там, где была их командир, но позволить себе упустить из виду противников Агеллон не могла. Но и они несколько замешкались сейчас вместо того чтобы напасть. — Вместе, — коротко и зло выдохнула Марика, вновь делая шаг к людям.       Агидель с каким-то запозданием поняла, что Огинь сейчас обратилась к ней, призывая атаковать одновременно. В иной ситуации, быть может, голубоглазая девушка даже подивилась бы тому, что эта заносчивая девица решила объединить усилия, но тут особо размышлять было попросту некогда. Вряд ли это решало конфликт, что возник меж ними обеими, вряд ли вообще что-то меняло, но кое в чём Агеллон была согласна — возможно, даже хорошо, что всё обернулось таким образом, и неважно, как сильно им достанется, но поставить на место зарвавшихся бездельников стало здесь и сейчас главной целью. И пусть это было непросто и опасно, но так и она была не балованная жизнью, сколько шишек и синяков уже до этого успела получить. Не впервой.       Агидель сделала глубокий вдох, решаясь, и затем выдохнула, казалось, не только воздух, но и все правила, которым её учила Эверстейн, все обиды и разногласия, которые царили в их с Марикой отношениях, оставив лишь желание заставить молить о пощаде этих зарвавшихся наглецов. Агидель будто бы вернулась на несколько лет назад, будто бы снова участвовала в дворовой драке, где не было ни правых, ни виноватых, а была лишь она и желание защитить себя. «Наверное, это ты чувствуешь каждый день?» — задала рыжая немой вопрос, поспешно глянув на разъярённую блондинку.       Впервые с момента знакомства Агидель ощутила в Марике хоть немного родственную душу, и это чувство, казалось, сплотило обеих и позволило действовать как команда. Возможно, потому в первые мгновения удача им улыбнулась. Они обе вновь врезались в толпу, начиная действовать так, как уже успели научиться за несколько дней тренировок в общих стеношных боях. Но шансов на успех было немного, к тому же, сейчас их опять растащило в разные стороны, так, что против каждой оказалось несколько противников. Но даже это сейчас не мешало Марике драться, как яростной бестии, получая удары, не ощущая боли, словно кто-то другой вёл её в этом бою, постепенно всё взращивая ярость. Она затопляла собой, накрывала с головой, отключая все прочие ощущения, превращая её в идеальное оружие.       Агеллон, едва расправившись с очередным врагом, сбив его удачной подсечкой, на совсем краткий миг получила передышку, поскольку в это время толпа как-то странно качнулась в другую от неё сторону. Схватив зубами воздух, чувствуя боль в правой скуле от мощного тычка, она попыталась найти взглядом Огинь, которая должна была быть совсем рядом. И тут блондинка, вылетев из толпы, приземлилась на спину после очередного полученного удара. За ней следом вышел и мужчина, который тот удар и нанёс.       Марика, сплюнув, встала с земли, вся в крови вперемешку с грязью, пронзительно уставилась на обидчика, вообще будто бы не замечая Агидель, стоявшую в паре шагов. Рыжеволосая только хотела узнать, всё ли в порядке с девушкой, как та лишь улыбнувшись самой странной улыбкой, которую Агеллон видела в своей жизни, снова кинулась на противника. Марика даже не планировала уворачиваться и, получив сильнейший удар, она, будто вообще не чувствуя боли, замахнулась и нанесла противнику мощный тычок кулаком в подбородок, от которого тот с грохотом упал на землю. Но на этом Огинь не остановилась и с остервенением нанесла ещё несколько ударов, пока на неё не набросился ещё один из толпы, и только тогда Марика отвлеклась на него, всё так же слепо бросаясь в бой.       Видя это, Агидель даже испугалась, так как Огинь вела себя совершенно не так, как на тренировке. В её поведении не было ни тактики, ни стратегии, она будто зверь, слепо бросалась на противников и, кто знал, может, для неё сейчас все вокруг были врагами. Агеллон отчасти даже позавидовала такому умению отключать все чувства кроме злости, видя, сколько это придаёт сил и, осознавая, что самой ей, дабы так драться, надо учиться месяцы, может быть, даже годы. Если бы ещё заклятая соперница могла в этот момент соображать, может быть, она была бы на совсем ином уровне? Или нет? Возможно, напротив, где-то раскованный, а где-то сдержанный характер рыжеволосой, воспитанный улицей, как раз не позволял ей вести себя также, и заставлял действовать более осмотрительно.       «Так тебе и надо, низкородная скотина!», — мстительно подумала Марика, отвешивая ещё один увесистый удар, буквально упиваясь своим могуществом в этот момент, когда прямо рядом с ней рухнуло новое поверженное тело. За упавшим врагом стояла лейтенант Эверстейн, собственным взглядом прожигая подопечную. Она даже не запыхалась, только сощуренные синие глаза выдавали переполнявшую командира злость. И не было понятно до конца, на кого больше эта злость обращена…       Дер Кин подоспела к подопечным как раз вовремя, тем самым сумев отвлечь часть противников на себя и нанося им самый большой урон. Эверстейн продвигалась к ученицам, будто бы плывя по течению этих бурлящих тел, легко уворачиваясь от ударов, при этом метко и стремительно нанося собственные. Со стороны казалось, что при приближении к воительнице, противники словно застывали на месте, так быстро дер Кин обезвреживала каждого из них одним-двумя точными выпадами. Когда вся стычка только завязалась, она решила в первую очередь обезопасить девушку, за которой свора и гналась, а заодно и прикрыть тыл подопечных, дабы те двое, которые шли мимо, не напали на них. Но стоило ей чуть повернуть Грачика, чтобы оттеснить мужчин, как один из них, которого, кажется, звали Яношем, выхватил из-за пазухи нож и бросился к всаднице. Пожалуй, в этот момент Эверстейн даже не за себя испугалась, а за любимого скакуна, а потому оттолкнув нападавшего ногой, выхватила учебный клинок, ведь иного оружия не было, и огрела им мужчину, следом спрыгивая на землю и вступая в бой с другим, который тоже потянулся за ножом. На всё про всё потребовались считанные мгновенья, но и их хватило, чтобы её учениц успели помять. А дальше пришлось действовать как в обычном сражении, и скорее нестись туда, где её помощь была просто необходима. — Кадет Огинь, немедленно прекратите! — грозно скомандовала Эверстейн.       Блондинка, вся измазанная кровью, покрытая ссадинами, резко дёрнула головой и посмотрела безумным взглядом на лейтенанта. Как только их глаза встретились, на Марику вновь нахлынуло желание воспротивиться, дать отпор. Но, подогреваемая бурлящей яростью, полыхающей внутри, Марика почувствовала, что должна совладать с тем, на что толкала её неведомая сила. Её затуманенный разум сопротивлялся этому звериному порыву, но не мог взять верх. В эту секунду лейтенанту на мгновение показалось, что Марика приготовилась кинуться на неё, и страх, не за себя, а скорее за подопечную, с которой, возможно, придётся тоже сражаться, затаился где-то в глубине души, но Эверстейн преодолела его, готовясь к любому раскладу и стараясь держать ситуацию под контролем. — Кадет Огинь, — ещё раз более твёрдо произнесла старшая, прищуривая глаза, давя своей железной волей.       Марика поднесла руку к голове, и тут же, получив ещё один сильный удар противника, почувствовала, как её вдруг, будто ледяной водой окатили, заставляя вырваться из сна, из страшной пелены кошмара. Заведённое тело ещё откликнулось ответной реакцией, давая сдачи, а потом Огинь часто заморгала в некотором недоумении, но теперь, узнавая в темноволосой воительнице перед собой лейтенанта, этот её такой знакомый и тяжёлый взгляд. Тут же подскочив к дер Кин, она вдруг вспомнила, как надо действовать в сражении, если преимущество в числе на стороне врага. Вместе они легко прорвались к Агеллон, спасая ту от неминуемой расправы, когда девушку, словно нашкодившего котёнка схватили за шкирку и собирались ударить по лицу. Её буквально втащили обратно себе за спины, прикрывая. — Держать строй! — властно приказала Эверстейн, чуть отступая, оказываясь как раз меж подопечными. — Сомкнулись, спина к спине!       В следующий же миг она ощутила, как ученицы сгрудились рядом, и теперь они образовали треугольник, когда каждая упирается плечом в плечо своей соратницы, и контролирует свою область. Агидель искоса глянула на блондинку и, узнав этот, пусть и разъярённый, но надменный и высокомерный взгляд, успокоилась, так как это больше не был тот взор, что она видела во время драки. Кругом стояли люди, что ещё совсем недавно хотели проучить их, а нынче переминались робко, и уже далеко не все, не зная, что делать дальше. Самоуверенность и численное превосходство, как это часто случалось в настоящих сражениях, подвели эту толпу, не ожидавшую такого яростного сопротивления и внезапного отпора. — Да что вы встали, их всего трое! — разгорячился один из мужчин, кажется, тот, кто был одним из подстрекателей. — Давайте, навалимся! — Сам иди, коль такой умный, — хмуро послышалось ему в ответ, — видали, сколько эта лейтенант уложила? А эта беловолосая хуже беса! — Пошёл, кому сказал, давайте! — прикрикнул на остальных заводила и сделал-таки первый неуверенный шаг, а за ним подтянулись и остальные.       Но эту атаку Эверстейн и её подопечные встретили уже как положено, а Агидель, которой почему-то стало обидно, что толпа не упомянула её, хотя, как ей казалось, она была ничем не хуже Огинь, умудрилась первым ударом зарядить в нос мужику, который и погнал остальных, да так, что у того ноги подкосились, и он завалился прямо перед ней. Натиск, не успев толком начаться, мгновенно провалился. Толпа отступила и теперь совсем растерялась, готовая броситься наутёк. Чувствуя этот момент, лейтенант хотела было взять слово, дабы сейчас всё же успокоить сборище, но её опередили. — Стоять всем! Не двигаться, именем Его Величества! — вдруг разнёсся грозный окрик с той стороны, откуда они сюда пришли, и в котором дер Кин различила голос одного из сержантов панцирников.       Оставшиеся на ногах противники поспешно обернулись и в момент растеряли все остатки желания драться, если оно ещё, конечно, у них было. Прямо на них надвигался десяток стражников, державших в руках грозные алебарды.       Эверстейн наконец-то позволила себе глубоко вздохнуть, ощущая, как по телу ещё прокатывается заряженной волной сила, не находя себе выхода, а потому начинало совсем чуть-чуть потряхивать. И дело было не в том, что она устала, а скорее просто-напросто перепугалась за своих кадетов, которым вот прямо сейчас, очень захотелось всё же всыпать пару-тройку плетей, обругать и отправить на следующий день на самую неблагодарную работу. Но вместо этого она лишь выступила вперёд, подбирая с земли факел. — Стоять! Ко… — предводитель отряда алебардщиков, едва свет выхватил из темноты лицо лейтенанта, оборвал себя на полуслове, явно не ожидая увидеть её здесь, — госпожа дер Кин?! — Сержант Бартош из Калыни, вы как раз вовремя, задержите этих людей, — лейтенант указала на совсем оробевших противников, из которых мигом испарилось всё желание драться, и теперь они скорее напоминали не яростную стаю, а загнанных в ловушку овец, — и ждите моих дальнейших распоряжений. — Да, госпожа лейтенант, — немолодой усатый мужчина, махнул своим подопечным, которые быстро окружили людей.       Сам он при этом с любопытством разглядывал всех собравшихся, начиная по привычке накручивать длинный ус на палец. Не то чтобы событие, здесь произошедшее, казалось из ряда вон, всё же кварталы были не самые благополучные, чего только ни происходило, а потому и драки случались, но встретить тут одну из командиров оказалось странно. Но вместе с тем и радостно. Бартош подумал, какие проблемы возникли бы у его отряда, и у него самого, ежели бы тут случилось чего, а лейтенант не вмешалась. Там бы и от вышестоящих потом последовали разносы, и заставили б бегать за всеми участниками случившегося, пока не поймают, и в караулы бы выставляли да ещё проверяли тщательно, как служивые свой долг исполняют. Надо ему это было? Хорошо, чутьё не подвело, и мужчина, как ощутив неладное, решил свой отряд повести этим путём. Просто как в голове что засело, подсказывая это направление. Одно только странным ему казалось, он будто слышал тонкий женский голос, который прямо нашёптывал ему в ухо, куда путь держать.       Дер Кин что-то быстро стала втолковывать сержанту, указывая на поверженных противников, на тех, что ещё были на ногах, но особо уделяя внимание двоим, которых атаковала первыми. Марика и Агидель в это время, слегка притихнув, стояли в стороне, пока Эверстейн давала команды стражникам. Марика с ухмылкой искоса следила за процессом, в особенности за тем, как тех, кто сыпал оскорблениями, стражники начинают уводить прочь. Тут её взгляд постепенно перешёл на рыжеволосую, что, наоборот, пристально смотрела на Огинь далеко не самым добрым взглядом. — Чего тебе? — ехидно спросила Марика, размазывая кровь с грязью по лицу в попытке сделать его хоть немного чище. — Это всё из-за тебя, — недовольно произнесла Агидель. — И что? Будто бы ты была довольна тем, что несли эти шавки… Что-то я не заметила отвращения на твоём лице во время драки, — тем же тоном продолжала Марика. — Воин должен быть безразличным, как Эверстейн. Я, между прочим, полезла лишь из-за тебя. — А тебя кто-то просил? — Лейтенант нам приказала во что бы то ни стало сохранять спокойствие и ни во что не вмешиваться, — горячо заметила на это Агеллон, — ты не выполнила приказ, и я просто хотела тебя задержать дабы избежать всего этого. — И предсказуемо облажалась, — пожала плечами Огинь, наигранно вздыхая, — почему меня это не удивляет? — Я просто немного опоздала, — смутилась рыжеволосая, благодаря тусклое освещение за то, что сейчас не видно, как она даже чуть краснеет, потому, как ей казалось, словно извечная соперница знает причину этой заминки, — а потом тебя ударили… — А, так значит, тебе захотелось меня защитить? — с ухмылкой произнесла Марика, пытаясь поймать взгляд Агидель, которая в этот момент посмотрела в сторону. — Только потому, что твоё поведение бы добром не кончилось для всех нас. — И тебя совсем не разозлили крики этих псов? — ещё более странным голосом подначивала её Огинь. — Разозлили конечно, но воин… — Вот именно. Следуй ты своим «должен», твои усилия были бы направлены лишь на то, чтобы меня остановить, а не на драку с этими отбросами, но ты повелась… — вздохнула Марика, - …и поверь, я была в ещё большем бешенстве. Помнишь баню? Так ты меня просто раздражаешь, а эти ко всему ещё и что-то вякать смели… вот меня и понесло, хотя я этого уже и не помню, — странно улыбнулась Марика. — Вроде понимаю… — Вот и всё, как мы не нравимся друг другу, так и я ненавижу эту пёсью кровь, — прошипела Огинь. — При этом их удары ты получала даже с какой-то жаждой, судя по всему, — ухмыльнулась Агидель. — Ты как-то тоже не особо думала о своём благополучии, — засмеялась в ответ Марика, что при её нынешнем виде смотрелось даже жутко.       Вспоминая бой, Агидель тоже слегка засмеялась, но тут поймала на себе очень недобрый взгляд Эверстейн.       Мысль в духе: «Вот надо оно мне?» — занимала сейчас голову лейтенанта, глядевшей на своих кадетов не предвещающим ничего хорошего взглядом. Казалось бы, что может быть проще — сиди себе в седле, молчи и не мешай ей разобраться в ситуации, но нет, полезли, как оголтелые, в эту драку, на которую их явно и провоцировали. Теперь надо было втолковывать каждой, как опрометчиво они поступили, как приказ нарушили, придумывать наказание… Но проще всего всегда было переложить вину на кого-то другого, а будучи уж совсем честной с собой, дер Кин прекрасно понимала, что это она сама виновата в первую очередь. Могла бы и мимо проехать, просто передать на пост стражникам о беспорядках в городе, и всё, это бы их больше не касалось. Да, так было проще, но это далеко не значило, что лучше. Причин тому было множество — добралась бы толпа до девушки, кто знает, что бы с той сталось, а эти люди и наказания могли бы избежать, а потом, опьянённые своей безнаказанностью, ещё чего устроили бы, другим дурной пример показали, а там уже и до волнений в городе недалеко. Всё это, конечно, условно, и не обязательно, что так бы оно и вышло, не поспеши она на помощь. Но Райнгард когда-то давно рассказывал ей притчу: «Один командир крепости не соизволил вовремя озаботиться тем, чтобы загодя заготовить нужный запас стрел, мол, замок неприступен, а когда война пришла к порогу, защитникам не хватило стрел на отражение атаки, из-за этого замок пал, а из-за того, что замок пал, враги прорвались дальше и разбили войско, а из-за разбитого войска была проиграна война». Отсюда и был вывод, что великое горе, на самом деле, начинается с малого, а оно порождается безразличностью и пренебрежением. Да и Эверстейн попросту была не из тех, кто остаётся в стороне, когда может помочь. — Агеллон, Огинь, позаботьтесь о девушке, приведите её в чувство, — распорядилась дер Кин, мудро решая сейчас воздержаться от наставлений, а поговорить с подопечными уже будучи в казармах, — я закончу разъяснять сержанту всё здесь случившееся. — Поняли! — живо кивнули кадеты, метнувшись к девушке, которая, действительно от переживаний потеряла сознание, едва лишь началась драка. — И, кадет Огинь, приведите себя в порядок. Агеллон, помоги ей, посмотри, что с носом! — крикнула вслед лейтенант.       Агидель взглянула на Марику, лицо которой так и оставалось в кровавых подтёках, и полезла в маленький кармашек на своём дублете, где, кажется, находился чистый платок. Вытащив его наружу, она дёрнула за рукав светловолосую, протягивая ткань. Та посмотрела в ответ так убийственно, что хоть ничего и не сказала, но Агеллон мгновенно ощутила желание этот платок выкинуть куда подальше и самой скрыться прочь. Речи о том, чтобы разглядывать, что там у Огинь с носом, понятное дело, не шло. Вместо этого всё своё внимание рыжеволосая переключила на девушку в балахоне. Присев рядом, она осторожно проверила, дышит ли та, затем стала шарить рукой у своего пояса, где обычно крепила небольшую флягу, которой не оказалось. Видно, в драке потерялась.       Рядом лишь вздохнула беловласая, одним этим своим вздохом умудряясь передать всё, что чувствовала по отношению к Агидель. Марика сорвала с пояса свою флягу и щедро плеснула прямо в лицо той, из-за кого всё это вообще тут и случилось. — Ты сдурела?! — возмутилась Агеллон. — Осторожнее надо же! — Да буду я ещё тут из себя милосердную изображать, пусть вообще спасибо скажет, что мы рядом оказались и полезли её спасать, — отмахнулась Огинь и приложилась губами к горлышку, полоская рот, а потом с шумом выплюнула воду, — раз тебе так нравится возиться с убогими, вот и возись. — Тебя спросить забыла с кем и как мне возиться, — огрызнулась рыжая, — дай сюда воду, нечего переводить почём зря. — Да вон, глаза разуй, она уже в себя приходит, — кивнула головой Марика и капнула себе на ладонь, стараясь наконец-то омыть лицо.       Агидель отвернулась к девушке, что тихо застонала, слабо пытаясь поднять голову. Ресницы её задрожали, пальцы легко заскребли по земле, а потом она распахнула большие глаза, которые, на удивление, оказались разного цвета — один был карим, а второй серым. Брови в лёгком удивлении взметнулись вверх, девушка резко вдохнула в себя воздух, силясь что-то произнести, но тут Огинь весьма бесцеремонно отпихнув Агеллон, присела рядом, уставившись на очнувшуюся, не скрывая интереса: — Ух ты, разноокая! — А-а-а! — вскрикнула та, скорее оттого, что движение оказалось слишком быстрым, внимание пристальным, а само лицо светловолосой по-прежнему оставалось перепачканным в крови, и теперь, после попытки умыться, приобрело ещё больше разводов. — Уйди, ты её пугаешь! — Агидель одёрнула Марику, пытаясь теперь сама оттеснить её. — Ой, вы посмотрите, нашлась тут первая красавица, ты свою физию видела? Синяк вон на половину лица, или что там у тебя, как это правильно называется? — нагло хохотнула Огинь, не упуская возможности лишний раз выразить своё отношение к рыжеволосой и поддеть её. — Всё краше, чем у тебя, но, может, теперь нос свой длинный хоть поменьше задирать будешь, — не осталась в долгу Агидель. — Чего это он длинный? — опешила на секунду Огинь, всегда считавшая, что нос у неё нормального размера, и очень даже красивый, как и остальные черты лица. — А того, что суёшь его везде и не по делу, — только и заметила Агеллон, как бы теряя весь интерес к этому разговору, но при этом ощущая, что вся эта их перепалка, подначивания, вдруг стали несколько… Теплее?       Марика, конечно, хотела было ответить чем-то едким этой в край обнаглевшей зазнайке, а то и толкнуть посильнее, чтобы шлёпнулась на землю, но в этот момент разноокая девушка, несмело поправляя слетевший капюшон, наконец-то заговорила: — Кто вы? Что… что происходит? — Я демон боли, а это рыжее недоразумение — дух вечной неудачи, — опять усмехнулась Огинь, которую так и продолжало распирать от невесть откуда взявшегося сарказма и желания ехидничать на каждое слово. — Не обращай внимания, она у нас малость головой тронутая, — поспешила завладеть вниманием спасённой девушки Агидель, а потом уже серьёзно обратилась к своей сопернице, — хватит над людьми издеваться, что ты за человек такой? Не видишь, ей плохо и она испугалась! — Ой, да сдались вы мне обе, а за «тронутую» ты мне ещё ответишь, — огрызнулась Марика, но не отошла. Ей всё же была любопытна девушка, из-за которой они обе ввязались в драку, но Огинь не хотела подавать вида, дабы не опускаться до уровня Агидель. Поэтому блондинка лишь сделала вид, что отвернулась, но всё же подслушивала разговор рыжеволосой и незнакомки.       Агеллон в это время, пользуясь тем, что Марика больше не мешает, поспешила скорее успокоить девушку и ответить на её вопрос, продолжая изучать незнакомку и подмечая, что на лице той изображены странные символы — один под левым глазом, в форме маленького треугольника и наконечника стрелы, а другой — несколько линий и точек — на подбородке. Возможно, были ещё, но в тусклом свете факелов, что держали стражники поодаль, рассмотреть детальнее не вышло, да и девушка прикрыла одну сторону лица капюшоном. — Мы коронные воины, точнее, кадеты, и с нами госпожа лейтенант Эверстейн, это она решила тебя выручить, — быстро рассказала Агидель, заметив, что девушка вновь сжалась, явно пугаясь, когда только услышала о гвардии, — нет-нет, не бойся, мы тебе не сделаем ничего плохого. Мы тебе на помощь пришли. За тобой гнались люди, говорили, что ты там, вроде, какие-то глупости болтала… — Не глупости! — вдруг довольно резко ответила незнакомка, как будто это её крайне задело, но следом за этим она тут же сменила тон, делая его мягче. — Я просто хотела заметить, что они несколько заблуждаются в своих рассуждениях, поскольку несли просто несусветную чушь. — Ну, ты, конечно, нашла время и место вести беседы… — еле сдержавшись, дабы не усмехнуться, сказала Агеллон. — А кто ты? Как тебя зовут? — любопытство, бывшее неотъемлемой чертой рыжеволосой, мгновенно дало о себе знать. — Иовита из Вальтавы, — представилась девушка, постепенно обретая контроль над голосом, следом же поспешно поясняя, — это на восток от Каевеца, возле самого Леса теней. — Ого! — искренне удивилась Агидель, впервые встречавшая человека, который жил у мест, что по праву носили недобрую славу, ведь именно через Лес теней в своё время прошли полчища нежити, и там, в этих краях, исчезли без следа некоторые воины Остерна. — Ты здесь, чтобы передать какие-то важные сведения? — Нет, почему ты так решила? — искренне удивилась Иовита. — Ну, мало ли… Края те гиблые, говорят, всякое может случиться. Извини, я не к тому, что как-то сомневаюсь в этих землях, наоборот, должно быть, вы все обладаете большой храбростью, раз там живёте… — смутившись от искреннего непонимания девушки, сама Агеллон как-то замялась и сбилась с мысли. — М-да, — протянула Марика, прислушивавшаяся ко всему их диалогу, — Агеллон, ты безнадёжна, даже девчонка, которая только пережила настоящий ужас, и та разговаривает лучше, чем ты.       Огинь всё же не удержалась и, опустившись рядом, протянула Иовите свою флягу, решив-таки поделиться с ней водой. При этом светловолосая старательно делала вид, что в упор не замечает гневного взгляда Агидель и её рассерженного пыхтения в ответ на последнюю фразу. Сама Марика, чуть щуря глаза, оглядела одеяние спасённой, подметив, что на шее у той висят несколько амулетов, главным из которых, без сомнения, был один с красным камнем. В памяти колыхнулось что-то знакомое. Зацепившись за эту мысль, она вспомнила уроки своего отца, касавшиеся того, какие существуют религиозные течения в Остерне. Красный рубин — капля крови, был одним из символов так называемого Единого бога, которому поклонялись некоторые жители. — Она ведьма, служит Единому богу, держит путь в Альбинг, — скорее утверждая, чем спрашивая, проговорила Марика, — понятно, почему за ней охотилась эта падаль. — Откуда ты знаешь? С чего вообще это взяла? — Агидель хоть и продолжала злиться на Огинь, но интерес был сильнее, хотя следующий вопрос она адресовала Иовите. — Ты ведь не ведьма? — Ведьма, твоя соратница права… — Кому и дохлая корова соратница, — меж делом хмыкнула Марика, с пренебрежением глянув на Агидель, которая даже чуть прянула назад, услышав о том, кем является спасённая девушка. — Не бойся, многие просто не знают смысла этого слова, — поспешила успокоить девушка из Вальтавы, быстро поднимая руки и демонстрируя ладони, — я действительно направляюсь в Альбинг, мне так завещала мать. Она сказала, что в этом городе есть люди, которые помогут мне развить дар, и они тоже веруют в Единого бога… — Дар? — захлопала глазами Агеллон. — Ты владеешь магией?! А почему тогда не использовала её, чтобы скрыться от толпы или защитить себя? Говорят, вы ведьмы, весьма искусны во всяком таком… Ну, взяла бы, заставила их окаменеть, напугала бы как-то… — Последователи Единого не могут использовать магию во вред людям Остерна, это было условие, на котором им разрешили жить в королевстве, — позади раздался строгий голос Эверстейн, что как раз закончила объяснять стражникам всё здесь произошедшее, — и сейчас эта девушка отправится вместе с нами. Мы позаботимся о том, чтобы доставить её в хороший трактир, но завтра утром Иовита должна покинуть город. Это понятно?       Лейтенант очень пристально взглянула на спасённую, желая убедиться, что та в полной мере осознала услышанное. И, судя по тому, как сейчас же приободрилась Иовита, поспешно вставая на ноги и почтительно кивая, такая перспектива её более чем устраивала. Она быстро склонилась в почтительном поклоне, а потом, подняв взгляд, от души поблагодарила Эверстейн: — Искреннее вам спасибо, госпожа… — девушка сделала паузу, дабы узнать фамилию или полное имя одной из своих спасительниц. — Дер Кин, — коротко ответила та, заметив, что в глазах Иовиты мелькнуло некоторое удивление, видно, эту фамилию та где-то слышала, но об этом можно было спросить позднее, по дороге. — Спасибо вам, госпожа дер Кин, — ещё раз склонила голову девушка, а потом протянула флягу Марике и легко улыбнулась ей, — и вам… — Огинь, — забирая свою вещь, отозвалась беловласая. — А меня Агидель зовут, и не надо благодарности, каждый коронный воин поступил бы так же, — опередила очередные признания Агеллон, искренне улыбаясь спасённой, которая до сих пор вызывала желание побольше узнать и про неё саму, и про её веру и дар. Рыжеволосая, несмотря на лёгкий суеверный страх даже предложила, — если хочешь, поехали вместе, Ярый нас двоих легко выдержит. — Она со мной поедет, — не терпящим возражений тоном заметила Эверстейн, — а тебе, кадет, я искренне рекомендую подумать, что ты мне скажешь по поводу нарушения приказа, когда мы вернёмся в казармы. Это и вас касается, Огинь. — Слушаюсь, госпожа лейтенант! — нисколько не унывая согласилась Агидель. — А с этими что будет, госпожа лейтенант? — поинтересовалась Марика, направляясь к своей лошади и кивая на людей, которых сейчас сковывали цепью стражники, подгоняя двоих, которые первыми попали под руку Эверстейн. — Посидят несколько дней в городской тюрьме, пока мозги на место не встанут, а главных подстрекателей, скорее всего, на рудники, в шахты под Вардом, — пожала плечами дер Кин.       На этом разговоры как-то сами собой прекратились, но, судя по всему, подобному наказанию для обидчиков Марика обрадовалась, хотя, по её мнению, стоило бы каждого отправить на рудники. Агидель было не до того, чтобы размышлять о судьбе недавних противников, поскольку сейчас она вновь боролась со скверным характером Ярого. Конь решил лишний раз напомнить о том, что с ним расслабляться не следует. Привычные угрозы и тихие нашёптывания не особо помогали, но стоило только Иовите, уже устроившейся на Грачике, вытянуть руку к Ярому и коснуться его гривы, как буйный негодяй тотчас угомонился. — Ух ты! — была впечатлена Агеллон. — Как ты это сделала? — Одна из сторон дара. Всё живое в мире связано, и нужно лишь уметь это понимать, чтобы знать, как с ним взаимодействовать, — пожала плечами юная ведьма, — и этому скакуну, уж извини, нужен всадник сильнее, чем ты. — Да сама знаю, — только отмахнулась Агидель, подталкивая своего коня в бока, — ну давай, пошёл.       Тот и ухом не повёл, лишь покосился на Иовиту, что сейчас даже лёгким движением ладони прикрыла рот, пряча всплывающую улыбку. Агеллон только и смогла, что разразиться несколькими весьма яркими ругательствами, а потом, глянув на девушку в балахоне, позади которой уже уверенно устроилась Эверстейн, беря поводья, попросила первую: — Извини, ты не поможешь? — Пожалуйста, — кивнула та, и что-то шепнула в сторону Ярого, а тот легко начал переступать копытами, трогаясь с места.       Наблюдавшая за всем этим представлением Марика в тот момент подумала, что в красках бы хотела рассказать про этот момент Селиме. Это ей казалось сейчас куда более важным, чем произошедшая схватка и то, что послужило её началом. От вспышки злости будто и следа не осталось, прошло то странное наваждение, оставив на своём месте пустоту. Злость свернулась в маленькую иголку, ушла куда-то под сердце, вновь притаившись и затихнув там до поры до времени. Единственное, что осталось от неё у Марики — воспоминание, которое старательно пытались вытеснить другие события. И Огинь всячески им потворствовала, гоня от себя то чувство, что испытала ранее, хотя и знала, предвидела, что это её просто так не оставит. Она сама не отдавала себе отчёта в том, что это было. Но такая ярость начинала пугать девушку — ей казалось, будто кто-то берёт её тело и разум под контроль, замещает собой. Это было похоже… На что? Вроде бы, она помнила из каких-то разговоров среди слуг, как люди сходили с ума и начинали творить страшнейшие вещи, а потом даже не могли этого вспомнить. Огинь нервно передёрнула плечами, сбрасывая с себя противную дрожь и озноб, ледяными иголками расползшиеся по всему телу, хотя на улице, пусть и ночью, было тепло. Невольно вспомнилось и то, как она уже однажды в собственно замке чуть было не сорвалась от злости, но ведь тогда всё было не так? Или же…