После того, как улеглась некоторая суматоха, что всегда возникала с прибытием новобранцев в гвардию, жизнь понемногу возвращалась в своё привычное русло. Первые пару недель кадеты обживались в казармах. Те располагались прямо в столице, неподалёку от королевского замка. Центр государства — Варлав, в прошлом был одним из нисколько не важных городков. Но история повернулась так, что именно под его стенами была одержана первая победа над армией нежити, когда в Остерн прибыли воины с запада. Это принесло славу не только самому городу, но и его местному правителю, что храбро вышел сражаться против страшных полчищ вместе с новыми союзниками. А позже он из магната стал настоящим королём. И его родной край начал процветать как никогда прежде. Учитывая, что на освобождённые земли, лежавшие на востоке, вновь потянулись люди и стали там расселяться, получилось, что Варлав оказался в самом центре государства, на перепутье многочисленных дорог, да ещё и судоходная река несла свои воды рядом. Это сильно способствовало тому, что тут обосновались многочисленные торговые гильдии. На рыночные площади свозились товары со всего королевства и из-за его пределов, а звонкая монета копилась в казне. И Король, будучи много мудрее своих богатых, но сильно жадных сородичей, приложил все усилия, чтобы не только взимать налоги, но обустраивать на них и город, и вообще все свои земли. Появлялись хорошие тракты, выложенные из камня, тут и там возводились замки и бастионы для укрепления границ, а уж столица всего за несколько лет преобразилась, стремительно расширяясь. Теперь город опоясывало несколько колец стен, маленький замок перестроили в величественный дворец, а через реку и вовсе создали неприступный бастион Ронт, в котором всегда несли службу несколько сотен гвардейцев, причём из проверенных ветеранов. Остальные же располагались в казармах. Но сами эти казармы были похожи на небольшой городок. Еще бы! В них размещалось несколько тысяч человек, имелись свои склады, кухни, арсеналы, кузницы, храмы, госпиталь, жилые бараки, стрельбище, конюшни, тренировочные арены, даже таверны. Кадетам потребовалось около недели, чтобы всё как следует изучить и запомнить примерное расположение. Было даже специальное состязание — добраться от ворот до штаба офицеров. Десятке, пришедшей первыми, полагалось поощрение. У опытных воинов это испытание именовалось «Весенним забегом», причём служивые в этот день отнюдь не старались помогать, а, наоборот, пытались запутать кадетов.
И вот на этом испытании Агидель вновь удалось выделиться, теперь уже без всяких оговорок. Отличаясь природным любопытством, девушка, часто сбегавшая из дому и в своё время успевшая облазить весь свой городок, прекрасно научилась ориентироваться на местности и запоминать, что где находится. И поскольку никем не возбранялось действовать группой, Агеллон собрала своих друзей и возглавила их забег. Иногда немного помогал Колек, будучи тем ещё пронырой, а вот Радан и Сильвия точно бы дали маху, окажись одни. Здоровяк частенько путался в строениях, да и охотнице явно было некомфортно в этих каменных лабиринтах, ведь её стихией был лес.
Но тут надо заметить, что в обычное время искомое здание мало чем выделялось на фоне остальных, да и высотой не отличалось, напротив, имело всего один этаж, а так, та же каменная кладка, массивная и надёжная, лишь по бокам от входа висели два синих флага, на которых был изображён белый грифон, вставший на задние лапы. Существо, по слухам когда-то обитавшее на востоке среди гор Срединного хребта, стало вначале символом земель Остерна, а затем и превратилось в мифического покровителя и защитника всего государства. Внутри штаба хранилось ещё несколько знамён с его изображением, как правило, тех отрядов, что находились в столице. Помимо этого, среди неброского, но просторного помещения, в нишах, меж деревянными колоннами из дуба, вдоль стен тянулись стойки со щитами, оружием, доспехами и детальными картами какой-либо местности. Но наибольший интерес представляла как раз карта владений королевства. Она распростёрлась на стене, подле которой располагался длинный массивный стол. За ним и проводились офицерские совещания. Правда, в данный момент, ожидая кадетов, наставники от скуки перебрасывались в «наёмника» — популярную карточную игру на деньги. И когда вся семёрка, возглавляемая Агидель, первой буквально ввалилась в штаб, показав отличный результат, да ещё и так внезапно, офицеры удивлённо оглянулись на толпу. Мартина даже свои тузы на пол уронила и тихо выругалась.
При попытке выяснить, кто же всё-таки привёл компанию к успеху, все друзья, как заранее условились, отвечали, что это они вместе, и потому у них всё так хорошо получилось. Но Эверстейн и Мартине как раз было понятно, что это заслуга одного человека, и потому они не сводили взора с Агидель. Лейтенант латников не сомневалась, что именно Агеллон была лидером, и опять наблюдала за девушкой слишком пристально. И вновь она начинала чувствовать, что эта рыжеволосая оказывает на неё какое-то волшебное воздействие. Но тут прибыли ещё трое, и командиры, хитро переглянувшись, пошли на небольшую уловку. Спросив у них, кто же там оказался столь умел, получили точный ответ, что это заслуга Марики Огинь.
Та не замедлила важно выступить вперед. Она была немного ниже Агидель, обладала тонкими чертами лица, что, в сочетании с необычным цветом длинных и пышных, почти серебристых волос, и в то же время тёмных бровей, делало её внешность особенно привлекательной. Но сильнее всего в девушке выделялись её ядовито-зелёные глаза, которые были одной из черт её семьи. За всё время, что Агидель и компания находились в казармах, они ни разу не видели какой-либо реакции Марики на происходящее — та всегда ходила, плотно сжав губы, глаза были потухшие, и со стороны друзьям казалось, что она из семьи с тяжёлой судьбой. Однако вскоре они убедились в обратном, когда она начала общаться с новобранцами, которые происходили из очень богатых семей. В их компании Марика быстро стала довольно жёстким лидером, что выглядело несколько подозрительно, ведь девушке такое положение заполучить было довольно сложно, особенно в высших сословиях. Всё стало на свои места, когда Агеллон, начав припоминать богатые дома Остерна, чуть не по лбу себя хлопнула, вспомнив фамилию Марики — Огинь.
Отвесив сдержанный кивок офицерам, а потом с безразличием глянув на семёрку друзей, Огинь заставила себя скрыть истинные чувства, как делала практически всегда. Почти с первого же дня она испытывала явную ненависть к этим выскочкам. Сама Марика, как и Агидель, происходила от древних господ земель Остерна, но, в отличие от рода Агеллонов, дом этой девушки ни разу не пребывал в упадке и забвении, напротив, сила и власть его только множилась, а глава дома служил сейчас советником у его величества. Марике даже не была нужна сама по себе служба в гвардии, но отец настоял, поскольку младшая дочь своим характером и замашками распугала всех потенциальных женихов. Да и наследников там и без того хватало, вот он и решил отправить её в гвардию, где уже служил младший сын. Неудивительно, что девица, с детства привыкшая к высокому окружению, считала всех вокруг себя дорожной пылью. Но поскольку в Коронном войске существовали свои порядки, открыто проявлять недовольство она не могла. Однако же, подобное не мешало образовываться группам, которые втайне кичились своим происхождением, вот и два её спутника придерживались тех же взглядов, происходя из знаменитых родов. И в последнее время всё больше шло перешептываний, в том числе среди приближённых короля, что гвардию давно пора бы сделать по историческому подобию местных войск. Чтобы там имели право служить только магнаты и шляхта, всех пришлых же выделить в отдельный отряд панцирников, а крестьян и горожан разогнать по домам и собирать как ополчение, но уж никак не позволять быть равными.
Конечно, при таком образе мыслей, для Марики не было никого хуже, чем Агидель. Мало того, что эта девчонка никоим образом не спешила выразить ей своё почтение, так ещё и была ярким примером того, что гвардии абсолютно неважно происхождение. Она легко находила язык с простолюдинами, пришлыми, городскими, и за несколько дней стала почти что общей любимицей, на которую нет-нет да с одобрением посматривали командиры.
— Хм, что же, в таком случае, победительницей этого соревнования мы должны признать кадета Огинь? — подался вперёд командир панцирников, прекрасно улавливая игру своих боевых товарищей.
— Другого выхода нет, — пожала плечами ротмистр, уже собираясь подзывать Марику к себе.
Но в этот момент друзья Агидель, легко поддавшись на эту уловку, недовольно заворчали, потом некоторые прямо заявили, что это несправедливо, ведь первыми-то пришли они, а Радан и Колек вовсе указали на свою подругу и прямо сказали, что это она их сюда привела, так что именно Агеллон достойна поощрения. Девушка, получив поддержку, быстро решилась и выступила вперёд:
— Прошу прощения, но это действительно я… — она немного опустила взор, поскольку все командиры сейчас обратили внимание на неё.
От этих слов на лице Марики, до этого пребывавшем в совершенно спокойном состоянии, на секунду проскочила нотка недовольства, а зелёные глаза резко дёрнулись, со злобой посмотрев в сторону Агидель. Многие в такой ситуации уже сорвались бы, но Марика, которую с детства очень жёстко приучали следить за своим поведением, легко могла контролировать себя даже в такие моменты и совершенно не показывать то, что творилось в её голове. Таким образом, родители вырастили не только очень сдержанную и воспитанную девушку, но так же и особу, которая всегда добивалась своего, свободно контролировала ситуацию и манипулировала людьми ради своего блага.
— Что ты? — несколько недоумённо переспросила Мартина, продолжая смотреть с лёгкой усмешкой.
— Это я указывала дорогу, госпожа ротмистр, — выдавила из себя рыжеволосая.
— Подойди, пожалуйста, сюда, — попросила Вильк, и, когда Агидель оказалась рядом, сама к ней приблизилась, быстро опустила ладонь на плечо, разворачивая к остальным кадетам, и громко объявила, — запомните этот день. Трудно отвечать одному за проступок всех, но бывает трудно и молчать до последнего, когда тебя хвалят а ты, не поддаваясь искушению, хочешь разделить успех на всех. Поэтому от себя говорю, что если кадет Агеллон в дальнейшем будет показывать хорошие результаты и такое же поведение, то я с радостью приму её в свой отряд.
Словами не передать, как в этот момент взволнованно застучало сердце Агидель, ведь для неё самой заветной мечтой было попасть в усцары. И она уж точно не ожидала, что всего спустя неделю сама ротмистр так её выделит. Но в этот момент на другое плечо легла ещё одна ладонь, уверенно сжав его. Рыжеволосая даже слегка дёрнулась и, поспешно обернувшись, увидела, что это была Эверстейн. А причина крылась в том, что, когда Мартина лихо взяла в оборот кадета, суля такие поощрения, дер Кин прямо ощутила, как проигрывает спор. И ей этого очень не хотелось. Но ещё она была довольно сильно раздосадована, что ротмистр так непринуждённо завладевает вниманием Агидель, в то время как она сама почему-то этого стеснялась. Эверстейн почувствовала лёгкий приступ необъяснимого раздражения, и он дал ей сил, чтобы тоже как-то повлиять на ситуацию.
— А я же хочу заявить вот что, — от непонятного волнения у лейтенанта даже проявилась хрипотца в голосе, — поскольку скоро всем кадетам предстоит отправиться за пределы города и там до осени провести время в тренировках, то я лично берусь за то, чтобы тщательнее заняться индивидуальной подготовкой с девушками, которые сегодня так себя проявили. Марика Огинь, подойди к нам.
Зеленоглазая блондинка, мысленно хмыкнув, порадовалась, что командиры перестали, наконец, превозносить это рыжее недоразумение, уверенно подошла, развернувшись к остальным кадетам. Чуть дёрнула головой, глянув на друзей Агеллон, потом удостоила двух парней, которых взяла в свою команду, лёгким кивком, мол, ну кто бы сомневался, и довольно надменно произнесла:
— Благодарю, госпожа лейтенант. Это честь для меня, учиться у такой прославленной воительницы. — При всём сказанном, Марика не чувствовала к Эверстейн ничего, кроме презрения, но прекрасно прятала свои настоящие чувства.
— Я тоже почту за честь, — несколько запоздало добавила Агидель, и даже немного покраснела от того, что до этого стояла столбом, ничего не говоря, — и благодарю госпожу ротмистр, что она оказала мне столь высокое доверие…
В этот момент дер Кин даже с каким-то разочарованием убрала руку с плеча рыжеволосой. Внутри стало ещё горше. И ничего удивительного, ведь прежде она не брала к себе учеников, не позволяла кому-то навязаться и сама не испытывала никакой зависимости. Но сейчас Эверстейн было очень обидно. Она ведь дала шанс этой Агидель, приметила, поверила в неё, тайно радовалась, что не ошиблась, а та прямо рассыпалась в благодарностях перед Мартиной. И плевать, что будет ещё одна ученица. Темноволосая взяла её только потому, что не хотела явно подчёркивать свою заинтересованность. Прав был Райнгард, не ценили люди хорошего к себе отношения. Сдержав вздох разочарования, лейтенант отступила обратно, даже не решаясь посмотреть на Мартину, которая уж наверняка лучилась, как злотой. Но именно поэтому Эверстейн не видела и не слышала ещё одного важного момента. А ротмистр, быстро заприметив скверное расположение духа подруги, слегка наклонилась к уху Агидель и быстро прошептала:
— Ни в коем случае не вздумай отказываться от тренировок госпожи дер Кин и не пренебрегай ими. Она лучший мечник гвардии… И никогда прежде не брала учеников.
— Да, госпожа ротмистр, — так же тихо отозвалась Агеллон, слегка кивнув.
Тут и остальные офицеры взяли слово, сообщая всем победителям соревнования о тех преимуществах, что сулила победа. Правда, для кадетов это преимущество пока казалось каким-то спорным. Они недоумевали, в чём это кроется прелесть первыми отбыть из казарм за пару дней до основного выступления и заняться обустройством лагеря для остальных. Но вот зато следующее поощрение уж точно всем пришлось по душе, поскольку новичкам присвоили первое в их жизни звание — десятники. На этом офицеры отпустили подопечных и вернулись к столу доигрывать партию. Только у Эверстейн на это никакого желания не было. Проигнорировав прекрасную комбинацию карт, она бросила их на стол и поспешила удалиться. Мартина, глянув на перевёрнутые карты, отложила свои, сказала, что пасует и выбывает. Среди офицеров произошло оживление, поскольку играть с ротмистром было почти всегда то же самое, что и спорить с ней, а так хоть какой-то интерес появлялся.
— Стейн! — Вильк едва нагнала подругу уже на улице. — Фух, ну ты и ходишь, я еле тебя поймала!
— А я тебе говорила, что давно пора завязывать с курением, — хмыкнула дер Кин, уверенно продолжая свой путь.
— Да стой же ты уже! — Мартина обогнула темноволосую девушку и преградила ей дорогу, глянув немного снизу вверх. — Что с тобой такое?
— Ничего, — насупилась Эверстейн, стараясь обогнуть ротмистра, — в самом деле, Мартина, мне сейчас не до того. Ты получила, что хотела, твой спор уже выигран, чего ты ещё хочешь?
— Боги, уши мои не поразил обман? Лейтенант дер Кин так легко признает своё поражение? Что дальше? Завтра мир перевернётся? — ротмистр изобразила форменное изумление, но, уловив во взгляде Эверстейн какую-то обречённость, стала серьёзнее, — ладно, а если по делу, тебя так огорчило то, что Агеллон чуть из портков не выпрыгнула, когда я ей сказала, что готова взять к себе в отряд?
— Ну, допустим, — вздохнула та, понимая, что от настойчивой подруги так просто не отделаться.
— А то, что я ей почти приказала ни за что не отлынивать от твоих тренировок, это ты не слышала? Где ты вообще витаешь? — небрежным жестом Вильк отряхнула с плеча несуществующую пылинку.
— Да? — опешила Эверстейн. — Но… Зачем?
— Спор получился бы неинтересным… А если честно, давай правильно размышлять. Мы обе, да и остальные, прекрасно знаем, что лучше тебя нет бойца в ближнем бою. Мало ты меня на арене башкой в песок окунала? И я, когда услышала, что ты готова взять учеников, чуть там не упала. Не знаю, почему так произошло, но я сама с радостью к тебе в ученики подалась бы… Снова.
— Я бы тебя не взяла, у тебя дисциплины никакой, до конца идти не хочешь, — немного просветлела ликом дер Кин, и в глазах её зажёгся воодушевлённый огонёк азарта, — да и, уж извини, старовата ты.
— Не была бы ты моей подругой, я бы тебя на бой чести вызвала, — ахнула Мартина, — правда, проиграла бы, конечно… С тобой драться — всё равно, что со мной спорить.
— А можешь сказать, зачем? — никак не отреагировала на шутку Эверстейн, хотя эта небезосновательная лесть была ей приятна. — Зачем ты даёшь мне шанс выиграть этот спор?
— Чутьё, — хмыкнула ротмистр, — мне только докладывали, что ты своим личным приказом взяла рыжую в строй, а значит, что-то такое разглядела. И, как мне кажется, это правда. Может, мы получим ещё одного бойца твоего уровня, и может, наконец-то среди моих олухов найдутся те, кто захочет учиться, а не просто махать саблей и бить с пики или кончара. Ну а если она всё-таки останется у тебя, то я совсем не против буду.
— Твоим олухам, как ты их назвала, дисциплины не хватает и желания учиться чему-то новому, как впрочем, и тебе самой. Признайся, гонор мешает?
— Ты знаешь, что тебя хвалить нельзя? Заносит-то, как меня. Может, перейдёшь ко мне? — заметив изменение в настрое подруги, широко ухмыльнулась Мартина.
— О нет, я до ваших требований в потреблении вина недотягиваю, — откликнулась Эверстейн, едва скрывая улыбку, что невольно появлялась на губах в обществе Вильк. Рядом с ней и собственное уныние не задерживалось надолго, благодаря характеру ротмистра.
— Кстати об этом. А пошли в таверну? Поболтаем по душам? Поделишься, что тебя так тревожит, чего ты сама на себя не похожа? Откуда эти спонтанные решения и такая чувствительность?
— Я бы не против, но у меня ещё дела, — хотела было отвертеться лейтенант.
— Знаю я твои дела, запрёшься в своей каморке и опять будешь зрение портить, в книгу смотря до глубокой ночи.
— Я не зрение порчу, я читаю трактат мастера Лека о путешествии на восток и там, между прочим, очень много интересного. Вот ты знала, что за землями, которые когда-то наводнили некроманты, за горными хребтами проживали многочисленные племена, от которых, возможно, твои предки, как и предки всех местных, могут вести своё происхождение? — Эверстейн живо подалась рассказывать что успела узнать, поскольку книги были её любимым увлечением после оттачивания боевых навыков. — И я сейчас как раз дошла до той части, где описываются некоторые обряды, которые и сейчас здесь имеют место быть…
— Очень увлекательно, — фыркнула Вильк, — так и горела всю жизнь узнать, что делали мои предки до того, как я на свет появилась.
— Зря ты так. Например, у их воинов на церемонии похорон товарища, как и у вас в отряде, практиковалось такое: в храм, когда шло прощание, въезжал конный воин и ломал лук. Ну, ведь похоже? Только у вас вместо лука пика, а так ведь один в один.
— Любопытно, — немного задумалась Мартина, а потом просияла от озарившей её мысли: — Слушай, Стейн, а давай так, мы пойдём в таверну, я тебя угощу, и ты мне расскажешь, что ещё интересного прочла в этом трактате?
— Ты… Ты хочешь узнать, что я прочла? — темноволосая девушка искренне удивилась, но и настроение улучшилось, ведь прежде подруга не особо интересовалась такими вещами, а поговорить с кем-то ещё дер Кин и не пыталась.
— Ну, ты уж совсем из меня дремучую-то не делай, — усмехнулась Вильк, — может, я вот тоже хочу расширить кругозор? Так что, ты согласна?
— Да, конечно, только давай в казарменную таверну, и где сейчас народу поменьше.
— Как раз хотела предложить то же самое, — подмигнула Мартина и увлекла подругу с собой, направляясь через ближайший проулок.
На территории казарм располагались целых три таверны, причём каждая из них выделялась своей манерой, о которой можно было судить уже по самим названиям: Бравый гвардеец, Сытный поход и Тихий дозор. В последнюю-то и отправились Эверстейн и Мартина. Как они и предполагали, здесь сейчас почти никого не было, лишь несколько воинов сидели тесным кружком за центральным столом, неподалёку от него разместился у стенки мастер Казимеж, заметивший вошедших и поприветствовавший их лёгким кивком, да ещё у окна притаились мужчина и женщина из стрелков, явно питавшие друг к другу романтические чувства.
— Выбери нам местечко, — предложила Вильк, — а я пока пойду, заказ сделаю. Что тебе взять?
— Тёмный эль, пару пинт, — откликнулась лейтенант.
— Сейчас вернусь, — кивнула ротмистр и зашагала к стойке.
Дер Кин тем временем направилась к столику, который выбирала всегда, когда посещала эту таверну. Бывала она тут нечасто, но порой и ей хотелось пропустить несколько чарок, размышляя над жизнью. В остальных заведениях темноволосая была ещё более редким гостем. И, по собственному заключению, ей всегда нравилось, что в казармах есть местечко, где можно вот так отдохнуть, чтобы потом из города не тащиться в расположение. Уже и не вспомнить, кому именно пришла в голову идея построить таверны прямо на территории казарм, но от этого толку оказалось гораздо больше, чем можно было подумать. Так и служивые всегда рядом, и, опять же, дух товарищества, и даже дисциплину поддерживает, поскольку все всегда в курсе, где тот или иной солдат, у кого выходные, кому на службу скоро, какие новости слышны…
— Ваш заказ, госпожа лейтенант! — Мартина, вырвав Эверстейн из вновь накатившей на ту задумчивости, поставила на стол большие кружки с пенным напитком, а для себя принесла бокал и пыльную бутылку медовухи.
— Спасибо, — вежливо откликнулась синеглазая девушка, придвигая к себе эль, и улыбнулась краешком губ.
— Рассказывай, что ты там прочла? — ротмистр разместилась напротив, не забыв щедро плеснуть в свою чарку, а потом слегка ударить ей по большой кружке подруги.
— Вот, слушай, — сделав хороший глоток, дер Кин начала делиться своими впечатлениями от трактата, который так увлёк её в последнее время.
Мартина внимательно слушала, порой кивала и задавала вопросы, касавшиеся тех мест, что её особенно заинтересовали. Но при этом она не забывала ещё об одной миссии этого похода. Ротмистр размышляла над тем, что заставило её подругу, с которой они были знакомы чуть ли не с самого начала войны за объединение Остерна, быть такой немного рассеянной, то резкой или слишком замкнутой в себе. Ведь если бы не это предложение поведать о прочитанном, она вряд ли смогла бы уговорить девушку на разговор и поход в таверну. И что же заставило её впервые взять к себе учеников? Логическая цепочка постепенно подводила Вильк к самому правильному выводу. Уж ей-то, с таким опытом любовных похождений, стыдно было бы не догадаться, что к чему. А ведь и правда, всё сходилось. Причиной, скорее всего, была Агидель, иначе с чего бы вдруг одной из самых требовательных офицеров делать снисхождение к проигравшей на отборе? Да, та показала завидное упорство, почти на уровне самой Эверстейн, но ведь лейтенант не раз сетовала, что отбор проводится на слишком позднем этапе, и надо бы заниматься этим так, как у неё на родине, с самого детства, и не тащить попусту людей, которые и в обычной драке не могут победить. Правда, дер Кин в этом лишь повторяла слова Райнгарда. Но что было куда важнее, это то, как пристально смотрела темноволосая на Агеллон при знакомстве с кадетами. Никого больше она не удостоила таким вниманием, а там прямо взгляд не могла отвести. И то, как загорались её глаза, когда рыжая добивалась успеха, хоть на том же стрельбище, хоть сейчас, на соревновании. А уж этот несвойственный, какой-то отчаянный спор, реакция на инициативу Мартины о предложении поступить в усцары, дальнейшее испорченное настроение…
— Ты меня слушаешь вообще? — немного обиженно произнесла Эверстейн, наблюдая перед собой крайне задумчивую подругу, которая никак не реагировала уже пару минут.
Вильк поняла, что лопухнулась, причём, довольно глупо, но вместо извинений пошла на совершенно иной ход, который помогал ей и в битвах. Если её ошеломляли или сбивали с толку, ротмистр в ответ пыталась ещё сильнее удивить соперника. И это работало не только в сражении.
— Тебе кадет Агеллон понравилась? — даже как-то безразлично спросила Вильк.
— Ч-что? — в полной растерянности проговорила Эверстейн, уставившись на Мартину в изумлении, которое сейчас было настолько ярким, что казалось даже смешным. — Я…
Она не знала как правильно ответить, поскольку её застали врасплох, словно на мирно идущий и ничего не подозревающий отряд откуда ни возьмись, налетели враги. И вот, все её ухищрения, попытки увести собеседницу от этой темы, игнорировать её, отвлекая внимание подруги, всё это оказалось напрасным, и она так отреагировала, что становилось понятно: ей действительно небезразлична эта рыжая девушка с яркими голубыми глазами, от которых саму Эверстейн бросало то в жар, то в холод. Пожалуй, подобное с ней случилось впервые в жизни.
— Это простой вопрос, и ответ на него простой. Всего лишь, да или нет? — Вильк подалась вперёд, понижая голос до заговорщицкого шёпота, — честно тебе скажу, в неё трудно не влюбиться, девушка очень хороша собой.
— Я… Не знаю… Это просто ерунда какая-то… — выдохнула лейтенант, начиная стремительно краснеть, чем ещё больше себя выдала, смутилась и уже совсем слабо проговорила. — Какая вообще разница?
— Ничего себе, какая разница! — приглушённо воскликнула Мартина. — Да ведь это первый раз за столько лет, что мы знакомы, когда тебя действительно кто-то заинтересовал и когда можно поменять всю свою жизнь, познать самое прекрасное чувство…
— Мартина, — с некоторым укором произнесла лейтенант, — мы ведь даже с ней не знакомы как следует, я вообще не уверена, что это какие-то чувства, как ты говоришь, просто… Просто в ней есть что-то, что-то родственное…
— Ну вот, теперь у тебя будет и время, и возможность всё это как следует выяснить. Советую воспользоваться такой отличной ситуацией, — не замечала никаких возражений ротмистр и с завидным упорством гнула свою линию.
— Я ведь офицер, а она всего лишь кадет, и я её старше, как-то это, странно что ли. Ой, извини, я не то имела ввиду, — дер Кин виновато взглянула на подругу, прекрасно зная, что половина её избранников и избранниц были как раз из кадетов.
— О, Стейн, поверь мне, в этом особенная прелесть, — нисколько не обиделась Мартина, — и даже преимущества. Хочешь, теперь я тебе кое-что расскажу, чего ни в одном трактате не написано?
И кто знает, что могла бы поведать ротмистр, но тут в таверну практически влетел посыльный, который как раз разыскивал старших офицеров, а, заметив их, немедленно подошёл и сообщил:
— Госпожа ротмистр, госпожа лейтенант, срочное совещание в штабе, вас просит прибыть господин генерал, как можно быстрее!
— Идём! — Эверстейн быстро подскочила с места, радуясь тому, что таким образом сможет избежать разговора, который смутил бы её ещё больше.
Правда, по пути к штабу, Мартина успела заметить, усмехнувшись:
— Стейн, даже не думай, что мы не вернёмся к этой беседе!
Но дер Кин сейчас больше переживала о том, зачем их могли вызвать, а потому ничего не сказала, молча добравшись обратно и распахнув массивную дубовую дверь. В большом зале, откуда они не так давно ушли, сейчас толпились все офицеры, оставшиеся в столице. И, судя по сосредоточенным и хмурым лицам, вести, ради которых их здесь собрали, были не из лучших. Протиснувшись поближе к столу, за которым пару часов назад командиры перебрасывались в карты, Мартина первой окликнула одного хорунжего и поинтересовалась, чем вызвано собрание:
— Гонец прибыл с дальней южной заставы, говорят, еле добрался, лошадей загнал, сообщил сразу, что большое войско степняков прорвалось…
— Да какое там войско?! — отмахнулся другой офицер. — Просто очередной набег, ну больше, может, на пару-тройку сотен, а они уже там и со страху вообразили невесть что, курвы тупые.
— А я думаю, что это не степняки, а далканцы опять бузу подняли, и их действительно много, — вклинился сержант из латников, — жаль, Нейса мало их побила.
Помещение штаба тут же наполнилось гулом и живым обсуждением вестей. Дер Кин только вздохнула и покачала головой. Порою верховное командование напоминало настоящий балаган, если не имело чётких сведений. Несомненным было лишь одно: на границе вновь неспокойно. Да там, на южных рубежах, стычки и сражения не утихали. Во времена, когда тут практически властвовали повелители нежити, соседи вели себя очень тихо, опасаясь следующими попасть под удар, даже присылали небольшие отряды на помощь. Но когда угроза миновала, уже через несколько лет начались их нападки на границы, обычно представлявшие собой опустошительные набеги. Остерн начал создавать систему укреплений на юге и держал там приличные гарнизоны, сражались и тамошние войска шляхты, да и гвардия участвовала в защите рубежей, отправляя часть войска на юг. Несколько раз даже устраивались настоящие походы на территории степняков и Далканского нагорья, Коронное войско быстро наводило порядок, и соседи некоторое время сидели себе смирно, клялись в дружбе, обещали мир и тому подобное, но всё заканчивалось ровно в тот момент, когда до власти там дорывались новые правители, жаждущие богатства, рабов и побед. И всё пошло по новой. Вечное соперничество внутри степняков не давало покоя ни им самим, ни Остерну. С другой стороны, это было лучше, чем, если бы у них появился сильный лидер, направивший объединённые войска на войну, как случилось с теми же далканцами, теперь жившими под главенством королевства.
— Всем смирно, господин генерал идёт! — первым увидел старшего над войском капитан латников, срочно возвратившийся из своего отпуска, благо, что проводил его в столице.
Подчинённые незамедлительно прекратили обсуждение, развернулись и встали в две шеренги, пропуская немолодого, абсолютно лысого, но с большими, висячими усами, мужчину. На нём был богато украшенный сюртук с широким поясом из золотых нитей, что сильно выделяло генерала из остальных офицеров. Краше наряд был только у Мартины. Нынешний же командир Коронного войска таким образом отдавал дань уважения местным традициям, хотя сам прибыл сюда с запада. Раньше он был капитаном фортификаторов и, поскольку не принял участия в том злополучном походе на восток против вновь объявившихся некромантов, оказался самым старшим из командиров и был повышен в звании.
— Господа офицеры, большое объединённое войско степняков и далканцев прорвалось через наши южные окраины и сейчас движется вглубь территории Остерна, — не откладывая, сообщил мужчина, замерев у стола и обернувшись к подчинённым.
На их лицах отобразилось недоумение и некоторая растерянность. После недавнего похода в степи вряд ли бы кто успел собрать силы, да и недовольных горцев было не так много, чтобы вновь попытаться устроить войну.
— Насколько большое, господин дер Таген? — первым задал вопрос капитан панцирной пехоты.
— Десять-пятнадцать тысяч, — нахмурившись, ответил тот, и стал пояснять дальше, дабы обрисовать ситуацию в полной мере, — в основном это степняки, но да, среди них есть уже знакомые нам племена с юго-восточного нагорья, и к ним, по слухам, примкнули жители с побережья Закрытого моря. Очевидно, мы не заметили, что за Далканами нашёлся лидер, способный возглавить эти народы. Неподчинившиеся горцы, прекрасно зная наши южные границы, провели их так, что дозоры ничего не заметили. Кроме того, они с наскока взяли первую приграничную крепость, что и сигнала тревоги никто подать не успел, затем разделились на три отряда, два ушли на восток и запад, разорив несколько селений, а третий продолжил поход на север. На границе оба войска ополчения, что шли на помощь крепости, были разбиты, и два отряда вновь присоединились к третьему. Теперь они остановились неподалёку от Белтока, разоряют окрестные земли, но к городу пока не подходят. Скорее всего, не располагают снаряжением для штурма, да и их провожатые теперь бесполезны, так далеко они ещё не забирались. Отряд капитана стрелков уже повернул на Белток, но их всего пятьсот человек. Ротмистр Вильк, вы выступаете в поход прямо сейчас, поднимайте все свои войска, то же самое касается капитана Даромира, ваши латники отправятся с ними. Возьмёте с собой оставшихся стрелков, посадите их хоть по второму человеку к всаднику. Я тоже отправлюсь с вами. Капитан панцирников остаётся в городе, его старший лейтенант выводит в поход две тысячи пехотинцев, они пойдут за нами со всей возможной поспешностью.
Все кругом тотчас пришли в движение. Сержанты бросились к выходу, торопясь передать приказ главнокомандующего о скором выступлении в поход. Старшие офицеры, выбранные генералом, быстро образовали небольшой кружок, обсуждая своё взаимодействие. Дер Таген лишь уверенно кивнул, наблюдая такой порядок, и объявил, что через пару часов они выдвигаются. Он уже собирался удалиться, но его окликнула Эверстейн, которая поняла, что её в этот поход тоже не возьмут. Но когда дело касалось столь серьёзного вторжения, как могла она оставаться в стороне? Да, у неё ещё не прошли последствия ранения, да, вроде она вызвалась заниматься подготовкой кадетов, но не оставаться же в стороне, не зная толком, что происходит? Один раз её уже не взяли и она потеряла близких людей.
— Господин генерал, разрешите мне тоже присоединиться к отряду? — с присущей ей настойчивостью, спросила дер Кин.
— Нет, лейтенант, у вас серьёзное ранение, — покачал головой мужчина, которого сдерживало от положительного решения ещё и давнее старое обещание его другу Райнгарду.
— Господин генерал, я могу попросить мастера Казимежа вылечить моё колено, — предприняла ещё одну попытку Эверстейн, хотя и представляла, как это может быть больно.
— Послушай, — командующий опустил ладонь на плечо девушке и немного увлек её в сторону, — Эверстейн, я не сомневаюсь в твоих способностях, никогда не сомневался. Ты одна из лучших в гвардии, и потому я бы хотел, чтобы ты осталась. Война не денется никуда, а то, с чем мы в этот раз столкнёмся, боюсь, лишь начало больших неприятностей, если за Далканами появился сильный правитель. И нам будет нужно ещё много солдат. Хороших солдат. Я буду очень признателен, если ты в данный момент займёшься новыми кадетами. И, кто знает, может, это приведёт тебя к новому повышению… Мы поняли друг друга?
— Да, господин генерал, — едва сдержав разочарованный вздох, произнесла темноволосая и, взглядом проводив мужчину, развернулась, не зная, что в данный момент делать.
Даже повышение в звании не могло её порадовать, поскольку дер Кин считала, что звание надо заслужить, проявив себя на поле битвы, а не отсиживаясь по тылам. Подготовка новых солдат, конечно, была необходима, но вряд ли её можно было считать достойным способом для продвижения по службе. Штаб практически опустел, задержалась лишь ротмистр, которая издали наблюдала за этим разговором.
— Не стоит бегать от своей судьбы, — с лёгкой улыбкой хмыкнула Мартина и подошла к подруге, желая приободрить ту, — ну неужели это настолько уж хуже, чем лезть в самую гущу схватки и прорубать себе дорогу, когда кругом враги?
— Там хоть знаешь, что делать, — немного грустно улыбнулась Эверстейн в ответ.
— Стейн, здесь всё тоже просто. Слушай своё сердце, но не отключай совсем голову и заканчивай уже с этими обливаниями, есть способы куда приятнее…
— Вообще-то, я думала, как буду тут тренировать новобранцев, — взяв себя в руки, нахмурилась лейтенант.
— Ага, так я и поняла, — хихикнула Мартина, притянув подругу и крепко обнимая её на прощание, — не скучай, мы быстро наведём порядок и вернёмся, глазом моргнуть не успеешь.
— А ты там не геройствуй. Уговаривать тебя быть осторожнее смысла, знаю, нет, но держись в линии строя хотя бы, — с заботой проговорила Эверстейн.
— Обещаю, — кивнула Вильк и, разомкнув объятия, развернулась, бегом отправляясь прочь из штаба.
Темноволосая девушка замерла в тишине и одиночестве. В этот момент она ещё не знала, что обещание поскорее вернуться, подруге сдержать не удастся…
***
После забега, победы в нём и похвалы от командиров, не было ничего лучше, чем как следует расслабиться и насладиться всеми удобствами казарменных бань. Тут было тепло, даже жарко, что пар поднимался к потолку, клубился там, создавая над головой что-то вроде шапки, за которой ничего не видно. Агидель вообще всегда была неравнодушна к воде и всему, что с ней связано. Наверное, это касалось её ещё совсем детских воспоминаний, когда родители были вполне приличными людьми. Да, жили они и тогда небогато, но отец ещё служил, и его пагубные привычки не проявили себя, а мать была очень доброй и заботливой женщиной, которая души не чаяла в дочери, стараясь привить Агидель любознательность, научить быть открытой к миру. За это потом она же, много позже, тоже терпела побои от отца, и если дочь пыталась как-то утешить, то всегда отвечала, что получила за дело. Но рыжеволосая девушка, блаженно прикрыв глаза и откинувшись на спинку большой кадушки, наполненной горячей водой, вспоминала, как они с матерью и ребятнёй из её города ходили на реку, пропадая там с утра до ночи. Агидель улыбнулась, едва не видя наяву картины из прошлого. Вот она, совсем ещё мелкая, забралась в реку, провела в воде немало времени, но вылезать оттуда не хотела. Вместо этого девочка нашла отмель, где был небольшой порожек, устроилась за ним, и, вот как сейчас, откинулась на него, позволяя воде сверху течь на её волосы, плечи…
— Агидель, эй, ты собираешься вылезать? — из воспоминаний Агеллон вывел вопрос Инги, которая уже выбралась из своей кадушки и теперь встала перед ней.
Голубые глаза открылись, и Агидель в лёгком недоумении уставилась на подругу, что оказалась напротив. Рядом послышался плеск, сдавленные причитания, и из соседней кадушки едва не вывалилась Сильвия, поспешно накидывавшая на себя полотенце. Немного покопошившись, она присоединилась к ним, стоя слегка позади Инги и слегка краснея.
— Не горбись, — сделала ей лёгкое замечание Агидель, — спину ровнее.
Лучница попыталась выпрямиться. Ей, не привыкшей к общественным баням, да и такой роскоши, по меркам её дома, было тут немного не по себе. Кроме того, девушка почему-то стеснялась своего довольно высокого роста и худобы. Хотя, на взгляд тех же Агеллон и дер Зиг, стесняться тут не стоило совсем. Многие дамы из благородных домов были бы не прочь выглядеть так же, да ещё и гордились бы этим. Вот девушка с запада своей фигуры вообще не стеснялась и не считала нужным её как-то скрывать под полотенцем. Она была несколько ниже Сильвии, зато выделялась своим хорошим, где-то даже мускулистым телосложением. Воин с детства, что тут ещё сказать.
— Идите, — улыбнулась подругам Агидель, — а я ещё поплескаюсь, до отбоя время есть.
— Не задерживайся, — в ответ улыбнулась ей Инги, — если ты вдруг не вознамерилась превратиться в русалку.
— Столь значительные изменения в мои планы пока не входят, — усмехнулась рыжеволосая и, вновь прикрыв глаза, продолжила наслаждаться купанием.
Инги и Сильвия вышли в раздевалку, где им встретилась Марика, отнюдь не спешившая уходить. Всем своим видом она давала понять, что не покинет помещения, пока тщательно не расчешет длинные волосы. Девушек Огинь попросту игнорировала, как будто те были для неё пустым местом, но сквозь это безразличие дер Зиг сумела разглядеть и явную злость. С самого окончания соревнования Инги чуть ли не кожей чувствовала: должно случиться нечто неприятное, а от вида блондинки ей стало и вовсе не по себе, будто по спине проскользнул порыв холодного воздуха. И потому, едва они с Сильвией облачились в форму и направились к выходу, Инги слегка придержала подругу за плечо и прошептала на ухо:
— Думаю, нам не стоит далеко уходить.
— Почему? — слегка удивилась та, не обладая таким чутьём.
— Что если Марика попытается навредить Агидель?
— Зачем? — немного наивно спросила Сильвия.
— Наша компания ей с самого начала не понравилась, а уж Агидель точно для неё первый враг теперь… Выйдем за дверь, спрячемся, а потом вернёмся? — быстро объяснив, даже не предложила, а скорее приказала сестра Ингвара.
Зелёные глаза всё это время искоса следили за девушками, прикрытые серебристыми волосами. Словно обладая ещё одним зрением, Марика, не прекращая тайного наблюдения, продолжала расчёсывать волосы, как будто только это её сейчас и волновало. Если бы Инги и Сильвия оглянулись, то точно бы заметили глаза, полные ярости, из-за которой они, казалось, источали зеленоватое свечение. И хорошо ещё, что подруги решили поступить так, как условились.
На улице уже стемнело, и им не составило труда свернуть за угол, притаившись в проходе меж двух зданий. Сильвия тихонько выглянула, заметив, как дверь из бань распахнулась. На пороге показалась Марика. Она поспешно огляделась, и, никого не обнаружив, вернулась обратно. Охотница обо всём увиденном поведала подруге, и та лишь кивнула, как бы показывая, что именно об этом и говорила ранее. Девушки решили вернуться и помешать Огинь, но, когда они уже были перед дверью, сзади налетели те самые парни, которые поддерживали светловолосую. Видно, тоже прятались где-то неподалёку и должны были задержать любого входящего, а появление на пороге их предводительницы было сигналом приготовиться.
— Попались! — злобно выкрикнул один парень, схватив Инги.
Но та оказалась не так проста. Резко дёрнув головой назад, она затылком угодила напавшему в лицо, явно его ошеломив, а затем с силой ударила каблуком сапога по его ноге. Парень взвыл от боли и выпустил девушку, на которую кинулся второй, отпуская Сильвию.
— Беги! Приведи ребят! — дер Зиг приказала подруге таким тоном, что у той и сомнения не возникло, что именно так и надо поступить, хотя за Инги было очень страшно, особенно когда нападавший с ходу впечатал кулак ей в живот.
Только он, наверное, не учёл, что с детства привыкшая к дракам девушка этот удар выдержит. Впрочем, одной против двоих ей было не продержаться долго, и отступить она не могла. Ей бы и не дали, да и оставить совсем одну Агидель она не смела, ведь эти двое тогда наверняка постарались бы помочь Марике. Парни, переглянувшись, сообразили, что времени у них сейчас не так много, и надо бы предупредить об этом Огинь, потому один рванул к двери, но Инги сбила его подсечкой, а второму успела врезать по зубам, правда, и сама получила по лицу, да так, что чуть не рухнула. «Только бы продержаться», — подумала дер Зиг, заслоняя собой проход…
***
Услышав поспешные шаги, Агеллон подумала, что это одна из её подруг решила зачем-то вернуться, но, когда открыла глаза, увидела, что перед бадьёй замерла Марика, злобно глядя на рыжеволосую. Зелёные глаза полнились такой ненавистью, что Агидель стало не по себе, но она, преодолев приступ страха, уверенно спросила:
— Что тебе нужно? Если это из-за того, что мы пришли быстрее, то я извиняться не собираюсь.
— От такой, как ты, я и не ждала извинений. Ты мне не нравишься, тебя просто не должно было быть в отряде, — прошипела Огинь, — твоё жалкое выступление на арене — это позор.
— Ну, как ты видишь, я здесь, — с вызовом откликнулась Агидель, поднимаясь и не обращая никакого внимания на свою наготу, встретилась взглядом с соперницей, — а вот ты, очевидно, не понимаешь, где находишься, и тут нет таких дураков, которые по первому твоему слову будут носиться рядом и исполнять указы.
— Это мы ещё увидим. Я каждого здесь заставлю уважать меня. И начну с тебя! — Марика резко выбросила кулак вперёд.
Рыжеволосая и глазом моргнуть не успела, лишь почувствовала сильнейшую боль от разбитого носа. Перед ударом ей на мгновение показалось, что глаза блондинки сверкнули. Она даже не смогла понять, действительно ли Марика нанесла удар, настолько он был быстрый — это явно не была та девушка, которую она несколько раз наблюдала на отборе и тренировках. Взмахнув руками, Агидель оступилась и с шумом грохнулась в воду, ещё и затылком приложившись о край бадьи. А противница, не давая никакого времени прийти в себя, схватила Агеллон за волосы и резко дёрнула в свою сторону.
— Ты должна знать своё место! Посмотри на себя, ты настолько жалкая, что, наверное, родители предпочли спихнуть тебя сюда, потому что ни один лярвин сын не захотел бы взять в жёны такую никчёмную дуру из никчёмного рода! — произнеся это, Огинь окунула девушку головой в воду, стараясь удержать там.
Агидель пыталась сопротивляться, но у неё ничего не получалось. Соперница оказалась сильна, даже не вынырнуть, не задержать надолго дыхание. Руки напрасно цеплялись за одежду Марики, а вода рвалась в лёгкие. Очевидно, та как раз этого и ждала. Опять дёрнула на себя, вытаскивая жертву. Агеллон разразилась кашлем.
— Если ты не будешь меня слушаться и подчиняться, я сделаю такое, что тебе это первое наказание покажется невинной забавой! — рявкнула Огинь.
Град побоев обрушился на Агеллон. И эти удары были гораздо больнее, нежели у того же Радана. Необычайно сильные и точные — не знай Агидель, кто перед ней, и мысли бы не возникло, что Марика обычный кадет, такой же, как она сама. Чтобы их прекратить, оставался единственный шанс. О том, чтобы ответить не шло и речи, но Агидель вцепилась в рубаху соперницы и, погружаясь в воду, утянула её за собой. Марика кувыркнулась через край бадьи, явно такого не ожидая и отпуская рыжеволосую.
— Дрянь! — Марика, мокрая с ног до головы, вцепилась в Агидель, вынырнув обратно.
— Курва! — прорычала та, пытаясь ухватить противницу за горло.
Они старались нанести друг другу как можно больший урон, но в этой борьбе лишь сыпали оскорблениями, расплёскивали воду и царапались. Обе были так злы, что не обращали внимания на травмы. Агеллон чувствовала, что кровь из носа не останавливается. Капли падали в воду, несколько попали на одежду Огинь, у той горела щека — один раз дерзкая выскочка полоснула её ногтями по лицу.
Когда Агидель в очередной раз намеревалась прибегнуть к такому простому приёму, дерясь чуть ли не насмерть, она обратила внимание на то, что зелёные глаза Марики уже буквально светились, а на лице девушки медленно вырисовывалась улыбка, но не та, которая обычно бывает у людей в радостные мгновения. Это была улыбка демона, который хотел отведать вкус крови — было ощущение, что блондинка теперь смотрела не на Агидель, а куда-то ей в душу. Вены на белоснежной коже начали вздуваться, и рыженькая уже приготовилась ко всему, как вдруг Марика стала «нормальной», а в следующий миг в баню ворвались Инги и Сильвия. Страшно было представить, что бы случилось, если бы не они.
Охотница быстро смогла добежать до казарм, где уже давно сидели парни, сразу крикнула Ингвару, и все тут же сорвались с мест. Они подоспели как раз вовремя, положение Инги было незавидным. Но вот на её врагов налетела целая толпа, начиная ожесточённо мутузить этих двоих, а девушки поспешили к Агидель. Испугавшись за подругу, охотница, не задумываясь, ударила Марику, да так, что та вновь кувыркнулась через борт, только теперь уже на пол. И пока Сильвия с круглыми от страха глазами стала помогать Агеллон, Инги с упоением пинала Огинь, пытающуюся закрыться от ударов.
— Оставь… Оставь её, — пробормотала Агидель, видя, что ещё немного — и подруга помнёт противницу очень серьёзно, а за это можно было получить большое наказание.
— Сейчас! — дер Зиг отвесила ещё один хороший пинок прямо пониже спины, на что Марика громко охнула и послала в адрес Инги отборную ругань.
— Уходим, уходим, — Сильвия взяла под руки обеих подруг и потащила их к раздевалке, дабы Агеллон могла одеться, да и надо было помочь ей остановить кровь.
— А что с этой гадиной делать? Мы это так оставим? — Инги всё ещё кипела от гнева.
— Ничего не делать, пусть приходит в себя и убирается, — буркнула Агидель, — и нам надо поторопиться, чтобы вернуться в казармы, пока никто из офицеров не увидел, иначе накажут всех, так что старшим ни слова.
Поспешно выскакивая в предбанник, Агидель случайно взглянула на Марику, лежащую на полу. Ей на секунду показалось, что та смотрела прямо на неё таким же взглядом, который был ровно перед тем, как в баню ворвались Инги и Сильвия. Это не был взгляд проигравшей, не был взгляд побитой девушки, это было чем-то совершенно другим, жутким. Словно беспроглядная тьма, в которой до поры до времени притаилось само зло, что будет ждать удобного случая, чтобы вновь о себе напомнить.
И всем участникам этой потасовки действительно повезло, что их никто не увидел. Офицеры спешили на совещание, а потому никто не знал, что произошло. Наказание за драки меж своими было действительно сурово, и там не разбирались, кто прав, а кто виноват, каждому участнику полагались плети, недельное содержание в казематах и принудительные работы. Но это только в том случае, если драку заметил офицер. А солдаты, знавшие о произошедшем, не спешили докладывать, поскольку за поклеп потом можно было бы ещё и от своих получить, навсегда потерять какое-либо уважение и не ждать нормального отношения.
Агидель, Инги и Сильвия, после того как выбрались из бани, увидели, что с двумя приспешниками Марики друзья проводят очень убедительную беседу. Причём Ингвар и Радан ещё порывались наподдать разок-другой обидчикам, хотя те и так красовались разбитыми носами и намечающимися под глазами синяками.
— Не надо, ребята, — попросила своих Агеллон, переводя взгляд на приспешников Марики, — пусть помогут этой Огинь и тоже возвращаются в казармы. Надеюсь, они запомнят, что может случиться, если следовать дурацким устоям. И вы их не задирайте, жизнь сама накажет.
— Может, я всё же ещё разок их приложу? — предложил Радан, хрустнув пальцами.
— Если ты их ещё раз ударишь, они того и гляди чувств лишаться, а тебя самого могут выгнать, это уж точно, — нахмурилась Агидель, — пойдём отсюда.
— Слышали, что вам сказали? Идите и помогите своей курве, — запалисто произнёс Колек, обращаясь к противникам.
Те кинулись в баню, а друзья, стараясь не привлекать никакого внимания, направились проулками к жилым баракам.
— Ты как? — идя рядом с Агидель, спросил у неё здоровяк.
— Бывало и похуже. Поплескалась на свою голову… Ох, чувствую, достанется нам от офицеров…
— Так никто ж ничего не расскажет!
— Поверь мне, Радан, нас, конечно, не накажут по всей форме, но придумают что-то такое, чтобы в следующий раз неповадно было. Или, думаешь, за ночь синяки пропадут? Завтра такие красавцы все будем… Нет, ну если, конечно, среди нас только нет никакого мага-самоучки? Или есть?
Послышалось дружное разочарованное «Нет». Агеллон развела руками, выдохнула и сказала:
— Тогда, навстречу испытаниям и приключениям! — И, немного помолчав, фыркнула, быстро прижимая кулак к носу, чуть гнусавя добавляя: — Спасибо, что пришли на помощь.
Агидель чуть улыбнулась, но в душе её терзали вопросы и подозрения, вселяющие страх — кто такая Марика на самом деле и свидетелем чего рыжеволосая была там, в бане? Многие из молодых выходцев благородных семей неплохо владели оружием и драться умели, само сословие, состоявшее из воинов, обязывало тому, но чтобы кто-то из местных девушек был настолько хорош в этом и обладал такой силой? А её глаза? Может, у этой Огинь были какие-то особенные способности? К тому же, Агидель была уверена, что блондинка предсказала появление её подруг и сама позволила им спасти девушку.
Рыжеволосая не стала рассказывать обо всём друзьям, так как сама до конца не верила своим глазам и, вполне вероятно, что её бы не восприняли всерьёз, списав всё на воображение, разыгравшееся в пылу драки. Ещё раз обернувшись, чтобы посмотреть на нападавших парней, уже вытащивших Марику, Агидель тут же поймала взгляд блондинки, полный ярости и устремлённый прямо на неё…
