Духом и Сталью: Сильнее тебя

            Ранним утром следующего дня Эверстейн проводила смотр вверенных ей кадетов. Настроение было прескверное, чему способствовало несколько моментов. Первый заключался в том, что ей не позволили участвовать в битве, которая должна была быть одной из самых крупных за последние годы. Но это бы ладно, в конечном итоге, генерал принял решение и ему было виднее. А вот что касалось того, как руководить этим войском, как их готовить, когда она осталась почти без поддержки остальных офицеров, это был большой вопрос. Ещё и почти всю ночь не удавалось сомкнуть глаз. В голову постоянно лезли слова Мартины и нелёгкие мысли. Как бы ни пыталась отвлечься лейтенант, она постоянно возвращалась к тому, что начинала думать про Агидель. Когда сон всё же пришел, ей виделась огромная, впечатляющая своим размахом битва. В этом бою обе девушки сражались бок о бок, а закончилось всё тем, что Эверстейн ранили, Агидель кинулась прикрыть её, но лишь сама погибла. Сон был таким красочным и ярким, что дер Кин запомнила каждую его деталь. Она вскочила с кровати с пронзительным отчаянным криком и ещё долго не могла прийти в себя. Перед глазами стояла картина, в которой рыжеволосая девушка падает перед ней на колени, держится за рану в груди, безуспешно стараясь её закрыть, что-то шепчет, но звука нет. На губах её выступает кровь, в голубых глазах застывает небо, Эверстейн подхватывает девушку, но уже поздно. Агидель мертва.       Всего лишь сон, но он окончательно лишил покоя и без того измотанную и уставшую дер Кин. И лейтенант приняла решение — она непременно постарается так обучить Агеллон, чтобы никогда не увидеть этого сна наяву. Когда же командующая, собираясь рассказать подопечным о грядущих планах, вышла перед строем, она сразу же увидела результаты минувшей драки. «Просто прекрасно!» — вздохнула про себя лейтенант, — «В то время, как на юге люди будут проливать кровь, стараясь защитить и этих бестолочей тоже, те решили себя покалечить». Нет, она понимала, что в войске без драк не обойтись, всё же у них тут был не храм, но Эверстейн привыкла иметь дело с опытными, закалёнными в боях воинами, у которых, если конфликты и возникали, то они разрешались по возможности без урона здоровью. Могли и подраться, не без того, особенно этим грешили усцары, но чаще устраивали какие-то соревнования или затевали споры. В любом случае, это не носило массового характера — отношения выясняли один на один. Уж сколько раз в прошлом она сама умудрялась поцапаться с Мартиной, особенно когда плохо ещё держала эмоции под контролем и не понимала поведения Вильк. Но годы шли, и в результате они стали настоящими друзьями, которые потом и в сражениях друг друга прикрывали, порою, целыми отрядами. Чего только стоил один из походов в степи, когда усцары, слишком увлёкшиеся преследованием врага, налетели на засаду, а прийти им на помощь оказалось некому — все были заняты сражением со вторым отрядом. Эверстейн тогда, собрав свою роту латников, прорвалась через строй противника, разогнала лошадей в галоп, взяв с места в карьер, а потом они ударили единым бронированным кулаком прямо во фланг засады, доказывая, что бывшие рыцари, как их звали в Империи, при правильном применении — сила великая. Но такое было возможно по нескольким причинам: степняки не особо полагались на пехоту, и их копейщики были куда слабее, они не видели наступавших до определённого момента, ведь лейтенант вела их с обратной стороны холма, да и мало кто мог ожидать, что обычно спешивавшиеся тяжёлые воины способны на такие манёвры. И всё это возвращало дер Кин к нынешнему положению дел. Тот успех был во многом обусловлен выучкой и опытом. Недаром латники формировались из выходцев западных земель, многие на тот момент прошли через горнила сражений братоубийственной войны в родных краях, да и поныне те, кто приплывал из-за Широкого моря, в большинстве своём уходили в латники. Местные предпочитали усцарию. А войны не прекращались и после победы над нежитью, и после объединения Остерна, многие латники сгинули в походах её приемного отца, оставшиеся ветераны не молодели, выбывая со службы, а иных нет-нет да и находил клинок врага. Что же касалось прибывших, да, они были хороши, но опыта им не доставало. И опыт этот за два года упорных тренировок никакими упражнениями не нагнать. Да и что тренировки — выносливость, общие правила боя, умение держать строй, всего понемногу, обучение необходимым навыкам для выбранного отряда и в основное войско, а там как повезёт. И везёт далеко не всем. Сейчас она очень хорошо понимала Райнгарда, когда тот говорил ей, что учиться поздновато. Но учил он её сам, недаром учил. Если бы только было больше времени, если бы можно было заставить каждого кадета тренироваться хотя бы в половину того, как тренировалась она сама…       Гомон среди подопечных стал уж слишком явным, и Эверстейн поняла, что надолго заплутала в своих мыслях. С любопытством она прислушалась к тому, о чём болтали кадеты, и поняла, что там речь тоже шла о походе большого войска на юг и о новых врагах. Оставшиеся в казармах солдаты уж слишком рьяно обсуждали случившееся и, конечно, новобранцы всё это слышали. Пора было заканчивать этот балаган и заниматься тем, что она сама выбрала из-за злосчастного ранения. — На меня посмотрели! — выкрикнула лейтенант, привлекая внимание. — Вместо того, чтобы судачить, как торгаши на базаре, надо было спросить у того, кто действительно знает. Вот вам первый урок: когда не знаешь, что верно, спроси командира. — А можно вопрос?! — донёсся вопрос из ряда. — Слушаю. — Воительница выделила из толпы светловолосого паренька, одного из явных участников драки, ухо которого было немного больше и краснее, вероятно, из-за полученного удара. — А может такое быть, что командир не знает? — Может, кадет Колек из Варда. Но тут два варианта: либо командир по ошибке стал командиром, либо враг уже обошёл войско и наносит удар по нашему лагерю. И часто первое ведёт ко второму… Что же до нынешнего положения дел, то с южных рубежей вторглось большое войско и добралось до Белтока, ему навстречу наши соратники и отправились.       По рядам разнеслись шепотки. Несколько парней и девушек побледнели. Очевидно, были выходцами оттуда. Эверстейн понимала их тревогу, равно как и обеспокоенность остальных, ведь давно не случалось, чтобы степняки заходили так далеко. О том, что это не только степняки, темноволосая благоразумно предпочла умолчать. Оно ни к чему пока, только пугать ещё больше, да и были в рядах подопечных несколько выходцев с Далканского нагорья, и старшей не хотелось, чтобы меж вверенными ей ребятами случилась ещё одна драка и безосновательные обвинения. — Но вас сейчас должно интересовать другое, — совершенно спокойно проговорила дер Кин, — ваши тренировки. Чем быстрее вы освоите азы, тем быстрее мы сможем перейти к практике. И значит, тем быстрее вы сможете присоединиться к Коронному войску его Величества. Потому, десять малых кругов и два больших, и жду всех здесь.       «Если в голове слишком много мыслей, займи себя чем-то, и чем тяжелее этот труд, тем меньше сомнений останется после того, как закончишь», — вновь прозвучал внутри голос Райнгарда. Эверстейн посмотрела, как вверенные ей новобранцы разворачиваются и отправляются на пробежку. Правильно, без должного разогрева никогда не следовало начинать силовых упражнений или тренировочного поединка. Насчёт последнего как раз появилась одна идея. Понимая, что про драку всё равно никаких подробностей ей никто не расскажет, лейтенант решила дать шанс зачинщикам доказать, что они способны не только кулаками махать. Хотя какой там шанс, это уж скорее наказание, поскольку она сама собиралась преподать урок. И не беда, что нога по-прежнему болела. Особо не побегаешь, но и не надо, да и как размяться лейтенант знала.       Пока кадеты наворачивали круги вокруг арены, девушка скинула с плеч куртку, оставшись в белой рубахе, расшнуровала воротник, закрыла глаза, подняла руки вверх, будто тянулась к ласковому весеннему солнышку. Сделала глубокий вдох, наполняющий лёгкие свежим воздухом, опустила руки вниз, затем развела в стороны, повернулась корпусом в одну сторону, другую. Привычная, за годы отточенная техника исполнения. Лейтенант отмечала, как послушно и слаженно отзывается тело, словно прямо сейчас наливается силой и энергией. Только когда дело дошло до разминки ног, она почувствовала тянущую боль, да ещё и в колене раздался неприятный хруст сустава. Сжав покрепче зубы, Эверстейн заставила себя, преодолевая боль, продолжить упражнение. И уже через несколько повторений колено было почти как здоровое. Хотя, направляясь к перекладинам, дер Кин немного прихрамывала. Ничего, не беда. Вот когда ей в одном сражении едва кирасу не проломили топором, вот тогда было больно. Железо выдержало, но пару рёбер сломалось.       Девушка замерла перед нехитрыми конструкциями, которые когда-то не любила едва ли не больше всего на свете. Как такое любить? Особенно когда строгий тренер — приёмный отец — требует сделать десять подтягиваний, а у неё едва пятёрка получалась. И это в десять-то лет. И каждый день это мучение! Но вот, в один из дней, сделав пять, она ощутила, что может ещё, и сделала шестой. Её радости не было предела, а Райнгард всё равно хмурился, говоря, что этого недостаточно. Особенно резали слух его сухие слова: «Завтра сделаешь семь, а если не сможешь, больше я тебя учить не буду». Ошеломление, обида, злость. К утру следующего дня остались только обида и злость. Они так её завели, что Эверстейн сама не заметила, как первые пять подтягиваний сделала на раз, шестое далось едва ли не легче. Седьмое. Заныли детские мышцы, наливаясь огнём, — и получилось! А словно мало того было, Эверстейн со смешным рыком и восьмое одолела. И уставилась на отчима, в голубых глазах был вызов, мол, не ожидал? — Ай да Воронёнок, — теперь мужчина улыбался ей, — наверное, надо было тебя пораньше разозлить. Запомни, в каждом из нас есть скрытая сила, только её надо разбудить. Тело может подвести, но дух должен быть крепким.       «Дух должен быть крепким». Вот это верно. Как бы ни был хорошо подготовлен боец, если он слаб в душе, то слаб и в бою. И твёрдость характера закалялась в Эверстейн, пожалуй, с того самого дня, как отчим взялся её обучать. У неё потом получилось через некоторое время сделать и девять подтягиваний, скрипя зубами, выбиваясь из сил, но упрямо уставившись в небо, что отражалось в синих глазах. А вот десять не давались совсем. Она злилась, заставляла себя, противилась усталости, боли в мышцах, но не хватало каких-то считанных двух пальцев, даже на рывок выйти не получалось. И в один из дней, кряхтя на несчастной перекладине, девочка вдруг ощутила лёгкий толчок снизу. Это Райнгард, подойдя, лишь подставил свою ладонь под её ноги и немного начал поднимать, но она прямо-таки взлетела над злосчастной перекладиной. — Десять, Воронёнок, — улыбнулся ей этот обычно хмурый человек, когда она вновь с ошеломлением взглянула на отчима, ведь прежде он на помощь не приходил, — знаю, хочешь узнать почему? Ну, вот тебе ещё один секрет. Воин может быть силён, умел, смекалист, но всем нужна поддержка в важный момент. На поле сражается не один человек, а товарищи, которые готовы в трудный момент подставить плечо, прийти на помощь.       Ещё один важный урок. Много позже Эверстейн прекрасно осознала его ценность и мудрость. Гвардия действовала столь успешно ещё и потому, что любой её боец всегда был готов выручить попавшего в беду. Не имело значения, кем был этот человек в прошлой жизни. Бывшие благородные кидались на защиту бывших же крестьян и наоборот. А вот что до неё самой, то так получилось, что, хоть все и любили Эверстейн, друзей у девушки почти не было. А из тех, что были, осталась вот только одна Мартина. Нейса, с которой они дружили, пропала вместе с Райнгардом; Торвар — сержант латников — погиб в походе на юг; Виг, один из лучших стрелков в своё время, умер из-за отравленной стрелы. Самым тяжёлым за последнее время ударом, как для неё, так и для Мартины, стала потеря Полы. Это была удивительно умелая девушка, скромная и спокойная, чей характер был так непохож на характер тех, кто обычно примыкал к усцарам. Вильк после этого вообще словно смерти искала на поле боя, ведь Пола была той, которую Мартина по-настоящему любила. Даже такая ветреная натура, как ротмистр, забыв про все свои прошлые похождения, смогла обрести истинное счастье. И вот, в самом начале похода, только перейдя границу, в первой же схватке, Пола погибла. И потом были те отчаянные атаки Вильк, та засада, из которой Эверстейн спасла отряд усцаров. Мартина пришла в себя спустя какое-то время, вернулась к прежнему образу жизни, словно вычеркнула те счастливые моменты, будто их и не было. Но в минуты, когда подруги были рядом и молчали, они словно ощущали, что где-то, как будто рядом, за спиной, стоит их Пола и смотрит вдаль из-под больших ресниц, а ветер развевает длинные каштановые волосы.       Больно. Больно было в душе, и страшно. Тело, начав движение, уже не останавливалось, подобно мельнице, чьё колесо мерно опускается в воду. Десять, пятнадцать, двадцать, тридцать подъёмов на перекладине. После этого Эверстейн перешла к следующим упражнениям, перемещаясь на брусья. Одна из причин, почему она была одинока — страх, что вот таким же образом, как и Вильк, тоже может потерять любимого человека, а эти вот мимолётные порывы страсти, к чему они ей? Да и не смогла бы так дер Кин. Нет уж, пусть лучше она будет одна. Были в жизни и другие цели, она обязана была выяснить, что случилось с Райнгардом. Только почему сердце всякий раз учащало свой ритм, стоило подумать о рыжеволосой девчонке, что одна из первых отправлялась на пробежку по её приказу? Она едва её знала, и не разговаривала толком, но всё равно думала о ней.       Стоило выкинуть из головы эти непрошенные мысли, сосредоточиться. «Возьми себя в руки, лейтенант», — приказала разуму Эверстейн, цепляясь ногами за перекладину, вновь изменив положение и оказавшись головой вниз, так, что длинные смоляные волосы касались земли. Пусть. Рывок, второй, третий, и пока не начнёт покалывать мышцы на животе, сокращающиеся от сгибаний. И когда стало по-настоящему тяжело, она не остановилась, наконец-то обретя какой-то внутренний покой. Тут и топот шагов послышался позади. Значит, кадеты уже тоже завершили разминку. Последний раз толкнув тело вверх, лейтенант ухватилась руками за перекладину и вскоре ловко её оседлала, сразу после спрыгнув на землю, как раз перед строем. Осмотрев подопечных, порядком успевших запыхаться, она заметила, что многие с восхищением глядят в ответ, удивляясь. — Славно, — кивнула дер Кин, скорее самой себе, после чего указала на перекладины и брусья позади, — к тому времени когда вас распределят по отрядам, каждый должен уметь сделать пятьдесят подтягиваний. — А кто не сможет? — задал вопрос долговязый парень, Лонгин, кажется. — Нас не возьмут? — В боевой отряд нет, но работа найдётся для всех. Повара, конюхи, писари, помощники кузнеца…       Судя по кислым лицам многих, подобная перспектива мало кого радовала, но это была чистейшая правда: часть новобранцев тем или иным образом всё равно не пройдёт и пополнит часть вспомогательных отрядов, без которых ни одно войско не обойдется. Это сейчас они морщились, все молодые, жадные до славы и побед. Пока они не понимали. Но это было ничего, некоторые спустя годы ещё будут рады, что не познают войны и сражений. — Ну, кто хочет показать, что умеет? Смелее, у нас с вами впереди ещё пробные бои с оружием, — Эверстейн чуть прищурилась, вновь наблюдая за изменившейся реакцией.       Всё верно, стоило сказать про бой, как сразу же выстроилась длинная очередь из желающих скорее отделаться от упражнений и получить в руки своё первое, пусть и не боевое, оружие. Из строя быстро выступила Марика, причём её сопровождающие, хоть и основательно помятые, всё же заслонили дорогу Агидель, что не укрылось от Эверстейн. Рыжеволосая оказалась второй в очереди, в то время как Огинь, сильно морщась, направлялась к перекладинам — бока ей намяли вчера основательно. Девушка вновь поморщилась, но потом, глубоко выдохнув, легко выполнила тридцать подъёмов. И, завершив подход, даже позволила себе надменную улыбочку. Стоило признать, что при всей своей заносчивости, девица явно была не так проста.       Всё это время Агеллон пристально смотрела на вчерашнюю обидчицу, но не находила никаких признаков того, чему вчера стала свидетелем. Сейчас, после ночи раздумий, она уже сама была готова поверить, что всё увиденное вчера — лишь плод воображения и страха. Марика выглядела обычно, если так можно сказать про человека с её характером. — Хорошо, очень хорошо, — сдержанно похвалила дер Кин, махнув затем рукой Агеллон.       Та, уже изведясь от нетерпения, бегом кинулась к перекладинам, с разбегу уцепилась за самую высокую, выровнялась, чуть отдышалась, сделала двадцать подтягиваний, а потом, явно стремясь переплюнуть Марику, толкнулась ещё раз, оказалась корпусом выше перекладины и сделала переворот. Ещё два раза повторив свой трюк, она опять замерла и, держа равновесие, вытянулась над перекладиной, замерев на пару мгновений. По рядам кадетов прошлись восхищённые переговоры, да и сама Эверстейн, чего уж там, невольно залюбовалась. Агидель была чудо как хороша: ловкая, грациозная, и притом всё выполняла плавно, будто вообще усилий не прилагала. И сейчас, глядя на лейтенанта, она явно ждала услышать одобрение. С губ дер Кин уже почти сорвалось: «Браво, кадет Агеллон», — но в последний момент она решительно себя одёрнула. Нет, поступать так было нельзя, если уж собралась тренировать так, как её отчим учил, то надо быть жёсткой, даже отчуждённой. А похвала… Она сама редко её слышала, зато, когда это происходило, не было большей радости на свете. Вот и нечего баловать, девчонке это только во благо. — Недурно, кадет. Красивые трюки, однако, надеюсь, в следующий раз, вы ограничитесь простыми подтягиваниями. Вместо того, чтобы тратить энергию, лучше бы превзошли кадета Огинь. — Каждое слово, наверное, сейчас жалило сердце Агидель, которая так старалась.       На неё действительно словно ушат холодной воды вылили. В уголках глаз от обиды защипало. И почему? Она ведь так старалась, так хотела произвести хорошее впечатление на командира, а вместо этого получила ещё и выговор — и лейтенант даже в пример поставила эту гадину Марику! Несправедливо. Агеллон опустила голову и поплелась к своим. Да ведь неправда это, что не понравилось. Она же слышала, как остальные реагировали. Уж в этом-то она была уверена, и много раз слышала и видела, как восхищаются ею ребята из родного городка. Агидель там в своё время мало того, что все окрестные деревья облазила, так ещё и всякие трюки на раз научилась делать, что и некоторые взрослые смотрели и диву давались. Только отец за такое опять её ругал, а мог ещё и оплеуху отвесить, сказав, что она дурью страдает и ведёт себя как бродячая циркачка. И вот, практически то же самое услышала от лейтенанта. Друзья принялись убеждать в том, что это на самом деле было здорово, но она их практически не слышала, до того момента, пока Инги не взяла её за плечо и не развернула к себе. — Послушай, пожалуйста, — она немного встряхнула девушку и та, сморгнув, уставилась в лицо подруге, — не обращай внимания на слова. Я видела, как госпожа лейтенант на тебя смотрела, боги свидетели, мне казалось, ещё немного — и она даже поближе подойдёт, чтобы получше разглядеть. — Ну и зачем тогда такое говорить? — насупилась Агидель. — Могла бы просто сказать, что «хорошо», так нет, надо было уколоть. — А затем, что тебя она уже приметила и теперь не хочет выделять сильно, чтобы себе любимчиков не создавать. И вообще, знаешь, у нас на родине у многих так принято, что в процессе обучения начинают давить, заставляют злиться. И чем больший талант у человека, тем сильнее его стараются сломать. Только вот настоящий дух, он как меч, созданный мастером своего дела, может и зазубрину получить, но не сломаться, — Инги подмигнула рыжеволосой, а затем добавила: — Смотри, как мы сейчас с братом уделаем эту Марику. Ингвар, тридцать один, или тридцать пять, чтобы наверняка? — Тридцать пять, сестра, — улыбнулся парень, и они отправились к перекладинам.       «Значит, приметила…» — Агеллон бросила взгляд на лейтенанта и наконец-то улыбнулась. «Хорошо, госпожа лейтенант, я вас удивлю ещё не раз». Повеселев, она вместе с остальными наблюдала, как их друзья по очереди показывают, что есть люди и посильнее этой Огинь. Следом вышел Радан. Он-то был ещё сильнее, конечно, но из-за веса подтягиваться ему было сложнее. Как парень сам признался, он бы лучше несколько раз бочку с водой поднял.       Эверстейн, наблюдая за кадетами, для себя отмечала, что всё довольно неплохо, её земляки так вообще приятно удивили. Пусть там, в родных краях и наступил полный крах всего, пусть царила смута, но те, кто остался, ещё не забыли славных традиций предков. Да и здешние ребята хорошо себя показали, чего вон стоила Марика, не говоря уже про Агидель. Опять стало не по себе, и охватили переживания: «Может, лишнего сказала и уж слишком сильно осадила девушку?» Бросив быстрый взгляд на рыженькую, дер Кин подумала, что после драки, ещё и пострадав в ней, ведь нос у Агеллон чуть припух и под глазами наметились синяки, было досадно слышать такие слова. «Отставить, хватит уже. Если и дальше действительно хорошо себя покажет, то и похвала будет», — постаралась разрешить свои сомнения старшая. Мотнув головой, она решила, что надо бы уже заняться тем, о чём предупредила кадетов.       Указав на одно из зданий на краю тренировочной площадки, воительница пояснила, что там находится склад учебного оружия, и все сейчас должны найти себе подходящее. Толпа гурьбой кинулась к зданию. На какой-то миг даже показалось, что они сейчас снесут всю конструкцию вместе с сидевшим там оружейником. «Вот ведь бестолковые», — быстро улыбнулась Эверстейн, вспоминая, как сама радовалась своему первому мечу. Небольшой, затупленный — примерно такими орудовали панцирники в ближнем бою, когда сражение копейщиков перерастало в свалку и даже латники с длинными мечами в ней оказывались бесполезны. Короткие мечи же прозвали кошкодёрами, за то, что эти пешие свалки как раз чем-то напоминали кошачьи драки. «Можно и вспомнить былое», — дер Кин чуть улыбнулась, тоже отправляясь к зданию и, походя, навела порядок, чтобы кадеты выстроились в цепочку и подходили по очереди. Сама она, обогнув их, попросила как раз кошкодёр и небольшой топор. У Эверстейн почти с самого начала собственных тренировок обнаружилась довольно редкая предрасположенность к умению одинаково хорошо вести бой с обеих рук, а потому Райнгард в первую очередь тому и учил. Несколько позже, уже окрепнув, она овладела и навыком сражения полутораручником. Но и поныне в походах имела при себе, кроме последнего, кинжал-дагу, чекан и короткий меч. — Рассчитывайте свои силы и выбирайте то, с чем управиться именно вам будет легче всего, — дала совет лейтенант, отходя в сторонку, едва получив то, что просила, а теперь наблюдая за тем, кто и за что возьмётся.       Особого удивления этот выбор не преподносил. Те, кто из люда попроще, охотно брались за боевые молоты или топоры, разновидности алебард, некоторые выбирали кошкодёры, её сородичи все как один вооружались длинными мечами, кроме двойняшек дер Зиг, что предпочли топоры и щиты. По давней традиции северных земель бывшей Империи такое оружие всегда было в чести. Шляхта потянулась к саблям, вон уже рядом Агидель примерялась к полученной, стараясь немного неумело сделать какое-то сложное движение. Но удивила Марика. Она вооружилась коротким мечом и дагой. Отметив для себя, что вот тут надо быть внимательнее, Эверстейн вновь призвала всех взглянуть на неё, легко закинула топор на плечо, а потом прошлась вдоль строя. — Глядя на ваши лица и кулаки, я заметила, что некоторым так хотелось испробовать свои силы и умения, что они, очевидно, решили не дожидаться этого дня, а провели свою баталию вчера вечером. И я знаю, что никаких подробностей этой схватки мне услышать не суждено, но такое рвение достойно того, чтобы мы начали тренировки с тех, кого я сейчас назову, шаг из строя! — строго произнесла лейтенант, прохаживаясь вдоль шеренги. — Агеллон, оба дер Зиг, Радан из Вешковиц, Колек из Варда, Ярг, Сильвия из Литау, Огинь, Оссолин и Лешчин. — Последние двое как раз были спутниками Марики.       Командир пригляделась к каждому, прикидывая, чего можно ожидать. Пусть они и были новичками, а за её плечами опыт и умение вести схватку одновременно с несколькими противниками, но их десять, да и недооценивать соперника никогда не стоило. «Что же, посмотрим, кто из вас забудет об этом правиле, если вообще его знает», — Эверстейн вновь улыбнулась одними лишь уголками губ, развернулась и произнесла: — Прошу всех перечисленных приготовиться к сражению, а остальным отойти немного дальше и наблюдать. И учитывайте, что оружие, пусть затупленное, но получить им можно прилично, так что вернитесь к складу и снарядитесь в тренировочные доспехи, а я подожду вас здесь, начнём с того, что вы будете драться со мной. — С вами?! — одновременно воскликнули Сильвия и Колек, которые явно не ожидали такого и порядком побаивались. — Ну, друг с другом вы уже ведь навыки отточили, — пожала плечами лейтенант, — может, среди вас есть настоящий талант, вот мы и проверим.       Кадеты вновь отправились к зданию, где получали оружие. При этом настроение у них было разным, от обречённого до полного воодушевления. Больше всех были рады двойняшки и Агидель, которая прямо наяву уже представляла, как вновь поразит всех своим упорством и рвением. Радан, топавший рядом, был не столь оптимистичен и прямо заявил, что подруга вчера была права, когда сказала о грядущем наказании. — Эй, хватит уже, — вмешалась в эти переживания Инги, желая подбодрить друзей, — нас много, а госпожа лейтенант одна, главное не трусить, но и не лезть на рожон. Будем действовать сообща. Мы с братом обходим с флангов, Колек, ты ловкий и быстрый, постараешься зайти за спину, и атаковать когда представится возможность. Сильвия, Лонгин, Агидель, Радан, вы наступаете во фронт и любыми способами должны сковать госпожу дер Кин боем. — Отличный план, — поддержала девушку Агеллон, признававшая, что Инги смыслит в таких вещах лучше её самой, — я могу ещё притвориться, что вроде как вышла из боя, а потом вновь напасть. — Только не кричи, что ты ещё не всё, — хохотнул Ингвар, хлопнув подругу по плечу. — Не беспокойся, Радан меня уже научил, что так делать не стоит, — весело откликнулась та и добавила, бросив тяжёлый взгляд на троицу врагов, которые держались особняком, — а с ними что делать? — О, не беспокойся, убогая, — расслышав последнюю фразу, Марика одарила друзей уничижающим взором, — мы не будем мешать, просто посмотрим как Эверстейн надерёт вам любимое лярвино место, а потом сами с ней разберёмся. — Фу, как грубо, уж не за твой ли язык тебя выперли из родового замка, чтобы тут его укоротили? — не замедлила огрызнуться Агидель. — А ты не расслабляйся раньше времени, мы с тобой ещё «поплескаемся», — сверкнув глазами, Огинь замедлила своих спутников и начала им что-то объяснять.       Те, после этой тирады, посматривали на свою беловласую предводительницу с неким удивлением, поскольку, наверное, впервые стали свидетелями проявления от Марики таких эмоций и выражений. А Огинь, вдруг скинув с себя привычную маску безразличия, вдруг почувствовала что-то вроде освобождения, которое было присуще лишь в двух случаях — когда она теряла над собой контроль, как в минувшей драке, или же когда оставалась наедине с приглянувшейся симпатичной служанкой.       Рыжеволосая ощутила, как закипает от гнева, но Инги вновь пришла на помощь, на этот раз напоминая, что за эту свору беспокоиться не стоит, и понапрасну злиться тоже, поскольку это может помешать в схватке. Да и некогда сейчас было, поскольку предстояло облачиться в учебные доспехи, которые представляли из себя самые простые бригандины без защиты рук и ног, так как для последнего использовались кожаные наручи и поножи, а голову прикрывали самыми простыми шлемами, которые закрывали нос и щёки. Такой доспех назвать лёгким можно было лишь условно, поскольку веса он всё равно добавлял, да и движения немного сковывал. Впрочем, уж лучше так, чем потом валяться с поломанными рёбрами в госпитале.       Эверстейн, ожидая своих соперников, в это время немного разогревалась, заодно развлекая кадетов тем, что показывала им простейшие из движений и проговаривая, что для чего нужно. Сама она даже не озаботилась хотя бы куртку накинуть, так и осталась в рубахе и штанах. Вообще-то, стоило бы взять защиту, но воительница её порядком недолюбливала, как раз из-за того, что она стесняла движения. Она даже в бою использовала облегченную версию доспеха, который ей изготовили на заказ, и он, прикрывая только самые важные части тела, давал большую подвижность. Для хороших мечников такой выбор был вполне справедлив, тут даже Райнгард отмечал, что порою лучшая защита — нападение.       Но вот, избранные для первого боя показались на площадке, и Эверстейн едва подавила невольную улыбку. В таких вот простых доспехах некоторые смотрелись чрезвычайно забавно. Особенно это было заметно по Радану и Лонгину. Если на первого с трудом отыскали хоть немного подходящую бригандину, которая всё равно закрывала только торс, да и то не полностью, то на втором, долговязом, защита примерно такого же размера смотрелась на несколько пальцев больше. Всё равно, что на палку для пугала повесить. Но снаряжение, что предназначалось для тренировок, никто бы не стал подгонять по фигуре. Вот когда кадеты будут приняты в гвардию, тогда для каждого изготовят новые и подходящие доспехи, а пока… — К бою! — призвала дер Кин, замирая в стойке.       Держалась она боком к соперникам, опустив левую руку с топором вниз, а правую подняв чуть выше плеча и направив клинок в их сторону. Она стояла, готовая отразить любой удар, чтобы затем ввязаться в неповторимый танец стали. Налетевший порыв ветра растрепал чёрные волосы, глаза были слегка прищурены, следя за всем вокруг. Дер Кин знала, что кто сделает первый шаг, тот, как правило, первым и атакует. И Эверстейн уже видела, что кадеты допустили одну из главных ошибок — вместо того, чтобы забыть конфликты и разногласия, они разделились на две группы. Марика даже как-то издевательски махнула более многочисленному отряду. — Пошли! — скомандовал Ингвар, кивнув сестре, та ответила таким же кивком, но первый шаг был за Колеком. — Водиназ яр! — традиционным кличем западных земель подбодрила своих Инги, означающим «Во славу Водиназа».       Это был бог войны, которому поклонялись в бывшей Империи как одному из верховных божеств. Здесь, в Остерне, люди не отдавали явного преимущества какому-то одному из богов, справедливо считая, что каждого следует почитать в той или иной ситуации, но по роду своих занятий находили среди этого пантеона определённого покровителя. Водиназа тут называли Танис, что всё равно перекликалось. И не мудрено, что и здешние воины тоже просили его покровительства, хотя, например, Эверстейн считала своим покровителем небесного мудрого бога, которого тут звали Свар. Он за всем наблюдал, ничего не упуская, он мог быть суровым, но справедливым, а вот Танис порою казался слишком жесток, и требовал много жертв. Недаром местные его представляли как одного из вечных спутников Анером — богини смерти, праха и тлена.       «Ну, Свар, заступник, помогай», — мысленно обратилась к покровителю воительница, делая шаг назад, когда Колек налетел, выставив вперёд меч. Она просто вскинула руку с топором, плашмя отбивая удар. Парень, явно не ожидавший, что ему ответят с такой силой, выпустил оружие, потерял равновесие и грохнулся на землю. Но тут как тут были Агидель и Сильвия. Первая взмахнула саблей, и Эверстейн, отражая удар, подставила меч. Охотница неумело ткнула наобум вперёд мечом, но лейтенант опять подняла топор, подталкивая его ногой для большего ускорения. Девушка из Литау сама едва равновесие не потеряла, отступая. Агидель пошла в самозабвенную атаку, стараясь всё внимание притянуть к себе. «Умно», — рассудила дер Кин. Это могло бы помочь, если бы она не следила за остальными. Чуть отставший Радан высоко поднял здоровый боевой молот над головой, Агеллон разорвала контакт и отступила, пропуская его. Эверстейн тоже сделала шаг назад, она-то знала, что пытаться отбить удар таких оружий себе дороже. Молот ударил по земле, и в тот же миг с боков налетели двойняшки, стараясь зажать щитами. Но Эверстейн увернулась, сделав шаг не назад, как от неё могли ожидать нападавшие, а вперёд, к Радану. Позади раздался грохот — Инги и Ингвар налетели друг на друга. Здоровяк только хотел было поднять молот, но лейтенант его опередила, вскинув снизу топор, она древком угодила ему промеж ног. — Гха! — болезненно вырвалось изо рта парня.       Охи и сочувственные слова послышались из рядов наблюдающих кадетов, все чуть ли не на себе ощутили как это больно.       «Слишком? Нет, в настоящем бою противники ещё и не на такое способны», — дер Кин отбила очередной выпад Агидель, что с рыком бросилась на неё, ловко крутанулась на месте, развернувшись к Инги и Ингвару, ведь те пришли в себя и теперь одновременно наносили удар топорами. Слаженность у них была действительно на высоте, словно это один человек. Лейтенанту пришлось вновь развернуться боком и даже вытянуться на месте. Топоры просвистели по сторонам, едва не зацепив, но теперь был её черёд. Она заставила себя резко толкнуться вперед, врезаясь меж щитов, ведь позади уже готова была нанести новый удар Агидель, да и Колек с Сильвией пришли в себя. Плечо заныло от боли — немудрено, такие броски для проламывания строя сквозь щиты хороши, когда ты в броне. У неё на левом плече боевого доспеха даже специальный высокий щиток был, чтобы никто не мог попасть в шею ответным выпадом. А тут живая плоть против железа. Но неожиданный манёвр себя полностью оправдал: она вырвалась из кольца, напоследок ещё раз крутанувшись, и вскинула топор. Тот, благодаря приданному ускорению, угодил обухом по шлему Ингвара, да так, что звон пошёл. Парень выпустил своё оружие и свалился рядом с Раданом, который, корчась на земле, тихонько подвывал. Об этих двух можно было некоторое время не беспокоиться. Главное — не терять драгоценных секунд и бдительности. Эверстейн видела, как доселе остававшаяся на месте тройка бойцов чуть двинулась вперёд. Возникла небольшая пауза. Инги перестроила свой отряд, с учётом потери двух соратников, так, что теперь они стояли полукольцом, на флангах оказались Агидель и Колек, по центру она сама, слева Лонгин, который пока в бой не вступал, но прикрывал алебардой, справа Сильвия. Грамотно. Быстрые и ловкие должны были постараться накрыть с боков, Инги и Сильвия выступали вместе, а алебардщик не позволял сократить дистанцию, вынуждая отступать. Это бы даже могло сработать, будь бойцы более опытны, а Эверстейн предпочла закрываться, но она, как часто бывало в пылу битвы, удивила. Не дожидаясь слаженной атаки, сама кинулась вперёд, налетая на Колека. Обманное движение мечом, перехват топора поближе к боевой части, удар-тычок в шлем, а, пока остальные разворачивались, Эверстейн врезалась в Сильвию, заставляя ту свалиться прямо на щит Инги и мешая ей. — Ого! Вот это да! — послышалось восхищённое одобрение от наблюдающих кадетов.       Что уж говорить, смотрелось это действительно завораживающе, когда офицер в простой рубахе, ничем не защищаясь, попросту выбивала из строя одного за другим бойца. Как она двигалась! Словно скользя по земле, вычерчивая своеобразный танец. Лейтенант отскочила обратно, и, хоть виду она не подала, вышло это не так легко, как хотелось бы — ногу пронзила боль, она чуть оступилась. «Плохо, могли заметить», — подумала Эверстейн, и сразу пришлось нырнуть вниз, уклоняясь от намеченного удара в голову алебардой. Лонгин воспользовался своей возможностью. Будь оружие боевым, она бы нашла возможность взмахом клинка перерубить древко, а так пришлось увернуться. Вновь налетела Агидель, дождавшись своего момента. Удары саблей посыпались один за другим. Вот чем было хорошо это оружие — в бою против незащищённого противника можно бить вообще в любую область, совмещая колющие и режущие удары. И некоторый навык у неё имелся. Да и такой рьяный натиск с запалом удержать было тяжело, приходилось отступать. Пока удары шли лезвием, Эверстейн отбивала их то кошкодёром, то топором, но как только Агеллон решилась провести колющий удар, удача ей изменила. Впрочем, лейтенант увидела взгляд девушки, которая, казалось, сама испугалась того, что сделала. Выпад был направлен точно в сердце, и даже таким оружием он сулил немало неприятностей. «А ведь недурно! Очень недурно! Смелее надо быть, девочка, и чуть хитрее!», — Эверстейн пригнулась, уходя из-под траектории удара, скрестила руки, так, что запястье рыжеволосой оказалось между гардой меча и древком топора. Сильный рывок на разведение рук в стороны. «Прости!» — сердце лейтенанта невольно ухнуло. Такими приёмами на раз ломались запястья, но она смягчила. Сабля безвольно выпала из руки Агеллон. Лейтенант сократила дистанцию, локтем ударила снизу вверх, в подбородок, убирая из боя рыжеволосую девушку. Шагнув вперёд, чуть уклоняясь от нового броска алебарды, своим топором она зацепила край щита Инги, рванула на себя, заставляя ту открыться, провела тычок мечом между грудью и животом — и вот, девушка, пытаясь зацепить хоть глоток воздуха, свалилась на землю. С Лонгином получилось вообще показательно. Он, видя тщетность своих усилий, направил удар в ноги, опуская алебарду. Эверстейн с силой наступила на древко, прижимая его к земле, а потом дёрнулась вперёд, сократила дистанцию, сжала покрепче рукоять меча и ударила кулаком прямо в железный нос шлема. Иногда не требовалось большой хитрости, дабы победить противника. Сталь в ладони придавала дополнительную тяжесть, и хорошо, что на руке не было латной перчатки, иначе Эверстейн попросту бы вмяла нос в череп.       Но не успела лейтенант даже вздохнуть, как свою атаку предприняла тройка, доселе таившаяся. Вот они-то явно успели заметить её травму, а потому совсем не спешили. Встали так, что, куда бы ни сделала шаг Эверстейн, двое бы сразу кинулись нападать. Охота была совсем не глупой забавой, а в благородных домах этому с младых годов обучали. И молодые шляхтичи знали, как загнать добычу, окружить, провоцировать, чтобы жертва сама допустила ошибку. Тройка постоянно её тревожила, делая ложные шаги вперёд и поспешно отдаляясь. «Правильно, ждут, когда я выдохнусь, потеряю концентрацию, допущу ошибку. Думают, раз я уже дралась, сил убивалось? А вы часа два в пылу битвы мечом махали хоть раз?», — размышляла Эверстейн, решив подыграть троице. Дер Кин, реагируя на очередной ложный выпад в её сторону пошла на хитрость, показав, что она оступается, что было немудрено. Нога начала болеть сильнее. Сразу же Оссолин и Лешчин бросились в настоящую атаку, причем быструю. Эверстейн успела увернуться, но Марика достала её. Дер Кин неожиданно для себя на мгновение потеряла Марику из виду, отвлёкшись на атаку парней. В этот миг Огинь каким-то неописуемым образом уже оказалась рядом — именно этого и стоило ожидать от обученных дворян. «У неё был хороший наставник», — промелькнуло в эту секунду в голове. Воспользовавшись тем, что руки лейтенанта были заняты отражением ударов, Марика нырнула вниз, предусмотрительно выставляя над собой меч, а вот дага ударила прямо в больное колено. Кажется, даже в глазах потемнело. Зашипев, Эверстейн нашла в себе силы отступить.       Боль. Боль была хороша, она пробуждала злость, высвобождала силы, что заслоняли собой и саму боль. В венах словно вскипел огонь, который, доходя до сердца, заставлял его полниться энергией, учащая биение. Мир подёрнулся красной дымкой. Внутри будто нервно заворочался хищник. Лейтенант прекрасно знала это чувство, что было характерно для некоторых выходцев из Хайрайха. Там, среди своих, оно называлось «Ярость зверя». Вряд ли кто уже помнил, как люди приобрели его, но в битвах порою такое умение невероятно выручало: уходила боль, обострялись все чувства, появлялась необыкновенная скорость, мышцы, даже ослабшие, наливались силой. Но это имело свою цену — слишком долгое или слишком большое заимствование подобной энергии из своего организма легко могло свести с ума или же превратить в настоящее чудовище. Впрочем, чаще всего, тех, кто не рассчитал, ждал ещё более печальный конец — человек просто превращался в безвольное существо, которое не может ходить, есть, пить, ничего не чувствует, не слышит. Только видит, но это вообще его не заботит. Словно душа человека уходит к богам, вот только тело не умирает. Таких, уже попросту из сострадания, добивали свои же. И потому каждого, в ком подобный дар, — или же проклятье, как посмотреть, — просыпалось, учили пользоваться им очень осторожно, не переходя границы. Предел, в сущности, можно было сдвигать всё дальше, и Эверстейн старалась очень аккуратно расширить эти возможности, но едва ли в данной ситуации требовалось много усилий.       Теперь лейтенант вообще не церемонилась. Так налетал порыв злого северного ветра в стужу лютой зимы — он не пытается вкрадчиво пробраться под одежду, как холод осени, он бросал в лицо хлопья снега, обжигал обветренное лицо, нанося удар в самое незащищённое место. Всё тело холодеет, когда это происходило. Парни даже вскрикнуть не успели. Эверстейн бросила топор в одного, раздался глухой стук, потом вой. И без того помятое лицо расцвело красным цветком. «В бою всегда бьют по слабым местам», — она не стремилась отомстить, она лишь отвечала на то, как действовали против неё. В сражении не разбирались в правильности поступка, правильно было лишь то, что принесёт победу. Другое дело, бывали такие схватки, когда обе стороны настолько зверели, что уже не оставалось ничего, вызывающего сострадание. Она видела, какой бывает резня. Танис тогда наверняка ликовал, а вот её покровитель был печален, дождь лил три дня.       Второго подручного Огинь она уложила тычком гарды меча в зубы. И вот остались двое. Один на один. Марика попятилась, видя рассерженный блеск в глазах Эверстейн. Что-то ей подсказывало — никакой пощады не будет. Но она и не просила. Удобнее перехватила оружие. Позади была оглушительная тишина, кадеты боялись вздохнуть. Лейтенант атаковала с одним лишь коротким мечом, но это был такой поток ударов, что зеленоглазая едва успевала парировать. И быть бы ей битой, но в себя как раз пришла Агидель. Та уже некоторое время просто дожидалась момента. Зачерпнув ладонью горсть земли, она поднялась, схватила здоровой рукой валявшуюся саблю и направилась к сражающимся. Это заметили обе. Эверстейн втайне и рада была, и раздосадована. «Неугомонная девчонка», — мелькнула мысль. Огинь смотрела с явным пренебрежением, но, с другой стороны, не могла не признать, что это очень кстати. Пусть эта дурная лезет вперёд, она сама уже смогла один раз достать командира, вот и во второй раз подвернулся случай…       Но и Эверстейн, правильно оценив угрозу, вновь решила действовать на опережение. Уклонившись от выпада Агидель, она бросилась на Марику. Та закрылась, скрещивая перед собой оружие, ровно так же, как недавно это делала дер Кин, а та возьми и нырни вниз, выпуская меч. И что толку, что Огинь поймала его в своё перекрестье? Эверстейн всем корпусом влетела прямо в ноги, уронив кадета. Тут же вскочила, увернувшись от взмаха сабли Агидель, перехватила её руку. В глаза устремилась земля. «И как догадалась?». Такой грязный приём, между прочим, был одним из тех, что приходилось использовать и самой дер Кин. Райнгард учил: «Никогда не стесняйся применять даже бесчестные приёмы, быть может, они тебе жизнь спасут». Агидель выпустила саблю и сцепилась с командиром, отчего обе грохнулись на землю. Но уж тут, будучи сильнее, и придя в себя, Эверстейн сумела так извернуться, что оказалась над девушкой, оседлав её и замахнувшись кулаком, готовая ударить. И остановилась, увидев неподдельный страх в глазах соперницы. Злость тотчас схлынула, оставив в душе чувство смятения и раскаяния.       Кадет действительно перепугалась: нет, к боли-то она была привычна, но взгляд лейтенанта несколько мгновений казался таким… Таким… Одним словом, когда хотят не покалечить, а попросту убить. Так хищник смотрит на загнанную добычу, и в этом была даже некая схожесть с дракой в бане. Агеллон уже и не знала, играет ли с ней собственное воображение злую шутку, или же и в самом деле в глазах тех, кто ей противостоит, проскальзывает невесть что. «Зря я землёй в лицо кинула», — пришло запоздалое сожаление. Она зацепилась взглядом за небольшое пятнышко грязи, что осталась на щеке лейтенанта. А в следующий момент заметила, как ставшие жёсткими черты лица Эверстейн разглаживаются и на губах появляется подобие сдержанной улыбки. И в глазах, что полыхали неотвратимым возмездием, проявляется какая-то маленькая радостная искорка, словно звёздочка в небе, что так и манит дотянуться до неё. «Какая красивая», — проскочила невольная мысль. Агидель даже не отдавала себе отчёта в том, что, как только первый страх прошёл, она принялась рассматривать нависшую над ней девушку, несмело скользя взглядом по её чертам. Её начинала завораживать каждая замеченная деталь: твёрдый, но по-особенному тёплый взгляд, чуть нахмуренные брови, бледноватая кожа, немного пухлые губы, прядь волос, слегка прикрывающая один глаз. Только сейчас Агеллон поняла, что прядь-то, оказывается, седая.       Миг слишком затянулся, и Эверстейн почувствовала лёгкое волнение — не хватало ещё, чтобы среди кадетов пошли невесть какие слухи! Ещё больше её смутил чуть рассеянный взгляд Агидель, которая смотрела на неё не отрываясь уже довольно долго. Лейтенанту стало крайне неловко. Надо было срочно вернуть контроль над ситуацией, что-то сделать или сказать. Может, попытаться перевести всё в шутку? — Не бойся, я не Анером, и никуда тебя не заберу, — немного хрипло выдохнула дер Кин, вспомнив, как после первой драки за право быть зачисленной в кадеты, Агидель спутала её с богиней смерти. Но откуда ей было знать, что этот момент начисто стёрся из воспоминаний девушки — так что та только напряглась, отпрянула, как будто пытаясь вжаться в землю ещё сильнее. Сообразив, что делает только хуже, Эверстейн поспешила слезть с кадета, на что Агидель отреагировала неровным вздохом облегчения.       Поднявшись, дер Кин протянула ладонь, помогая рыжеволосой девушке встать на ноги, на что та с готовностью ответила и одним небольшим усилием оказалась лицом к лицу со старшей. И тут же в глазах Агидель вновь отразился страх, но в этот раз уже не наставница была его причиной: рыжеволосая смотрела поверх её плеча. Было нетрудно догадаться, что Марика решила воспользоваться моментом замешательства соперницы и решила предпринять блестящую стремительную и неожиданную атаку. Однако у дер Кин были свои планы на исход этого боя: она лишь немного выставила ногу, делая подножку…       И Огинь, не ожидавшая такого подвоха, неловко запнулась и, пролетев вперёд, приземлилась лицом в песок арены. Агидель могла бы торжествовать, ведь её соперница так изящно упала к её ногам, в то время как лейтенант взглянула на рыженькую с лёгкой улыбкой, однако ей стало не по себе. На мгновение, когда Эверстейн чуть отошла в сторону, Агеллон встретилась глазами с Марикой и снова увидела это странное зеленоватое сияние, правда, в этот раз оно было значительно слабее. — Закончили поединок, — дер Кин махнула рукой и быстро осмотрелась, желая убедиться в том, что все в порядке.       Да, вполне возможно, она всё-таки несколько перестаралась. Некоторым от неё досталось прилично. С другой стороны, сознания никто не потерял, все уже были на ногах, хоть Радан до сих пор и прыгал на пятках, следуя совету Ингвара, который, сняв шлем, потирал затылок. Лучше уж пусть сразу привыкают к тому, что будет жёстко, авось и жизнь спасёт потом, и научит рассчитывать свои силы и возможности. И, между прочим, будущие гвардейцы себя неплохо показали. Но прежде стоило начать с разбора ошибок, коих было предостаточно. Наблюдавшие за поединком кадеты, после того, как командир объявила о завершении, принялись, кто хлопать в ладоши, кто выкрикивать что-то торжественное, некоторые поспешили помочь пострадавшим. Одна Огинь, отпихнув от себя всех, поднялась, отплёвывая песок с губ, и зло уставилась на лейтенанта и Агидель, даже не обращая внимания на травмы своих соратников. Ну, а Эверстейн, лично оглядев каждого и окончательно убедившись в том, что всё хорошо, вновь привлекла общее внимание, указывая на своих недавних соперников: — Кто мне скажет, в чём были основные ошибки ребят? — спросила она у всего строя. — Недооценили ваше мастерство! — Действовали разными неравнозначными отрядами, вот ежели бы все вместе, вам бы сложнее было! — Зря сами так в атаку полезли, лучше бы оборонялись!       И ещё много-много вариантов, которые в общей своей массе были совершенно верными, но среди них Эверстейн выделила тот, что про разрозненное действие. Указав на озвучившего эту версию, она кивнула кадету, а затем начала пояснять: — Совершенно верно, кадет Мариотт. Одна из грубейших ошибок — это неумение преодолеть личностные конфликты во благо общего дела. Вы все должны понимать, что, какими бы плохими ни были ваши отношения с кем-либо из отряда, первейшая задача — это победа. А разве может прийти победа, когда нет уверенности в стоящем рядом человеке? Здесь, в самом начале, вы ещё можете позволить себе такую вольность, но лишь для того, чтобы раз и навсегда запомнить: при следующей такой ошибке я безо всякого колебания прикажу высечь любого, кто осмелится действовать вопреки общему успеху. То, что тут может кому-то показаться незначительным, в бою сыграет роковую роль. Скажем, рядом в строю панцирников оказались два человека, что на дух друг друга не переносят, один проигнорировал угрозу второму, не прикрыл, а тот погиб. Враг этим воспользовался, зарубил его, а потом зарубил и того, кто на помощь не пришёл. Появилась прореха в строю, туда ворвались уже несколько противников, убили ещё нескольких, которые вообще были не при чём. Образовалась брешь, в эту брешь пошли атаки. Строй окончательно развалился, всех перебили. И всё из-за того, что кто-то кого-то невзлюбил. И вот так, из-за личных конфликтов, было проиграно сражение. Вы меня поняли? — Эверстейн резко обернулась к стоявшим позади Агидель и Марике. — Да, госпожа лейтенант, — склонила голову первая, которой стало очень стыдно. — Поняла, — выдержав тяжёлый взгляд, проскрежетала Огинь в глазах которой всё ещё была заметна настоящая злость. Это было не недовольство проигрышем, а именно злость.       Впрочем, Эверстейн не видела в этом проблемы: в рядах новичков такое должно быть вполне нормально, и её обязанность как командира — укротить и перенаправить такие черты новичков в нужное русло. — Посмотрим, в следующий раз, — прищурилась дер Кин, — раз уж я взялась вас обучать, новый поединок будет у меня с вами обеими… И скажите мне ещё, какие ошибки на ваш взгляд, были допущены лично вами? — Надо было быть внимательнее, не поддаваться на обман. И все усилия приложить именно к тому, чтобы раз за разом бить в вашу повреждённую ногу, госпожа лейтенант. Вы хромаете, — без тени сомнения ответила Марика. «И в следующий раз, ты, конечно же, постараешься этим воспользоваться в полной мере», — подумала Эверстейн, отмечая правоту кадета, хотя её спокойная рассудительность и явная жестокость вызывала лёгкую оторопь. — Мы пытались с вами сражаться, а нужно было победить, — кратко, но очень лаконично произнесла Агидель, — моя ошибка в том, что я тоже заметила вашу травму, но не захотела этим воспользоваться.       Вот теперь-то у темноволосой воительницы точно дыхание перехватило, ведь эта девчонка практически в точности повторила первый урок Райнгарда. — Верно, кадет Агеллон, не деритесь с теми, кто сильнее вас. Побеждайте их, — кивнула Эверстейн, поспешно отводя взгляд и уже чуть громче повторяя это остальным.       Ещё некоторое время она объясняла основные правила всем присутствующим, что слушали бывалую воительницу затаив дыхание, а потом, объявив общую тренировку и разбив всех на пары, велела пострадавшим отправляться в лазарет.       Напоследок лейтенант вновь обратилась к двум девушкам, которые проявили себя лучше остальных, и сообщила, что ждёт их на арене после обеда.       Вытирая грязь с щеки, она задумчивым взглядом проводила Агидель и Марику. Внутренний голос твердил ей: «С этими двумя ты ещё успеешь намучаться, но, если сделаешь всё правильно, как знать, может, уже очень скоро в Коронном войске прибавится пара хороших лейтенантов». И некое ехидство спустя пару мгновений, прозвучало в том же внутреннем голосе: «Но с Агидель ты можешь и не только помучиться». Причём эта интонация в точности копировала манеру речи Мартины. — Молчать, — вслух одёрнула себя дер Кин и заметила, что находившиеся неподалёку кадеты с некоторым удивлением взглянули на неё. «Просто прекрасно!».