Фракталы времени

      Гермиона позволила себе сдержанную улыбку, когда от общей стаи сов отделилась одна, в лапках которой виднелся увесистый сверток, и направилась в сторону преподавательского стола. Такие птицы прилетали каждое утро после скачек, и если первые несколько дней Грейнджер тут же удостаивалась повышенного внимания, то со временем общий интерес утих.       Волдеморт не переставал извиняться перед ней, сначала задабривая словами, а затем — подарками. И Гермиона солгала бы, если бы сказала, что это не действует.       Осмыслив ситуацию, она и сама пришла к выводу, что палку перегнули оба. Она — своей экспрессивностью, коей не место в высшем обществе. А он — реакцией на ее эмоциональность, которая по силе, возможно, в чем-то превзошла ее, но в целом являлась естественной.       Его извинения, впрочем, силу проступка превышали. Гермиона подозревала, что ему самому нравятся широкие красивые жесты: он присылал украшения, одежду, книги, — все неизменно так, чтобы видела публика, хотя мог договориться с подкупленным домовиком. Как бы то ни было, Грейнджер себя одинокой больше не чувствовала — присутствие Волдеморта ощущалось в каждой детали.       Впрочем, скучать Гермионе и так не приходилось. Она влилась в рабочий поток, так что дискомфорта больше не чувствовала, а потому у нее оставалось время и на свои исследования, и на переписку с Вальбургой, и на изучение материалов к предстоящему июньскому заседанию.       Под предлогом последнего Грейнджер удалось выбить аудиенцию у Дамблдора — он наверняка догадался об уловке, но поддался ей по каким-то невероятным причинам, которые она старалась не анализировать.       Они расположились в его покоях, игнорируя директорскую башню.       Гермиона уже не первый раз отмечала, что Альбус не любит тишину. Как и в его кабинете, в комнате постоянно что-то цокало, свистело и шелестело. Потрескивали дрова в камине, звенели статуэтки на полке; сбоку мельтешила уменьшенная копия Хогвартс-экспресса и шумела, выпуская пар из игрушечной трубы.       Дамблдор будто состоял из этих деталей и лишнего шума, отвлекающего внимание от главного — от его сути.       Грейнджер понимала: стоит это все убрать, и комната потеряет часть своего очарования. Она, конечно, не станет серой и холодной, но, возможно, обнаружатся какие-то детали, которые скажут много больше, чем вся эта мишура. Равно так ощущался и Альбус.       Он сидел рядом, склонившись над столом с разложенными на нем пергаментами, и, придерживая очки в золотистой оправе, скользил взглядом по строчкам. Изредка вздыхал и качал головой, когда, очевидно, находил то, с чем не согласен.       — Считаете, прогрессивную систему не одобрят? — подала голос Гермиона.       Дамблдор бросил на нее короткий взгляд, не поворачивая головы.       — Одобрят, — лаконично ответил он.       — Почему вы так думаете?       Альбус вздохнул. Снял очки и, призвав небольшой кусочек ткани, протер стекла.       — Потому что Визенгамоту нужно продемонстрировать людям, что он их слышит, — ответил он в конце концов. Откинулся на спинку дивана и помассировал переносицу. — Бруствер — представитель прогрессивной партии, в ней состоит в основном молодежь из народа, — он усмехнулся, — выходцы из обычных семей. Какую бы скептичность ни продемонстрировали на собрании, к следующему все изменится.       Гермиона нахмурилась.       — Но это же повлияет почти на каждого члена состава. Я не припомню хоть одного человека, у которого нет своего бизнеса.       Альбус кивнул и приподнял краешек губ в полуулыбке.       — Все верно, мисс Грейнджер. И каждый из них в состоянии посчитать, на сколько изменится их сумма налога. К слову, не так уж и сильно…       — Боже, — фыркнула Гермиона, нетерпеливо взмахнув руками. — Мне по-прежнему не понятно.       — Как считаете, если одно из предложений партии удовлетворят, что произойдет? — поинтересовался Дамблдор, склонив голову к плечу.       Он смотрел с вызовом, будто подталкивая Гермиону к рассуждениям. И это, надо признать, сработало.       — Ну, полагаю, Брустверу выделят кабинет рядом с Фоули, — усмехнулась она.       — Очень близко, мисс. А если мыслить более масштабно?       Грейнджер не могла избавиться от ощущения, что Дамблдор подводит ее к конкретному ответу. Точно так же она поступала на уроках, когда задавала наводящие вопросы ученикам.       — Ну, — протянула один в один, как и ее студенты, — Фоули и Бруствер займутся подготовкой к переходу с одной системы на другую… На это, наверное, уйдет достаточно много времени.       — А если Кингсли — главный представитель партии, и все его силы будут брошены на проработку этой системы?       — Прогрессивная партия… затихнет? — полувопросительно произнесла Гермиона.       Дамблдор довольно улыбнулся.       — Все верно, — сказал он. Взмахнул рукой, и из книжного шкафа, расположенного в дальней части комнаты, рядом с волшебным Хогвартс-экспрессом, вылетела папка и направилась в их сторону. — Знаете, которое по счету предложение делал Бруствер? — поинтересовался Альбус, и Гермиона качнула головой. — Одиннадцатое. Все предыдущие отклонялись на втором, в лучшем случае на третьем слушании. Народ высказывал недовольства, но терпел. Сейчас же они восторжествуют. Что, в общем-то, справедливо, — заметил он. — До этого предлагалось упразднить комитет Визенгамота, — начал перечислять он, листая пергаменты, — сменить систему решений, убрать должность Министра за ненадобностью… и это лишь малая часть.       Он снова посмотрел на нее с вызовом.       Гермиона почувствовала, что воздух в груди заканчивается, и издала полузадушенный писк.       — Хотите сказать, Кингсли тоже… — она не договорила — от внезапного озарения буквально перехватывало дыхание.       Дамблдор кивнул.       — Это игра, мисс Грейнджер. Бруствер отлично знает ее правила и следует им. Его партия долго шла к цели, и вот — они, наконец, дошли. Каждый получит свое: Визенгамот спокойное общество, а голос Кингсли приобретет вес.        Гермиона поднялась на ноги, чувствуя, что эмоции не дают сидеть на месте.       В силу возраста — или же опыта — она была далека от всех этих политических интриг и не до конца понимала, как работает система.       Кингсли методично «атаковал» Визенгамот, выбивая место, заставляя себя услышать. Наверняка его первые предложения даже не воспринимали всерьез. Однако дали шанс, видимо, увидев в нем потенциал — уж лучше тот, с кем можно договориться, чем бунт, восстание и полная смена власти, как случилось в Австрии, когда там появился потрясающий оратор Гриндевальд.       От возбуждения кружилась голова.       — А это вообще… его предложение? — на выдохе спросила она.       Альбус посмотрел одобрительно.       — Нет.       Нет, конечно, нет. Наверняка это командная работа и Министерства, и представителей прогрессивной партии. А Бруствер между ними как проводник. А то, что он является воспитанником Альбуса, о многом говорит — Дамблдор растит себе союзников, как и Волдеморт. Только, кажется, продвинулся на порядок дальше.       — Почему же… — внезапно осенило Гермиону. Ее мечущийся по комнате взгляд остановился на Дамблдоре. — Почему же вы так долго не можете добиться финансирования для школы?       Альбус усмехнулся.       — Это совершенно другое, мисс Грейнджер.       Сказано было таким тоном, что Гермиона насторожилась.       — Другое?       — Скажем так, это — плата за автономию школы.       Не то чтобы она не догадывалась…       — Ладно, — протянула она. — Ладно. Я, кажется, поняла.       Фактически Альбус не говорил ничего прямо, но между строк читалось: если Министерство начнет финансировать школу — независимости придет конец. И то, что Дамблдор раз за разом подавал прошение, являлось чем-то вроде лакмусовой бумажки. Если оно когда-нибудь будет удовлетворено, значит, Министерству от замка что-то нужно.       Гермиона вернулась на диван и уставилась в пергамент.       Она чувствовала на себе взгляд Дамблдора все то время, пока одна часть ее сознания пыталась погрузиться в текст, а вторая — искала способ начать другой разговор. Не менее волнующий.       — Значит, вы — Пятый, — произнесла Грейнджер, не найдя предлога лучше.       — А я-то думал, когда же вы об этом заговорите, — усмехнувшись, бросил Дамблдор.       Грейнджер выпрямилась и всем корпусом повернулась к нему.       — Время пришло, — она развела руками. — Мы и так достаточно долго избегали этой темы.       — Полагаю, что так, — согласился Альбус. Он тоже повернулся к ней, подогнув ногу. Сложив руки в замок, опустил их на колено. — Предлагаю поговорить на честных условиях — вопрос на вопрос.       Гермиона хмыкнула — ей, в отличие от Дамблдора, отвечать было не за что.       — Согласна. Итак, как же так вышло, Альбус, что вы управляете школой и являетесь чуть ли не главой мафии?       Он поморщился от формулировки.       — Я не согласен с определением, — произнес он. — Мафия — слишком громко…       — Поделенные территории, группировки, нападения на другие районы, — быстро перечислила Гермиона, загибая пальцы.       Дамблдор вздохнул.       — Признаюсь, до появления Тома в мои обязанности входило лишь следить за порядком и реагировать, если случались экстренные ситуации. Такие, например, как нападения оборотней с территорий Бергена, или вовремя пресекать излишний интерес Блэков и Фаджа к моим. Косая аллея и Хогсмид являлись самыми безопасными районами для всех, но в частности для маглорожденных — вплоть до последнего нападения. Ума не приложу, зачем Альфарду понадобилось разрушать именно владения маглорожденных, — добавил он скорее для себя. Гермиона не успела обдумать этот вопрос — Альбус продолжил: — Их больше нигде не принимают. С появлением Волдеморта в расстановке сил многое изменилось. Что интересно мне, — продолжил он тем же тоном, — и я задавал этот вопрос раньше: почему вы так спокойно отреагировали на это… открытие?       Гермиона поерзала и отвела взгляд, подбирая формулировку получше.       — Ну, — снова протянула она. — Так вышло, что меня трудно чем-то удивить…       — И вы не испугались даже того, что я, по вашим же словам, являюсь главой мафии?       Альбус приподнял брови, намекая.       — Сначала нет, — признала Гермиона. — Точнее… я не могу соединить ваш образ, — она обвела его фигуру в воздухе рукой, — с личностью Пятого. Днем вы управляете школой, а по вечерам нападаете на Центральный… Это трудно… уложить в голове.       Дамблдор нахмурился. Выпрямился, взмахнул рукой, и из того же шкафа, откуда ранее прилевитировала папка, выплыла пузатая зеленая бутылка и пара бокалов. Легким движением руки он вынул восковую пробку.       Протянул бокал медовухи, и Гермиона с благодарностью приняла напиток.       — Я не нападал на Центральный, — произнес Альбус.       — Не вы? — изумилась она.       По тяжелому вздоху поняла, что все не так просто.       — Управлять школой и двумя районами довольно обременительно, — проговорил Дамблдор. — Кроме того, удобнее делать это, находясь внутри.       Грейнджер сначала нахмурилась, снова не понимая, к чему он клонит. Казалось, будто в Дамблдоре есть что-то, что запрещает ему говорить прямо. После недолгих размышлений ее осенило.       — Ваш брат!       Альбус кивнул.       — Верно. Мой брат — он же… второй Пятый, — усмехнулся. — Тот, кто незамедлительно стер бы вам память, будь он на моем месте. Он сторонник более радикальных взглядов. И то нападение происходило под его контролем. Поверьте, если бы я знал… я бы ни за что не позволил.       Грейнджер прикусила губу.       — Там погибли дети.       Дамблдор сцепил челюсти так крепко, что заиграли желваки, и Гермиона поняла — она подняла больную тему.       — Мне нечего сказать в свое или Аберфорта оправдание.       Некоторое время они молчали, отпивая медовуху из кубков. Грейнджер не ощущала привычного тепла от алкоголя. Напротив, ее пробирала подходящая ситуации нервная дрожь.       — Почему вы не стерли мне память?       Дамблдор покачал головой и вымученно усмехнулся.       — Сейчас моя очередь задавать вопрос, мисс Грейнджер, — произнес он, поднимая на нее взгляд. — Значит, быть с человеком, который является главой мафии, вам нестрашно?       Гермиона вздрогнула. Не сразу поняла, о чем он говорит. Лишь спустя пару секунд осознала, что он имеет в виду Волдеморта.       — Мы не… — начала она, но не договорила: заявлять, что они не вместе после того, как Волдеморт объявил об этом во всеуслышание, а «Пророк» пестрел заголовками добрых три дня, было бессмысленно. К тому же в биографии Волдеморта имелись и более темные пятна. — Не то чтобы, — проговорила она в итоге.       Альбус хмыкнул. Поднял бокал с медовухой и всколыхнул жидкость.       — Знаете, личная жизнь профессоров — их личное дело, конечно. И я не вправе вмешиваться, хотя и имел смелость предупредить вас в самом начале, что Том небрежно обращается со своими игрушками, — задумчиво произнес он. Его голос чуть изменился, стал более расслабленным. И Гермиона поняла, что на него-то медовуха подействовала как надо. — Но такой опасный союз, должен признать, меня тревожит. С моей стороны было бы нечестно увольнять вас из-за потенциальной угрозы для детей, учитывая, кем я являюсь. Тем не менее я попросил бы вас проявлять всю возможную осторожность. Кроме того, с нового учебного года я планирую исключить вас из списка дежурных в Хогсмиде.       Брови Гермионы выгнулись в удивлении.       — Вы серьезно?       Дамблдор хмыкнул.       — Мисс Грейнджер, супруга Корнелиуса никогда не выходила в свет без охраны. Малфои и Блэки тоже не появляются в обществе без присмотра. Как думаете, почему? — задал риторический вопрос и отсалютовал бокалом. — То, что Том объявил о ваших отношениях, поставило вас под угрозу для его недоброжелателей. Поверьте, в стране достаточно более мелких группировок, которые желают пробиться наверх. И они пойдут на многое, чтобы добраться до лидеров. Альфард Блэк похитил Нобби. Полагаю, если бы о ваших отношениях было известно уже тогда, на месте мальчика могли оказаться вы. Вам следует внимательнее относиться к своей безопасности. Том вас не предупредил?       В груди что-то неприятно царапнуло. И пусть Дамблдор говорил очевидные вещи и Гермиона сама всё понимала, она выдохнула хриплое:       — Нет.       А внутри все неприятно содрогалось, потому что этот разговор точно должен был проходить с Волдемортом: вещи эти, пусть и очевидные, но важные.       Дамблдор снова хмыкнул.       — Кроме того, вам следует проверять всю почту и все посылки. Охранные чары замка, конечно, сильны, но… как мы уже выяснили, благодаря вам, их тоже можно обойти.       Как их разговор от личности Пятого перетек к обсуждению безопасности, Гермиона не поняла. Но слова Дамблдора заставили ее встревожиться.       Она знала, что у заявления Волдеморта могут быть последствия, но не думала, что все настолько масштабно. Дамблдор, варящийся в этом, очевидно, знал, о чем говорил.       — Я вас поняла. Спасибо за беспокойство.       Альбус второй раз отсалютовал ей бокалом и осушил его.       — Что касается Горация, — произнес он, опережая ее будущий вопрос, — найти мастера зельеварения действительно не так-то просто. Мы сошлись на том, что со следующего года он не будет вести частные уроки. Также он дал клятву не разглашать никакие тайны учеников. И как только найдется подходящая кандидатура, он сдаст свои полномочия.       Мстительная часть Гермионы довольно заурчала. Это чувство было не то чтобы ей несвойственно… но другая ее часть все же заставила первую устыдиться.       

***

      Начало заседания задерживалось, и Волдеморт знал тому причину. Поэтому, пока остальные недоуменно перешептывались, он сидел с невозмутимым лицом, жалея, что не пришел чуть позже.       Они пару раз переглянулись с Гермионой, обменявшись едва заметными улыбками. Для Волдеморта такое было в диковинку — и эти взгляды, и улыбки, и чувства. Ему было несвойственно скучать по кому-то, но, кажется, он действительно это делал. Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к Гермионе, особенно сейчас, когда она находится в пределах видимости. И, черт возьми, как же ей шла эта мантия сливового цвета — больше, чем любому в этом зале. Волдеморт давно заметил, что одежда преображает девушку; в данном конкретном случае Гермиона выглядела торжественно и презентабельно. Производила такой эффект, какой требовался от женщины, находящейся рядом с ним.       Изначальные подозрения Волдеморта подтвердились: встречи один-два раза в неделю достаточного удовлетворения не приносили. И речь шла не столько о физических потребностях, сколько о моральных. Словно по волшебству, рядом с Гермионой он отдыхал, забывался, отпускал бесконечно роящиеся мысли. И это было ценно. Пожалуй, ценнее, чем все прочее, потому что время рядом с ней ощущалось как сон.       Грейнджер обладала удивительным свойством чувствовать его. Знала, когда ему необходима ее пустая болтовня или же, напротив, тишина; легко предугадывала желания, никогда не лезла с расспросами, лишь ненавязчиво будто между прочим интересовалась состоянием дел, но с любопытством слушала, если Волдеморт был в настроении рассказывать. И, в отличие от Ады Фадж, никогда не лезла с непрошенными советами.       Волдеморт тряхнул головой, сгоняя наваждение: слишком глубоко погрузился в свои мысли и не заметил, что голоса, до этого жужжащие, стихли, а в зал вошли Дамблдор и Спенсер-Мун. Волдеморт выпрямился.       — Прошу прощения за задержку, — деловито произнес Спенсер-Мун. — У нас произошли… внезапные изменения. Пришлось срочно решать вопрос.       Дамблдор прошел к своему месту с невозмутимым выражением лица, и Волдеморт пожалел, что не узнает его искренних эмоций. Спенсер-Мун же выглядел немного озадаченным. Он дал отмашку своему секретарю, чтобы тот начинал вести протокол заседания и, прочистив горло, монотонно заговорил:       — Начнем. В первую очередь хочу объявить об изменении в постоянном составе Визенгамота. Мистер Айзек Эйвери ночью скончался. Его место переходит Джонатану Эйвери — сыну и единственному наследнику. Так как мистер Джонатан Эйвери еще несовершеннолетний, принимать полноценное участие в заседаниях не может. Он назначил своим представителем лорда Волдеморта. Приподнимитесь, — попросил он, обратившись к Волдеморту, и все взгляды скрестились на его фигуре. — Благодарю. Лорд Волдеморт обязуется действовать во благо от лица Джонатана Эйвери.       Волдеморт кивнул и сел на место.       Волшебники тут же отвернулись, потеряв к его персоне интерес. Все, кроме одного. Точнее, одной. Волдеморт почувствовал ее взгляд еще в тот момент, когда Спенсер-Мун объявил о смерти Айзека. И это ему не нравилось.       Она никак не могла знать о его причастности. Никто не мог: он позаботился о том, чтобы смерть выглядела естественно.       Эйвери-старшего пришлось убрать с пути — он оказался на порядок глупее сына. Был убежден, что нужен Волдеморту — его деньги или влияние, но не учел, что Темному Лорду проще воспитать последователя, чем возиться с человеком из старшего поколения. Амбиции Айзека слишком расходились с общими идеями Пожирателей Смерти, а его излишняя самоуверенность раздражала.       Волдеморт, погрузившись в воспоминания о последней встрече с Эйвери, пропустил мимо ушей отчеты Крауча и Сметвика — те в красках рассказывали, насколько эффективны дежурные центры. Цифры, должно быть, впечатляли, судя по довольным лицам членов Визенгамота.       — Переходим к прошениям, — уведомил Спенсер-Мун, стукнув легонько молоточком. — Их на повестке дня всего два. Начнем с предложения прогрессивной партии. Мистер Бруствер, — обратился он, и молодой чернокожий волшебник привстал. — Вы разослали всем подробное описание системы, урезанную версию мы слышали на прошлом заседании — повторение, думаю, не требуется. Прежде чем перейти к голосованию: вопросы к мистеру Брустверу? — Оглядев зал и не увидев поднятых рук, Мун продолжил: — Голосуем. Кто «за» переход на прогрессивную систему налогов?       Волдеморт голосовать не собирался — его прежде всего интересовало, какой ответ дадут остальные.       Поднимались на ноги представители министерства — не удивительно. Волдеморт, изучив предложение, убедился: переход на другую систему — идея, скорее всего, коллективная. Принципиальных изменений для владельцев бизнеса не последует, а сам процесс смены порядка на какое-то время прогрессивную партию утихомирит — предыдущие их идеи Волдеморт считал откровенной глупостью.       Блэки, как и Малфои, всем составом голосовали «за» — их мнение на этот счет Волдеморт знал и принимал. Орион уже нашел плюсы прогрессивной системы. Очевидно, Лонгботтомы и Принцы тоже выделили для себя что-то выгодное.       На кой черт Гермиона поднялась, Волдеморт понять не мог. Но ее короткий взгляд, брошенный на Дамблдора, подсказал — она, видимо, советовалась с ним. Это было решительно неприятно осознавать — значит, они провели какое-то время вместе. Волдеморту этот факт определенно не нравился.       Внезапно хлопнув в ладони, так что Волдеморт резко оторвался от разглядывания Гермионы, Спенсер-Мун торжественно объявил:       — Магическая Британия коллегией Визенгамота приняла решение сменить налоговую систему! Мистер Фоули, — с улыбкой обратился к Министру, сидящему неподалеку от кафедры, — полагаю, мистеру Брустверу понадобится кабинет рядом с вашим. Бруствер, поздравляю!       Кингсли, сдержанно улыбнувшись, поклонился.       Для Волдеморта оставалось загадкой, кто же стоит за Бруствером — очевидно, кто-то довольно влиятельный. Волдеморт подозревал Дамблдора или Скамандера — первый являлся его учителем, второй — наставником в аврорской академии. Хотя амбиции Скамандера на политику никогда не распространялись — Волдеморт полагал, что Тесей желает занять место Крауча.       Не скрывая доброй усмешки, Мун опустил взгляд на пергамент, а после перевел его на Дамблдора.       — Мистер Дамблдор, — обратился он, — ваше предложение мы тоже уже слышали. Мистер Фоули, изменилась ли ситуация с финансами, выделяемыми школе?       Тот пожал плечами.       — Трата по-прежнему нецелесообразна, — произнес он.       — Что ж, возможно, переход на новую систему поможет нам выделить средства… — начал задорно Мун, но запнулся, увидев взлетевшую в воздух руку. — Да, лорд Волдеморт?       Волдеморт поднялся. Взгляды снова скрестились на нем — недоуменные и удивленные.       — Как член попечительского совета я бы рекомендовал отнестись к предложению — просьбе — директора внимательнее, — произнес он. — Я часто бывал в замке в последнее время и должен признать, он действительно требует ремонта. Под моей ответственностью теперь не только два ребенка, — произнес он весомо. — Я поклялся действовать во благо не только Нобби Лича и Джонатана Эйвери, но и всех студентов, когда возглавлял совет попечителей. И то, что я видел, вызывает угнетение: потрескавшиеся стены, постоянно сбивающиеся лестницы. А еще там действительно холодно. Наши дети не должны учиться в таких условиях. В школе они проводят большую часть года с одиннадцати до восемнадцати лет. Они буквально растут в разрухе, — воодушевленно проговорил он отрепетированную речь. Удовлетворенный впечатленным молчанием, продолжил: — Тем не менее я признаю и уважаю мнение мистера Фоули. И предлагаю решение, которое, как надеюсь, удовлетворит нас всех.       Особенно самого Волдеморта, который рассчитывал избавиться и от Альбуса Дамблдора и Нобби Лича одним ударом.       Мун прочистил горло.       — Мы вас внимательно слушаем.       — Турнир трех волшебников, — просто произнес Волдеморт, разведя руками. — Средства из фонда международного сотрудничества полностью покроют расходы на подготовку, а вложения спонсоров окупят это мероприятие. Кроме того, давно пора налаживать связи с другими странами — слишком много времени после войны мы провели в затворничестве.       Напряженную тишину, опустившуюся на зал, можно было потрогать руками.       Волдеморт усилием воли заставлял себя не смотреть в сторону Гермионы и Дамблдора, но чувствовал их взгляды на своей фигуре явственнее, чем от остальных.       После зашуршали шепотки. Волдеморт видел, как одобрительно закивали люди.       — Гх-м, — издал невнятный звук Мун. Выражение его лица оставалось невозмутимым — демонстрировать согласие или недовольство он просто не имел права на посту Верховного чародея. — Что ж я… ввиду того, что… следует голосовать на этом заседании, учитывая то количество подготовки, которая потребуется для проведения Турнира. Мистер Фоули, считаете ли вы эту трату целесообразной?       Фоули важно выпрямился.       — Да, вполне. Кроме того, я не единожды намекал директору на подобный вариант.       Мун кивнул.       — Голосуем, господа. Кто «за»?       Волдеморт удовлетворенно хмыкнул, когда один за другим, переглядываясь, люди начали подниматься. Дамблдор и Грейнджер, конечно, воздержались — он был уверен, что они единственные понимают всю опасность грядущего мероприятия. Не сомневался, что кое-кто из присутствующих и вовсе не слышал о Турнире — настолько давно проводился последний.       — Большинством голосов предложение лорда Волдеморта принимается. Ответственные за подготовку и проведение — Альбус Дамблдор и Бенедикт Крауч. И полагаю, отдел международного сотрудничества. Итак… — он опустил взгляд на пергамент. — Мистер Крауч, прошу вас отчитаться о судебных заседаниях и назвать новый состав малой коллегии…