-
Колени в очередной раз ударились обо что-то твердое, и Гермиона зашипела. В глазах потемнело то ли от боли, то ли от перемещения. Обоняние тоже не помогало определить, куда она попала. Действуя на чистом инстинкте, Гермиона выхватила палочку, привычно группируясь так, чтобы было легко перестроиться и защищаться или атаковать. Сердце колотилось где-то в горле, а тело напряглось до такой степени, что на лбу выступили капельки пота. — Профессор Грейнджер? — осторожно произнес знакомый голос, и Гермиона, не выдержав, витиевато выругалась. — Впечатлен, насколько вы владеете словом. Мутное расплывающееся пятно приблизилось к ней и помогло подняться на ноги. — Какого хрена, Альбус? — тихо прохрипела Гермиона, опасаясь, что если вложит хоть немного силы в голосовые связки, то ее услышит весь замок. Дамблдор, мягко, почти невесомо, придерживая ее за плечо, повел к выходу из своего кабинета. В коридоры, где она не сможет на него сорваться. А повод точно имелся: Грейнджер ощущала, что он есть, так же ярко, как и боль в коленях. — Хочу напомнить, — произнес Альбус, когда они оказались на вращающейся лестнице, — что все профессора обязаны ночевать в замке на протяжении учебного года, если иное не оговорено с директором школы. Гермиона прикрыла веки, мысленно считая до десяти. Как бы ей ни хотелось высказать Дамблдору недовольство, он являлся ее начальником. И вообще-то, если абстрагироваться от эмоций, был прав. Правда, было кое-что… — Почему я оказалась в вашем кабинете? Она поняла, что попала с этим вопросом в точку, когда хватка на ее плече сделалась чуть крепче. — Я… хм… возможно, моя мантия являлась порталом в замок. И где бы вы ни оказались, ровно в полночь она перенесла бы вас. — То, что она была на мне в этот момент — чистая случайность, — заявила Гермиона и, лишь произнеся вслух эти слова, осознала, насколько неоднозначно они звучат. Она запнулась, когда поняла, что сказала чистую правду. Менее десяти минут назад она готова была остаться с Волдемортом, и не приходилось сомневаться, что к середине ночи на ней не было бы не только мантии. Судя по тому, что Дамблдор еще сильнее сжал ее плечо — Гермиона зашипела от боли, и ему пришлось ослабить хватку — он подумал о том же, о чем и она. Альбус провожал ее до комнаты, словно она не способна была передвигаться сама, либо могла сбежать, как какая-нибудь семикурсница с переизбытком гормонов, назад к Волдеморту. И все это время, пока они шли от директорской башни в профессорское крыло, а рука Дамблдора покоилась на плече, Гермиона ощущала, как мысли проясняются, словно весь вечер прошел в каком-то мороке. Она спешно попрощалась и скрылась в своей комнате, захлопнув за собой дверь, наложила Заглушающие чары и просто застыла. — Вот же хитрый, коварный сукин сын, — пробормотала она с равными долями восхищения и раздражения. Этих эпитетов не хватило, чтобы выплеснуть все эмоции, поэтому она добавила: — Чертов мудак. А себя она назвала наивной дурочкой. Знала ведь, что Волдеморт совсем не прост, и все же повелась на его обаяние, как самая последняя… Хрустальный кубок разбился о каминную полку. Гермиона вздрогнула. Оглядела комнату на предмет того, что еще можно разбить, но с сожалением обнаружила, что пока не обжилась достаточно. … как самая последняя идиотка! Ей внезапно захотелось помыться: оттереть жесткой мочалкой кожу до скрипа и красных пятен, чтобы забыть чужие прикосновения. Не просто так они поначалу ей были неприятны. Гермиона готовилась к тому, что Волдеморт будет манипулировать словами, но совершенно забыла о том, что прикосновения лучший инструмент. Каков мерзавец. Но все-таки не стоило забывать, что это работает в обе стороны. Прежде чем отправиться в ванную и исполнить задумку, Гермиона написала и отправила извинительное письмо.***
— Сукин сын, — выругался Волдеморт, когда девчонка просто пропала. Мгновение назад она стояла прямо посреди его чертовой гостиной, а потом просто взяла и испарилась. Он готов был поставить все свое имущество на то, что в таинственном исчезновении виноват Альбус Дамблдор. По крайней мере, стало понятно, что девчонка достаточно ценна, чтобы за нее побороться. Отставив бокал с бренди, он сделал глоток молочной водки и скривился — Долохов всегда отличался странными предпочтениями и пытался навязать их другим, и всем его знакомым ничего не оставалось, кроме как принять элитный алкоголь из России. Размышляя, Волдеморт пришел к выводу, что даже необычную, диковатую и взбалмошную Грейнджер Блэки восприняли положительно — настолько рады были видеть его в компании женщины. Изначально он полагал, что ему придется приударить за их старшей дочерью, чтобы перетянуть всю семью на свою сторону. Но раз Грейнджер тоже подходила, он решил, что может остановить выбор на ней. К тому же девчонка была им очарована. Расположить ее к себе оказалось даже до обидного просто. Недовольный филин постучал в окно ближе к трем часам утра. К лапке было привязано письмо с короткими искренними извинениями. — Птичка в клетке, — проговорил Волдеморт, довольный результатами вечера.-
Теперь каждое его утро начиналось стандартно: он писал Грейнджер короткое письмо, после этого со спокойной душой забывал о ней до вечера. Все же то, что она работала в Хогвартсе, имело свои преимущества — не путалась под ногами. Тем не менее Волдеморта совершенно не устраивало, что он не имеет доступа к школе. Он должен был охватывать все сферы, в которых она вращается, чтобы его влияние ощущалось повсюду. — Абраксас, что ты узнал по моему вопросу о Попечительском совете? Малфой оторвал от бумаг помутненный взгляд — ему понадобилось добрых десять секунд, чтобы осознать, какой вопрос ему задали. — Для того чтобы занять место в Попечительском совете, необходимо сделать солидный взнос… — Деньги не проблема, — перебил Волдеморт. Абраксас нервно повел плечом. — Это первое условие, — терпеливо проговорил он, — но не самое главное. Самое важное — у члена Попечительского совета должен быть ребенок школьного возраста. Волдеморт досадливо цокнул. Долохов, тоже сделавший перерыв и внимательно слушающий диалог, нахмурился. — Ребенка ведь необязательно рожать, — заявил Антонин. — Ну, вы поняли? — спросил он. Долохов говорил медленно, с сильным акцентом и все еще иногда путал слова или переходил на родную речь, если был взволнован. — Вы можете… взять себе взрослого, хорошо? Большого ребенка, который учится в школе, но не имеет родителей. — Сироту, — подсказал Абраксас, и Долохов благодарно кивнул. Волдеморт еле заметно вздрогнул, но мужчины, увлеченные обсуждением, этого не заметили. — Да, сироту. — А это хорошая идея, Антонин, — похвалил Абраксас. — Могу узнать у Розье список сирот, обучающихся в Хогвартсе, — сказал он, подскочив со стула так резво, что тот чуть не перевернулся. — Насколько я знаю, Дамблдор является опекуном всех сирот, как директор школы. Но только номинально. Формально каждый может усыновить любого грязнокровку. Раньше это даже практиковалось, — добавил задумчиво и вопросительно посмотрел на Волдеморта. — Ступай, — отпустил Малфоя тот. Не скрывая облегчения, Абраксас выскочил из кабинета. Долохов хмыкнул на родном: — Шельма. Покачал головой и вновь склонился над пергаментом. В отличие от Малфоя, Антонин любил работать с цифрами. Не в последнюю очередь потому, что те не зависели от языка — цифры являлись универсальным способом обмена информацией. Волдеморт тоже неплохо относился к цифрам, но сегодня те никак не желали усваиваться. Мысли были посвящены меню на званом ужине, который он организовывал в ближайшую субботу. Блэки согласились явиться полным составом, и он не мог упасть в грязь лицом. И не мог позволить Грейнджер подвести его, поэтому вместе с приглашением на ужин выслал платье и украшения — сдержанные, но производящие впечатление. — Вот он! — воскликнул Долохов. — Поставки в аптеку правда не было в прошлый месяц, — возбужденно проговорил он. Волдеморт прикрыл глаза и шумно выдохнул. — Верно, сэр Гектор ведь умер. Антонин поморщился. — Я лично проведаю Зеллера, чтобы принести прощения… — Извинения, — исправил Волдеморт. — Да, извинения. Нехорошо получилось. Он всегда платил вовремя. Волдеморт согласно кивнул. — И посмотри, кто еще сотрудничал с Дагворт-Грейнджером. Если в ближайшее время будут просить скидку — можем уступить, пока его наследница не займется его делами или не поручит их кому-нибудь. — Да, милорд, — кивнул Долохов. Он, перепроверяя каждый лист пергамента, деловито сортировал их в папки. — Думаете, она станет сотрудничать с Лютным? Волдеморт повел плечом. — Если не напрямую, то через Лонгботтомов. Полагаю, ее больше интересуют места в Визенгамоте, чем деньги, поэтому она просто передаст им право вести дела. Он не был в этом уверен на сто процентов, но собирался поспособствовать. Лонгботтомы подходили идеально — они хорошо знали дело, владели собственными теплицами и полями, имели рынки сбыта. Принцы тоже были неплохи на первый взгляд, но старики, по слухам, много болели в последнее время, а их дочь только перешла на шестой курс, так что в перспективе проигрывали Лонгботтомам. — Как ваши переговоры с Фаджем? — поинтересовался Антонин осторожно. Волдеморт закрыл свою папку, отложил ее в сторону и холодно улыбнулся. — Кажется, сошлись на трех процентах от прибыли, — сказал он. — Он даст ответ до конца недели. — Если он согласится, и Центральный будет наш, — протянул Долохов. — Нужны люди для контроля. Волдеморт тяжело вздохнул. — Лавочникам с Центрального не нужны показательные казни или особенный контроль, — проговорил он, разглядывая стеллажи с подшивками — все здесь систематизировал Антонин. Не удивительно, что именно он нашел информацию по Зеллеру. — Они привыкли платить. И для них неважно, кто собирает деньги. Но перед тем, как выйти на Косую аллею и Хогсмид, нам необходима подготовка — это будет кроваво. Долохов понятливо кивнул, и, положив последний лист и захлопнув папку, взмахом руки отправил все по местам.-
В субботу Волдеморт был на ногах с самого утра. Его радовало, что он не может чувствовать физическую усталость. Было прекрасно не зависеть от таких вещей, как сон или отдых. Все, что требовалось его организму — еда для энергии. Готовка для человека, которому не требуется сон, стала спасением от постоянных мыслей, роящихся в голове. В эти моменты Волдеморт полностью погружался в атмосферу запахов и вкусов, следовал лишь инстинктам, отпускал себя. Это было лучше, чем секс. Закатав рукава и надев фартук, Волдеморт достал муку. В первую очередь нужно было замесить тесто для пирога и тарталеток. Многие хозяйки пользуются магией для замешивания, он же предпочитал делать все исключительно руками. Только прикосновением можно было определить, в какой кондиции тесто, и не сделать его слишком твердым или, напротив, не домесить. На этом этапе подготовки важно было ощущать структуру кончиками пальцев. Подготовив слоеное и песочное тесто, он приступил к колбаскам из гиппогрифа. Колбаски всегда вызывали в людях восхищение не столько за счет необычного пряного вкуса — Волдеморт выбирал смеси перцев из Индии, — а сколько за счет мяса необычного животного. Гиппогриф объединял в себе лошадь и орла, и его мясо обладало удивительной волокнистой, но в то же время легкой структурой с необычным вкусом и сводящим с ума запахом. В качестве закусок сегодня Волдеморт выбрал яйца болтрушаек, фаршированные печенью трески — необычное сочетание маслянистой рыбы и сладко-орехового привкуса яиц казалось просто волшебным; и тарталетки с фаршем дракона. Последние хоть и славились своим пикантным вкусом, но были выбраны специально для Блэков и приготовлены по их семейному рецепту, которым с Волдемортом поделилась Друэлла. В отличие от мужа, Друэлла была им очарована с первой встречи. Не меньше времени он уделил сервировке стола, считая это таким же важным аспектом, как и вкус. Визуальная составляющая играла большую роль. И речь не только о кухне. Закончив расставлять блюда, накрытые полупрозрачными защитными сферами, проверив каждый бокал и прибор и убедившись, что все в порядке, Волдеморт занялся собой. Привел себя в порядок и отдал предпочтение костюму-тройке из «Твилфитт и Таттинг» — по стилю костюм сильно уступал магловскому, но в магическом обществе значение имела каждая мелочь. Волдеморт не мог себе позволить принимать гостей в костюме, пусть и модном, но пошитом без применения магии. Он взглянул на часы. Грейнджер задерживалась. Волдеморт отправил ей координаты своего дома, чтобы не ставить рамок для перемещения — не сомневался, что Дамблдор может намеренно ее задержать, — но она опаздывала на добрых полчаса. Волдеморт рассчитывал, что она прибудет пораньше, и они вместе встретят гостей — хотя бы Блэков. Он хотел, чтобы те видели, что между ними есть нечто большее, чем просто общение или та дуэль в ресторане-театре. Словно почувствовав его волнение, Грейнджер с тихим осторожным хлопком появилась в гостиной. В зеленом открытом платье, которое прислал он, с прической и украшениями, она выглядела хорошо. — Мисс Грейнджер, — поприветствовал, поцеловав ее ладонь. — Лорд Волдеморт. Гермиона слегка склонила голову. Очевидно, за эту неделю она успела проанализировать их прошлое свидание и теперь чувствовала себя неловко. Она замерла посреди комнаты, обхватив себя за голые плечи и переминаясь с ноги на ногу. — Можете звать меня Марволо, — произнес он с усмешкой. — Благодарю, — ответила хрипло. Воспользовавшись случаем, Волдеморт предложил вина, и гостья нехотя согласилась. — Где же остальные? — поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам, словно гости прятались за портьерами или шкафами. — Я пригласил вас раньше, — ответил Волдеморт, не без интереса рассматривая волнующуюся девушку. — И не зря — вы опоздали на полчаса. Она покраснела. — Прошу прощения. Я уже возвращалась в комнаты, чтобы собраться, когда наткнулась на драку, — покаянно произнесла она. Взгляд ее помутнел, будто она вновь переживала сцену, которую застала в коридоре школы. Было видно, что ее это волнует. — Я не очень хорошо знаю всех учеников, но все же не ожидала, что это будут именно эти ребята… — Дайте угадаю, — расслабленно произнес Волдеморт, откидываясь на спинку кресла и покачивая бокал с молочной водкой со льдом, — Слизерин и Гриффиндор? Грейнджер, усмехнувшись, подняла взгляд. — Хаффлпаф и Гриффиндор. — Признаюсь, вы меня удивили, — проговорил он. Она пожала плечами. Держа бокал за ножку, покачала его, задумчиво рассматривая маслянистые разводы, остающиеся на хрустальных стенках. — Я бы хотела поговорить с вами насчет того, что произошло на прошлой неделе, Марволо, — сказала Гермиона, переводя взгляд на Волдеморта. Он подался вперед, собираясь ответить, но пламя в камине сменилось на изумрудное. — Задержитесь после ужина, и мы все обсудим, — бросил, прежде чем подняться и открыть каминную сеть.-
Грейнджер держалась в стороне от него, пока он приветствовал гостей. Однако с удовольствием знакомилась с прибывающими и легко поддерживала беседу. Все собрались достаточно быстро, потому скоро переместились в столовую. О, эффект превзошел все ожидания. Гости были ошеломлены. Друэлла была в полном восторге, как и Вальбурга. Мужчины вели себя сдержаннее, но по лицам было заметно, что они приятно впечатлены. Стоило Гермионе занять место по левую руку от Волдеморта, который, разумеется, сидел во главе стола, Сигнус одобрительно посмотрел на него. Справа от Волдеморта расположились Малфои, слева — Грейнджер и Долохов. Блэки и Розье расселись так, как им удобно. — Ох, Марволо, неужели это все вы приготовили? — неверующе воскликнула Друэлла, с трепетным благоговением рассматривая блюда. — Это тарталетки по моему рецепту? — Да, — кивнул Волдеморт, — и да. Тарталетки с драконьим фаршем по рецепту Друэллы Блэк. Уверен, мои не такие вкусные, но я старался. — Не прибедняйтесь, милорд, — улыбнувшись, укорил Сигнус. — Все выглядит великолепно, а на вкус еще лучше, — добавил он. — Да и где это видано, чтобы лорд сам готовил для своих гостей? Мы польщены! — Верно, — согласно кивнул Орион. — Благодарю, — учтиво отозвался Волдеморт. — Счастлив, что все вы приняли мое приглашение, и рад вас видеть сегодня. Предлагаю выпить! Предложение восприняли с большим энтузиазмом, расхваливая теперь выбор вина и бренди. Грейнджер предпочла воду. Она с интересом рассматривала стол, отдавая предпочтение простым блюдам, вроде пирогов с телятиной и маринованным огурцом. Откусив кусочек, она зажмурилась, — как тогда, когда пробовала ежевичное вино в ресторане. Волдеморт знал — если бы не люди, Грейнджер застонала бы от удовольствия. Было приятно, что его еда так впечатлила ее. Ему хотелось уделить ей внимание, но Блэки были в приоритете, а Долохов находился здесь именно для того, чтобы развлекать Грейнджер и следить за тем, чтобы той не было скучно. Кажется, задумка удалась. Всякий раз, как взгляд Волдеморта соскальзывал к ним — они что-то обсуждали между собой или с Малфоями. Время неспешно струилось, как вино в хрустальные бокалы. Подобревшие мужчины уже не сдерживались, слегка отставив официоз в сторону. Спор, как и всегда, сводился к острым темам. За столом все еще нередко вспоминали Гриндевальда и его политику. — Слышал, его люди подали ходатайство в Международный суд о пересмотре дела и сокращении срока. Хотят, чтобы его освободили, — поделился Малфой. — У нас тоже ходят такие слухи, — согласно кивнул Розье. — Авроры в спешке шерстят архивы, собираясь скинуть на комиссию по Гриндевальду как можно больше дел, дабы он состарился, ожидая их пересмотра. — Как жаль, что его политика и сейчас дает свои плоды, — протянул Волдеморт. — Подчинять маглов, словно мы не можем справиться без них? Отвратительно. Гости согласно закивали. — А его идея о том, что чистокровные и грязнокровки равны? — воскликнул поднабравшийся Сигнус. Волдеморт обратил внимание, что Грейнджер уже второй раз за вечер еле заметно вздрогнула. В первый раз это случилось, когда она услышала, как Друэлла назвала его по имени. И теперь снова… Да, она говорила, что долгое время считала себя маглорожденной. Неужели, ее до сих пор трогало слово «грязнокровка»? — Отвратительно, — произнесла Вальбурга. — Грязнокровки отравляют наше общество, а министерство это только поощряет. Градус беседы повышался прямо пропорционально выпитому алкоголю. Температура в комнате будто росла тоже. Волдеморт с интересом наблюдал за спорщиками… впрочем, трудно было их так назвать. Оппонентов, выступающих за равенство и грязнокровок, не было. В планы самого хозяина дома не входило вступать в диалог, поэтому он слушал. Слушал и запоминал, какие аргументы ему стоит использовать в будущем, чтобы надавить на каждого из гостей. Грейнджер наблюдала за беседой с вежливым интересом. И позволила себя втянуть в разговор, только когда мужчины отделились от женщин и ей стало, что обсудить с Вальбургой, Друэллой и супругой Розье. Это, конечно, не было обсуждением моды. Женщины с интересом расспрашивали о теплицах и полях, рекультивации и рынках. Грейнджер получила приглашение от каждой из своих собеседниц, чтобы обсудить дела в более подходящих для того условиях. Совесть Волдеморта, если конечно считать, что она еще имелась, осталась чиста — Грейнджер было полезно находиться на этом приеме так же, как и ему выгодно было ее нахождение здесь. Время близилось к одиннадцати вечера, когда Волдеморт почувствовал, что его вызывают. Взгляд его метнулся к нахмурившемуся Долохову. Коротко извинившись, Антонин вышел из комнаты. Все десять минут, что его не было, Волдеморт не мог сосредоточиться на гостях. Впрочем, те все равно не заметили его волнения. Никто, кроме, может быть, Грейнджер. Когда Антонин вернулся, Волдеморт понял, что тот старается скрыть напряжение. — В Лютном и Центральном бардак, — вполголоса сообщил он. — Война, драка, сражение, — торопливо добавил, взмахнув рукой, не в силах подобрать правильное определение. — Нужно идти. Выпрямившись, Волдеморт нашел взглядом Грейнджер. Он надеялся, что ей плевать на то, какие слухи это вызовет, и она согласится оказать ему услугу.