-
Малфой ждал их здесь — негромкий хлопок трансгрессии его разбудил и заставил подскочить с софы. — Как все прошло? — тут же спросил он хриплым ото сна голосом. Долохов емко ответил ему на русском, но Абраксас явно уловил суть по интонации и скривился. Волдеморт призвал бутылку бренди и два бокала — для себя и Антонина. Чувствовал, что если сейчас не избавится от напряжения, то количество трупов увеличится, и не факт, что убиты будут виновные. Сделал глоток и прикрыл веки, позволяя алкоголю проникнуть в кровь и согреть ее. Малфой, окончательно проснувшись, отправился в уборную, чтобы привести себя в порядок. Внешность — это то, чему он уделял огромное количество времени. Волдеморт был уверен, что треть своих двадцати четырех лет тот провел перед зеркалом. Вторую треть — пытаясь выбраться из-под влияния отца. Со стороны стола послышался звон приборов — Долохов решил, что два часа ночи подходящее время для приема пищи. Волдеморт все еще поражался толстокожести своих последователей. — Колбаски просто великолепны, — сказал Антонин на русском, разрезая одну и отправляя кусочек в рот. — Благодарю, — немного язвительно отозвался Волдеморт. — Рад, что ты оценил. Долохов посмотрел на него. — Колдовство отнимает много энергии, и есть два способа ее восполнения — еда или сон. А я не уверен, что в ближайшие два дня увижу кровать. Тебе тоже не мешало бы подкрепиться. Долохов не был редким смельчаком или мазохистом. Он тонко чувствовал настроение Волдеморта и знал, когда может себе позволить разговаривать более свободно. К огромному раздражению Волдеморта, Антонин был прав. Когда Абраксас вернулся в столовую, они оба сидели за столом. — Самое время перекусить, — заметил тот, хлопнув ладонями. — Я бы не отказался от чая. — Кухня в твоем распоряжении, — произнес Волдеморт, махнув рукой в сторону комнаты, отделенной от столовой большой аркой. — Этому дому не хватает эльфа, — капризно произнес Малфой. — Могу подарить одного, — бросил через плечо. — Не потерплю никаких тварей в своем доме, — отрезал Волдеморт. Абраксас замер у волшебного очага. Неуверенно посмотрел на чайник. Очевидно, ему нечасто приходилось пользоваться бытовыми заклинаниями. — Боже, какой же ты белоручка, поверить не могу, что ты выигрывал у меня на дуэли, — проворчал Долохов, поднявшись и направляясь в кухню. Вытолкал оттуда Абраксаса. — В следующий раз заколдую тебя Агуаменти и Левиосой, может, это заставит тебя их запомнить. — Я не виноват, — защищаясь, заявил Малфой. — Отец с детства вдалбливал мне, что настоящий мужчина не должен знать бытовых чар. — Твой отец — идиот, — заявил Антонин. Быстро заварив чай, поставил кружку перед довольным Абраксасом. Слушая их пикировки, Волдеморт ощущал, как напряжение отпускает, а способность мыслить ясно постепенно возвращается. Он окинул взглядом не разобранный с ужина стол и внезапно вспомнил о Грейнджер. — Гостей удалось проводить без происшествий? — внезапно поинтересовался он. — Да, — кивнул Малфой, и его лицо озарилось. — Точно! Сигнус просил передать приглашение на скачки. Он достал позолоченный билет из кармана мантии и передал его Волдеморту. Рядом с его именем красовалось весомое «плюс один». — Полагаю, он имел в виду кого-то конкретного, — прокомментировал Волдеморт, отбросив билет в сторону. Малфой хохотнул. — Определенно, — сказал он. — Все Блэки очарованы этой Грейнджер, — добавил пренебрежительно. Это плохо. Когда Волдеморт попросил ее проводить гостей, так как вынужден срочно удалиться, Грейнджер поменялась в лице, словно он предложил ей составить ему компанию и убить кого-то. Она отказала. И объяснила отказ тем, что не хочет лишних слухов и заботится о своей репутации. Волдеморт чувствовал, что это не вся правда. Но времени выяснять остальное у него просто не было. — Ладно, — отстраненно проговорил он. — Не это сейчас важно. Сейчас нам нужно отыскать Фаджа как можно скорее и выяснить, где его носило, пока я защищал людей, которые пока формально принадлежат ему. Малфой и Долохов посерьезнели и выпрямились. — Не думаете, что это он сам все и устроил? — поинтересовался Малфой. — Сначала я так и подумал, — признал Волдеморт, лениво вращая магией бокал бренди. — Но это не в его стиле. Фадж владеет Центральным неспроста — решать проблемы силой не его конек. Плюс, несмотря на рамки, он все же охотно идет на сделку. Если я правильно понимаю, он планирует продолжать развиваться в политике, и Центральный для него обуза. Вряд ли он резко передумал и напал на свою же территорию, чтобы отговорить меня от… покупки. — Но… если это не Фадж, не Блэки — они ведь были здесь — и не Малфои, значит… Волдеморт посмотрел на Малфоя. — Значит, таинственный Пятый. — Ему не нравится, что ты приближаешься к нему, — констатировал Долохов. — Скорее всего, это было только предупреждение, — согласился Волдеморт. — Когда я добьюсь расположения Блэков, он останется в меньшинстве. А пока… придется отплатить ему той же монетой. — Аллея или Хогсмид? — спросил Малфой. Волдеморт улыбнулся.***
Гермиона могла лишь гадать о том, что же произошло и почему Волдеморт был вынужден срочно оставить гостей. В «Пророке» не было и строчки о происшествиях — за исключением, конечно, экстравагантного наряда миссис Гринграсс; фото прилагалось. Грейнджер думала, что сможет задать этот вопрос Волдеморту в ответном письме, но того, похоже, все же задел ее отказ. Либо это являлось очередной попыткой манипуляции. Как бы то ни было, Гермиона твердо решила не писать первой. По крайней мере до тех пор, пока не будет острой необходимости. В любом случае в воскресенье ее пригласили Вальбурга и Друэлла, а в субботу она вместо Вилкост должна была в первый раз сопровождать детей в Хогсмид. Так что Волдеморту придется подождать, пока очередь дойдет до него. В конце концов, он тоже ее оскорбил своим предложением. Она не собиралась провожать его гостей — слухи о том, что Гермиона хозяйка в его доме, разлетелись бы моментально в консервативном высшем обществе магической Британии. А это, во-первых, было не так, и пользу от этих слухов получил бы лишь Волдеморт. А во-вторых, ее просто раздражали очевидные попытки манипулировать ею. Так что, не получив письмо в воскресенье, в понедельник она его уже и не ждала. Как и во вторник, и в среду. В середине недели Галатея великодушно разрешила Гермионе провести ее первое занятие… И отдала на растерзание первокурсникам Слизерина и Гриффиндора. Грейнджер не волновалась ровно до того момента, как оказалась за кафедрой преподавателя под взглядом сорока пар глаз. Вообще-то учеников было всего тридцать восемь, но Галатея присутствовала на правах главного преподавателя. А еще без предупреждения заявился Дамблдор. Занял место на последнем ряду, и его присутствие совершенно не помогало. Гермиона лучше бы сошлась еще сотню раз в дуэли с ним, чем это. Но выбора ей не предоставляли. Вздохнув, окинула взглядом аудиторию, а потом приступила к лекции — практику Галатея ей, конечно, еще не доверяла. Вот этот момент Гермиону совершенно не расстроил. Почти полсотни первогодок с противоборствующих факультетов, вооруженных волшебными палочками… это могло стать ее новым боггартом. — Итак, — начала она дрожащим голосом, ощущая, как учащается дыхание, — сегодня мы изучим теорию сигнальных заклинаний. Разберем, какие бывают виды сигнальных чар, когда их нужно использовать и как справиться, если вы попали в беду, а палочки с собой нет. Последнее стало для Галатеи сюрпризом — в программу ЗОТИ это не входило, — и Гермиона старалась не смотреть в сторону профессоров. Руки тряслись, но не от холода, а от волнения, и Грейнджер крепко сжала палочку в ладонях. Когда ученики записали тему, продолжила: — Какие виды сигнальных чар вы знаете? Гермиона опасалась, что ученики не захотят взаимодействовать с ней, ведь у Вилкост опросы были не приняты. Но неуверенно поднятая рука девочки в зеленой форме порадовала. — Да, мисс… — Пьюсси, — подсказала та. — Сигнальные чары бывают двух видов: визуальные и звуковые. — Отлично, — улыбнувшись, похвалила Гермиона. — В чем преимущество визуальных? Постепенно к беседе удалось подтянуть остальных учеников. Мальчишка из гриффиндора совершенно непосредственно объяснил различия условий использования чар на примере Запретного леса: если хочешь, чтобы тебя нашли друзья, используй звуковые чары; если потерялся один, то лучше красные вспышки, чтобы заметили учителя. За время дискуссии Гермиона немного расслабилась, но, когда они приблизились к третьей теме — о том, что делать, если под рукой нет палочки, а в беду уже попал, — почувствовала, что ее снова начало потряхивать. Она дрожащими руками достала из верхнего ящика стола подготовленный реквизит. — П-представим, — заикаясь, произнесла она, — что палочку вы потеряли. Вариантов, кроме использования голосовых связок, остается мало, верно? — спросила Гермиона. Дети закивали, переглядываясь. — Но ведь м-маглы, как вы все знаете, вообще палочек не имеют. И это не значит, что они умирают, заблудившись в лесу… — И как они справляются? — с интересом выпалила слизеринка Пьюсси. — Для таких случаев у них имеется вот это, — Гермиона продемонстрировала свисток и простейший фонарик, который доработала сама. — Кто-нибудь хочет показать остальным, как работают эти предметы? Гермиона знала, что так поступать нельзя и такой взгляд — давление на ребенка, но все же с огромной надеждой посмотрела на Пьюсси. Та кивнула. Девочка вышла к ней, и Гермиона, отвернувшись от остальных, показала, что нужно делать. Набрав в грудь воздуха, Пьюсси выдохнула в свисток. Ученики вздрогнули и на секунду — за которую сердце Гермионы пропустило удар — стихли, а потом загалдели с утроенной силой. Восторженная и воодушевленная Пьюсси уже без опаски продемонстрировала, как работает фонарик. Детей, конечно, в первую очередь заинтересовал свисток. Каждый хотел попробовать, и Гермиона пообещала, что к концу занятия сделает копии своего, и у всех будет пара часов, чтобы посвистеть где-то вне стен замка. — Итак, если фонарик, как вы видите, довольно массивный, то свисток вполне можно повесить на шею и потерять его будет очень трудно, — подвела итог Гермиона. Как и обещала, размножила свисток в конце занятия. Конечно, никто не стал терпеть до опушки Запретного леса. Как только ученики выходили за дверь, раздавались свист и хохот. Девочка Пьюсси приняла свою копию и лукаво улыбнулась. — Спасибо, профессор Грейнджер, — искренне поблагодарила она. — Классное занятие! И выбежала из класса, оставляя Гермиону наедине с Галатеей и Альбусом. Втянув голову в плечи, Гермиона повернулась к профессорам. У Дамблдора был крайне задумчивый вид, и, хотя взгляд был сосредоточен на Грейнджер, мыслями он пребывал где-то далеко. Галатея же выглядела больше растерянной, чем недовольной. — Первая часть урока — прекрасно, — констатировала она. — Вторая же… что ж. Это любопытно. Ваш новаторский подход может найти отклик. Но впредь все же попрошу без самодеятельности. Это было лучшим из всего, на что Гермиона рассчитывала, поэтому лишь благодарно кивнула.-
После ужина Гермиона заглянула в учительскую, в которой кроме Макгонагалл, Слагхорна и Вектор никого не обнаружила — необычное явление. Обычно учителя собирались здесь каждый вечер. Заметив, что преподаватели заняты проверкой эссе, она отправилась в свои комнаты. И, переступив порог, пожалела о том, что не пришла позже. Знакомый конверт лежал на крышке стола, как бельмо. Черт. Это было третье письмо от Гарри, и она могла поклясться, что оно тоже разорвет ей душу. Дрожащими руками вскрыла конверт, пробежалась глазами по строчкам. В начале Гарри жаловался, что устал от намеков Джинни и команды, которая хочет их свести. «Она слишком похожа на мою мать», — писал он. А потом, конечно же, добавил, что дело не только в сходстве Джинни с Лили. И последняя, к слову, скучает по Гермионе не меньше, чем он сам. Да, это разрывало душу. Гермиона чувствовала, как в ней пробуждаются злость вперемешку с сожалением. Гарри знал, что она не может ему ответить, знал прекрасно, что за почтой могут следить, но продолжал терзать бумагу и ее. Она поступила так же, как и с предыдущими письмами — отправила его в камин и долго наблюдала за тем, как тлеет бумага. Оставаться в одиночестве больше не хотелось. Но и идти в учительскую — тоже. Могла бы сыграть с Макгонагалл в шахматы, но эта идея отдавалась тупой болью в области сердца, которое осталось в прошлом. Даже мысли о шахматах приводили к воспоминаниям о Роне — перед глазами тут же появлялся его образ: улыбка, веснушки, рыжие волосы. Последнее напомнило еще кое о ком. На третьей странице «Пророка» этим утром она наткнулась на статью о пересмотре дела Гриндевальда и невольно взглянула в сторону Дамблдора. Его газета была открыта на том же месте. Это объясняло его потерянный вид сегодня. Гермиона подумала о том, что неплохо было бы разделить этот вечер с тем, кто так же, как и она, не готов веселиться.-
Она неуверенно топталась перед дверью в покои Дамблдора, не решаясь постучать. Было самонадеянно с ее стороны вот так заявиться к нему. С чего она вообще взяла, что ему это нужно? Уже собиралась уйти, как дверь внезапно открылась. — Альбус, — на выдохе произнесла она. Дамблдор будто и не собирался выходить. — Профессор Грейнджер, — сказал он, склонив голову к плечу. Гермиона не сомневалась: он знал, что она стоит под дверью. — Я… я хотела спросить, не хотите ли вы выпить чаю, — скороговоркой произнесла она. Дамблдор посторонился, пропуская ее в комнату, и Гермиона моргнула. Она не рассчитывала даже на то, что он просто согласится. И уж совсем не предполагала, что он пригласит к себе. — Я почувствовал вас еще десять минут назад, — пояснил он, заметив неуверенное выражение лица. — Должно быть, этот чай очень важен для вас, раз вы столько времени не решались постучать. — П-почувствовали? — спросил она, так и не сдвинувшись с места, как кошка, замершая на пороге. Альбус пожал плечами. — Я же директор, — сказал он, будто это все объясняло. — Проходите. Нервно сглотнув, Гермиона все же вошла. На чужой территории ей было не так комфортно, как в своих покоях. И пока Альбус готовил чай и варенья, Грейнджер, неловко усевшись на стуле, корила себя всеми словами. Все темы для разговоров почему-то вылетели из головы. — Вы о чем-то хотели со мной поговорить? — спросил он, поставив поднос на столик. Этого вопроса Гермиона боялась, потому что так и не придумала, о чем завести беседу — ясно, что личным они поделиться не могли. Поэтому выпалила первое, что пришло в голову: — У вас было странное лицо сегодня в конце моего занятия. Дамблдор усмехнулся. — Ваш подход меня впечатлил, — сказал он. — В хорошем смысле? — с надеждой протянула Гермиона. — В самом хорошем смысле, — подтвердил Альбус. — Мне нравится, что вы решили ненавязчиво продемонстрировать магловские изобретения. Правда, сомневаюсь, что старшекурсники воспримут подобное с таким же энтузиазмом, но начало положено. Гермиона выдохнула. После этого Дамблдор сам вел разговор, плавно переходя от одной темы к другой. И оказалось, что не так уж и мало вопросов они могут обсудить. Затронули и земли Гектора. — Удивлен, что вы еще не определились, кому передать дела. Скоро весна — время рекультивации. Гермиона пожала плечами. — Мне никогда не приходилось думать о таких вещах, — неловко произнесла она. — Но я стараюсь узнать как можно больше, прежде чем доверить землю кому-то. Склоняюсь к Принцам или Лонгботтомам. Дамблдор одобрительно кивнул, но советовать ничего не стал, полагая, что Гермионе стоит разобраться в этом самой. Единственный совет, который он дал, касался Волдеморта. Дамблдор заговорил об этом, когда Гермиона уже была в дверях. — Я заметил, что вы много общаетесь с Томом, — произнес он, и Гермиона почувствовала, что к щекам прилила краска. — Не хочу вам указывать, как и с кем проводить время, но советую… не доверять этому человеку. — Я… хм… приму к сведению. — Гермиона, вы мне нравитесь, — добавил Дамблдор. — Я давно знаю Тома и, поверьте, не хотел бы видеть, как он сломает вас, словно любимую игрушку. Что-то было в его взгляде, что заставило Гермиону на мгновение напрячься. Она еще раз кивнула и попрощалась. Дамблдор проявлял своеобразную заботу, предостерегая ее, и это смущало. Последние слова он произнес так, будто сам переживал нечто подобное.-
Субботний поход в Хогсмид отменили. Спустившись на завтрак полная энтузиазма, Гермиона наткнулась на мрачные лица коллег и учеников. Дамблдора за столом не было — почему-то этот факт заставил ее напрячься больше всего. — Ночью на Хогсмид было совершено нападение, — проговорила Вилкост вполголоса. — Альбуса серьезно ранили. Гермиона нервно сглотнула. Есть совершенно расхотелось.