____
Она работала уже несколько часов. Гермиона поставила ряд взятых проб из чая, принесённого ей Томом, в каждую из которых добавила несколько капель Индикатора Противоядия Роу. Это было удобное зелье небольшого размера — если она добавит в смесь нужное противоядие, индикатор сделает жидкость прозрачной. Увидев, что шип с пера распался, Гермиона первым делом предположила, что это был Напиток Живой смерти. Но когда она добавила противоядие в небольшую порцию своего чая, эффекта не последовало. Что ещё могло бы вызвать растворение? И что ещё Том хотел бы добавить ей в чай? В последнее время они неплохо ладили. Конечно, добавка не должна была быть чем-то слишком... крепким. Помня об этом, следующим Гермиона попробовала Успокаивающий напиток. Перечное зелье. Эликсир, вызывающий эйфорию. Сыворотку правды. Она даже попробовала Амортенцию. Но ни один из них не привёл к ясному решению. Тогда она ненадолго остановилась, чтобы поразмыслить о том, что, возможно, она излишне остро реагирует. Единственным признаком того, что в чай было что-то добавлено, являлись старые перьевые шипы. Возможно, температура чая была достаточно высокой, чтобы растворить их. Однако Гермиона не могла избавиться от ощущения, что что-то не так, и потому продолжала. Она попробовала более сильные зелья. Зелье забывчивости. Жидкую Удачу. Затем она приступила к ядам. Белладонна. Уидосорос. Чемерицу. И… ничего. Ни малейшего изменения цвета. К полудню Гермиона перепробовала около двадцати различных зелий, и у неё начинали заканчиваться идеи. Что, чёрт возьми, он мог туда подмешать? По какой причине он вообще пытался что-то подмешать ей в чай? Они прекрасно ладили! Даже лучше, чем просто хорошо, она... тогда она собиралась позволить ему... ртом... А после её шрамы помешали им. Но в тот момент он, кажется, не был против её статуса крови. Мужчина даже не выглядел слегка обеспокоенным. Что могло измениться с тех пор? Это не имело никакого смысла... Ох. Ох. Том носил идеальную маску. Может быть... может быть, он не так хорошо относился к статусу её крови, как она думала. Может быть... чёрт возьми, может быть, её маггловское происхождение было для него именно той проблемой, которой Гермиона боялась, и теперь мужчина пытался... решить эту проблему. Возможно, она реагировала недостаточно серьёзно. Через связь с этой мыслью ей в голову пришёл ещё один вариант. Был... ещё один яд, наличие которого она могла бы проверить. Вероятность того, что он — именно тот, что присутствовал в чае, была невелика. Минимальна. Гермиона, безусловно, была слишком подвержена паранойе. Но... если это то, что было добавлено в чай... что ж. Это было бы самым худшим сценарием. Гермиона уставилась на остатки чая. Губы сжались в тонкую полоску. Ей стоит убедиться, решила она. Раз уж в голову пришла такая возможность, пусть и отдалённая, она не могла её не проверить. Для этого конкретного яда не существовало противоядия. Но был диагностический тест. Ей пришлось искать ингредиенты в одной из старых книг мадам Шпиндель. Снадобье было не из простых: две капли крови единорога, измельчённые корень валерианы, эссенция окопника, а сверху — трава флюксва. Получившуюся смесь требовалось настаивать около получаса, чтобы довести её до нужной консистенции. После этого Гермиона смешала её с щепоткой пепла из петушиных перьев, и получился омерзительный густой и жёлтый отвар. Было трудно не заткнуть рот. Смердило рвотой. Зажав нос одной рукой, Гермиона сделала глубокий вдох через рот и очень осторожным движением палочки добавила одну каплю жёлтого отвара в чай. И... — Невозможно, — вздохнула Гермиона. — нет, нет, нет, — проскулила она, когда раствор начал чернеть. — Блять. Блять, блять, блять! Она отбросила свою палочку, впиваясь ногтями в кожу головы. Её палочка отскочила от стены, с грохотом остановив свой полёт. Гермиона обхватила голову руками. Это был конец. Если он следил за ней... Всё, ради чего она вернулась в прошлое... было напрасно. Она проиграла. Потому что теперь ей было точно известно, что Том добавил в чай. Яд василиска.____
Гермиона расхаживала вперёд и назад по кабинету Зельеварения. Она сжимала переносицу, чувствуя, что не может нормально думать. Том пытался... Он пытался убить её. <...> Он пытался убить её! Она даже ничего не сделала, а он... он и правда... Гермиона заставляла себя втягивать воздух и выдыхать в попытках сохранить спокойствие, однако... Бесполезно. В ней не осталось ни капли спокойствия. Он пытался убить её! И если бы не глупое везение, если бы не её старое перо, это сошло бы ему с рук! У неё была гипервентиляция. Гермиона остановилась и опустилась на колени. Она склонила голову, стараясь, чтобы та расположилась ниже её колен. Он пытался убить её и, о, это было гениально. Если бы она сделала хоть глоток чая, её симптомы начали бы проявляться в считанные секунды. Состояние могло ухудшиться так быстро, что у Гермионы не было бы шанса получить помощь вовремя, а потом, когда она была бы уже мертва, это выглядело бы как редкий, но банальный случай остановки сердца. Ни один человек бы не заподозрил её чай. Даже если бы они решили проверить её организм на присутствие яда, она была уверена, всё равно ничего бы не нашли. Яд василиска был редкостью. Если бы Гермиона не знала о василиске, живущем в Комнате Салазара, она сама никогда бы не задумалась об этом. Симптомы… будут выглядеть довольно естественно. Ученики уже покинули замок, поэтому для них не было бы никакого риска, и школа не была бы закрыта. Яд привёл бы к совершенно иной смерти — не той, что была у Миртл, которую не мог ожидать даже Дамблдор... У Гермионы закружилась голова. Она не знала, что делать. Она застряла в замке с Томом Риддлом. Ей некуда было идти, но… это не так уж и важно, решила она. Необходимо выбраться отсюда, даже если это означало, что придётся жить в палатке. Верно. Она выживала так и раньше. Вот и всё. Ей необходимо собрать вещи, пока есть возможность, и уехать из замка, подальше от Тома. Она ничего не сможет сделать для этой временной линии, если погибнет. Гермиона выпрямилась, поднялась на ноги и начала собирать беспорядок, устроенный ей в кабинете Зельеварения. Но он... заметил ли Том, что она не умерла? Гермиона провела в кабинете Зельеварения несколько часов. Собирался ли он вернуться в лазарет, чтобы проверить, выпила ли она принесённый чай? Она прикусила губу. Стоило бы наложить на себя дезиллюминационное заклинание, решила Гермиона. Столкнуться с мужчиной в одном из коридоров по пути из замка было... чем-то на грани с катастрофой. Гермиона сунула остатки отравленного чая обратно в сумку, прежде чем наложить на себя чары невидимости. Она покинула кабинет Зельеварения, подталкиваемая адреналином вперёд по замку, но путь до её покоев был относительно лёгок. Единственными, мимо кого она проскользнула, была пара гриффиндорцев, слонявшихся у кабинета Заклинаний, которые пришли туда на перерыв. Мимо них было достаточно легко проскочить, они ничего не заметили. Вернувшись в свою комнату, Гермиона взмахнула палочкой и сразу же принялась собирать вещи в расшитую бисером сумку. Пока её личные вещи последовательно упаковывались, она пересекла комнату и ногтями вцепилась в обшивку стены. Гермиона вытащила коробочку, в которой лежало кольцо Тома, и уставилась на неё. Она не думала, что ей стоит взять его с собой. Думай, думай, думай. Ей нужно было доставить кольцо туда, где Том не сможет отыскать его, если ему вдруг удастся её убить, но где его смог бы найти Дамблдор или кто-то другой, способный уничтожить крестраж. <…> Ей вспомнилось только одно подходящее место в замке. Гермиона быстро схватила кусок пергамента и перо прежде, чем они отправились в сумку. Она положила предметы на кровать и начала строчить. Тем, кто найдёт это, Не прикасайтесь к кольцу внутри этой шкатулки. Оно проклято убийственной магией, и даже малейшего прикосновения к коже будет достаточно, чтобы вы преждевременно оказались в могиле. Теперь, когда вы нашли его, я должна кое о чём вас попросить. Уничтожьте это кольцо. Чего бы это ни стоило, это должно быть сделано. Проклятие на кольце очень сильное, и лишь самый сложный и мощный вид магии способен уничтожить его. Адское пламя. Убивающее проклятие. Я потерпела неудачу, но вам ни в коем случае нельзя. От этого зависит судьба волшебного мира. — Г. Г. Вот так. Это достаточно серьёзно. Это должно сработать. Гермиона сложила пергамент и положила его на крышку коробки с кольцом внутри, а затем достала один из своих шарфов из ряда упаковывающихся вещей. Она завернула предметы вместе, туго завязав шарф. А потом, пока заканчивалось укладывание вещей, Гермиона ещё раз наложила на себя дезиллюминационные чары и побежала в коридор седьмого этажа.____
Выручай-комната была такой же захламлённой, как и в её собственное время. Идеально. Теперь ей просто нужно было найти место, где спрятать кольцо. Место не слишком очевидное — однажды Том посетит Комнату, чтобы оставить на сохранение диадему, — но достаточно очевидное, чтобы привлечь кого-то вроде Гарри. Хм. Ох… туда. На втором островке беспорядка Гермиона заметила груду вещей для квиддича, расшитых бордовым цветом Гриффиндора. Снаряжение были устаревшими, но выглядело так, будто могло заинтересовать Гарри. Это место было самым подходящим, поэтому Гермиона засунула завёрнутый крестраж под форму. Но когда Гермиона оставила кольцо, когда она думала о Гарри, приближаясь к выходу, то замедлила шаг. Её мучила совесть. Что она делает, убегая и вновь оставляя всё на Гарри? Том пытался убить её, и она не могла просто сидеть и ждать, пока он попытается снова... однако... Он не преуспел в этом. Она ещё не умерла. И это... может быть, это не так уж и плохо, как казалось ей в самом начале. Да, покушение на убийство было, возможно, худшим сценарием для неё... но причина, почему он попытался это сделать, тоже играет важную роль. Он не знал, что она путешествовала во времени. Гермиона была уверена в этом, потому что, зная Тома, если бы он был осведомлён, то наверняка попытался бы использовать новую знакомую в своих корыстных целях. Он также не должен знать, что у неё его крестраж. Если бы он знал, то наверняка был бы разгневан так, что попытался бы убить Гермиону своей собственной палочкой. Что вернуло её к первоначальному предположению: он пытался убить её из-за того, что она магглорождённая? Он косвенно использовал василиска... Сначала она подумала, что всё так и есть, но теперь... теперь она не была так уверена. В замке было много магглорождённых. Не было веских причин выбирать именно её, а не кого-то другого. Значит, причина должна быть в чём-то ином... Гермиона замерла. Ах. Всё встало на свои места. Она и раньше недооценивала его человеческие, гормональные возможности. Она не допустит этой ошибки вновь. Он пытался убить её не потому, что она магглорождённая. Он пытался убить её, потому что они... потому что он хотел трахнуть магглорождённую. Это оно. Должно быть, так и eсть! И конечно, хоть это всё ещё оставалось ужасным сценарием... возможно, для неё ещё не всё было кончено. Если Том — несмотря на всю свою ненависть к магглам, — всё ещё хотел её, значит, оставался шанс заставить его передумать. Если бы был хотя бы отдалённый шанс... в таком случае она не может уйти. Она не может убежать. Если оставался хоть малейший шанс добраться до его дневника... она должна остаться. Гермиона не знала, сможет ли сделать это. Гарри смотрел Волдеморту в лицо — смотрел в лицо смерти, — бесчисленное множество раз, но она не могла сказать того же о себе. Она не знала, хватит ли у неё сил попытаться остановить кого-то, кто активно пытался её убить. Но... если она сдастся, то позволит ему победить. Сейчас временная шкала была в худшем состоянии, чем она её находила. Если Гермиона покинет её сейчас, кто знает, какие судьбы постигнут всех, кого она знала? Она не может уйти. Рой пчёл жужжал в животе девушки, пока та спускалась по Большой лестнице. На этот раз она не наложила на себя чары невидимости; теперь, когда Гермиона решила остаться и стоять на своем, она решила оставить себя видимой. Однако ей стоило быть осторожной. С этого момента, пока между ней и Томом не пропадёт напряжение в воздухе, она должна следить за тем, чтобы общаться с ним только в присутствии свидетелей — на случай, если он попытается сделать это снова. Задача не из лёгких, учитывая, что большинство потенциальных свидетелей только что вернулись в свои дома на рождественские каникулы — но не невозможная. И, рассуждала Гермиона, у неё всегда был вариант пойти к Дамблдору. То, что Тома посадят за попытку убийства, не будет идеальным решением, и уж точно не будет долгосрочным решением, но это могло бы стать подстраховкой, которую она сможет использовать, если потребуется. С ней всё будет в порядке, сказала она себе. Если она останется осторожной и расчетливой, всё будет хорошо. Как только Гермиона начала расслабляться, она сделала шаг на площадку второго этажа... — Ах! — раздался голос Гермионы, столкнувшейся с высокой фигурой, что двигалась со стороны коридора второго этажа. Чужие руки придержали девушку — инстинктивное действие, чтобы остановить её падение с лестницы, — и блять, блять, конечно же это был Том. С её удачей в последнее время, кто ещё это может быть? Гермиона отпрянула, чтобы освободиться от его прикосновения. Сердце едва билось, но даже при виде мужчины она боролась с ухмылкой. Потому что брови Тома нахмурились, а губы слегка приоткрылись. Он был удивлён, увидев её. Получи, злобно подумала она. Я знаю, что ты сделал, и тебе не обмануть меня. Получи, высокомерный, скользкий, сиротливый ублю... Меньше чем за секунду его палочка оказалась у неё под челюстью, грубо вдавленная в кожу, и Гермиона вскрикнула, ударившись спиной о стену. — Кто… — слова Тома прозвучали сквозь стиснутые зубы, — ты? Кто… что? Кто это... О нет. О нет, вот дерьмо. Он использовал легилименцию? Он знал, что она думала о нём как об осиротевшем ублюдке? Она ничего не почувствовала, даже щекотки в голове, однако... Том выглядел разъярённым, и он наставил на неё свою палочку в откровенно общественном месте. Должно быть, это его и спровоцировало. Должно быть, он знал. И, конечно, откуда ей было это известно? Гермиона стала настойчиво применять окклюменцию, стиснув зубы и вскинув подбородок, чтобы ослабить давление его палочки. — Опустите свою палочку, — приказала она так ровно, как только могла. Но Том не сдвинулся с места. — Кто ты? — Вы не посмеете тронуть меня здесь, — прошипела Гермиона, отворачиваясь. — В этих стенах бесчисленное множество свидетелей. Это никогда не сойдёт вам с рук. Том склонил голову; его тёмные глаза метались между ней и портретами вдоль стены. Краем глаза она различила фигуры, что притворялись спящими, подглядывавшие за ними сквозь чуть прикрытые глаза и жаждущие хоть малейшего намека на драму, которую они могли бы разнести по школе. Хоть Гермиона и знала, что он был психопатом-убийцей, она также знала, что глупцом Том не был. Том облизнул губы, опустил волшебную палочку и прочистил горло. Он ещё раз оглянулся на портреты, прежде чем вновь сосредоточить своё внимание на девушке. — Разногласия между сотрудниками вполне естественны на любом рабочем месте, — произнёс мужчина, и на его губах появилась холодная улыбка. Гермиона поспешно отступила назад, её каблуки ударились о край лестничной площадки. — Полагаю, это и правда так, — согласилась она. — Но было бы, конечно, очень прискорбно иметь подобные разногласия перед всеми этими портретами. Поскольку целый день им нечем заняться, их обитатели очень внимательно следят за ежедневными приходами и уходами. Они вполне смогут запомнить даже небольшую ссору — даже такую незначительную, вроде произошедшей сейчас, — на долгие годы. Улыбка Тома стала шире, и он сверкнул зубами, прикусив губу. — Да, это было бы весьма прискорбно, не так ли? — Очень прискорбно, — выдохнула она. — А теперь, если вы не будете против, у меня впереди очень насыщенный вечер, — пробормотала Гермиона, прежде чем начать спускаться по лестнице. Она держалась за перила на ходу, по коже пробежали мурашки — что, если он толкнёт её? — и хотя она чувствовала, как его взгляд пронзает её, она отказывалась оборачиваться. Не стоит, сказала она себе. Не стоит, не стоит, не стоит... — Гермиона? Мягкое и нежное эхо его голоса донеслось до её ушей только тогда, когда она достигла следующего лестничного пролёта. Она остановилась и посмотрела назад, на ступени. Том не сдвинулся с места, стоя на том же месте, где они разговаривали, и теперь, находясь на лестничном пролете над ней, смотрел на неё сверху вниз. Под углом его глаза были тёмными. Он казался невероятно высоким, и она почувствовала себя маленькой и незначительной. Раздавленной. И, словно зная это, Том улыбнулся ей. Эта улыбка была до совершенства тёплой, до совершенства прекрасной. Безупречной. Как он это делал? — Никто тебе не поверит. Губы Гермионы дрогнули. Ей нечего было на это ответить, поэтому она развернулась на каблуках и пошла по коридору первого этажа обратно в свои покои. Потому что даже с остатками отравленного чая в сумке она знала, что он был абсолютно прав.