Peremo / Убийство

      — Да не это!       — Ох… извините!       — Я сказал тебе целых три раза, глупая девчонка, — рявкнул Кеттлберн, — не выбирай те, что меньше фута высотой!       — Прошу прощения! — воскликнула Гермиона, быстро переведя взгляд на следующее растение. — Простите. Растущие там казались повыше.       — Казались повыше, — проворчал Кеттлберн себе под нос с усмешкой и вернулся к сбору урожая.       Гермиона втянула воздух. Этим утром она сама вызвалась помогать Кеттлберну собирать корни асфоделя для уроков зельеварения профессора Слизнорта.       Работа с Кеттлберном на добровольных началах — это то, чем в течение последнего года Гермиона занималась довольно часто. Подобное времяпрепровождение было хорошим способом скоротать часы. Обычно они работали в тишине, лишь изредка обмениваясь шутками или обрывками сплетен о мадам Шпиндель. Гермионе нравилось проводить время с Кеттлберном — он, несомненно, выделялся среди прочих профессоров пятидесятых и был её любимчиком. Внешне мужчина казался грубым, но от него словно веяло невозмутимостью. Он напоминал ей Хагрида.       В данном случае всё протекало не столь гладко. На неё огрызаются уже в четвёртый раз. Не то чтобы она винила Кеттлберна, нет — Гермиона не очень хорошо справлялась со своей работой и прекрасно понимала это.       Но у неё просто не выходило сосредоточиться! Мысли витали где-то там, и это самое там, похоже, располагалось в кабинете Истории магии.       Прошло два дня с того момента, как Том посетил её в лазарете, и всё это время она только и делала, что задумчиво мычала и вздыхала, обдумывая существующие варианты и представляя пути развития событий.       В нынешней ситуации — с переменными в виде Тома, проникшего в Хогвартс, и надежды спасти временную ветку от разрушений, — у неё было три первостепенные задачи.       Первая, очевидно, заключалась в том, чтобы помешать Тому вербовать новых сторонников из числа учеников. Ограничить число его последователей было жизненно важной целью, ровно как и не позволить невинным и впечатлительным ученикам угодить в ловушку тёмной магии.       Вторая же задача — убедиться, что он не решится вновь натравить Василиска на школу и тем самым причинить вред и другим магглорождённым. Это было важно по понятным причинам.       И, наконец, третья задача: отслеживать местоположения крестражей. Опять же, всё очевидно.       Эти задачи не отличались лёгкостью, и, по мнению Гермионы, требовали одной и той же немыслимой вещи: ей необходимо было сблизиться с Риддлом.       Неважно, какого мнения на этот счёт она придерживалась — это единственное решение, пришедшее на ум. Если ей удастся наладить контакт с Томом Риддлом, она сможет вести за ним слежку. Если получится сблизиться с его ближайшим окружением, она будет в курсе его передвижений. Всё просто.       Вот только она совершенно не представляла, как на самом деле провернуть задуманное. Вежливость, кокетство и открытая демонстрация заинтересованности в нём — это было бы отличной тактикой, чтобы заставить Риддла отстраниться от неё. Но если поступить наоборот... кроме идеи заявить ему прямо, что она прибыла из будущего и знает об убийствах и существовании крестражей, у неё не было ни малейшего представления, какой шаг стоит сделать для реализации задуманного.       И это сводило с ума.       — Нет, стоп, остановись!       Гермиона вскинула голову, и её рука замерла аккурат на стебле цветка.       — Этот весь жухлый, ты что, не видишь?! — рявкнул Кеттлберн. — Да что с тобой не так сегодня?       Гермиона выпустила растение, которое ранее собиралась вырвать с корнем.       — Оу... Эм... Извиняюсь. Просто я немного...       — Давай сюда свои перчатки, — велел Кеттлберн, выжидающе протягивая руку. — Передай мне коренья, а потом отправляйся на кухню. Выпей чашечку чая и разберись заодно со своей проблемой.       — Это правда не…       — Ты не помогаешь. Ты только делаешь мою работу в разы сложнее, чем она должна быть. Разберись с проблемой, а вернёшься уже в другой раз.       — Я… — она начала было возражать, но быстро поняла, что смысла в этом мало. Мужчина был прав. Она и впрямь не помогала, а сбор асфоделя отвлекал недостаточно. — Хорошо, я поняла, — в конце концов согласилась Гермиона, передав ему свои перчатки.       Он хмыкнул.       — И не возвращайся, пока не обретёшь ясность ума.       — Ну спасибо, — шутливо сказала она, но Кеттлберн уже не смотрел в её сторону, вернувшись к выкорчёвыванию цветов.       Невзирая на то, что он не смотрел, Гермиона всё равно помахала ему рукой и добавила:       — Трудитесь, не разгибая спины, пока я не вернусь!       Он хмыкнул, по-прежнему не поднимая глаз.       Чувствуя, как на губах расцветает улыбка, Гермиона направилась обратно в замок, оставив мужчину в одиночестве.       Она вздохнула, медленно поднимаясь по крутому склону, и в её голову, описав круг, моментально вернулись мысли о Риддле.       Всё было бы проще, не будь она предоставлена самой себе. Если бы у неё был Гарри или Рон — да даже Джинни, — человек, который мог бы поддержать её и которому она могла бы довериться, то, возможно, она бы чувствовала гораздо больше сил выполнить эту задачу. Но здесь, в пятидесятых... у неё не было никого.       Даже Дамблдора.       Хотя в ней теплилось немного веры в то, что Дамблдор поможет держать Тома под контролем, пока тот будет в Хогвартсе... Гермиона относилась к нему недоверчиво. Пусть она и доверяла пожилой версии Дамблдора из своей временной эпохи, его молодая версия напоминала ей мутное пятно с неясными очертаниями.       Но о чём было известно точно, так это о его склонности манипулировать и остром интересе к теме Даров. И если добавить к уже имеющейся информации знания о путешествиях во времени... что ж. Дамблдор из её временного отрезка сам говорил об этом.       Слишком опасно, — предупредила её привычная версия Дамблдора, когда они всё ещё находились в процессе подготовки к её путешествию в прошлое, — Ты ни в коем случае не должна доверять мне, каким бы располагающим ни казалось знакомое лицо. Не могу с точностью предположить, как моё молодое Я отреагирует на такие новости.       Его указание не сообщать молодому Дамблдору о её перемещении во времени звучало неукоснительно, и у Гермионы не возникало желания ослушаться.       В происходящем ясно прослеживалась ирония; она не доверяла Дамблдору, потому что доверяла Дамблдору.       Итак, Гермионе оставалось в одиночку разбираться с тем хаосом, что она сотворила.       Мерлин.       Печально, что сегодня только среда. Она действительно готова была пойти и выпить свою еженедельную порцию уже сейчас.       Добравшись до центрального входа в замок, Гермиона, едва ли не перескакивая ступени, сбежала по лестнице в подземелья, направляясь прямиком на кухню, как и предлагал Кеттлберн. Мысль о чашке чая казалась весьма заманчивой.       Если не брать во внимание обитателей портретов, на лестнице не было ни души. Прямо сейчас в замке шли занятия, поэтому её небольшое «путешествие» проходило быстро и гладко.       Так было до тех пор, пока она не добралась до коридора к подвалу Пуффендуя. Едва она переступила порог, как до неё донесся тихий звук чьих-то голосов. Чувствуя себя крадущейся по замку в компании Гарри и Рона, Гермиона на цыпочках прокралась вдоль стены и заглянула за угол.       Волосы на затылке встали дыбом.       Здесь был Том.       Вот только он был не один. Рядом с ним стояли два ученика: маленькие, словно мышата. Должно быть, первокурсники.       Сердце Гермионы глухо ёкнуло. Этот ублюдок находится в школе каких-то жалких три дня, а уже нацелился на детей!       Она инстинктивно шагнула вперед, готовясь вмешаться…       — …и мы не хотели этого, но картина упала, и… — протянул низкий мальчик, указывая на большое полотно на полу, прислонённое к каменной стене.       — …и мы пытались найти хоть кого-то! — настаивал высокий мальчик. — Но все на занятиях, а рядом ни оказалось ни одного профессора, поэтому мы просто...       — Решили сбежать? — подсказал Том.       Мальчик повыше скосил взгляд на свои ботинки, а тот, что пониже ростом, кашлянул.       Она услышала, как Том вздохнул, а затем тем же вежливым тоном, каким говорил с ней в лазарете, произнёс:       — Всё в порядке. Разного рода инциденты случаются всегда, к тому же никто не пострадал. Я покажу вам, как можно прикрепить картину обратно к стене. Вытаскивайте палочки.       Гермиона отступила на несколько шагов назад, чтобы спасительный угол скрыл её силуэт, завороженно наблюдая за разворачивающейся сценой.       Мальчишки вытянули свои волшебные палочки, а Том приготовил свою.       — А сейчас, — сказал Том, повернувшись лицом к упавшей картине, — вы берёте свои палочки таким образом… Нет, не так, ваша хватка слишком крепкая. Просто расслабьтесь, будьте мягче. Хорошо. Что ж, прекрасно, теперь вам нужно направить кончик на свою цель, слегка взмахнуть, а затем… Вингардиум Левиоса.       Брови Гермионы сошлись вместе в то же мгновение, как приоткрылся от удивления рот. Он... он помогал им.       Том осторожно опустил картину обратно на пол.       — Отлично, теперь ваша очередь.       Мальчик пониже сосредоточенно нахмурился.       — Вингардиум Левиоса.       Картина не сдвинулась с места, и Том, рассмеявшись, подошёл ближе к мальчикам, чтобы скорректировать движения их палочек.       Этот смех в своей мягкости был сравним с тягучей карамелью. Гермиона нахмурилась.       А затем она развернулась и ушла, отбросив мысли о чае. Сейчас она не хотела видеть ровным счётом ничего.       Вместе с тяжёлым чувством страха, что поселилось в желудке, к Гермионе пришло осознание — он идеален.       Он просто идеален, и именно поэтому в стенах Хогвартса он представляет даже большую опасность, нежели за пределами замка.       Ученики в восторге от него. Он добрый, вежливый и обходительный — быть может, он действительно способен многому их научить. Они тянутся к нему.       Что касается других профессоров… было ясно, что Слизнорт и Диппет любили его. Шпиндель восторгалась им с понедельника, как, впрочем, и Бири, Джиггер и Поппи-Уорт.       Они продолжат очаровываться им, и когда настанет момент решить, наконец, встать на его сторону или же выступить против, — нетрудно догадаться, на что падёт их выбор.       Вероятность, что нынешний Том Риддл — во всей своей услужливости, привлекательности, тонкости ума и обаянии, — окажется гораздо более опасным противником, нежели его змееподобная версия, была весьма высока.       Она должна что-то сделать с этим.       И она сделает.       Ей просто... нужно больше времени, чтобы придумать, что именно.       Она и не подозревала, что ответ вскоре сам придёт ей в руки.

____

      Во время ужина ей пришло письмо.       Едва она взяла вилку и начала ковырять лазанью, как одна из школьных сов аккуратно приземлилась на спинку её стула.       Гермиона нежно погладила птицу по груди и вытянула из клюва письмо.       — Что это?       Ранее она ни разу не получала писем. Вся её почта состояла лишь из номеров Ежедневного пророка по подписке, приходивших ровно в семь тридцать утра.       Но это, должно быть, не было ошибкой. Письмо действительно адресовано ей.       Мисс Гермиона Грейнджер,       Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс.       Сова ухнула, взлетев со стула, и Гермиона лезвием ножа вскрыла письмо.       Дорогая Гермиона,       Бьюсь об заклад, ты и подумать не могла, что я действительно сделаю это, но я нашёл статью! Было сложно (ты не упомянула, что она скрывалась на тридцать третьей странице, рядом с ежедневными юмористическими вырезками), но библиотекарь справился с поставленной задачей! У меня есть некоторые мысли по поводу написанного, и я подумал… можем ли мы обсудить всё за чашкой кофе?       Дай знать.       Искренне твой,       М. Эйвери.       Дойдя до последней строки, Гермиона поджала губы и прикрыла рот рукой, чтобы скрыть клокочущее волнение.       Вот оно.       Этот небольшой клочок пергамента в буквальном смысле был её билетом.       Потому что тогда, в Кабаньей голове, Эйвери был с Томом, а значит он, должно быть, один из его Рыцарей. И если бы она сумела завести общение с Эйвери... она смогла бы использовать его, чтобы разузнать больше о Томе.       Прекрасно.       Крепко прижав письмо к груди, Гермиона вежливо извинилась и поспешила вернуться в свои покои, так и не доев ужин. Она едва не бежала.       Оказавшись в комнате, она, не теряя времени, достала свой лучший пергамент и любимое перо и торопливо нацарапала:       Эйвери,       Я уже начала было думать, что твои обещания написать мне были ложью. С удовольствием выпью с тобой чашечку-другую кофе. Я могла бы посетить Хогсмид в следующую среду в полдень, если тебе удобно. Можешь встретить меня у Кабаньей головы, и мы сходим куда-нибудь.       Искренне твоя,       Гермиона.       Гермиона пробежалась взглядом по написанному.       Хм.       Затем она взяла палочку и движением стёрла последние две строки, прежде чем изменить подпись:       С наилучшими пожеланиями       Гермиона.       Так лучше.       Гермиона встала, тут же замерев. Возможно, ей не следует отправлять письмо так скоро. Он может подумать, что она отчаянно нуждается в чём-то. Беспокоились ли женщины пятидесятых о том, что могут показаться отчаявшимися? Она понятия не имела.       Гермиона знала, что семья Эйвери относится к Священным двадцати восьми, но это единственная информация о них, которой она располагала. Она не была уверена, будет ли мужчина заинтересован в ней и дальше. Тема её происхождения не поднималась ранее, но ведь она носила фамилию Грейнджер. Конечно, было весьма очевидно, что она в лучшем случае полукровка.       Он мог быть из тех, кто ищет простой перепихон. Если это так, то Эйвери не сможет помочь ей в её нелёгком деле. Возможно, лучшим вариантом взаимодействия между ними был бы долгий и дразнящий флирт.       Но потом, поразмыслив над этим ещё немного, Гермиона решила, что задачу требуется выполнить как можно быстрее. Это был лучший для неё шанс, и она сгорала от нетерпения. Том будет действовать быстро. Возможно ли предугадать, скольких учеников он сможет привлечь на свою сторону за год? Если он разбудит Василиска ещё раз, кто знает, на скольких магглорождённых тот нападёт?       Итак, Гермиона запечатала письмо и поспешила в совятню, чтобы немедленно отправить его, — и к чёрту последствия.