Влияние ритуальных действий на вероятность

*** — Это вообще нормально, что у них такие мертвые глаза, будто они уже попали в суп? Николай обернулся на голос, и Данила увидел, что он не просто стоит ссутулившись, а держит на руках и гладит черного петуха. Петух всем видом показывал, что совершенно не против. Данила подзалип на длинных и бледных, немного суховатых пальцах, размеренно скользящих по гладким черным перьям. И подумал, что тоже был бы совершенно не против. Выглядело приятно, а Данила любил гладиться. Николай кивнул и с материнской нежностью взглянул на свой курятник: — Да, у куриц крохотный мозг. Ну и, что тоже характерно, они из тех птиц, которым приписывают лиминальные характеристики. Нахождение одновременно в нескольких мирах. Точнее, тут же европейская традиция, в двух: в мире живых и в мире мертвых. Поэтому, кто знает, может ты и прав. Той частью своей сущности, что значительно больше крохотного мозга, курочка уже знает, что ее участь — суп. Если суп хороший, то это даже можно считать правильной смертью, да? Данила тяжело вздохнул. Ну вот, сейчас бы сболтнуть какую-нибудь глупость, чтобы шаман раз и навсегда понял, что у Данечки коэффициент интеллекта 0,5 и больше никогда не позвал смотреть, как танцует для духов. Но и молчать как-то неуместно совсем. — В школе что-то такое читали. Про черную курицу и какой-то подземный мир. — Данила мысленно себя похвалил, что вспомнил хотя бы не сказку про колобка, но решил позориться до конца. — Жутко нудная поучительная залупа, даже мистика не спасает. Николай заулыбался всем лицом, сразу подрастеряв и загадочность, и мистический пафос, совсем такой же, как в той самой истории про мальчика Алешу, конопляное семечко и чертову курицу. Данила вдруг понял, что шаман его ровесник — лет тридцать может. Интуитивно он воспринимался как «настоящий взрослый», но, как показывал Данилин жизненный опыт, «настоящий взрослый» — это одна из успокаивающих сказок для детей: добро побеждает зло, на каждого дракона найдется рыцарь, а длинный человек, который ходит на работу, знает как жить и от всего тебя защитит. — Ага, мне тоже ужасно не нравилась эта история. Ну, чего так смотришь, петуха подержать хочешь? — А можно? Он не какой-то там чудесный птиц? — Даниле вообще-то правда ужасно хотелось подержать на руках настоящего петуха. Николай снова разулыбался, в глазах сверкнула тихая ненавязчивая лукавинка. Он подошел вплотную и, удерживая невозмутимое пернатое одной рукой, второй стал выстраивать Данилу в оптимальное для держания петухов положение. Тот почувствовал себя куклой в кабинете психиатра. Сейчас на нем покажут, «что дядя с тобой делал». — Нет, абсолютно обыкновенный петух. Мое тотемное животное. Данила чуть не опустил руки и не выронил бедную животинку. — Прямо настоящее? — А есть причины сомневаться? Данила посмотрел на Николая. Николай посмотрел в ответ кристальнейше. Данила посмотрел на петуха. Петух посмотрел на Данилу, занервничал и сделал несколько судорожных движений основанием крыльев. — Ладно, отпусти лучше. Не клюнет, но может унизить иначе. — Это как? Николай выразительно поднял бровь. Данила резко догадался и аккуратно отпустил петуха на траву. Тот с достоинством и некоторым боевым задором отправился топтать кур, по пути капнув несостоявшимся унижением на траву. — Ну как, готов твой шедевр кулинарного искусства? Кухня цела, все живы? Данила закатил глаза. Ну надо же, пытается вроде в легкую мягкую иронию, а сам наверняка действительно переживает за порядок в своих плошках-поварешках, контрл-фрик бытового плана этакий. — Все готово, все вкусно. Я вообще-то поэтому и пришел, позвать. — О, как приятно. Ну, пойдем. Данила не понял была ли это ирония, вежливость или человеку правда приятно, но решил считать, что все-таки приятно. *** Обед прошел приятно и гладко. Собиралась гроза, ветер трепал белые занавески на открытых окнах, навевая какие-то романтические мысли морской тематики. Дышалось легко, а вкусная еда казалась еще вкуснее. — Видели когда-нибудь грозу вне города? — Николай намешивал какие-то травки в заварочный чайник и выглядел крайне умиротворенно. Сделать чай Данила предпочел бы тоже сам, но подумал, что если попытаться подвинуть шамана и тут, то его прикопают за курятником. — Нет, а какая разница? — Гальянов что-то с максимальной сосредоточенностью печатал на ноуте, сдвинув им пустую тарелку. Максимальная сосредоточенность выражалась в том, что открывал рот и смотрел по сторонам он только тогда, когда спрашивали, а не ежесекундно. — Крайне вдохновляющая разница! В городе почти все здания высотные — нет горизонта. Нет и открытых водоемов. К тому же, везде громоотводы. Здесь — открытое пространство, рядом река, а самые высокие точки — это верхушки вот этих замечательных хвойных деревьев, которые сразу за нашим домом. Когда молния ударяет просто в поле или в воду — это величественно и красиво, а когда в дерево — очень громко и иногда полезно. Данила запереживал. Грозы он не сказать, чтобы боялся, но сделать выводы, согласно которым самое высокое здесь — это дерево, а второе по высоте — это дом, смог: — В нас не ебанёт? Николай флегматически пожал плечами: — Да не должно. Рядом лес, река. Огромное пространство полей, в которое можно ударять бесконечное количество раз. Какова вероятность, что именно мы? Гальянов оживился: — Вероятность? Шаманы пользуются этой категорией? — Не знаю как все шаманы, а я пользуюсь. В моей системе миропонимания, и я сейчас говорю не только о нашем мире, большинство событий происходит в соответствии с наибольшей вероятностью. Молния, вероятнее всего, ударит в высокое дерево, стоящее в отдалении от других. Вон в ту лиственницу, например. Этому благоприятствуют физические законы этого мира. Но есть и вероятность, что все-таки ударит в дом. Что мы можем сделать? Мы можем, при помощи некоторых ритуальных действий, снизить эту вероятность до смешных, нереализуемых циферок. Саша забил по клавиатуре еще активнее. Другой Саша, тот, что с ангельскими глазами, полными какой-то почти демонической пустоты, зевнул и пошел в свое тайное логово. Данила подозревал, что это самое логово находится на веранде, которая всегда закрыта изнутри. Видимо, загадочный тихий Александр не разделял тяги товарища к просвещению всех недалеких. Данила решил, что раз уж рассказывают, то нужно разбираться обстоятельно: — Не понял как это выглядит на практике, если честно. — Ну смотри! — Николай развернулся к нему всем корпусом, будто предлагая не абстрактное «смотри», в том смысле, что «внимай», а смотреть конкретно на него. — Шаманизм и воздействие на погоду. В какой-то условной алтайской деревне засуха, погибают пастбища. Есть риск того, что нечем будет кормить скот, а от скота зависит выживание общины. По всем физическим законам этого мира вероятность того, что дождь начнется и спасет ситуацию, крайне мала. Но вероятность дождя в этом мире никогда не равна нулю, понимаешь? По сути, шаман своими ритуальными действиями просто сдвигает вероятность в нужную сторону. По тому же принципу работают некоторые народные приметы. Если черная кошка перешла тебе дорогу, не факт, что возникнут проблемы. Но она, значительно или незначительно, тут уж по вере вашей, может сдвинуть вероятность в сторону проблем. Если ты при виде этой кошки плюнешь через плечо, или тут вариативно, то ритуальным действием, опять-таки, по силе веры своей, ты сдвигаешь вероятность в нужную сторону. Так понятно? Данила кивнул. Ему было действительно понятно: — Если честно, я думал, что тут романтика. А получается, что опять бухгалтерия. — Везде бухгалтерия, но в нашей лучшие корпоративы. — Николай улыбнулся и потянул Данилу за собой к окну. Зрелище было действительно величественным. Деревья гнуло к земле силой ветра, гром практически не расходился по времени с всплесками молний, а сами молнии не сверкали в вышине, а били куда-то в горизонт. Вдруг раздался какой-то совсем уж пронзительный треск. Николай прильнул к окну лбом и щекой, но рассмотреть, видимо, ничего не смог. Молчаливый Паша поднялся и пошел куда-то крайне бодро: — Я посмотрю. Николай интенсивно закивал: — Да-да, давай. Вероятнее всего, та лиственница, которая стоит одна на холме. Данила понял, что Николая сейчас захватила новая тема, а значит читать ему познавательные лекции пока никто не будет. Он вернулся к столу, налил себе и Саше уже остывший чай и принялся наблюдать за развитием событий. Николай не отлипал от окна, пока не вернулся, стряхивая с волос дождевые капли, Паша. Он был очевидно доволен, отчего его суровое лицо сразу становилось лет на пять моложе: — Прикинь, правда в лиственницу. Горит пока. Будешь звонить Роме? — Конечно, страждет же человек! — Николай набрал номер и зажал телефон между плечом и ухом. Руками он открывал закрытое на время ливня окно. Гроза понемногу уходила куда-то за реку, дождь практически стих, и было самое время впустить в дом умопомрачительный запах озона. — Роман Вениаминович, рад тебя слышать! Ты же искал кактыт? У нас все сложилось прекраснейшим образом. Лиственница к утру прогорит, можно будет отколоть кусок. Николай убрëл в разговоре с кухни, и Данила спросил Пашу: — Кактыт — это что вообще? — Да так, атрибутика. Дословно с алтайского — дать засохнуть, а среди алтайских шаманов так называют лиственницу, в которую ударила молния. Сейчас больше туристов развлекают амулетами из шаманской лиственницы, но один сибиряк уперся, что где-то там, под алтайским туристическим цирком, была правда. Вот и искал всё свою лиственницу, да как назло все не попадалось. — А если он шаман, то чего сам не намудрил там себе молнию в дерево? Гальянов посмотрел на него, как на неразумного младенца: — Ты чего, я тебе столько про экологическое мышление этих ребят говорил. Не стал бы нормальный шаман ради «посмотреть че будет» дерево убивать. Паша кивнул: — Ага, плюсом так можно лесной пожар случайно учинить. Потом твои же духи такой ать-ать тебе устроят… Данила представил ать-ать от духов, например от тех, которые разглядывали его на поляне, пока для них звенел серьгой шаман. И решил, что, на всякий случай, никогда даже фантик мимо урны не бросит. Николай, видимо наговорившись, вернулся в кухню довольный собой и миром: — Первый урок, юные падаваны. Иногда лучшее, что может сделать шаман — это просчитать вероятности и дать всему случиться самому, не суя свой шаманский нос туда, где и без него все работает.