Cherry

Уверенности, что рядом с Минхо безопасно, становилось всё меньше. С каждым месяцем их отношений Хёнджину, наверное, хотелось закрыть глаза, сдержать слёзы и хоть как-то пытаться балансировать. Не то чтобы Ли был плохим партнёром, совсем наоборот: слишком хорошим, чтобы Хёнджин мог представить свою жизнь без него. И когда Минхо отстранился, для Хвана наступил период паранойи и тревоги, ведь он был уверен, что этого никогда не случится. Он всегда будет рядом. Любовь ломает все преграды. Ломает же? Исходя из имеющихся результатов, Хёнджин допустил грубую ошибку. Не из наивности, или неумения делать правильные и своевременные выводы. И он не такой уж ярый романтик, чтобы не замечать очевидного. Просто ему повезло: он влюбился в того, кого, на первый взгляд, было трудно расположить к себе. И с самого начала оба держали хорошую, ни о чём не говорящую дистанцию. Все средства хороши, когда ты хочешь оставить чувства при себе. У этой чудесной истории любви, вероятно за пределами текущей Вселенной, есть хороший конец. Или относительно хороший, в котором Хёнджин хотя бы попытается встать на ноги и отказаться, нет, избавиться от зависимости. Если бы только он знал всю правду от начала до конца, ему было бы намного проще принимать решения. Но всё это уже не имеет смысла. Минхо резко тормозит, прокручивает руль и снова жмёт на педаль, стирая резину, а вместе с ней и надежды. Автомобиль гудит и скрипит, оставляя чёрные следы на сером асфальте. Они кажутся царапинами и саднят. Ужасно саднят. Но эта боль терпима, гораздо больнее оказаться по разные стороны, разучиться слышать и слушать друг друга. Разучиться касаться и смотреть глазами, полными любви. И хоть Ли Минхо отражал от себя любые попытки флиртовать с ним, он тот ещё романтик. Хёнджин жмурится. Ему страшно настолько, что дрожит уже всё тело, он уверен, что через пару секунд это будут конвульсии. А может даже… одна мысль ужаснее другой. Страх сковывает, не даёт податься вперёд и взять ситуацию под контроль. Поэтому Хван отклоняется в сторону, утыкаясь в водительское кресло, и в этот же момент мгновенный удар пронзает насквозь. Боль усиливается, и парень перестаёт чувствовать правую руку. Как-то так вышло, что теперь он боится умереть. Яркая вспышка ослепляет даже сквозь закрытые глаза. Хёнджин хватается за руку в надежде почувствовать хоть что-то, но тщетно: она полностью онемела. Холодная и чертовски пугающая, будто не его вовсе. Набравшись смелости, Хван открывает глаза и тут же забывает про свою руку. – Минхо! Ему кажется, что лучше бы он так и сидел, ничего не видя и чувствуя только собственную боль, потому что чужая, а в действительности родная, кровь не могла придать ситуации положительный окрас. Чего хотел добиться Ли — он спросит позже. Если вообще удастся спросить. Хёнджин понятия не имел, куда вызывать скорую помощь. Они застряли где-то на окраине города без указателей и ориентиров в виде каких-либо зданий. Впервые его захлестнула паника, парень прикрыл рот руками, прислонившись лбом к стеклу пассажирского сидения. Странно было ощущать себя бесполезным. Он ожидал, что в подобных условиях сможет мыслить лучше, возьмётся за голову и возложит всю ответственность на себя. Но вместо этого он лишь пытался не закричать, пока внутри горел пожар, вызванный страхом, отчаянием и гневом. К большому сожалению Хвана, основную часть урона, нанесённого столкновением автомобиля и подобия металлической ограды, взял на себя Минхо. Поэтому парню казалось, что его онемевшая рука — пустяк, каких много. На водительском сидении лежал человек, чьё тело не двигалось, чьи губы не дёргались, и, возможно, они уже никогда не произнесут желанных слов любви. Ли Минхо не дышал.

Настоящее время

В запасе у Джонатана было достаточно времени, чтобы сообразить дальнейший план действий. Он любил всё продумывать наперёд, иначе подобраться так близко к Чану ему никогда бы не удалось. Смотреть на жалкое подобие того самого Хёнджина, о котором говорят самые модные журналы, было забавно. Сейчас перед ним лежал немощный подросток с заниженной самооценкой и нулевыми амбициями. О многом сказало бы и отсутствие блеска в глазах, будь они открыты. Сладкое послевкусие свершённой мести ещё долго останется на языке. Джонатан готов смаковать его при каждом удобном случае, ведь такой шанс выпадает не часто. Обстоятельства сложились благоприятно в связи с условиями и сроками выполнения задачи. И Джон никогда не признает, что Элисон внесла огромный вклад в развитие его дела. Возможно, если бы не она, он так и стоял бы на месте, молча наблюдая за ростом карьеры Кристофера, и язык бы уже пришлось прикусывать, давясь горечью железа собственной крови. Интересно, думает ли его цель о том, какие именно ошибки в прошлом привели к таким результатам в настоящем? Хёнджин не виноват, да, он правда не виноват. Но в шахматах выигрывает тот, кто задействует все фигуры. Пешка имеет шансы стать ферзём — и этого Джонатан никогда не допустит. На его доске пешка останется пешкой. Так он решил. Надоедливая зелёная полоска ярко блестела, а должна была, в конце концов, померкнуть, как свет во всей больнице. Хёнджин не хотел уходить, не хотел умирать и по-настоящему боролся за то, чтобы вернуться. Чтобы не дать зелёной полоске проиграть. Конечно, это бесило Ньюмана, но чёрт с ним, он готов был ждать. Подобная игра добавляла обстановке свой шарм. Когда игра вышла из-под контроля, зелёный свет отчаянно замигал на приборе, заставляя Джонатана сильно нервничать. Его идеальный план вот-вот рухнет, если этот наркоман придёт в себя. – Нет-нет, так быть не должно. Доза была усиленной, я всё рассчитал, ты не смог бы… если только, – мужчина кинулся к пузырькам с таблетками и различными жидкостями и громко выругался, – эта француженка… раскусила меня раньше положенного? Быть не может. Джон сощурился, прилагая большие усилия, чтобы собрать цепочку из звеньев. Элисон часто помогала ему с дозами, да и вообще была отличным фармацевтом для своих лет, но доступ к самым сильным препаратам ей был закрыт. Джонатан позаботился, чтобы о возможностях этих «лекарств» знал только он один, поэтому и стремился стать главным врачом — так было проще, никаких оправданий, только действия ради цели. Но Элисон Дюваль, прекрасная, молодая и амбициозная девушка из пригорода Франции, действительно смогла разбавить одни элементы другими, соблюдая необходимую пропорцию вплоть до каждой капли. Она сломала план Джонатана до того, как он вообще смог догадаться об этом. А ведь считал его идеальным, поэтому запасной, по глупости, не продумал. И именно поэтому сейчас он в таком нелепом сокрушительном поражении пытался ухватиться за последнюю возможность. Ему казалось, она всё ещё была.

Три месяца назад

– Хёнджин, – Минхо нагнулся ниже, тряся блондина за плечо. Стрелка наручных часов двигалась по траектории третьей минуты, поэтому их хозяин не на шутку начал беспокоиться, – Хёнджин, давай вставай. Тебе что-то снится. Хван очень дёргался во сне. Почти всегда спал будто обеспокоено, при этом не сказать что чутко: он слышал всё и ничего одновременно. А когда ему снились кошмары, то внешние шумы и в целом реальность переставали существовать. Ли нервничал, по понятным причинам, но ему это всё равно не нравилось. Было в этом что-то ненастоящее, что-то искусственно вызванное и, он был уверен, с какой-то целью. В первый раз в больницу Хёнджин попал после дня рождения своего парня, когда от переизбытка чувств наглотался таблеток неизвестного происхождения и чудом выжил. Передоз был сильным, но, кажется, эта планета так любила звёздного принца, что не собиралась отбирать у него жизнь. В который раз. С героином повезло меньше: Хёнджин, конечно, относительно восстановился, но побочные эффекты были страшными и они ломали уже не просто психику, они давили на кости. Каждую ломку Хван выносил с трудом, и Ли ничего не оставалось, кроме как продолжать складывать пазл. Именно после посещения этой больницы Хёнджин начал испытывать проблемы со сном. Несложно было умножить два на два и получить четыре за знаком равно — Минхо слишком рано понял, что за этим стоит кто-то из наркологического отделения. И, увы, Джонатану подобное было не на руку. – Ты… такой шумный, – Хван открывает один глаз, наблюдая за парнем, у которого на лице всё написано: он переживал. Сложно сказать, сколько бы ещё Минхо просидел в полной тишине, пытаясь разбудить своего партнёра. Ему вообще иногда казалось, что время стало идти по-другому. Для кого-то оно выбирает медленный темп, для кого-то стремительный. И Ли никак не мог понять: какой вариант был уготован им с Хёнджином. Всё же видеть его беззащитным, полагающимся на тебя и так неподдельно улыбающимся… в этом был какой-то фетиш. Для Минхо не было ничего необычного в том, чтобы испытать что-то подобное, когда ты в отношениях. А вот Хёнджин от этого всего в восторге не был. Ему вообще редко когда нравилось быть зависимым. Но только не теперь.