Стеклянное сердце

      — Нет-нет, моя дорогая, вы снова поднимаете ключицы. Дышите диафрагмой. Вашим животом.       По его велению Кристина остановилась на середине вдоха, выдохнула, а затем снова вдохнула, но на этот раз она заполнила воздухом свой живот. Теперь он казался ей немного неестественно надутым.       —Да, — сказал он, кивнув и хлопнув в ладоши. — Хорошо. Отлично.       Это была следующая ночь после той, когда Эрик играл Кристине на пианино, чтобы успокоить её после новости о покинувшем её отце. Эрик тогда спросил, не хотела бы она спеть для него, но девушка чувствовала, что ей нужно было немного отдохнуть от музыки. Поэтому прошлую ночь они провели так же, как и предыдущую: читали в гостиной в тишине и покое.       Однако теперь она снова была готова зайти в музыкальную комнату.       — Почему мне нужно так дышать, пока я пою? — она положила ладошку на живот, ощущая, как он поднимается и опускается.       — Диафрагмальный способ дыхания, — объяснял он, не сводя глаз с её живота, словно скульптор, изучающий кусок высеченного им камня, — позволяет вам дышать более устойчиво, — он продемонстрировал это, сделав вдох животом, а затем медленно выдохнув. Он кивнул. — Так вы сможете лучше контролировать своё дыхание во время пения.       Она не имела никакого представления о том, что он говорит. Но звучало всё это очень грамотно. Она доверяла его суждениям и поэтому делала то, что он велит. Кристина закрыла глаза и ещë раз глубоко вдохнула и выдохнула.       — Отлично, Кристина, — через пару мгновений сказал он.       Она почувствовала небольшой прилив гордости. Должно быть, это как-то отразилось на её лице, потому что он добавил с уверенностью:       — В самом деле, умница.       — Я всего лишь дышала.       — А контролировать своё дыхание — это уже половина успеха в вокальном искусстве. Это немалый подвиг. Не недооценивайте себя, — он шагнул к пианино. — Итак. Теперь я хотел бы посмотреть, насколько хорошо вы попадаете в ноты.       Она кивнула и отвела взгляд от инструмента, когда он сел на банкетку. Эрик нажал на ноту «до», и его пальцы начали двигаться вправо. Он попросил Кристину пропевать ноты, и она послушалась. После того, как девушка замолчала, его руки замерли. Он будто прирос к банкетке, и Кристине на мгновение показалось, что она сделала что-то не так. Затем он медленно повернулся к ней и посмотрел на неё сияющими глазами:       — Кристина…       — Да? — она схватилась за живот, внезапно занервничав.       — Ваш голос, — его нижняя губа поджалась. — Он…       — Я знаю. Мой преподаватель говорил мне. Он ужасен, и…       — Нет! — его голос хрипел. — Он прекрасен, — Эрик сглотнул, заморгал и отвёл взгляд. — Конечно, я признаю, что он непоставлен. Над ним нужно работать. Но сам голос — он один из самых… Наверняка вам когда-нибудь говорили, что у вас красивый голос.       — Мои родители говорили, но они же родители. Родители обычно всегда говорят детям приятное.       — И никто, кроме них, не слышал, как вы поёте?       — Никто.       — Я просто обязан спросить, что заставило того треклятого преподавателя… Ему, должно быть, слон на ухо наступил, раз он сказал, что у вас нет потенциала.       Кристина почувствовала, что краснеет. Она прижала прохладные пальцы к своей щеке.       — Мой голос не настолько хороший.       — Я говорю вам, что он абсолютно потрясающий. Он непоставлен. Здесь нужно работать — нужна практика. Но у вас уже есть превосходный холст. Нам осталось только превратить вас в художницу.       Эти слова вовсе не помогали её раскрасневшимся щëчкам вернуться в прежнее состояние.       — Возможно, мой преподаватель невзлюбил меня только потому, что за его спиной я назвала его лысым ворчуном, чтобы рассмешить брата.       Мгновение тишины, а затем Эрик запрокинул голову назад и расхохотался:       — Да, — сказал он, ухмыляясь, — да, это, безусловно, могло стать причиной.       Кристина позволила улыбке расцвести на её лице.       — Кристина, я был бы весьма польщëн, — продолжил он, уже мягче, удерживая её взгляд, — если бы вы позволили мне учить вас петь.       — Разве мы не этим сейчас занимаемся?       — Нет, мы просто попробовали, чтобы опеределить, нужно ли и важно ли это нам обоим. Если вы вообще считаете для себя важным превратить ваш голос во что-то действительно великолепное, тогда я был бы бесконечно признателен, если бы вы позволили мне взять на себя эту задачу.       У Кристины вырвалось тихое «ах!» Эрик всё так же сидел на банкетке, но, судя по тому, как он это говорил, он мог с тем же успехом стоять перед ней на коленях. Он говорил с такой убеждëнностью и страстью, что ей пришлось бороться с желанием сделать шаг назад, чтобы подышать.       Она хотела вернуть в свою жизнь музыку. Она любила её. Прошло так много времени с тех пор, как она была для неё источником подлинной радости, и… о, она так сильно хотела её вернуть. И Эрик предлагал — нет, он умолял подарить ей её.       — Да, — её пальцы так и остались покоиться на её щеке и животе. — Вы можете. Я буду благодарна вам и за это тоже.