Возрождение хаоса

Про Блота было известно немногое. Одни говорили что он — могущественный чародей, другие считали его некромантом, но все сходились на том, что он действительно снискал дружбу драконов. Говорили ещё, что его драконы из другого мира, притом, что сам Блот никогда не покидал пределов своих земель. Первым местом, куда нам предстояло добраться, было кладбище драконов, расположенное во владениях Блота. Оно находилось где-то далеко к востоку от нашего города, который, кстати, носил название Чёрный Осколок. Правда, ходили слухи, что драконье кладбище уже разграблено джинном Сольмиром, одним из визирей нынешней правительницы, а про самого Блота ничего не было слышно с тех пор, как джинн захватил его в плен. Но других способов отыскать драконов у нас не было. Следующие несколько дней мы собирались в дорогу. Точнее, поначалу собирался лишь Кенвард, добывая припасы и улаживая свои дела, мне же оставалось только ждать. Очень скоро стало ясно, что роль смирного и послушного домашнего питомца не для меня. Мне претила всякая мысль о том, чтобы зависеть от кого-то, даже от тех, кто был настроен ко мне дружелюбно. В прошлой жизни я привыкла сама о себе заботиться и решать, когда и что мне делать вне работы. Теперь же, волею судьбы оказавшись в шкуре рептилии и будучи вынужденной сидеть на чердаке, я оказалась лишена всякой деятельности, и оттого изнывала от безделья и скуки. Единственным развлечением было слушать звуки, доносящиеся с улицы. Но к вечеру, по мере того, как на город наползала темнота, все звуки стихали, и опять наступала эта тягостная и мучительная тишина. В голове снова на все лады начинал гудеть жуткий хор. Одни голоса вопили, словно от ужаса, другие умоляли о чём-то, третьи что-то рассказывали и издевательски хохотали… Пытаясь их заглушить, я то ходила по комнате, то каталась по дощатому полу, шурша разбросанной по нему соломой, то царапала его когтями или стучала хвостом — что угодно, лишь бы хоть на время избавиться от поистине адского завывания. Ещё немного — и я бы наверняка выдала себя шумом. Поэтому, как только Кенвард вернулся, сразу заявила о необходимости найти другое убежище — такое, в котором необязательно соблюдать тишину и из которого можно выйти наружу, когда вздумается. Парень, однако, этого не одобрил, поскольку не сразу понял, о чём речь. — Слушай, я целый день бегал, как заяц, а теперь ещё надо искать другое место? Прости, но это перебор! Ничего не ответив, я поднялась и пошла мимо него по комнате. Хвост яростно расшвыривал в стороны солому. — Понимаю, тебе тоже хочется на волю, но скука — это не повод для того, чтобы шуметь! Подожди до утра — тогда я отнесу тебя за город. Я продолжала молча ходить из угла в угол, описывая большую «восьмёрку». Кен тем временем подвинул ящик на место и выложил на него свою сегодняшнюю добычу. Там была связка из нескольких сушёных рыбин, мешок, от которого исходил запах яблок, толстая пожелтевшая книга в тёмном кожаном переплёте и свеча, короткая настолько, что могла стоять без подсвечника. Затем парень достал из кармана несколько палочек и принялся чиркать одну о другую. Одна из них вспыхнула, но тут же погасла, не успев разгореться. Сплюнув от досады, Кенвард отложил палочки в сторону. В комнате стоял запах дыма и серы. «Тебе нужен огонь»? — уточнила я. — «Могу помочь». — Лучше не надо, — нервно отозвался Кен. Но я уже подошла к ящику, где находилась свеча, и торопливо выдохнула. Вырвавшееся пламя с легкостью её подожгло, и чердак наполнился тёплым светом. Кенвард поспешил накинуть плащ на чердачное окошко. Хождение по «восьмёрке» продолжилось, но уже спокойнее. «Тишина меня убивает», — сообщила я немного погодя. — «У тебя бывают голоса в голове»? Кен покачал головой. — Если не считать твоего — то нет. Ещё жил у нас тут городской дурачок, у него тоже были голоса. Но думаю, это не твой случай! «Я слышу их всякий раз, когда наступает тишина. Это становится невыносимым. Я, наверное, схожу с ума». — Если это так, то смена убежища не поможет, — Кен тоже перестал сердиться, только задумчиво смотрел на меня. — А что они говорят? Что-нибудь осмысленное? Пересилив себя, я остановилась и прислушалась. Один из голосов проступил отчётливей других, мне даже удалось разобрать и повторить услышанное. «…эти кости могли бы стать книгами, а пошли на строительство стен…» — я снова мотнула головой. — «Какая-то чепуха. Не желаю больше слушать». — Это не чепуха, — озадаченно возразил Кенвард, взъерошив волосы на макушке. — Кажется, я знаю, в чём дело… Может, ты и читать умеешь? — он раскрыл лежавшую на ящике книгу, выжидающе уставившись на меня. На пожелтевших опалённых страницах проступали какие-то письмена, напоминавшие китайские этикетки, и столь же непонятные. Шутит, что ли? После второго рождения с чувством юмора у меня, как видно, стало совсем плохо. «А ты»? — лениво переспросила я, царапая когтем по доске свой ответ. Теперь был его черёд разбирать три «неведомые закорючки» великого и могучего, сложенные во вполне приличное слово. — Я тоже не силён в драконьей грамоте. Давай лучше почитаю дневник путешественника. А завтра найдём новое пристанище. Я свернулась в кольцо и закрыла глаза. Истории о призывах белых тигров, о способах высекания ледяных и огненных стрел, а также сборник предположений о том, что такое удача, очень способствовали сну. Утром, лишь только рассвело, я забралась в походную сумку. Кроме меня там ничего не помещалось, поэтому припасы пришлось уложить в отдельный мешок. Сумка закрылась с трудом, она показалась мне ещё более душной и тесной, чем раньше. Послышался тихий скрип крышки люка и шаги по деревянной лестнице. — С утра пораньше мешки собрал, уходишь что ли? — раздался голос Бобра. — Да. Есть одна идея, — ответил Кенвард. — А что в мешках-то? Ты меня случайно не обчистил? — Бобёр явно любил пошутить. — Открой и посмотри! При этих словах я сжалась в комок. Совершенно не хотелось, чтобы этот разговорчивый тип узнал о моём существовании. Однако, у Бобра, видимо, были причины относиться к словам своего приятеля с осторожностью. — Иди ты к чёрту! Может, у тебя там голодные злобоглазы сидят. Тут оба расхохотались. Можно было перевести дух. — Правильно, друзьям нужно доверять, — подытожил Кенвард. — А я как раз решил сюда переехать, — продолжал Бобёр. — С отцом вообще разговаривать невозможно с тех пор, как он женился на этой своей купчихе. Страшная, как дезинтеграция, небось, её первый муж от испуга и помер… Нет, ты видел это жирное кургузое чучело с бакенбардами? У неё не лицо, а задница дохлого огра! — Она же гномиха. У них все такие. Но зато она богатая, поэтому и вы с отцом не бедствуете. Вон как нарядился — вылитый торговец! Ещё и живёшь в отдельном доме. — Да надолго ли? — Бобёр сердито сопел. — Если эта гусеница захочет меня выгнать — ведь так и будет! Мой старик теперь шагу не может ступить без её одобрения. Его как подменили… А сам-то куда сорвался? Ты же собирался остаться на неделю? — Дела не ждут. — Знаю я твои дела, — фыркнул Бобёр. — Зря стараешься — там такие запросы, что лучше и не пытаться. — Не понял? — Та барышня, у которой ты стулья чинил. У них же Порядок — с рождения прописано, кто с кем должен породниться. Никакого вольного выбора, только деньги и титулы. Против папаши она не пойдёт. — Ты-то откуда узнал?! — Кен был явно недоволен. — У них на кухне работает моя подружка. Она, кстати, гораздо красивее своей хозяйки, и не связана никакими обещаниями. У неё на всех внимания хватает. — Теперь понятно, почему хозяева не могли до неё докричаться. Так, она уже не разносит еду в таверне? — Нет, в таверне другая, — замялся Бобёр. — Но ты не говори ей, ладно? В ответ раздался скрип открывающейся двери, и в комнату ворвался шум осеннего ветра. - Это не моё дело. Бывай, друг. Нашим новым убежищем стала заброшенная пастушья лачуга, затерявшаяся среди поросших травой холмов за городом. Таких хижин было много в связи с недавними событиями. Большинство жителей покинули разорённый войной городок и его окрестности. Повсюду чувствовалось запустение, было видно, что жильцы покидали свой дом в спешке. Скот, очевидно, давно пошёл под нож или был наскоро распродан, и теперь о нём напоминал только покосившийся деревянный загон. Зато здесь в большом количестве водились похожие на сусликов небольшие грызуны, очевидно, вполне съедобные. Вот только поймать их оказалось не так просто, учитывая мою полную неспособность к полёту. Однако перспектива питаться во время будущего похода одной лишь сушеной рыбой, к тому же насмерть засоленной, прогоняла всякую лень. Сухари казались мне и вовсе несъедобными, а яблоки были настолько кислыми, что от них сводило челюсти. Ближе к вечеру, наконец-то освоив кое-какие навыки охоты, я обеспечила себе плотный ужин. Теперь можно было спокойно отдохнуть, любуясь здешними облаками. Медленно ползли они по осеннему небу, становясь похожими на то мохнатую серую ветошь, то на тонкую вуаль с жемчужными переливами. Иногда сквозь них проглядывало солнце, и тогда я замирала, жадно ловя чешуйчатой кожей последние теплые лучи. Совсем как ящерица, греющаяся на куче хвороста в летний день… Вокруг было тихо, только пересвистывались птицы да ветер изредка шумел в высохшей некошеной траве. Как ни странно, я больше не слышала никаких голосов, и это особенно радовало. Хотя, приближение вечера всё ещё внушало беспокойство. — Вижу, тебе тут нравится? Я мигом повернула голову: Кен сидел на деревянных жердях загона и болтал ногами, при этом небрежно листая книгу. «Когда ты пришёл?» — Наверное, полчаса назад, — усмехнулся он. — Интересно, если бы я тебя не окликнул, ты и дальше бы гуляла до темноты? «Ты недалек от истины, мне приятно быть на воле», — я снова с удовольствием растянулась в траве. Солнце ещё не село, но на небе уже начали появляться звёзды. — На ночь лучше укрыться в хижине — волки могут напасть. «Разве дикие звери не боятся огня?» — удивилась я, выдохнув крохотную струйку пламени. Кен убрал свою книгу и покачал головой: — В том-то и дело, что огонь разводить нельзя. Дышать пламенем тоже не советую. Ночью его будет видно издалека — могут нагрянуть разбойники, или кто похуже… Думаешь, мало желающих поймать драконьего детеныша? «Да уж…» — я живо поднялась на лапы и, оглядевшись по сторонам, направилась к хижине. — «Однако, сегодня утром ты сам меня чуть не выдал!» — Ты про Бобра? Это ведь была шутка! Он не стал бы открывать мою сумку. «Кто вас разберёт…» — передумав сердиться, я уселась неподалёку от хижины. — А что голоса? Уже… не беспокоят? — осведомился он. Я напряженно прислушалась, но не уловила даже намёка на тот ужасный хор. «Нет. Даже забыла о них. Но я хочу знать, что это было!» — Голоса, которые ты слышала — это неупокоенные души, — пояснил Кенвард. — После всех мук в момент смерти, они привязаны к тому месту, где умерли, и не могут спокойно уйти… Кен рассказал, что когда город захватили враги, а это было примерно год назад, там произошла нешуточная резня, причём со всех сторон. Жители, по-видимому, не столько защищались, сколько стремились нанести урон врагу, находя для этого весьма изощрённые способы. Завоеватели отвечали тем же, и, в конце концов, перестали щадить даже детей. Вид крови Кенварда обычно не страшил, поскольку он был сыном мясника. Кен не раз помогал отцу разделывать мясо или забивать овец и свиней, хотя и не испытывал желания идти по его стопам. Но, несмотря на это, война стала для него настоящим потрясением и воплощением бессмысленной жестокости. Кенвард, его мать и двое младших братьев выжили лишь потому, что вовремя укрылись в подземелье. Даже несмотря на то, что оно кишело опасными тварями, там оказалось гораздо безопаснее, чем наверху. И хотя королева Эмилия, войска которой захватили город, довольно быстро прекратила бойню, это не могло заставить тех немногих выживших, включая Кенварда, забыть о произошедшем. — Извини, отвлёкся. Сейчас мы довольно далеко от города, поэтому ты не слышишь голосов. Но если по пути нам встретятся какие-нибудь кладбища или места сражений, ты наверняка опять их услышишь. Я снова беспокойно оглянулась по сторонам. Горизонт затянулся густыми тучами, и начало быстро темнеть. «Так это призраки? Почему они говорили именно со мной?» — Думаю, они говорят со всеми, только не каждый может их слышать. Я не знаю, зачем. Чтобы это понять, наверное, пришлось бы выслушать каждого… «Их слишком много», — возразила я. — «Если я начну вникать в их разговоры, то точно сойду с ума!» — Понимаю. Но ведь не просто так тебе дан этот дар — когда-нибудь придётся его использовать. «Какой толк от этого дара, если не слышно ничего, кроме чепухи? — Надеюсь, Блот поможет с этим разобраться. «А ты — можешь объяснить, как связаны между собой книги и кости, о которых вещал тот безумный призрак?» Кенвард задумался, и на время замолчал. — Исходя из того, что я знаю, кладбище драконов — не только место захоронения. Возможно, это что-то вроде библиотеки, в которой вместо книг — кости. После разграбления кладбища туда потянулось много предприимчивых купцов. У пришлых ценятся кирпичи с примесью костяного порошка. Мне это показалось глупым суеверием, но потом я вспомнила, что и в моей прошлой жизни хватало подобных примеров. С другой стороны, я всё больше убеждалась в том, что мы на верном пути. «И чем же они так ценны?» Кен пожал плечами. — Этого я не знаю. Но почему-то новые поселенцы никогда не используют обычный камень на постройке магической башни… Слушай, мы что-то увлеклись разговорами. Ты, наверное, хочешь есть? «Сегодня у меня была удачная охота», — я помотала головой. — «Могу и тебя угостить». — Нет, сырое мясо не по мне, — он скривился. — Но я рад твоим успехам. Если ты так быстро бегаешь — значит, точно не умрёшь от голода. А как насчёт полёта? Я оглядела свои крылья и вздохнула. Здесь, к сожалению, всё оставалось без изменений. Несколько дней спустя всё было готово, и пора было отправляться в дорогу, однако Кен отчего-то задерживался, хотя обещал вернуться пораньше. Пришёл он несколько растерянным, и поначалу почти не разговаривал. Я бы решила, что поход отменяется, но неподалеку от хижины прогуливался невысокий серый конь какой-то коренастой породы. Очевидно, это был наш транспорт. «Когда мы отправимся в путь?» — осторожно уточнила я. — Завтра с утра, — Кен толкнул дверь хижины и обернулся в мою сторону. — Ты будешь заходить? Вместо ответа я вскарабкалась на окно: снизу в нём как раз недоставало одного из стекол. «Тебе не очень-то хочется куда-то ехать», — заметила я, наблюдая, как Кенвард повесил сумку на большой гвоздь и теперь пытался устроиться на куче соломы. — С чего бы? У меня нет никаких причин задерживаться, — послышалось двойное эхо. «Терпеть не могу обман», — фыркнула я. Хвост непроизвольно хлестнул по оконной раме так, что задребезжали все оставшиеся стекла. — «Он режет мне слух… И не только!» Последняя фраза относилась к осколку, которым я умудрилась поранить хвост. Как ни странно, боль почти не ощущалась, несмотря на то, что обломок стекла впился аккурат под чешую. Необычной оказалась и кровь: чёрная с мерцающими оранжевыми крапинками, будто только что сгоревшая бумага. — Осторожнее! Не обращая внимания на запоздалое предостережение, я попыталась вытащить осколок зубами. Однако дотянуться до раны не удалось — шея оказалась чересчур короткой. Предложение Кенварда о помощи я решительно отвергла. Ещё довольно свежи были воспоминания из прошлой жизни, когда я наступила на бутылочное горлышко: врач долго и мучительно доставал осколки. Если уж дипломированный хирург причинял такую боль, то помощь средневекового мясника-недоучки, даже при всём его дружелюбии, казалась более чем сомнительной. — Ну, и что ты предлагаешь делать? — Кенвард поставил у окна единственную в хижине табуретку и расположился на ней как восточный заклинатель змей. — Если осколок не вытащить — будет хуже. «Подожду, пока вывалится сам», — упрямо возразила я, встряхивая хвостом. — «А всё-таки: где ты пропадал»? — Расскажу в другой раз, — Кенвард чуть заметно улыбнулся и отвел глаза. — Может быть. Вряд ли тебе это будет интересно. «Как хочешь», — я выдохнула струйку дыма, смутно догадываясь, в чём дело. — «Мне лишь хотелось убедиться, что ты не передумаешь и не повернёшь назад». — Нет, — он снова стал серьёзным. — Теперь я точно не отступлю. Если останусь в той дыре, в которую превратился мой город, то либо умру с голода, либо меня, в конце концов, повесят. Я уже знаю, что такое день в колодках — повторения не хочется. Вернусь, когда достигну… чего-нибудь. При этих словах он в мгновение ока выбросил руки вперед, и прежде, чем я успела опомниться, выдернул осколок из моего пораненного хвоста. Я взревела и завертелась на месте, но не столько от боли, которая по-прежнему почти не ощущалась, сколько от неожиданности и возмущения столь бесцеремонным обращением. Вид у меня, должно быть, был уморительным, потому что Кен буквально покатился со смеху. С одной стороны, мне стоило бы быть благодарной. С другой, что-то подсказывало, что такой выходки не потерпит ни один уважающий себя дракон. И вообще, ничего бы не произошло, не разозли он меня ненужным враньём. «Ещё раз сделаешь подобное — пеняй на себя!» — предупредила я, горделиво устроившись всё на том же подоконнике. — Больше не буду, — заверил Кен, с трудом перестав хохотать. Поднявшись, он глянул на свои руки и тут же помянул чёрта. Не зря я предупреждала: на его измазанных пальцах незамедлительно появились волдыри.