Это судьба?

Привычный уже, но оттого не менее ненавистный коридор. Крис был готов снова здесь очутиться — утреннее пересечение с Чаном не могло пройти просто так. Но страх, удушающий и высасывающий силы страх перед знакомой уже болью всегда был острым. Словно не языки пламени оближут кожу на плече, а дикий рычащий зверь вот-вот вонзит зубы в плоть и будет рвать, как рвал минуту назад ребят за каждой из знакомых ему дверей. Имена не сохранились в памяти, лица мелькали рваными кадрами, перемежаясь с образом маленькой кисти руки, виднеющейся среди чёрных, не догоревших балок перекрытия. Ну, бежим… Снова бежим… Ночная тьма комнаты пахла. Не разила гарью и дымом, не воняла горелым мясом, от запаха которого под желудком сворачивался живой и скользкий угорь, просящийся наружу. Тьма пахла кондиционером для белья, лёгким ароматом жасмина из открытого нараспашку окна, немного его потом, пропитавшим перекрученную простынь. Сухие глаза бездумно буравили эту дружелюбную и уютную тьму пристально и напряжённо, ища в ней подвох. Хоть малейший отсвет, искру, только намёк на зарождение огня. Но не находили. Просыпаться среди ночи — небольшая цена за прекращение этого кошмара. Если бы ещё мысли так же «просыпались» как тело. Но Крису каждый раз было необходимо какое-то время, чтобы прийти в себя, осознать, что это не его история, не его память, не его разум. А понимание, что это всё принадлежит другому, конкретному человеку, делало всё только сложнее. Как ОН пережил всё это? Как он смог пережить такое и стать тем, кем стал? Крис старался не думать об этом, до боли зажмуривая глаза, не пуская горячую волну влаги к ним. Хотя бы сегодня он постарается не плакать. Вспомнился первый случай, когда кошмар заставил его разбудить Минхо. Тогда он вообще не мог понять, где он и кто он, просто отключился в руках донсена, измотанный пережитым во сне. Слабеет влияние, или он сам становится чуть менее восприимчивым? Мысли о Минхо привели к вечеру на реке, когда тот предложил теорию с братом-близнецом. Эта теория объяснила бы внешнее сходство между ним и Чаном, хотя не всю эту мистическую ерунду, происходящую между ними. Спросить у родителей напрямую? Если не сказали до сих пор, то вряд ли скажут теперь. Мама наверняка попытается вернуть его домой и не примет отказ, начнутся ссоры. К тому же хальмуни просила не доверять источникам информации. Может, она как раз о них говорила? Тогда есть только один человек, который мог бы дать ответы, если ещё жив, конечно, 17 лет прошло. Принятое решение ещё не обрело чётких границ и формы, но дало немного уверенности, какую-то вешку впереди, до которой можно шагать. Умиротворённо выдохнув, Крис перевернулся на живот, сгрёб подушку рукой, проурчал в неё и крепко заснул. До будильника осталось 4 часа… В студии уже два дня было шумно. Трирача всё ещё распределяла партии песни, пока лишь примерно представляя, как будут звучать голоса. Джисон и Чанбин взяли себе куплеты с плотным текстом, Крис выбрал припев. Оставшиеся куплеты подбирали методом проб и ошибок: каждый из ребят приходил в студию отдельно и пробовал спеть все свободные части. Рэперы на ходу исправляли тона в строчках, делали пометки для себя и ребят, решали, какой голос лучше передаст атмосферу. Рядом с ними сидел старший продюсер Компании, Чхве Сынхёк. Сонбэ, известный под именем Версачои, наблюдал за процессом записи и давал парням советы, как упростить работу, на что обратить внимание. Ему уже приходилось участвовать в подобных преддебютных подготовках, в том числе и у женских групп, писать треки или аранжировку к готовым песням для различных команд. Но увиденное в студии удивило его как опытного продюсера. Каждый из парней умел не только петь, читать рэп, танцевать, судя по обсуждению между собой и тем роликам, что ходят между трейни, но и писать музыку, причём в разных жанрах и стилях. Смелые эксперименты, словно нет границ и норм для построения мелодии. При этом общая синергия Трирачи создавала поистине профессиональную атмосферу и рождала невероятные идеи. Многие из них рождались буквально из ниоткуда: из нечаянно брошенного слова, из шутки, из просмотренного вчера аниме или популярного подкаста на радио. Ребята просто генерировали идеи на ходу, тут же бросая в бурлящий котёл обсуждения, ловко вытаскивая всё, что может пригодиться сейчас или в будущем. Сынхёк и сам заряжался этой энергией, пропускал через себя, старался смотреть на работу ребят не как сторонний наблюдатель. Сынмин отнёсся к первой записи в своей карьере очень серьёзно. Он пришел за полчаса до назначенного Чанбином времени, чтобы настроиться и разогреть голосовые связки. Небольшая нервозность присутствовала, конечно, но парень был уверен, что справится. Для дебюта не пишут оперных арий, а пару-тройку фраз он сможет осилить, иначе и смысла нет в обучении. Сделав несколько глубоких медитативных вздохов, Сынмин вошёл в комнату звукозаписи. Три из четырёх белых стен были украшены большими чёрными деревянными панно в форме клавиш, очков и микрофона. Посреди комнаты стояла стойка с микрофоном и небольшой пюпитр, на котором уже лежал распечатанный текст песни. За стеклом была видна тесная студия, в которой Чанбин и Крис сидели за пультом и с нетерпением смотрели на него. Рядом с ними, но чуть за границей студийного окна сидел Сынхёк, а Джисон развалился на диване позади них, что-то просматривая на экране телефона. Лирика понравилась всем, что ужасно радовало младшего члена Трирачи. В первые дни ответственность, которая с лёгкой руки хёнов неожиданно упала на его плечи, пугала. Он переживал, что эта история окажется слишком личной, чтобы подойти каждому. Вдруг он слишком много на себя берёт? Вдруг песня не понравится фанатам? Как эта история повлияет на будущее группы? Но ребята с восхищением хвалили текст, рассказывая о собственных переживаниях и сомнениях по поводу дебюта. А концепт с компасом решили выбрать в качестве «визитной карточки»: поиск друзей, себя в огромном мире, выбор пути — всё привело их в этот момент и поведёт дальше. Светлые кудряшки Криса безжалостно смяты видавшей виды джинсовой кепкой, бледные плечи на фоне чёрной майки казались слишком широкими для этого помещения и для сидящего рядом не менее кудрявого Чанбина. Крис ободряюще улыбался Сынмину через стекло, буквально излучая уверенность в том, что у вокалиста всё непременно получится. Сынмин сдержанно улыбнулся в ответ, надел студийные наушники, висевшие на стойке с микрофоном, и посмотрел на Чанбина, ожидая инструкций. Тот отправил ему воздушный поцелуй и нажал на переговорную кнопку, склонившись над микрофоном: — Сынмина~, покажи этим мужланам, что рядом сидят, как надо петь! Мы накидали руководство, прослушай и попробуй подобрать один из отмеченных куплетов. Он подмигнул вокалисту и включил на пульте запись… Я плыву в месте, в котором до меня никто не бывал. В этот темном и глубоком океане мне страшно, Потому что это было в первый раз… Азарт от того, что это будет их дебютной песней, первым шагом на сцену и заявлением о начале своего путешествия, кружил голову и горячил кровь. Чанбин, Крис и Джисон готовы были спать на полу в студии, питаться только святым духом и выжать из аппаратуры все электрические соки, только бы подготовиться на высочайшем уровне. Если бы не Минхо и Ёнбок, снабжавшие Трирачу пропитанием, и Чонин — основной поставщик кофе в студию, то всей группе пришлось бы несладко. От этих троих зависело первое впечатление обо всей группе, а это основа хорошего старта в индустрии Только Хёнджин в свободное от тренировок время при поддержке Госпожи Хван Чанёль и всех её знакомых искал одинокую хальмуни, чья дочь с мужем и маленьким сыном уехала 17 лет назад из страны. Крис не помнил, в каком районе жила его бабушка, поэтому проверять приходилось все вокруг его старого адреса. Чонин, записавший свои партии сразу после Сынмина, присоединился к Хёнджину в блужданиях по рынкам и скверам, где собиралось старшее поколение.

* * *

Восемь часов в пути. Чан терпеть не мог долгие перелёты, а тем более с трансфером. Пересадка в Шанхае заняла всего час, но нахождение в шумном и многолюдном помещении выматывало. Заняв место в самолёте, он положил свой дорожный портфель в отсек для хранения ручной клади над проходом, с облегчением откинулся в кресле и натянул стационарные наушники, чтобы отсечь окружающие звуки и побыть наедине с собой. Соседей по ряду, на удивление, не оказалось, хоть и летел он эконом-классом. Обычно ему так не везло. Нужно было обдумать дальнейшие шаги. Пока решается вопрос с китайским коллабом, Чан относительно свободен. Подготовка к дебюту ложится на плечи первого дивизиона. Из Сиднея не пришло ничего нового, что и следовало ожидать — семейство Бан переехало в Австралию, когда единственному сыну едва исполнилось пять, младшие сестра и брат родились уже там. В Сеуле осталась мать Госпожи Бан, свой дом молодая семья продала, оборвав тем самым корни. Странно, почему не взяли хальмуни с собой? Не захотела покидать дом? Пока нет иных вариантов, нужно навести справки о ней. Может, удастся переговорить, если найдётся на прежнем адресе. Столько дел одновременно, и все неотложные. Вчера утром они с Крисом снова «зацепились». Пока они не выяснят, к чему приведёт их близкое контактирование, подобных случаев следует избегать. Несмотря на договорённость с Трирачей ставить в известность о расписании Криса и его перемещениях, Чан почувствовал австралийца, проходя мимо столовой. Вероятно, тот сел слишком близко к стене, и радиус добил в коридор — Чан уловил движение внутреннего радара и слегка замедлил шаг. Звуки стали глуше — гомон обедающих ребят, звон посуды и смех звучали так, словно он накрылся одеялом с головой. Едва заметный озноб прошёлся по коже, подняв все волоски на теле. Физическая реакция с каждым разом становилась слабее, чему бы радоваться, если бы не одно «но». Желание завернуть в широкий проём двери столовой и подойти к своему «двойнику» оказалось с трудом преодолимым. Парень отдавал себе отчёт, что делать он этого не хочет и не собирается, но едва ли не поворачивает голову, проходя мимо открытых дверей. Причём двигаться дальше было сложнее, чем приближаться. Чан резко проснулся от осторожного прикосновения к запястью — наушники не дали стюардессе возможности разбудить пассажира иначе. После сна ярко-голубая форменная блузка девушки неприятно резанула по глазам, но Чан всё равно с вежливой улыбкой поблагодарил за заботу. Самолёт уже выруливал к месту стоянки, нужно подготовиться к выходу. За окошками ярко светило послеполуденное солнце. Здание аэропорта Байюнь не сильно уступало привычному огромному и светлому аэропорту Инчхон. Высокие потолки, уголки отдыха с красивыми зелёными зонами, которые он мог рассмотреть возле пункта обмена валют, небольшие магазинчики с пёстрыми сувенирами украшали это поистине масштабное здание. Но бесконечно долгое прохождение всяческих проверок, заполнение анкет и получение необходимых кодов просто вытянуло все жилы из уставшего менеджера, поэтому смотреть на убранство и восхищаться архитектурой ни сил, ни желания Чан не нашёл. До города ехать меньше часа на метро, что удобно для туристов, но он отвык так перемещаться за последние пару лет владения личным автомобилем. Если уж нет возможности сесть за руль самому, то можно вызвать машину, благо на выходе стоит целая вереница свободных такси, а по времени поездка займёт примерно столько же. Чан сделал несколько шагов по направлению к большим дверям главного входа, когда увидел бегущего в его сторону парня не сильно старше его самого. Тот бежал немного неуклюже — чёрная сумка-шоппер на плече норовила сползти, а ярко-оранжевые очки подпрыгивали на носу, к тому же приходилось лавировать между хаотично передвигающимися возле выхода людьми. Но он явно спешил в сторону растерянного Чана, на ходу ещё и пытаясь махать рукой. Странно, что не кричал — китайцы обычно не сдерживались в громкости, насколько Чан успел узнать за время общения с некоторыми коллегами и продюссерами из Китая. — Господин Бан Чан, доброго дня! — запыхавшийся, явно уставший парень остановился рядом с Чаном, пару секунд пытаясь привести сбитое дыхание в порядок. Над очками брови орлиными крыльями сведены в муках у переносицы, высокий лоб влажно блестел от пота, руки упёрлись в колени, текстильная сумка с милыми эмодзи тяжело сползла с плеча к ногам. — Добрый день… — удивлённо проговорил Чан, ожидая дальнейших действий — парень обратился на корейском. Хуа не предупреждал, что в аэропорту кто-то встретит, но вряд ли кому-то ещё в Гуаньджоу известно, что главный кастинг-менеджер Компании прилетел в Китай. Парень наконец выпрямился, демонстрируя невысокий рост и щуплое телосложение. Белая майка с цветком камелии на груди и хлопковые шорты ниже колен, свободно болтающиеся вокруг худых ног. Обычное, располагающее к себе лицо. — Меня зовут Цзуо Ли, господин Бан Чан. Я приехал за вами по поручению Хуа Ченьюй. Простите, что так поздно, планировалось, что встречу вас в зале прилёта, но немного задержался в пробке на выезде из города. — проговорил он, склонившись уже более официально. Чан хмыкнул про себя — они вообще не обговаривали встречу в аэропорту, он собирался самостоятельно попасть в агентство, где Хуа работает над записью нового альбома. Вероятно, оно не такое большое, как Компания, раз не прислали служебную машину. Хотя, это может быть показателем, как относятся к гостю. Но он здесь не по собственной инициативе, поэтому глаза закатывать не станет. Зачем заранее портить себе настроение в этой поездке? — Ничего страшного, господин Цзуо Ли, спасибо и на этом. Вы за рулём? — спросил Чан, оглядывая зал. Возможно, что Хуа прислал именно друга, а не представителя агентства из-за владения языком? Парень имел вполне приличный выговор. — Да, конечно! — Ли очень шла улыбка. Несмотря на внешнюю холодность гостя, парень не потерял бодрость духа и воодушевление. Он знал, что эта встреча крайне важна для друга, что он полетит в Сеул с этим человеком. — Вы голодны, Господин Чан? Ченьюй скоро закончит работу над песней, и присоединится к нам. Хотите, мы подождем его в ресторане? У нас есть один любимый, там подают больше пяти видов мяса — увлечённо начал рассказывать парень, уже более уверенно лавируя между снующими туда-сюда людьми в сторону подземной парковки. Чан шёл следом, его настроение потихоньку выравнивалось. — Чани, я понимаю, что тебе и так приходится больше всех мотаться, лётных милей хватит на два кругосветных путешествия, судя по отчетам бухгалтерии. Но китайский контрагент запросил именно тебя в качестве посредника. Как я откажу Цветочку, скажи? — мужчина заискивающе заглянул в лицо менеджера, надеясь найти понимание. Но Чан хладнокровно ждал. Монолог Директора прерывать не требовалось, он давно это изучил. Тяжёлые веки на скуластом, таком по-взрослому живом лице, не могли скрыть блеск энтузиазма в глазах начальства. Директор снова начал расхаживать по кабинету, активно жестикулируя, его обтягивающая майка кофейного цвета демонстрировала накачанные сильные руки и широкие плечи. — Коллаб с такой звездой музыкальной индустрии даст нам не просто выход на китайский многомиллионный рынок, но уже готовую аудиторию, освещение на крупных медиа-площадках и рекламу. Поэтому очень важно наладить контакт, чтобы идея не ушла в другую компанию, понимаешь? — Пока Директор нарезал круги по кабинету, в красках расписывая светлое будущее, что ждёт его Компанию, Чан тихонько наблюдал за ним. Этого мужчину никто и никогда не называл по имени. Пусть все его знали, но Директор запретил сотрудникам и стажёрам обращаться к нему как-либо иначе. Когда-то его экстравагантные образы ломали рамки приличия и традиционные взгляды на культуру, которую должна демонстрировать сцена. То, что зрители и фанаты у него при этом были, до сих пор удивляет некоторые чины в министерстве культуры страны, а уж как на нём зарабатывали журналисты, и говорить смешно. Директор не боялся экспериментов в творчестве, создавал прогрессивную для своего времени музыку, ставил собственные шоу, продумывал необычные и порой эпатажные костюмы. А когда понял, что его дело было подхвачено, хоть и частично, молодыми поколениями — ушёл с большой сцены искать таланты, помогать им расти над собой, над установленными рамками. За это его уважали и любили. Но иногда он пугал своим энтузиазмом и всё такими же нестандартными решениями. — Он не сказал, зачем ему именно эти ребята? — наконец озвучил свой вопрос Чан, когда начальство сделало перерыв на глоток воды. Директор сел в кресло, стоящее за небольшим и функциональным столом в центре кабинета. За его спиной был целый стенд с обложками самых удачных альбомов как доказательства его трудов, фото с награждений и самых значимых шоу в Корее и Японии. И ни одной статуэтки или награды, которая была вручена его выпускникам, только личные стояли в небольшом стеклянном шкафчике в самом углу кабинета. Сам менеджер расположился в привычном «гостевом» кресле по левую руку от Директора. Оно стояло для своих, для тех, с кем Директор говорил не как безликое руководство, а как товарищ, делающий с ними одно дело. И Чан точно знал, что в это кресло могли сесть далеко не все в Компании. Это льстило и накладывало ответственность одновременно. — Нет, Чани, Хуа не сказал ничего чёткого, — голос Директора стал ниже, спокойнее, значит, перешел на деловую волну. — Насколько я понял из его предложения, он узнал, что у нас готовится дебют новой мужской группы, и хочет то ли понаблюдать за процессом, а потом вместе выступить и у нас, и у них, то ли как-то поучаствовать в подготовке, а потом уже выступить. Я двое суток гадал, какой профит ему с этого, почему не взял для коллаба уже состоявшуюся группу, у нас же есть известные. Ну или взял бы девочек, это привлекло бы куда больше внимания, чем не раскрученные Дети. Но идей у меня так и не появилось. Так что езжай, Чани, — Директор развернулся к нему всем корпусом и положил руку на плечо, — поговори, узнай, чего ему на самом деле надо. Это очень важно, постарайся. Я понимаю, что это не должно быть твоей заботой, у тебя всегда дел по горло, но условия в этом случае ставлю не я. Не переживай, дебютом занимается первый дивизион, а я передам, чтобы проследили за подготовкой на должном уровне и оказали им всю доступную помощь. — Чан, — окликнул Директор своего менеджера, когда тот был уже в дверях, — у тебя все в порядке? Ты выглядишь уставшим и рассеянным последнее время. — Всё в порядке, Господин Директор, извините, если заставил переживать. — склонил голову тот и скрылся за дверью. Всю поездку Цзуо Ли в основном молчал. Что было странно для такой ситуации, Чан ожидал краткой экскурсии по городу от встречающего. Но, с другой стороны, это давало ему минимум полчаса тишины и покоя для обдумывания возможных вариантов, как пройдёт встреча. Глядя в окно, он пропускал мимо сознания поля, тянущиеся от самого аэропорта вдоль трассы, а потом и редкие невысокие дома, что быстро сменились плотно застроенными улочками. Ближе к городу его внимание всё-таки привлекли красивые, нереальные в своей футуристичной эстетике небоскрёбы, контрастно выделяющиеся на фоне невысоких в общей массе домов. Помимо этого, Чана поразило количество зелени в городе, целые парки то тут, то там. Не то, чтобы в Сеуле их было мало, но в Гуанджоу создавалось впечатление хорошей гармонии между довольно низкой застройкой и количеством природных зон. Ближе к основным улицам толпы народу вдоль бесконечных витрин стали даже удивлять Чана, ведь каких-то особых туристических достопримечательностей он не успел заметить. Но машина свернула на менее оживленную улицу и остановилась на парковке возле не особо выделяющегося торгового центра. — Мы приехали, Господин Чан. — очевидное заявление сопровождающего после длительного молчания вызвало лишь саркастическую, но едва заметную ухмылку, которую Чан адресовал уже двери автомобиля. Нельзя выдавать свои чувства, даже если устал. День клонился к вечеру, и как он завершится — оставалось для Чана вопросом. Что тоже не прибавляло оптимизма. Обычно его поездки укладывались в сутки, сон в самолёте и снова дома. Если уж знал, что летит на два дня или больше, то бронировал комнату в недорогом отеле. Здесь же ничего определённого: как долго пройдут переговоры, успеет ли на вечерний рейс, нужно ли заказывать такси до аэропорта, или его отвезут? Вся эта поездка изначально раздражала его, а сумбурность происходящего только укрепляла в уверенности, что происходит что-то ненормальное. Не ведутся так деловые переговоры, для этого есть привычные протоколы. Он вышел из машины, забрал свой портфель, дождался, пока Цзуо Ли оплатит парковку. Глухое раздражение всё больше овладевало Чаном. Всю дорогу до ресторана через торговый центр, вниз по эскалатору, мимо ярких вывесок он шёл молча. С каждым шагом его состояние внутреннего покоя сдавало позиции перед упрямой злостью, иррациональной и необоснованной. С момента совершеннолетия, с мига, когда он последний раз переступил порог семьи, что вырастила его, никто не вызывал в нём подобных чувств. Даже Директор, что мог завалить его работой по самое горло просто потому что. В чём причина? Они прошли мимо кабинок караоке и попали в царство запахов. Ресторан оказался с системой шведского стола: разнообразие предложенных гарниров, салатов, закусок и морепродуктов, кипящие бульоны, чтобы сварить себе, что захочется… Чан застыл на пороге. Он ожидал чего-то… Менее хаотичного. Столик, может быть, принесут меню, чай… Но тут всё находилось в движении, между витринами бродили люди с тарелками, официанты в неожиданных ковбойских шляпах носили от стола к столу какие-то шпаги, на которых нанизаны кучки мяса, аппетитного на вид мяса… Через полчаса Чан и Ли сидели за одним из дальних столиков. Парень в фирменной ковбойской шляпе и чёрной униформе только что нарезал в общую тарелку несколько ломтиков свинины и ушёл. Цзуо Ли отложил в сторону телефон и сказал, что ХуаХуа уже в торговом центре, будет через пару минут. Чан кивнул, разглядывая выбранные им суп из морепродуктов, креветки и фаршированные грибы, лапшу, рис, кимчи и морскую капусту. Рот наполнился слюной, поэтому он ничего не ответил. Чтобы не изводить себя, стал рассматривать окружение. Украшенные цветными лентами тёмные потолки, на стенах яркие цветочные панно или картины, цветочные композиции между столиками, витражные окна добавляли этому огромному и запутанному помещению какую-то особую атмосферу. К столику подошёл молодой человек в солнцезащитных очках. Тёмные волосы, сзади чуть длиннее, рваными прядками виднелись из-под бежевой панамки, широкие джинсы с прорезями, голубая майка с коротким рукавом. Всё объёмное и будто на размер больше нужного. На запястьях обеих рук по несколько браслетов, цепи и ремешки. На шее тоже пара цепочек, и одна потолще болталась на штанах у правого бедра. — Господин Бан Чан? Добрый день! Или уже вечер?.. — тут же задумался Ченьюй, с поклоном пожимая руку своему гостю. Чан узнал певца, поэтому поднялся навстречу. Они оказались примерно одного роста, но Чан был намного шире в плечах, да и регулярные занятия в зале прибавляли ему очков перед более хрупким на вид парнем. Но оценить это, к их счастью, мог только широко улыбающийся Цзуо Ли, который активно махал рукой, мол, не затягивайте там… — Извините, что пришлось вот так спонтанно менять планы, — Чан в удивлении приподнял бровь, на что Ченьюй нервно хихикнул, бросив быстрый взгляд на стол, — поверьте, я не так планировал нашу встречу. Давайте присядем, пообедаем, а потом уже поговорим о делах. Если честно, с утра ничего не ел. Чан и не собирался выяснять что-либо с ходу, поэтому с облегчением опустился на свой стул. Цзуо Ли в это время быстро встал, едва ли не уронил на свое место друга, а сам ушел набирать третью порцию вкусностей. Перед ХуаХуа стояли его любимые закуски, мясо еще парило, пельмешки с разными начинками так и манили к себе. Он с благодарностью посмотрел на своего друга, пока тот выбирал себе на витрине, что поесть, пожелал приятного аппетита соседу по столу и взялся за палочки… Когда все трое сыто откинулись от стола, лениво поцеживая арбузный фреш, Чан готов был перейти к делу. Вкусная еда и лёгкий разговор ни о чём, что вяло зарождался и умирал за время трапезы несколько раз, привели его в более благодушное состояние. На какие-то сильные эмоции у отяжелевшего организма просто не осталось сил. Судя по блаженной улыбке парней, у них тоже. Пока ели, Чан наблюдал за своим «партнёром» по переговорам. Ченьюй ел много. Чан никогда не жаловался на аппетит, но даже он удивился, как этот худенький парнишка только и успевал закидывать в рот всё новые и новые кусочки мяса, ещё не проглотив до конца предыдущие, при этом взглядом шарил по тарелкам и горшочкам, будто кто-то унесёт всё это из-под носа. Это было забавно, и это было болезненно знакомо. Чан постарался отогнать неуместные сравнения, чтобы не портить аппетит, и ему почти удалось. — Господин Хуа Ченьюй. Вы расскажете, для чего я здесь? И почему именно я? — спокойно спросил он, глядя прямо в глаза певца. Очки давно повисли на вороте майки, и взгляд напротив был открыт и ясен. Чан понимал, что ему нужно узнать о будущем коллабе и причинах выбора, но за все эти дни в голове сложилось некое подозрение, которое сейчас стало получать всё больше подтверждений. Быстрый взгляд в сторону Цзуо Ли окончательно утвердил в этой мысли — Хуа Ченьюй нужен был именно Бан Чан, а не коллаб с никому не известной кучкой начинающих певцов и танцоров. Но зачем? — Я не ожидал такой проницательности, Господин Чан. Простите, что пришлось пойти окольными путями, но и вы не совсем правы. Мне нужны вы оба…