Это судьба?

Чан включил простенький светильник возле кровати в спальне, потому что верхний свет в ночное время только раздражает, отвлекает, «засвечивает» мысли. В полумраке лучше думается, легче абстрагироваться от всего постороннего и внешнего. Привычнее. Долгий и горячий расслабляющий душ с бездумным созерцанием мелкой чёрно-белой плитки перед собой, лёгкий ужин перед сном, просмотр рабочих данных на планшете и полчаса занятий на тренажёрах под лёгкую мелодию ныне позабытого, но ещё пару десятилетий назад гремевшего на всю страну исполнителя. При довольно активной, многозадачной и порой нервной работе его обычная жизнь подчинена строгим правилам и алгоритмам. Ежевечерние ритуалы позволяют чувствовать, что он контролирует происходящее с ним и вокруг него. Нельзя позволить этому измениться, нельзя разрушить с таким трудом построенный уклад и положение. В последний месяц многое в этот алгоритм не вписывается. Пока ритмичные удары обутых в специальные домашние кеды стоп по беговой дорожке нарушали тишину квартиры, разум занимался сортировкой фактов. Данные камер четвёртого этажа он так и не получил. Это вывело его из себя сильнее, чем он сам ожидал. Со слов старшего Службы Безопасности, его старого товарища по редким посиделкам с парой бутылок соджу и караоке Ким Сонвона, все три камеры этажа просто отключились за десять секунд до указанного Чаном времени. Ким сам перезвонил сказать об этом, потому что понимал, что такой ответ Чана вряд ли устроит, а значит любой другой сотрудник Службы будет вынужден выслушать много нелестных слов, возможно «пару ласковых». Все в компании прекрасно знают, что Господин Чан в гневе за словом в карман не лезет, поэтому предпочитают или его гнев не вызывать, или на глаза не показываться хотя бы полчаса. Чан, конечно, поинтересовался причиной такой дружной поломки именно этих трёх камер — после сорока секунд многозначительного молчания и яростного сопения в динамик. Сонвон в операторской только глаза закатывал, выжидая, и щёлкал кнопкой мышки, прокручивая последние записанные кадры. Вырезав последние пару десятков минут, он отправил кусок записи «Господину Боссу-на-минималках» на личный номер в месседжер. Ответ на вопрос Чана был готов только через полчаса. Офисный специалист по технике вскрыл одну из камер, наплевав даже на всё ещё действующую гарантию оборудования, которая прямо это запрещала. С подрядчиком, отвечающим за установку и обслуживание камер видеонаблюдения, будет разобраться проще, чем с недовольным Чаном. Сгоревший чип вызвал короткое замыкание, которое частично повредило довольно объёмную карту памяти. Почему в них не было беспроводной передачи данных напрямую на сервер — Чан не стал уточнять, не до того уже, но пометку в голове сделал. Три случая, как говорится, уже статистика. В первом случае «столкновения» пострадала машина. Пусть это и обнаружилось потом, и только лишь благодаря дотошной, почти параноидальной привычке всё, что подводит — перепроверять. Остановил тогда машину он сам, это он чётко помнил. Но на ТО обнаружилось, что ремень ГРМ существенно надорван, причём такое механики видели впервые. Самое странное, что его меняли в сервисе буквально в начале года, несколько месяцев прошло. Не мог он быть в таком состоянии. Второй случай был возле лифта, когда вытаскивали Ли Ёнбока. Лифт был уже неисправен к моменту «столкновения», но, кто знает, может именно оно и привело к его крушению? Экспертиза была проведена очень быстро, технические службы проверили все лифтовые шахты в компании, провели сравнительный анализ. Но ничего не нашли: все кабины были установлены в одно время, принадлежали одной фирме и были из одной партии. Оставшиеся находятся в безукоризненном состоянии. А этот рухнул. Чан передёрнул плечами, вспоминая тот момент. Несколько ночей эпизод с падением кабины вносил разнообразие в его привычные сны. И вот третий случай — камеры. Чан снова открыл месседжер в телефоне, сидя на постели в одном мягком тёмно-синем халате. Этот отрезок видео он мотал сегодня несколько раз. За десять минут до обрыва изображения по коридору промчалась новообразовавшаяся Трирача. Блондинистый новенький вырвался далеко вперёд, видно, что спортивный и сильный. Чанбин, которого легко узнать по неизменной чёрной бейсболке, и Хан, чуть отстающий от старших. Они лавировали среди нескольких трейни, австралиец на бегу оборачивался. Чан досадливо цыкнул — судя по всему, они спешили к залу, где было ежемесячное выступление танцоров, а ведь ему нужен был разговор с ними. Видео ещё несколько минут показывало то пустой коридор, то снующих по своим делам ребят. На последней секунде ролика с обратной стороны коридора мелькнула чёрная бейсболка и часть кроссовка… Парень прикусил нижнюю губу, надавив на неё большим пальцем. По идее, примерно в это время он и шёл по коридору, только на этаж ниже. Возможно ли, что он реагирует на кого-то из ребят? Если источник, на который указывает его внутренний «радар», перемещается, то это может быть живой человек. «Это» ощущается чётко, но необъяснимо: как умение некоторых двигать ушами — ты просто чувствуешь и умеешь управлять теми мышцами, о существовании которых большинство даже не подозревает. Как не объясняй, почувствовать это не поможет — Чан пробовал в детстве научить братьев. Если подумать, то он контактировал со всеми, кроме Криса, новенького. Минхо, Хёнджина, Ёнбока и Чанбина он знает пару лет точно, и ничего не происходило. С Джисоном он общался непосредственно напрямую и на короткой дистанции, тоже без сюрпризов. Остаётся тот, кто так странно и необъяснимо держится на расстоянии довольно длительное время, при этом «чудом» проходя отбор и получая статус трейни. Ни разу ведь не встретились лицом к лицу! Чан аж подскочил с кровати и начал ходить по комнате, нервно накручивая на ладонь пояс от халата. Что-то он упускает, словно его обводят, как слепого щенка. Идти напрямую к Крису — самая очевидная, но не очень умная идея. Нужно постараться осторожно узнать о парне абсолютно всё и прощупать его окружение, желательно в кратчайшие сроки. Бесконечно избегать столкновения даже на восьми этажах не получится, а эта статистика с поломками ничуть не прибавляет оптимизма. Чан устал анализировать и размышлять, за день нервов хватило. Он снова сел на край кровати, с обречённой тоской глянул на деревянную прикроватную тумбочку с резными стенками. Помимо светильника, на гладкой лакированной поверхности стояли простой стакан воды и невзрачный пузырёк, в котором россыпью мелких таблеток лежала его надежда на нормальный сон. Почти бесплотная надежда, потому что это уже четвёртый препарат за последние полгода, выписанный врачом, и его действие быстро теряет эффективность. Он наклонился, прислушиваясь к ватному ощущению в голове, которое всегда приходило перед сном, подхватил воду и таблетки. Ещё минуту гипнотизировал белый пластиковый пузырёк с ребристой заглушкой, ясно представляя завтрашние головную боль и тошноту с утра. Быстро закинул в рот препарат, двумя большими глотками воды запил его и поставил всё обратно на тумбочку. Дневные тревоги, командировки, планы — всё это находило отражение в его снах. Каждый из них начинался по-разному: то Директор сойдёт с ума и решит присоединиться к женской группе своей же компании, то онлайн-оплата билетов на предстоящий концерт пойдёт не на тот счёт, то кто-то из сасэн-фанаток вдруг заявит о домогательствах со стороны их трейни или уже дебютировавших айдолов. Однако все сны, всю его сознательную жизнь, заканчивались одинаково. Огонь. Пожирающий пространство позади него, неумолимый, хищный, преследующий по пятам. Лижущий ему спину… Лишь месяц назад ему изредка стали сниться иные сны. Совершенно противоположные, воздушные, пронизанные солёным ветром, солнцем и открытым пространством. Где-то вдалеке слышатся крики чаек и задорный собачий лай… Чан снял халат и повесил на спинку стула. Когда он потянулся к светильнику, шрамы от ожога на его плече исказили свой рисунок, много лет назад написанный чужой волей.

***

Крис слышит противный скрежет металла и чей-то высокий крик, пронизывающий тело насквозь каким-то диким, первобытным страхом. Разум приказывает бежать прочь, потому что здесь очень опасно, потому что кто-то прямо сейчас в опасности. Но куда? В узком сумрачном коридоре без дверей и окон, заполненном дымом и бумагами, что хаотично разбросаны по полу, криво прикреплены к стенам, он не может понять — с какой же стороны был этот крик. Крис делает пару неуверенных шагов вперёд, напрягая все органы чувств в надежде уловить подсказку, но слышит только тихий треск за спиной. Огонь, взявшийся буквально из ниоткуда, почти бесшумно пожирает листовки на полу, облизывает стены, коварной лаской подбирается к нему со спины. И Крис бежит… Он не знает, сколько прошло времени и сколько раз пришлось повернуть в этом бесконечном изломанном коридоре. Только скорость бега удивляет где-то на краю сознания — словно он стоит на месте, а узкий красно-чёрный ковёр под ним безумно быстро двигается, иногда меняя направление. Как бы то ни было, у него всё ещё есть два пути — вперёд, откуда вновь доносится скрежет и надсадный вой механизма, или назад, искать другой выход и не выйти на огонь снова. Пол вздрагивает под ногами, заставляя и без того бешено колотящееся сердце рухнуть в низ живота, отчего тело замирает, парализованное ужасом. Вздрагивает снова, порождая чёрную и жадную трещину под ногами, которая больше не оставляет времени на раздумья. Она мгновенно поглощает застывшего парня, который не может даже пальцем шевельнуть, чтобы спастись, не может просто закричать, чтобы выразить ужас… Сумбурный, тяжёлый, усталый сон, после которого хочется засунуть голову под кран и промыть мозги. Хорошо, хоть в этот раз никого не разбудил криками, и без того на сумасшедшего уже похож, со всеми этими странностями последних дней. Крис помял руками лицо, растирая его, пытаясь прогнать сонливость и не отключиться снова. Тяжело встал со смятой постели, по-стариковски шаркая зашёл в ванную, открыл кран и опустил чугунную голову под струю ледяной воды. Шоковая терапия, однако, совершенно не помогла — клубы дыма всё ещё стоят перед глазами, заполняя бесконечный коридор. Парень нахмурился, медленно вытирая волосы махровым полотенцем. Почему листовки в коридоре? К чему они? Нет, вроде это были не листовки… Это анкеты — в углу каждой маленький квадратик фото. Что бы это значило? Минхо заглянул в комнату, чтобы поторопить вошкающегося хёна, и замер — Крис в одних боксёрах стоял к нему спиной прямо посреди комнаты, голова и плечи накрыты серым полотенцем, которым тот явно вытирал мокрые волосы, да так и завис в процессе. Ли прошёлся взглядом по тренированному телу, ощущая толику зависти к пропорциям и мускулам. Он и сам поддерживал себя в отличной форме, но на фоне Криса… Нет, ну почему он должен пройти мимо, когда такой красавчик с великолепной фигурой беззащитно открыт? Соблазн оказался слишком велик, чтобы упустить момент. Он тихонько подкрался к парню, скручивая в жгут майку, которую нёс на стирку. Хлопнув со всего маху этим жгутом по стратегической точке своего хёна, Минхо с победной улыбкой тут же сделал шаг влево, дабы не прилетело в ответ. Высоко вскрикнув, Крис резко крутанулся на месте, едва не снеся младшего, слегка недооценившего его реакцию и длину рук. От вынужденного движения назад тот не сумел сохранить равновесие и шлёпнулся на пол, отбив уже себе аналогичную часть тела. И вот они застыли, глядя друг на друга. Минхо — с широко открытыми от удивления и боли глазами и ртом, сидящий на полу в своих неизменных спортивках и серой майке, волосы растрёпаны, руки подрагивают от напряжения в неудобной позе. И Крис — в боевой стойке, полотенце повисло на одном плече, мокрые завитки волос лезут в глаза, мускулы рук и груди красиво обрисованы светящейся от лучей утреннего солнца кожей. На которой, как оказалось, есть такие же едва заметные веснушки… Смех прорывался из Минхо, как воздух из проколотого мячика — неудержимо и отрывисто. Пусть и вышло всё наперекосяк, но охота удалась, да и вид сбитого с толку хёна оказался очень уж забавным. Он отрицательно тряхнул головой, когда Крис с недовольным видом протянул ему руку помощи. С кряхтением поднялся сам, отряхнул штаны и наткнулся взглядом на всё ещё застывшего старшего, который пристально следил взглядом за каждым его движением. Стало немного неловко и неуютно, на миг появились мысли о своём детском поведении, но Ли о таком обычно не заморачивается — что плохого в шутках? — Ты чего кидаешься? — спросил Крис. Бросил полотенце на спинку кресла, отвернулся и начал одеваться, медленно перебирая майки, аккуратно сложенные на полке шкафа. Выходка донсена одновременно и разозлила его, и помогла сбросить сонное оцепенение, словно почти облезлую шкурку, ещё болтающуюся на хвосте ящерицы. — Да там такой комар сидел, ты бы видел! — с энтузиазмом начал «оправдываться» Ли — Монстр просто! Я переживал, что он у тебя литра полтора крови сцедит, мне же потом на себе тащить твоё тело придётся. Нет, я, конечно, не против. Не зря же тренируюсь каждый день, таская всяких бесчувственных чурбанов… Губы старшего дрогнули, улыбка смягчила напряжённое выражение лица. Он глянул через плечо на Минхо. Тот говорил, блуждал взглядом по комнате, рассматривая смятую и неубранную постель, фотографии на зеркале, приоткрытую дверцу шкафа, телефон в своей руке… В общем, пытался сделать максимально незаинтересованный вид. Но, как обычно, его действия говорили об обратном. Ещё вчера, во время разговора об этих странных «пересечениях», именно он дополнял рассказ своими замечаниями, как свидетель, задавал наводящие вопросы. Кстати о вчерашнем. — Минхо, ты думаешь, идея Хёнджина имеет смысл? Что ты вообще об этом знаешь? — спросил он мягко, чтобы случайно не задеть словами. Какие отношения между ними, какой сам по себе Хёнджин и что у него за семья — самая неизведанная часть нового окружения Криса, поэтому стоит быть осторожным. Да и сама идея, неожиданно озвученная Хёнджином, лично для него показалась чем-то… Странным. В Австралии с подобными проблемами отправили бы к психологу, или просто предложили забить, как действуют многие местные, решая душевные проблемы новыми яркими впечатлениями, путешествиями или хорошей попойкой. А здесь… Ребята чуть ли не с облегчением и почти единодушно посчитали поход к гадалке отличным решением. Замялся только Джисон, который, как и Крис, прежде не сталкивался с подобной частью культуры. — Бабуля Хван? Мировая женщина, тебе понравится. Мы втроём иногда у неё зависаем. Ты же помнишь, семья Хёнджина какое-то время в Америке жила? Вот она там осталась ещё на несколько лет после переезда остальной семьи. В общем, не буду портить сюрприз, сам увидишь — Минхо чуть руки не потирал в предвкушении. Это будет очень весёлый вечер, когда они придут в гости к довольно известной своими способностями гадалке Хван. И не только способностями.