Фото на память

      Не замечая того, как в руке сломался карандаш, и настороженного взгляда внимательных глаз Джиан, Чонгук гипнотизировал интерактивную доску, на которой сменялись слайды один за другим. Лектор рассказывал о том, как важно правильно заложить фундамент изучаемых понятий. Чонгук прилагал много усилий, но всё было зря.       Вчера вечером они с Юнги больше не разговаривали. Доехав до дома, они молча поднялись до квартиры и разошлись по своим комнатам. Несмотря на то, что в желудке был лишь полуденный обед, который ему принесла Джиан, есть не хотелось. Приступ тошноты, что он испытал в студии, всё ещё комом стоял в глотке, но выходить из своей спальни, чтобы взять стакан воды, не хотелось. Столкнуться с хозяином квартиры — тем более.       На парковке Чонгуку показалось, что Юнги испугался, стоило ему коснуться его, спасая от падения. На самом деле, в глубине души Чонгук был бы рад увидеть то, как исказилось бы лицо Юнги от удара, но идиотская привычка спасателя заставила его сдвинуться с места. Чонгук не планировал подхватывать Юнги и обнимать за талию. Всё случилось случайно, он с трудом подавил свой собственный страх за человека напротив, но зато разглядел его в чужих глазах. Чонгук не хотел думать об этом, потому что был зол, но не получалось выбросить из головы и забыть. Ночью он долго ворочался, заставляя себя перестать переживать за этого засранца. Он не хотел испытывать ни грамма сочувствия по направлению к этому человеку, а поэтому каждый раз заставлял своей памяти транслировать в мозг фото брата.       Когда начало рассветать, Чонгук бросил любые попытки отойти ко сну и решил, что лучшей идеей было бы встать и уйти до момента, пока Юнги проснётся. А сейчас он злился на себя, что поступил, как трус. Он мог бы посмотреть в лицо человеку. Показать свою независимость, указать на то, что он был лишним в его жизни и жизни брата, но не имел на это права. Юнги был разбит, он это понял пока они шли до дома. Мужчина, понурив голову, шёл всё время молча и не пытался больше говорить, как это делал в студии. Чонгук запутался в себе, в своих желаниях и мыслях. Он жаждал разобраться во всём, чтобы вернуться к нормальной жизни, но пока не мог понять с чего начать.       По окончанию занятий Чонгук чувствовал себя ещё более уставшим. Отсутствие сна и двухдневные попойки сказались на его общем состоянии, из-за чего мысли путались сильнее. Он хотел спать, знал, что если сейчас вернётся домой, то не застанет Юнги в квартире и сможет отдохнуть. Планам его было не суждено сбыться, так как на выходе из аудитории его ждал Ёджин. Парень улыбался ему и махал руками, но радости его Чонгук не разделял, так как готов был провалиться сквозь землю, лишь бы оказать в кровати.       — Ёу, чувак! Хреново выглядишь, — забасил Гу, стоило было Чонгуку с ним поравняться.       — А ты, как посмотрю, цветёшь и пахнешь, — огрызнулся Чон.       — Воу-воу, а кто это у нас чернее тучи? Ты чё, запарился так сильно на занятиях, что не рад меня видеть? Вчера…       — Я просто плохо спал, — оборвал тираду Джина Чонгук и продолжил свой путь, полностью уверенный в том, что Гу последует за ним.       Несмотря на веселье Джина, Чонгук заметил в нём необъяснимое рвение к общению и на тактильным прикосновениям, которые обычно ему были противны. Подавив в себе желание оттолкнуть Гу, Чонгук шёл с ним в комнату клуба, но, поравнявшись с ней, Джин резко остановил его.       — Слушай, давай сейчас сделаем вид, что очень раскаиваемся. Согласимся со всеми поручениями Чимина и быстренько свалим. У нас с тобой сегодня другие планы, — шептал Джин.       — Планы? — взаправду изумился Чонгук.       — Ну, да. Помнишь, я тебе вчера рассказывал, что у нас есть своя тусовка? — продолжал шептать заговорщически Джин. — Парни хотели бы познакомиться с тобой. Хотя некоторых ты знаешь, но это всё не то. Тогда мы были в баре, а сегодня отправимся в наше тайное место.       — Звучит, будто ты зазываешь меня в секту, — усмехнулся Чонгук, но явно заинтересовался словами Джина, потому что тусоваться с ровесниками было куда интереснее, нежели прозябать в дорогой квартире ненавистного человека и не дай бог в его обществе.       Как и предупреждал Джин Чонгука ещё вчера, Чимин злился. Он не кричал, не возмущался, а тёмной тучей ходил вдоль кабинета для собраний и монотонно вещал о предстоящем фестивале. Чонгуку не хотелось бы попасть под горячую руку этому человеку, Чимин слишком тёмная лошадка, чтобы играть с ними в глупые игры или мериться достоинством. Ему показалось, что лучше бы Пак наорал на них, а не бросал в течение всего собрания злые взгляды. Однако его безмолвие и обида сыграли на руку этим двоим. Они наспех извинились перед Чимином, пообещав, что такого больше не повторится, и поспешили сбежать, ссылаясь на большое количество дел и домашних заданий.       — Ты был неповторим, Чонгук, — давил лыбу Джин, когда они покинули стены университета. — Как ты ловко поклонился Чимину, а эти слова, что ты сказал: «Господин президент, мы провинились перед тобой вчера, ушли раньше, но мы сделали это не на зло тебе, а было слишком поздно и нужно было возвращаться домой». Я вообще обомлел после поклона. Где ты так профессионально учился врать?       — Врать? — удивился Чонгук. — Все мои слова были сплошной правдой. Нам надо было домой. Ну, во всяком случае, у меня и мысли не было насолить Чимину.       — Ну, да, да. Ты прав. Но у меня она была, — продолжал ржать Джин.       — Я не умею читать чужих мыслей, а поэтому сказал, что чувствовал, — пожал плечами Чонгук, не разделяя веселья Гу.       Выйдя с территории университета, ребята направились к ближайшей станции. Джин рассказывал, что их «тайное» место расположено подальше от любопытных глаз. Там, где им никто не помешал бы и они свободно могли вытворять всё, что хотели. Он в шутку даже упомянул что-то об искусстве, но по ехидному выражению лица Чонгук понял, это была шутка. Гу казался Чонгуку раскрытой книгой. Он слишком навязчиво посвящал его в свою жизнь, заранее перечисляя всех поимённо, говорил, кто входил в их компанию и чем они промышляли. Чонгуку казалось это подозрительным, но до тех пор, пока они не прибыли на место.       Заброшенная высотка на окраине Сеула. Таких было много. Огороженная высоким забором, в котором был проделан проход для того, — если знать, где она находилась, — чтобы без труда проскользнуть на её территорию.       Территория оказалась большой. Скорее всего, планировалось строительство многофункционального здания отеля. Высотка была большой, брошенной на стадии строительства, когда оставалось лишь довставлять окна и сделать черновую отделку внутри. Верхние этажи здания были полностью застеклены. Имелись даже входные двери в парадную. Как объяснил Джин, когда они уже подходили ко входу, что действительно на этом месте планировался отель, но компания обанкротилась и здание забросили и пока не нашли покупателя, а потому они очень смело пользовались его апартаментами.       Под апартаментами Джин имел в виду самый верхний этаж, откуда открывался вид из панорамных окон на западную часть Сеула. Внутри здания явно постарался умелый райтер. Казалось, что не осталось ни единого миллиметра стен, на которых не было граффити. Чонгук рассматривал одну за другой, поражаясь фантазии художника. В основной комнате, которая освещалась солнечными лучами, проникающими через окна, на дальней стене языки пламени окутывали древний город, а его жители разбегались врассыпную, раскрыв рты в немом крике. С левой стороны изображение великой горы Фудзиямы и лес у её подножья навевал умиротворённую атмосферу, от чего, на первый взгляд, совершенно не вязалась с душераздирающей картиной погибающего города Помпеи. А с правой подводный город Атлантида, уходящий под воду, унося с собой тысячи жизней.       — Залип на творческий беспредел на стенах? — позвал Джин из глубины комнаты застывшего в дверях Чонгука.       — Ну да… Это Дзюкай? — спросил Гук у Ёджина, указывая в сторону Фудзиямы.       — Ого, да ты мегамозг. Уже сопоставил эти картинки? — восхищался Гу, развалившись на большом угловом диване, располагающемся в углу на стыке стен с Помпеей и великой горой.       — Я полагаю, все они изображают необратимую погибель…       — До этого не сложно было догадаться, лишь взглянув на два древних города, но…       — Аокигахара или, как его называют, море деревьев. По преданиям во время войны туда уходили старики, чтобы во время голода не отнимать пропитание у молодых. Они умирали там в одиночестве, — перебил Еджина Чонгук.       — Ёу, чувак. Ты реально крутой, — завопил Гу, открывая банку с пивом, которую достал из мини-холодильника, спрятанного за боковой спинкой дивана. — Будешь?       — Нет, с меня хватит, — отказался от угощения Чонгук.       Он подошёл к окну и осмотрел ещё раз апартаменты. Они больше походили на закрытую вип-комнату ночного клуба. Тёмная атмосфера и кожаная мебель не подходили для заброшенного здания. Чонгук сделал вывод, что ребята, которые тут тусовались, явно потратили много сил и средств, чтобы сделать это место таким, каким оно было теперь.       — Сегодня тут пусто. Сам понимаешь, середина недели: кто-то работает, кто-то занят учёбой и спортом, — обыденно заговорил Ёджин. — Ну для первого раза достаточно и меня, чтобы ты познакомился с этим местом.       — Чем вы тут занимаетесь? — с интересом спросил Чонгук, заметив на столе кучу лежащих вещей, начиная от дорогих портмоне до блестящих безделушек, явно принадлежащих девушкам.       — А ты как думаешь? — выдохнул Гу, закуривая прямо в помещении.       — Не похоже, что это всё принадлежит компании парней, — обернулся к нему Чонгук, в руках вертя прозрачную подвеску в форме капли на тонкой цепочке.       — Я бы умер со смеху, если бы это надел здоровяк Хан или Ли, — засмеялся Ёджин. — Это безделушки девок, которых приводят парни время от времени…       — Джин, — прервал его Чонгук, уставившись на парня напротив, показывая всем своим видом, что он не дурак.       — Ладно-ладно. Ну иногда парни любят поиграть в Робин Гудов, понимаешь? — начал издалека Джин.       — То есть, это краденые вещи. — утвердил Чонгук, стреляя взглядом в Гу.       — Нет, не совсем. Их люди сами отдавали, — Джин понял, что лоханулся на том, что не убрал вовремя весь этот хлам, и Чонгук мог просто-напросто сейчас взять и уйти, а поэтому решил действовать по-другому. — Ты видел богатеньких нахальных выродков, которые ходят среди нас и смотрят свысока. Такие не ставят нас ни во что: презирают, угнетают, ненавидят. Мы ничего плохого им не делаем, просто иногда показываем, что они не всесильны, и кое-что забираем, так, как обещание от них.       — Вот как, — выдохнул Чонгук, всё ещё рассматривая подвеску. — Не напрягайся, Джин. Мне пофигу, что вы там делаете, но я не собираюсь ввязываться в подобное.       — А я и не просил, — как-то очень быстро огласился Гу, что показалось Чонгуку очень странным, но зацикливаться на этом не стал. Он был уверен, что в любой момент смог бы уйти, если что-то, по его мнению, пошло бы не так.       — Ну так что, тебе не претит то, что я не согласен с вашими действиями, и ты всё равно хочешь, чтобы я приходил сюда? — просил прямо Чонгук.       — Ну, да, — тут же ответил Джин.       — Почему? — продолжал настаивать Чонгук.       — Ну. Видишь ли. Иногда мне не с кем поговорить, типа нет друга, с которым можно было бы поделиться своими внутренними переживаниями, — Джин потушил сигарету, бросив окурок в пепельницу, и сделал глоток из банки. — Вчера мне показалось, что мы на одной волне, и было бы не плохо, если бы оно было так и дальше, — Джин похлопал ладонью по дивану рядом с собой, подзывая Чонгука, но тот так и не тронулся с места. — Я не пытаюсь тебя ввязывать в дела нашей компании, ты, если не захочешь, можешь вообще не вникать, но у тебя башка варит и мне захотелось с тобой подружиться, как бы эгоистично это не звучало.       — Я не против, — неожиданно для Гу Чонгук согласился, но, вытянув руку вперёд и указав на подвеску, добавил: — Это я заберу, она мне кое-что напомнила, ты же не будешь против?       — Нет, валяй, забирай что хочешь.       Ответ Ёджина полностью устроил Чонгука. Он проверил этого парня и сделал для себя очередные выводы о том, что этот человек не так и прост. Его дружелюбие могло обернуться для Чонгука боком, но как бы это печально не звучало, Джин был прав — их вчерашний разговор затронул самые потаенные струны души и общение можно было построить исключительно на общей боли. Во всяком случае это не навредит точно, но Чонгук должен был знать об их вылазках, знать, что они творили, и это было, пожалуй, единственным условием, на которое Гу немедленно согласился.       Просидев в их «логове» до одиннадцати часов вечера, Чонгук понял, что опять позабыл о времени и о том, что обещал брату возвращаться домой раньше, чтобы не беспокоить его и не тревожить Юнги. Но идти туда совсем не хотелось. Ёджин предлагал остаться здесь, аргументируя это тем, что он сам часто тут ночевал, когда дома были проблемы. Однако Чонгук отказался, не смея сознаваться самому себе в слабости перед каким-то Мин Юнги.       — Слушай, я знаю, это, может, и не моё дело, но… — Джин облокотился о спинку дивана, внимательно глядя на человека напротив, — что такого тебе сделал тот чудик, что тебя так воротит от него?       — Ты прав в том, что это не твоё дело, Джин, — мягко, но без промедлений ответил Чонгук.       Он мог беседовать с Гу о чём угодно, но посвящать этого человека в свои тайны, которые оберегал с самого детства, не торопился. Довериться так просто было опасным, Чонгук не хотел быть первым, кто выложит все карты на стол, он был готов, но только после того, как Джин посвятит его в свою собственную историю. Но в том, что Ёджин это сделает в ближайшее время, был не уверен, а поэтому не хотел спешить.       — Ты всегда такой, как бы это сказать, скрытный что ли? — усмехнулся Джин.       — Ну, да. А ты сам будто готов рассказать мне о своём прошлом, — отзеркалил усмешку Чонгук.       — Да, я мог бы, — задумался Джин. — Но даже не знаю, на это нужно много времени, а ты уверен, что готов его потратить на мой рассказ?       Чонгук вновь взглянул на экран телефона. Время приближалось к полуночи, и пришедшее буквально парой минут назад сообщение напрягало. Он знал, что это писал Юнги, но не решался прочитать его содержимое.       — Может, завтра, — поморщился Чонгук, убирая телефон в карман кожанки.       — Твой домашний монстр ждёт тебя? — нахмурился Джин, не скрывая своего недовольства.       — Типа того, но, Джин, не называй его так. Нельзя делать выводов о человеке, если не знаешь его, — от чего-то резче, чем хотел, ответил Чонгук.       — Воу, воу, воу! Чувак, я не хотел. Просто ты бы видел своё лицо сейчас. Мне показалось ещё вчера, что он тебе не по душе, — защищался Гу.       — Пусть так, но это мои проблемы, — выдохнул Чонгук, поднимаясь со своего места. — Мне действительно пора, ты как, сам идёшь? — обернулся к собеседнику Чонгук.       Дав утвердительный ответ, Джин поторопился за Чонгуком, по дороге выключая настольные лампы. Им повезло, что электричество к зданию подвели, но так как основного света не было, да и чтобы не привлекать внимания зевак, парни расставили по углам тусклые светильники и зажигали их, когда темнело, покрывая их полупрозрачной тканью.       Добравшись до ближайшей станции, оба были разочарованы тем, что последняя электричка уехала буквально несколькими минутами ранее. Не сговариваясь оба направились к автобусной остановке, в надежде успеть на последний автобус.       На этот раз удача была на их стороне. Они вдвоём ввалились в задние двери общественного транспорта и увалились на свободные сиденья. В такое время пассажиров было мало, а уж студентов встретить было бы совсем удивительным, однако в паре проходов от них, заняв три места, галдели парни. Как отметил Чонгук про себя, они были приблизительно их возраста. Из-под необъятной толстовки первого выглядывал светлый помятый воротник рубашки. Второй подпинывал свой рюкзак массивным носком ботинка. Ну, а третий, самый громкий из них, горделиво зачесав волосы назад, смахивал на подворотнюю шпану — кулаки его рук были сбиты, а на лице красовался уже побелевший шрам, пересекающий щёку с правой стороны. Как раз он заметил на себе изучающий взгляд Чонгука и, вскинув голову вверх, гаркнул адресованное ему, что-то не совсем нечленораздельное, от чего Джин тут же вскочил на ноги.       — Закрой свою пасть или…       — Или что? — глумился над Гу отморозок.       — Хочешь проверить, что с тобой будет? — хищно растянулся в улыбку Джин, бросая на сиденье свой рюкзак, собираясь направиться к смельчаку.       — Стой, Джин, — перехватил друга Чонгук, стараясь успокоить того. — Ты собрался драться с этими отморозками прямо в автобусе?       — Тю, смотрите-ка, принцесса пытается успокоить своего героя, — забасил парень в толстовке, от чего все трое загиенили на весь автобус, привлекая немногочисленных работяг, сидящих в начале автобуса.       — Возьми свои слова назад! — стиснув зубы посильнее, прошипел Чонгук, фактические не моргая уставившись на обидчиков.       — Ой, да ну, а где «пожалуйста», тебя, что, вежливо просить не учили? — продолжал задирать Чонгука отморозок.       — Пожалуйста, — тихо сказал Чонгук, после чего почувствовал на своём плече ладонь Ёджина. Гу смотрел на него, по взгляду было понятно, что они просто так не отстанут от них, и Ёджин пытался показать Чонгуку, что унижаться даже не стоило и начинать. Но у Чонгука были другие планы, он слишком устал, не хотел привлекать к себе внимания, но, кажется, этому было не суждено сбыться, так как здоровяк в толстовке молниеносно приблизился к Джину и замахнулся кулаком. Чонгук среагировал моментально, он оттолкнул Гу в сторону и нанёс удар первым.       В автобусе началась суматоха. В замкнутом пространстве было не просто драться с тремя хулиганами, у одного из которых оказалась бита. Благо то, что размахнуться тот ей как следует не мог, а потому, Джин перехватил деревянную рукоять, нанося удар тому в живот, тут же избавляя их обоих от одного злоумышленника. Откинув биту назад, Джин, словно он был разорённым зверем, кинулся на третьего хулигана, повалив его на пол между сидений. Пока Чонгук разбирался с первым нападавшим, получив при этом парочку увесистых ударов по лицу, Джин избивал уже отключившегося парня. Ударив оставшегося под дых и оттолкнув от себя, Чонгук кинулся к Джину, оттаскивая того от истекающего кровью парня. Автобус уже давно остановился и все присутствующие выбежали на улицу, а водитель замуровал их внутри. Когда Чонгук привёл вышедшего из себя Гу парой пощёчин, то к транспорту подъезжали полицейские машины. Их мигалки ослепляли в темноте салона.       — Чёрт! — зашипел Ёджин, оттолкнув от себя Чонгука.       Пока Гу пытался открыть передние двери автобуса, Чонгук хаотично пытался привести собственные мысли в порядок и успокоиться. Он хотел, чтобы Ёджин тоже успокоился, ведь они были не виноваты в драке, они лишь защищались. Он хотел донести до Гу, что всё нормально, чтобы тот успокоился, но Джин продолжал бороться с дверью. Отвлекшись от хулиганов, Чонгук не заметил, как тот, кого ударили первым, пришёл в себя и, перехватив биту в руке, подкрался позади. Резкая боль пронзила всё тело моментально. Чонгук почувствовал слабость в ногах. Он пошатнулся, стараясь обернуться к нападавшему, но боль в голове была на столько сильной, а головокружение дезориентировало, что, когда он обернулся, в глазах всё потемнело и он почувствовал жесткий грязный пол под собой и отключился.

***

      В привычном полумраке студии, освещаемой лишь светом от включенного экрана компьютера, Юнги в сотый раз пересматривал фото заказчика. Работа давно была сделана, но он никак не мог перестать их просматривать. На самом деле, он даже не фокусировал взгляда на них, в его голове творился хаос, руки сами собой выполняли действия, перелистывая картинку.       Ещё утром Юнги хотел подняться пораньше, приготовить завтрак и поговорить с Чонгуком, но, встретившись с абсолютной тишиной большой квартиры, тут же понял, что тот ушёл задолго до того, как он проснулся. Желание написать Чонгуку не отпускало до самого обеда. Он несколько раз брал телефон в руки, открывал мессенджер и даже начинал печать, но тут же стирал все слова. Он не знал, чего хотел написать Чонгуку. Каждый раз осознавал, что это выглядело глупым. Юнги думал, что после вчерашнего парень совсем отдалился и надежд наладить отношения приближались к нулю.       Сейчас был уже поздний вечер. Посмотрев на правый нижний угол экрана, заметив, что время близилось к полуночи, Юнги схватил телефон и начал печатать. Мальчишка вновь где-то пропадал. Осознав, что он просидел в студии больше двенадцати часов, и не получив от него ни единой весточки или звонка, Юнги начало потряхивать. Чонгук мог бы хотя бы отписаться, что был уже дома, но что-то подсказывало Юнги, что его там не было. А от этого написав короткое «где ты?», Юнги отбросил телефон в сторону.       Рефлексируя весь день, коря себя за всё, депрессуя из-за своего поведения, неумения наладить общение с братом лучшего друга, Юнги позабыл о переписке. Чонгук был тем, кто мог вывести его из себя, даже ничего не делая при этом. Юнги вдруг осознал, что, может, это его и бесило. Чонгук вообще не проявлял никаких эмоций, только время от времени показывал свой характер, больше смахивающий на юношеский максимализм. Поднявшись со стула, разминая затёкшие мышцы, Юнги услышал мелодию звонка. Ликуя про себя, что Чонгук всё-таки среагировал на его звонок, он не глядя под ноги бросился к столу. Запнувшись за протянутый кабель, Юнги с трудом устояв на ногах схватил телефон. Звонил Хосок. От этого имени, что высветилось на экране, кровь в венах застыла. Юнги инстинктивно начал придумывать отговорки, которые хотя бы немного могли походить на правду, и всё же ответил на звонок.       — Юнги-я! — радостно закричал Хоби в рубку.       — Привет, Хо, — поморщился Юнги, убавляя звук динамика, чтобы не оглохнуть от воплей друга.       — Как сухо, — конючил Хосок. — И за что только я люблю тебя, — продолжил Хоби, а у Юнги от этих слов кровь к щекам прилила. — Как вы там две зануды, ещё не покалечили друг друга?       — Дурак! — возмутился Юнги, но на лице появилась идиотская улыбка, которая появлялась всякий раз, стоило Хосоку просто заговорить с ним по телефону. — Не покалечили, с чего бы вдруг?       — Ну, зная вас, мистера ледышку, и каменного братца, вы могли, — смеялся Хосок. — Ладно-ладно, не дуйся там, я отсюда чувствую, как твои губы надулись, — мягко говорил Хосок. — Но, правда, как вы там? Мой братец от тебя перенял идиотскую привычку не брать трубки.       — Нормально, я весь день в сту…       — Не-е-е-ет! Юнги-я, ты обещал мне! — завозмущался Хосок.       — Помню я, заказ уже готов. С завтрашнего дня, как и обещал, возьму несколько дней отгула, — закатив глаза, ответил Юнги.       — Не несколько, а две недели, — не сдавался Хосок.       — Хорошо, — соглашался Юнги, зная, что лучше он просто скажет то, что хотел услышать друг, чем будет долго и мучительно слушать тираду от Хоби.       — Раз ты в студии, то мой братец, наверное, дрыхнет дома. Он всегда вёл себя, как монашка. Ложился рано и вставал с первыми петухами. Одним словом — полная противоположность тебя.       — Зато весь в тебя, — съязвил Юнги, от чего получил новую порцию гогота в трубке.       Проговорив с Хосоком около получаса, Юнги немного успокоился и был готов поверить в то, что Чонгук был действительно уже дома. Сохранив всю работу и собравшись домой, Юнги ещё раз перепроверил, всё ли выключил, и, заперев студию, вышел из здания. Стоило сесть в машину, до слуха донеслась мелодия вызова. Немного удивившись, Юнги достал телефон из кармана. Звонить так поздно мог только Хосок или на крайний случай его брат, но, заметив на телефоне незнакомый номер, Юнги решил проигнорировать его. Только убрав телефон, он только успел завести машину, как вызов повторился. Разозлившись, Юнги тут же ответил на звонок, собираясь высказать тому, кто звонил, всё, что думал о нём, но его тирада не имела своего шанса быть озвученной. Приятный женский голос тут же сообщил о том, что звонили ему из клиники Кёнхи. Несколько секунд понадобилось тому, чтобы осознать, что Чонгук был там. Девушка сообщила, что он мог бы приехать и забрать своего племянника Чон Чонгука, которому уже не угрожала опасность. Не получив никаких подробностей, Юнги ответил девушке, что скоро будет, тут же вывернул на дорогу. Его потряхивало. Он успел себе на представлять не бог весь чего, пока ехал до больницы. Чонгук угодил туда потому что…? Почему - Юнги не знал.       Злость и бессилие не заставили себя ждать. Юнги ругал себя за то, что думал о Чонгуке плохо последние два часа. Тот попал в больницу и ему было плохо, а Юнги злился на него, что он не звонил и не ответил на сообщение. Бросив машину на парковке больницы, Юнги со всех ног побежал к главному входу, оттуда — к стойке информации. Узнав по голосу ту самую девушку, что звонила ему, он представился дядей Чон Чонгука и попросил его проводить к нему. Ему не задавали много вопросов, лишь попросили заполнить некоторые документы, а потом проводили к палате, в которой сейчас должен был быть Чонгук.       Немного потоптавшись у дверей, собираясь с мыслями, Юнги выдохнул и, надавив на ручку, зашёл внутрь. В палате было светло, у дальней светлой стены стояла одиноко кровать, на которой с перебинтованной головой лежал Чонгук. Глаза парня были закрыты, рука покоились на животе, дыхание было размеренным. Юнги думал, что он спал. Тихо пробравшись к кровати, Юнги взял стоящий у стены стул и придвинул его ближе, приземлившись на него.       Девушка на стойке информации сообщила, что его племянник стал жертвой хулиганов, что его избили в автобусе трое отморозков. Друг Чонгука рассказал им, как всё было, что они направлялись домой после тяжёлого учебного дня, а трое парней начали на них нападать и им пришлось защищаться. Пробежав глазами по лицу, Юнги заметил два наливающихся синяка. Один на скуле, второй чуть ниже, на челюсти. Руки самого Чонгука были перемотаны, видимо, он не стоял, а как следует оборонялся, раз медперсонал постарался, обработал ему костяшки и бережно перемотал бинтами.       Друга Чонгука Юнги не увидел, так как тот поехал в участок давать показания, но хотел бы увидеться и поблагодарить того, кто стойко поддержал младшего в драке. Отложив это на потом, Юнги вздохнул, чуть трясущимися руками потянулся к телефону. Он не знал, стоило ли сообщать об этом Хосоку. Сомневался, думал, что эта новость могла подорвать настрой друга на предстоящих выступлениях. Громко выдохнув, Юнги поднялся со стула, собираясь выйти и поговорить с доктором.       — Эй, только не смей звонить моему брату! — услышал тихий, но возмущённый голос Чонгука Юнги.       — Как ты? — проигнорировал Юнги младшего, тут же возвращаясь на место.       — В полном порядке, — усмехнулся тот, стараясь подняться, но, морщась, схватился за голову.       — Подожди, не стоит делать резких движений, — подскочил Юнги, склоняясь к Чонгуку.       — Говорю же, всё нормально! — зашипел Чонгук, от чего у Юнги мурашки по спине побежали. — Я, правда, в норме.       Юнги хотел что-то ещё сказать, но звук открывающей двери прервал его. Вошедший доктор посмотрел сначала на своего пациента, а потом перевёл взгляд изучающих глаз на Юнги. Поздоровавшись, доктор позвал Юнги за собой в коридор. Сообщив о том, что Чонгуку ничего не угрожало и что он мог бы забрать его домой при условии, что завтра они появятся в больнице и пройдут все процедуры, доктор разрешил посещать клинику только днём до того, как можно будет снять повязку и состояние здоровья полностью придёт в норму. Дал сопутствующие указания на время его пребывания дома — диету, гору лекарств — и отпустил Юнги в палату.       — Мы можем поехать домой, доктор разрешил, но теперь ты будешь двадцать четыре на семь под моим присмотром, племянничек, — на последнем слове Юнги повысил голос, намекая Чонгуку, что тот крепко влип.       На споры сил не было. Голова всё ещё трещала и кружилась, Чонгук послушно поднялся, не без помощи Юнги сумел одеться, всякий раз ёжась, когда старший пытался помогать ему. Юнги заставил Чонгука сесть на стул и помог надеть кроссовки. Чонгук был готов зарычать, лишь бы старший не касался его, но общее состояние не позволяло ему сопротивляться, а Юнги был слишком спокоен, чтобы пытаться вывести того из равновесия.       Совсем не зная, какие чувства одолевали Юнги в эти моменты, Чонгук вёл себя тихо, но его взгляд убивал. Собравшись со всеми силами, Юнги закусил щёку изнутри и стойко терпел все препирательства младшего, скрывая дрожь в руках, он терпеливо надевал кроссовки на него и завязывал шнурки. Накинув кожанку тому на плечи, Юнги хотел придержать Чонгука, пока тот медленно шёл ко входу, но младший повёл плечами, скинув руки Юнги с них. Юнги не стал напирать, Чонгуку нужно было дать время. Они обязательно поговорят, но потом…