***
Он помнит себя тринадцатилетнего. Ещё мальчишка ничего не понимает, ведь ему впервые признались в своих чувствах. Девочка, чуть младше самого Макса, держала помятый листок, на котором неровным, детским почерком было написано "я люблю тебя". На её лице не было ни капли смущения, будто она давно готовилась к этому и сейчас, протягивая ему свое письменное признание, была полностью уверена в его серьезности. Ему понравилась ее храбрость, но не более. Будучи подростком его больше интересовали игры с друзьями, книги о приключениях, оружие и скакуны, которых тренировал его дедушка. Матушка всегда учила его быть джентльменом, брать пример с отца, но вот что делать в таких ситуациях ему никто не объяснял. Не зная как реагировать, он взял записку, протянутую ему юной леди и громко, наигранно "по-взрослому" сказал: — Где это видано, чтоб девушка первая признавалась? Это неправильно! Казалось, он просто сказал первое пришедшее на ум, но он и представить себе не мог как сильно этим оскорбит её. Лицо девочки, которое ещё минуту назад было преисполнено уверенностью, сначала потемнело, а потом покраснело. Резко выхватив записку, она убежала шмыгая носом. "И что это было?" Бежать извиняться Макс не стал, да и за что извиняться, он не понимал. Хотелось избежать неловкости, тем более, он считал, что девчонка скорей всего уже нажаловалась кому-то из родителей. Осталось надеяться, что те не придут к его отцу отчитывать, точно позор будет. К его счастью никто никуда не приходил и тем более об этом инциденте не узнал. Но после этого случая, Макс стал более бдительнее с противоположным полом, вдруг кто-то тоже влюбится, когда он занят вещами поинтереснее, чем всякие романтические бредни.***
Возвращаясь с этих давних воспоминаний мужчина задался вопросом: а был ли он вообще когда-нибудь влюблен? Дарил ли он любовь кому-то кроме родных людей? Преследуя свои цели, поднимаясь по карьерной лестнице, он никогда не задумывался о своем личном счастье, которое ни алкоголь, ни сигара, ни один паб подарить ему не мог. Появление Анны внесло в его жизнь краски, яркие, которых он был лишён в душе. Некий азарт от встреч с этой интригующей женщиной, порождал огонь в груди, поднимающийся до горла, как ком смешанного отчаяния и страсти. Нет, теперь он точно ее не отпустит, только не тогда когда понял, что нашел. Послышались аплодисменты, Макс даже на секунду подумал, что они предназначены им. Оглянувшись, он увидел, что большая часть зрителей расселись, а значит аплодисменты своего рода знак, что "шоу продолжается". Посмотрев на Анну он увидел, на ее лице грусть, которую та пыталась скрыть своей показушной заинтересованностью к сцене. Не говоря ни слова, он взял ее руку, еле прикасаясь губами, поцеловал, уже второй раз за вечер, словно сам не мог жить без нежного прикосновения к бархатной руке. Как будто он этим дышал. Затем он, как и полагается джентльмену, усадил ее обратно на свое место, украдкой поцеловав руку вновь. Она молчала, но Макс видел, что его маленькая шалость приносила ей радость. Испанца, который приставал к ним, в зале мужчина не увидел, мысленно радуясь, что того, скорей всего, все таки выгнали, он снова перевел все свое внимание на нее. Никто из них не нарушал тишину, пока на сцене дива, украшенная в драгоценные камни, не пела о печальной любви богатой женщины. Сопровождала песню рояль, на которой мастер, искусно подбирая ноты, на слуху иллюстрировал посетителям печаль от неразделённой любви. — Мне не нравятся подобные мотивы,— первой нарушила тишину Анна. Подперев рукой подбородок, она смотрела куда-то между сценой и подсобкой. — Не нравятся грустные песни?— мужчина был только рад поддержать с ней разговор. — Нет, мне не нравится тема неразделённой любви. — Почему? — Я считаю это глупым, вместо того чтоб заниматься собой и работать усерднее, героиня ее песни предпочитает погрязнуть в жалости к самой себе только из-за того, что какой-то пастух отказал ей. Разве не глупо? И так почти в каждой ее песне. Поэтому она и не особо была расположена к интервью с Лацией. Данная личность была ей не по нраву. — Беру на себя смелость предположить, что у вас никогда не было подобного, поэтому вам кажется это глупым. — Не было, потому что я всегда знала чего хочу, я никогда не буду убиваться из-за мужчины, даже если он будет моим идеалом отказавшим мне...да хоть во всём! — А какой он, ваш идеал? Не просто так заданный вопрос, вогнал Анну в тупик, перебирая в голове варианты характеристики ее идеала, она поняла, что все они просто напросто описывают сидящего перед ней мужчину. — Он...умный, красивый, преданный,— на одном дыхании выдала она базовый набор идеала каждой третьей женщины. — Мне нравится,— скрестив руки в замок, тихо сказал Макс. Видя полное недоумение на красивом лице, он все также тихо хмыкнул и продолжил: — Мне нравятся ваши мысли о жизни, что вы точно знаете к чему стремитесь и не позволите препятствиям в виде "пастухов" пошатнуть вашу цель. Признаться честно, до недавних пор, я был еще тем циником, воспринимал людей всерьёз, только если они могли принести мне хоть какую-то пользу. — Что-то изменилось, заставило вас пересмотреть свой, хмм, уклад? — ей действительно было интересно. Подвинувшись ближе к столу, она наклонилась корпусом вперёд, что было немного не прилично в ее платье, но она не могла иначе, будто его ответ это нечто личное и тайное, то, что женщина не могла позволить слышать посторонним. Макс в точности повторил ее движения, наклонившись, они были слишком близко к друг другу, расстояние между ними было предрасполагающим на нечто большее, чем просто тихий диалог. —Вы. Горячий шепот коснулся губ Анны, ударив в голову как крепкий алкоголь, также как и осознание смысла только что сказанных слов. В ушах стоял шум дичайшего сердцебиения, заглушивший откуда-то взявшуюся на сцене скрипку. — Мне надо отойти, ненадолго. Блондинка вскочила, почти на бегу поправляя платье. Ей срочно нужно было где-то уединиться, чтобы прийти в себя. Забегая в первую дверь, она поняла, что попала в уборную. Макс остался доволен. Ее реакция уже о многом ему говорила, а значит он на правильном пути. Этому цветку нужно только дать время. Сразу подойдя к зеркалу, Майерс заметила свои расширенные зрачки и покрасневшие скулы. Сильно хотелось умыться, но мысль об испорченном макияже отбила это желание. Гормоны взыграли в ней, она получала внимание от мужского пола, но чтоб такое близкое, такое...интимное. Нет. "Черт возьми, да он же даже ничего не сделал!" Возможно она была слишком консервативна или же слишком целомудренна, однако факт оставался фактом, она возбудилась в совершенно не фигуральном смысле. Стоило пойти на улицу, проветриться, куда лучше чем стоять в уборной и дышать сигаретным дымом, который, был тут как элемент неотъемлемого декора. Всю уборную буквально покрывал туман никотина, смешанного с запахом разного парфюма. Прошло меньше пяти минут как Майерс зашла сюда, грудь начало сдавливать уже не от *кхм*, она бы предпочла назвать это "волнения", а от удушливого запаха. Закружилась голова. Не желая оставаться здесь дольше, она вышла, сразу поймав взволнованный взгляд Макса, от которого ее спина покрылась испариной. К головокружению добавилась дрожь, нужно было срочно выйти на воздух. Прокладывая себе путь к боковому выходу, так чтоб не мешать посетителям, Анна уже в сотый раз прокляла свою чувствительность к запахам, которая хоть и была полезна временами, но все больше приносила ей только проблемы. "Надеюсь Макс не подумает, что я как ненормальная вздумала сбежать. Все таки на столе остались моя сумочку с перчатками, черт, потом объяснюсь с ним" Добравшись до цели она быстро выскочила за дверь. Опершись руками о перила и набрав воздух полной грудью, ей наконец-то полегчало. Это был пожарный выход, он также использовался для высокопоставленных гостей или звёзд шоу, о нем Анна узнала лишь волей случая...неприятного случая, о котором не хотелось вспоминать. Туман в голове развеялся, жар стал отпускать, только побелевшие от напряжения костяшки на руках, выдавали ее с головой. Тут никого не было: ни охраны, ни заблудших зрителей, ни уличных попрошаек, никого. Идеально. Часы показывали 22:10, ровно через 50 минут все закончится, гости сегодняшнего вечера разбредутся кто куда, а Анна должна будет взять интервью у супружеской пары Бенедетти, которые, наверняка, устали за этот вечер. Макс уйдет тоже, ему незачем ради нее сидеть и ждать, когда можно пойти домой и выпить чашку горячего чая или кофе, ведь так? "— Признаться честно, до недавних пор, я был еще тем циником, воспринимал людей, только если они могли привести мне хоть какую-то выгоду. — И что изменилось, что заставило вас пересмотреть свой уклад? — Вы." Или может не уйдет? Женщина поднесла руку к своим губам, вспоминая ощущения на них от горячего дыхания Фроста. Проводя большим пальцем по нижней губе, она мысленно представила, как мужчина держа ее за подбородок, дарит ее устам долгожданный поцелуй. Невинный и нежный, без контекста, но, тем не менее, так о многом говоривший. — Хей-хей, это же mi musa*! Почему сие милое личико такое кисленькое? Внезапно ворвавшийся в ее личное пространство человек, не на шутку испугал. Он подошёл слишком близко и так тихо, что Анна ненароком подумала, а не выслеживал ли он ее? От него воняло алкоголем и кубинскими сигарами, а учитывая то, что его шатало, даже когда он просто стоял- Сантьяго был в стельку пьян. — Что-а? Я не достоин чтоб ангел мне ответил? Простите грешного, я буду хорошим, я покаюсь, — он все также шатаясь, начал становиться на колени перед женщиной, держа в левой руке бутылку с непонятным содержимым, стараясь это же содержимое на себя не пролить. В другой ситуации его потуги выглядели бы комично, но в данный момент они были наедине, что очень напрягло Майерс. Не стоило с этим шутить. — Встаньте и уходите, вы своим поведением позорите не только себя, но и чету Бенедетти, которые за вас поручились,— сказала Анна, делая шаг в сторону от него. На удивление Сантьяго понял все сразу и действительно решил встать, предусмотрительно оставив бутылку на бетонированной лестнице. С помощью обеих рук и даже головы, он встал во весь рост и так похабно улыбнулся, что женщину аж передёрнуло. — Мне плевать на их мнение ,меня и так никто ни во что не ставит! Я между прочим... Анну мало волновала его история, она больше думала как проскочить мимо него обратно в зал, испанец стоял прям у узкого проёма и отходить явно не собирался, обходить пришлось бы вплотную к нему, чего женщина совершенно не хотела. —...Ведь так? Внезапный вопрос вывел с раздумий. Она все прослушала. — Все же я думаю, что нам стоит вернуться обратно на свои места, вечер скоро подойдёт к концу и нас хватятся искать. — Нам? Ох, я же говорил! Я же говорил, что я вам понравился, ха-ха! Вот уже готовы сопровождать меня в этой забегаловке, так... а где мой виски? — неправильно истолковав смысл сказанных слов, он наклонился за своим сокровищем, шатаясь, его повело немного в бок и если б он не успел, каким-то чудом, схватиться за парапет, то непременно бы свалился с лестницы. Это был ее шанс, одним шагом преодолела расстояние до заветного проёма, быстро, без шума. Но не успев зайти, почувствовала чужую руку схватившую ее за локоть. — Куда это вы? Вы же не оставите меня одного, моя дорогая? —наигранно жалостливый тон, после чего он сжал руку крепче. Как он мог, в его то состоянии, так быстро успеть отреагировать на ее побег? Неужели прикидывался пьяным? — Я вам не "дорогая", немедленно отпустите, мне больно,— она дернула рукой, его хватка была железной. Сейчас перед ней стоял хищник, зорко смотрящий на свою добычу. От пьяного романтика не осталось и следа. Это до одури напугало журналистку, ведь в мыслях промелькнуло лицо Оскара. Ее потуги вырваться только раззадорили его, Сантьяго резко притянул Анну к себе и другой рукой, в которой должно было быть виски, обвил талию, тем самым сократив расстояние между ними. Сопротивление казалось бесполезным, мужчина был силён, его хватка сдавливала тисками, а при каждом вздохе ее грудь прикасалась к его. Она не могла сказать и слова, боялась, что если начнет говорить ее голос будет дрожать. Словно олень на дороге, она была в ступоре пытаясь хоть что-то придумать. Почему ей сейчас так страшно? Куда делась ее храбрость, которая помогла дать отпор целой группе ублюдков, на пустой улице? "Сделай ты хоть что-нибудь!" — Вы так сладко пахнете, ну точно конфетка. Он провел носом от скулы до виска, медленно вдыхая запах. Анна могла поклясться, что видела как он закатил глаза от удовольствия. Отвратительно. Потеряв бдительность он ослабил хватку, воспользовавшись, женщина постаралась что есть силы ударить. И ударила. Испанец сразу разгадал ее намерения, удар в большей степени пришелся ему в бедро, талию он отпустил, но ее руку по-прежнему держал крепко. Скривившись от неприятных ощущений, он вцепился уже в плечи женщины и с новым рывком, насильно поцеловал.