Нежная стена

Пит стоит перед зеркалом и рассматривает своё лицо. Он не хмурится, просто смотрит спокойно. Проводит по щеке. Красивый ли он? Наверное. Но скорее милый, чем красивый.  У него…другая порода. Вот Вегас красивый, Порш красивый…и это что-то другое. Не то, что у Пита. Ему не достаёт какой-то незаметной, но явно ощущаемой в воздухе вуали высокомерия, ощущения превосходства, которое не надо доказывать. Просто потому, что оно неоспоримо. Когда Вегас смотрит на кого-то, это взгляд аристократа. И даже переломанный внутри, — он всё равно остаётся аристократом. Пит — нет. Пит деревенский мальчик. Очень сильный, порой страшный, порой очень хороший, но деревенский мальчик. Он помнит, как сильно печёт солнце, когда работаешь на поле. Помнит, как старался отбеливать кожу, считая, что загар делает из него ещё большего простачка. Поршу загар идёт. Порш носит его, как самую дорогую рубашку. И, по правде говоря, никакой Armani или Prada в подмётки не годится его обнажённой груди. Пит вздыхает. Зачёсывает волосы назад всей ладонью, как это делает Вегас. В такие моменты Пит готов набросится на него…и…и… он сам не знает. Но у Вегаса этот простой жест выглядит таким невероятно сексуальным, что его сразу же хочется. Ещё сильнее, чем раньше. Ровная чёлка Пита вырывается из горсти и падает на глаза, возвращая ему привычную причёску-горшок. Проклятье. Питу себя не хочется. Совсем. — Любуешься? Вегас стоит в дверях, прислонившись к косяку. Пит пробегается глазами по его отражению с влажными волосами, белой шеей, оттенённой синим халатом…красиво. Он, Пит —  «Любуется»? Собой? — Привет, — говорит он вместо ответа. — Привет. Ты не пришёл на ужин. — Я не голоден, — врёт Пит, — ты поел? Вегас кивает и, отделившись от двери, подходит к Питу со спины. Обвивает руками талию и прижимается щекой к щеке. Потирается, будто метит, щурится. Пит пристально разглядывает его. — Вегас. — М? — Ты красивый. Тот улыбается и целует Пита в щёку. — Говори мне это почаще. Мне нравится. Пит усмехается как-то неровно, и встряхивает чёлкой. Странно всё это? Наверное. Может он бы лучше подходил этому миру, если бы не был где-то посередине? Котёнок, который не лев. Лев, который не котёнок. Что он такое, в конце концов? — Я хочу подстричься. Вегас удивлённо глядит в глаза его отражению. — Зачем? — Хочу выглядеть другим. Хочу соответствовать. — Кому? — Тебе… — И какую хочешь причёску? — Я хочу сбрить. Под ноль. Вегас хмурится. Он чуть отодвигается и, запустив руку в волосы Пита, слегка тянет за пряди. Тут же зарывается носом, вдыхает запах, и целует в макушку. — Но тогда я не смогу так сделать, — тихо говорит он. Пит выпутывается из его объятий и разворачивается лицом. Тянет себя за чёрные вихры: — Тебе нравится это? — Да, — просто отвечает Вегас и целует его, слегка кусаясь, — я люблю тебя. Всего. — Но это… — Пит. Пит, послушай, ладно? Если тебе просто захотелось чего-то нового, то ладно. Я потерплю. Они отрастут в конце-концов, к тому же, у тебя красивый череп… это всё не важно. Но если ты надумал у себя в голове что-то…я даже не знаю, как это назвать. Я вижу, что тебя что-то беспокоит, только не могу понять причин. Это из-за меня? — Что? Нет. — Тогда что? И не надо про причёску. Пит с сомнением глядит на него, будто бы не решаясь. Вегас смотрит не менее внимательно в ответ. — Кто я такой? — наконец решается Пит. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду то, что мне подходит быть телохранителем. Все  и воспринимают меня именно так, верно? Кто я для них? Друг. Тот самый парень, который всегда расскажет шутку. Охранник. Мне не идёт быть таким, как ты. Отдавать приказы. Быть наверху. Вегас тихо смеётся. — Пит, а ты не заметил, что, как глава телохранителей, уже очень долго отдаёшь приказы. Тебе было… не так? — Это другое. — Нет, это то же самое. И за последние полгода большинство приказов о сделках в этом доме, об охране — отдаёшь именно ты. Но знаешь что? Ты даже не заметил этого, потому что, видимо, всё это время линчевал себя за неспособность быть хорошим господином. Honey, you're so funny. Вегас посмеивается, наблюдая за сменой эмоций на лице Пита. Тот даже не находится, что сказать, только хлопает глазами.  Так что Вегас продолжает: — И раз уж мы говорим об этом. Когда наши ребята спрашивают что-то о тебе, знаешь, как они говорят? Они говорят «Кхун Пит». Так что не воображай себе, будто тебя не воспринимают здесь всерьёз. Это не так. И уже давно. — Но я никогда… не думал, что… — Что? — Что… я… — Что ты господин? Но ты — он. Вегас вздыхает и обнимает Пита, пряча лицо в изгибе его шеи, чтобы спрятать свои горящие щёки. — И Пит…если уж честно. Ты даже не заметил того, что мне нравится, как ты забираешь мою власть. Я знаю, что если прикажу — они сделают. Но мне нравится, как приказываешь ты. Это…совсем другое. Ты будто бы просишь об одолжении, но отказать невозможно. Не из-за страха расправы, не из-за твоего статуса… — Я не понимаю, — тихо говорит Пит. — Они верны тебе. И для наших людей ты — первый. Не я. Будь это кто-то другой, я порвал бы его на кусочки. Особенно теперь, когда наконец-то дорвался до власти, когда нет отца, втаптывающего меня в грязь. Я мог бы… быть чем-то вроде короля. Но я не хочу. Потому что на самом деле не привык, а ты делаешь всё так, как будто рождён для этого. Не шутка ли? — Так не шутка? Вегас молчит и ещё крепче вжимается в него. Сказать, что Пит поражён этими откровениями, — значит ничего не сказать. Кхун Пит? Нелепость… Пит поглаживает Вегаса по спине. Тепло. — Спасибо, — просто говорит он, ощущая лёгкий кивок в ответ, — но не думаю, что первая семья думает так же. Вегас фыркает рядом с его ухом. — Мне плевать на первую семью. — Но мне - нет. — Боже…это меня преследует, да? Вегас отстраняется от него и выглядит вполне сердитым, когда тычет пальцем Питу в грудь: — Только попробуй начать сравнивать! — Вегас…господи, я не в этом смысле! — А в каком?! Слушай! — он всплёскивает руками, но тут же скрещивает их на груди, будто испугавшись, — мне плевать на них. Теперь это правда. Но если ты сейчас начнёшь страдать по поводу них… для них ты уже давно член семьи, ясно? Как бы мне не было неприятно это говорить. И гораздо больше, чем я. Иначе, поверь, ты бы уже лежал в сточной канаве. Но мы процветаем. Ты ездишь в бар с Поршем. Damn, мы ездим в бар с Поршем! На случай, если ты до сих пор не понял: они дали тебе карт-бланш на моё усмирение, на управление делами второй семьи. Усёк наконец? Пит сглатывает. Возможно ли, что он настолько тупой? — Пит… — опасно начинает Вегас, — иногда тебе лучше не думать. Скажи, что понял, хорошо? И не создавай себе проблем. — Я…да. Это звучит, как бред, но я…понял. Да. Вегас вздыхает и, отвернувшись, чем-то шуршит. Кажется, какой-то коробкой, бумагой… … Что происходит? Он поворачивается к Питу, сжимая что-то в кулаке. — Вегас? — Ты не появился на обеде. Я хотел… хотел отдать его тебе там, при всех, но, видимо, это было не то время и не то место. Так что: вот. Оно твоё. Он раскрывает ладонь, на которой лежит фамильное кольцо. Пит шокировано поднимает глаза. — Вегас? — слабо спрашивает он, не совсем веря в происходящее. — Кхун Пит, — весело говорит тот, подходя вплотную и беря Пита за руку. Кольцо садится на палец, как влитое.