Don't forget about me.

      Следы поцелуев внизу живота ещё не остыли. В отличие от того на ком они высыхали. Юноша раскрыл глаза и лениво потёр их запястьями. Сквозь зёв и сонную неспешность, он обнаружил молодое лицо меж своих ног.       Осознав своё положение, молодой человек принялся будить и того, с кем вчера заснул. — Вставай. Ну же. Давай, — повторял он, похлопывая спящую красавицу по щекам, — выметайся. — выбираясь из его объятий, юноша добавил, — Пошёл вон!       Кристофер, наконец, поднялся и оглядел остатки вчерашней бурной ночи. Мужчины, молодые и зрелые, были разбросаны по залу, как лепестки роз. Но Марлоу заметил, что они успели пожухнуть и завять, а запах выветрился. — День! — голосил Кристофер, — Свет! — с упоением продолжал он, спускаясь по лестнице.       Он требовал покоя и уединения, распинывая лежащих, ещё не протрезвевших юнцов и уже пробуждающихся мужчин. Раздражённо и бессовестно со всем цинизмом, не церемонясь, Марлоу выгонял своих вчерашних, как он называл их «ангелов вдохновения». Сегодняшняя злоба была обоснована тем, что Кристофер ошибся, именуя их так. В душе и голове было звеняще пусто. — Меня ждёт битва с этой стервой… — измотанно произнёс поэт, выискивая графин с вином, — музой… — он наполнил бокал и тут же вылил его содержимое на пару спящую возле стола. — Боже мой, Кит! Что на тебя нашло? — Это рабочий день, Томас. — холодно процедил Марлоу.       Это был своего рода обычай, устраивать подобные мероприятия. Забываясь в блуде мужской красоты, Марлоу мог сосредоточиться на своём гении.       Прошлая его успешная работа была написана как раз после такого вечера. Дюжина юнош, семь литров вина, четыре килограмма фруктов, некоторые из которых использовались отнюдь не в пищу.       А последняя стоящая идея пришла в голову поэта, во время длительных ласк ртом одного из своих фаворитов.       С тех самых пор – звенящая пустота. Ничего достойного. Ничего дельного. Ничего значимого не выходило из под его пера. И с каждым днём, Кристоферу становилось всё труднее заставлять себя садиться за стол.       Марлоу ненавидел себя. Он избегал зеркал и почти перестал смотреть людям в глаза, чтобы не увидеть собственного отражения.       Когда все наконец оставили его, Кристофер спокойно оделся и придался громогласному самобичеванию. Он почти разнёс свои покои. С ненавистью разбил стул об пол, смёл гневными руками всю бумагу и еду на пол.       Неоднократно выругавшись на себя, Марлоу сделал усилие, усаживаясь за перо и всё же, сквозь бесконечные потуги понял, что бессилен.       Изнеможённый он лёг на стол, тяжело дыша и подавляя истерические слёзы. — Лишь дети плачут, не получив желанного. — Заверял нам отец, — Кристофер вскочил со стола и взглянул в сторону двери.       Он не смог сдержать улыбки. — Клементина… — Марлоу подбежал к девушке, поднял её за талию и сделал пару кругов на месте, после чего бережно обнял. — Здравствуй, Кит… — Клементина уставила подбородок на макушку поэта и разрешила себе улыбнуться. — Давно ты прибыла? — Кристофер оглядел девичье лицо залитое румянцем, отпуская тугой корсет её платья из рук.       Она выглядела бесподобно. Просто и со вкусом. Брак был ей к лицу. И всё же, Марлоу ненавидел, что теперь не может видеть россыпь её чудесных белых волос, которые она была вынуждена прятать под чепчиком. — Около часа назад. Винсент не хотел отпускать меня, но я вырвалась, — кивнула Клементина. — Я подарил тебе возможность сбежать из аквариума в клетку, сестра… — виновато произнёс Кристофер. — Но я всегда была тонущей канарейкой. Ты спас меня, Кит. Ты знаешь это.       Они обнялись вновь. Клементине было сложно сохранять беспристрастность в лице и всё же, год замужества научил её достоверно притворяться.       Кристофер взял сестру за руку и поцеловал её в белые холодные костяшки. Он хотел сбежать из покоев, поскольку атмосфера отсутствия вдохновения давила на него неприподъёмной ношей. Меньше всего Марлоу хотел, чтобы сестра видела его опечаленным.       Их отношения нельзя было назвать простыми. Оба они всегда боролись за внимание родителей. После смерти матери, оба они сконцентрировали на себе душащую заботу отца, которая лишь сплотила сиблингов.       Годы шли, Кристофер и Клементина росли, обрастая общими интересами. Сцена, слово, социум… Это стало для них мантрой. Кит не переставая писал, а Клементина с душой и чувством декламировала его стихи. Но оба они понимали, что отец не допустит в семье актрису и поэта и потому, они решили бежать.       Глаза Клементины горели Амстердамом. Она мечтала о горах Нидерланд, свежем воздухе и просторе. И Кристофер исполнил её мечту. Через своих влиятельных знакомых, он сосватал сестру с Амстердамским художником, казавшимся тогда крайне обходительным и любезным. Его богатства, лишь подкупили бдительность Марлоу и он отправил Клементину в заточение мрачного дома Брандт.       Они переписывались каждый месяц, но в один момент оба перестали получать письма, предполагая худшее. И вот оба они стоят друг на против друга, касаются рук друг друга, смотрят друг другу в глаза. — Прошу, давай пойдём на воздух, — взмолилась Клем, сдвинув брови домиком.       Разговоры об Амстердаме и замужестве наскучили бы им в секунду и потому, они предпочитали практически не говорить. Выбравшись на улицы Лондона, они придались детским забавам, бегая между рыночными палатками, прячась в плохо закрытых домах, откуда их нередко выгоняли погаными мётлами. В одном из таких домов спряталась Клементина, убеждённая в том, что брат не смог отследить её перемещений.       Что-то вело Кристофера к Клементине. Раз за разом ему удавалось находить её. Раз за разом она проигрывала в прятки, в догонялки, в жмурки. Ей было не скрыться. И от этого она лишь больше ощущала себя в безопасности.       Кристофер приблизился к двери и вежливо постучался. Клементина раздосадовано цокнула и приоткрыла дверное оконце. Брат улыбнулся ей. — Да? — девушка притворилась, что никогда ранее не встречала его. — Здравствуй… — с улыбкой произнёс Кит. — Нас хватятся, если не вернёмся. И мне нужно закончить пьесу, Клем. — То есть, начать? — съязвила блондинка.       Глаза Кристофера наполнились обидой. — Дразнишь меня? — Нет, конечно, нет. — закачала головой Клементина, — прости меня, давай вернёмся. — А я ведь ещё хотел ей сделать подарок… — А где подарок, Кит? — спросила Клементина, заходя за братом в его комнату.        К их возвращению никто не готовился, никто их не хватился, никому не было дела, до двух душ.       Кристофер поднялся по лестнице и юркнул за шкаф. Там он держал бархатный золотой мешочек, успевший запылиться за два года. Стараясь скрыть предвкушение, Кит ещё раз взглянул на сестру с балкона и медленно спустился к ней. Рука поэта протянула Клементине заветный дар. — Очаровательно, Кит… — её глаза заблестели, — я же могу хранить в нём соль от демонов.       Эту издёвку Кристофер пропустил мимо ушей. Он мечтал вручить ей это. Жил мыслью об этом. Ждал долгие месяцы. Любые её слова сейчас не смогли бы испортить его настроения. Кит был счастлив, что она рядом.       Марлоу развязал мешочек и высыпал его содержимое в ладонь звено за звеном. Звено за звеном воспоминания возвращались в светлую голову. — Джоанна… — прошептал Джейс и поднял гудящую голову. — Кто такая Джоанна, Кит? — девушка обеспокоенно забегала глазами по лицу брата.       Он заметно побледнел. — Ты… — выдохнул Вейланд и потёр пульсирующие виски.       Ему становилось всё сложнее понимать происходящее. Чувство трепетной любви к сестре, чувство страстного желания, страх за неё… Всё это соединялось вереницей безумия. — Ты — Джоанна. Переместила нас сюда, и я бегаю за тобой раз за разом. Нахожу, ловлю и снова теряю. Что мне сделать, чтобы это закончилось… чего ты хочешь?! — воскликнул Кристофер, хватаясь за руки девушки.       Годы в браке с тираном научили Клементину двум вещам. Вырываться и бежать. И она продемонстрировала эти умения.       Рванув из покоев Кристофера, Брандт побежала вперёд, не оглядываясь. Так быстро, как только могла. За сегодняшний день она устала, корсет сминал лёгкие в кожаный мешок, и всё же, Бранд смогла добежать до людного места.       Театр был за углом. Толпа выглядывала даже из-за забора. Аншлаг полным ходом. Когда Клем и Кит были маленькими, они пробирались сюда смотреть постановки и потому Брандт знала, как ей попасть к кулисам, чтобы скрыться.       Лишь сейчас, шагая через потаённый ход, девушка задумалась над состоянием Кристофера и его словами. Она думала на горячку, на переутомление, на розыгрыш, но оставалась далека от истины. — Чёрт! — ругнулась Клементина забаррикадированному проходу.       Единственный выход был выбежать на сцену. Прямо во время полноценного акта. Понадеявшись на авось, Клем в три быстрых шага оказалась среди актёров и вновь услышала уже пугающее её имя. — Джоанна! — крикнул Джейс, завидев девушку на сцене.       Он расталкивал толпу, пробираясь вперёд, чтобы догнать её. Люди узнавали в Джейсе поэта и автора, и потому пропускали его, считая это данью уважения, или его выходку — частью перформанса.       Актёры затихли. Они переглядывались между собой, пытаясь понять происходящее. В толпе повисла мёртвая тишина. Все ожидали развития. Клементина замешкалась, но взяла себя в руки и вновь начала бежать. Мысль о том, что всё же она побывала на сцене, заставила вымолвить её тихое, слезливое «спасибо».       Стоило Джейсу запрыгнуть на сцену, он увидел лишь туфлю девушки, скрывающуюся за занавесом кулис. И он рванул за ней сквозь шторы.