— О боже, Маноло…
Голос парня был прерывистым, дрожащим. Он словно не мог дышать. Сердце же будто пустилось вскачь, пробивая грудную клетку. Камило не знал, что делать, о чем думать, как поступить…
как ответить? Он лишь сложил руки над головой, до боли сжимая волосы и прикусывая губу до крови.
«Маноло… Что же… Боже… Я… Черт! Что мне же делать? Как быть? Зачем я только пошел на поводу своих желаний? Да эгоист я! Теперь хотя бы понятно, почему он не давал мне прочитать. Может… Притвориться дураком и спросить про кого это стихотворение? Что я несу?! Черт! Даже слепой бы понял, о ком идет речь. Я, конечно, тот ещё оболтус, но не до такой степени!
А может так и есть.
Я настоящий дурак… Я же много раз себе задавал вопрос: кто Маноло для меня? Друг? Самый лучший! Родственная душа? Ещё как! Приятно ли мне быть рядом с ним? Определенно! Просто… Я так много раз старался закрывать глаза на это… Сердце, сволочь, что же ты меня так выдаешь?! Каждый раз после того случая с гитарой… Я не перестаю думать о нем! Открываю глаза — вижу его, закрываю — продолжаю видеть. Ох, Маноло… Почему я с таким нетерпением жду твоего визита? Почему хочу быть рядом? Почему глаза открываются только сейчас? Почему, тогда на площади, я хотел придвинуться ближе? Почему не хотел отрываться от твоего взгляда? Испытываю ли я тоже, что и ты?..
Не знаю я! Да и вообще!.. А я хоть раз задумывался о том, как вижу любовь? Вообще что она для меня?! Дыхание перехватывает, лицо пылает, сердце ведет себя как неугомонное… Даже когда ты просто дышишь рядом. Я уже не говорю о твоем смехе: он бесподобен, пускай в облике зверя ты иногда и поскуливаешь. Не говорю о твоем голосе: он неповторимый, я каждый раз с упоением слушаю, как будто в первый раз. А внешность? Это что-то запредельное! Волосы — как смоль черные, но такие мягкие и послушные, глаза — вот это уже слабость. Моя слабость. Пишешь «Такого цвета уж не сыскать, Таких необъятных и загадочных»? Мои то? Маноло, да твои глаза, твой взгляд… я просто утопаю в них. Да, пускай ты ворчишь, язвишь, подтруниваешь, ругаешься, но мне это нравится. Мне нравится всё в тебе: твой характер, поведение, привычки, хобби. Сказал бы, что твои чувства взаимны? Черт возьми, да!
Но так ведь нельзя… Это же… Неправильно, да? Абсурд, глупость, бред, я не знаю как ещё назвать! Мы же оба парни. Этого никто не поймет. Никто не примет. Но… Нужны ли мне другие? Смогу ли я без них? Смогу ли быть без тебя? Черт… Я так запутался…»
По итогу Камило не спал всю ночь. Он так и просидел на полу, согнувшись в три погибели, вырывая с корнями волосы и проливая поток слез. Он не знал, что делать. Ситуация, казалось бы, безвыходная. Он мог бы скомкать бумажку, всунуть в карман обратно и забыть как страшный сон. Но не мог! Не мог выкинуть из головы скрытое признание человека, с чувствами к которому до сих пор не мог определиться. Ему искренне нравился Маноло, даже очень. Но чтобы также искренне любить?..
За окном уже светало. Солнце мягкими лучами охватывало землю, заставляя открыть глаза. Гонзалес от света слегка зажмурился, с неохотой понимая, что надо бы уже поднять свой зад с койки. Лениво поднявшись с кровати, он обнаружил возле себя пустоту. Спросонья нащупав место рядом, Маноло отметил, что оно холодное.
«А Камило тогда где?». Спустя секунду он увидел пару знакомых рук, что с силой сжимали волосы на голове. В одной из них был клочок бумаги. Гонзалес нервно стал прощупывать карман. Ничего нет! От обрушившейся паники он истерично заорал:
— АААААААА!
— АААА! — Камило, напуганный резким звуком, заорал в ответ. Он резко развернулся к источнику крика и заметил лишь бледное лицо Маноло. Парень резко вырвал лист бумаги, разорвав на части, и прижал к себе. За соседней стенкой послышался недовольный голос сестры:
— Архг! Маноло! Камило! Что за дела?!
— Прости! — раздраженно ответил парень, испепеляя взглядом Камило и медленно обращаясь в полу облик гиены.
— Что у вас там случилось?! — во весь голос вскрикнула Мирабель.
— Ничего особого! — вторил голос Камило.
— Да заткнитесь все! Дайте поспать! — из дальней от Маноло комнаты донесся вскрик Нило, который, судя по голосу, был крайне недоволен происходящим.
— Ты…
Камило медленно переводил взгляд со стены на парня. Голос Маноло отдавал гортанным рыком, а сам парень, чьи волосы встали на дыбы, рычал, навевая больший ужас. Мадригаль спокойно начал, выставив руки вперед:
— Маноло… Послушай, я…
— Ты читал?
— Я… Я просто…
— ЧИТАЛ ИЛИ НЕТ?! — ряд острых зубов уже ничем нельзя было скрыть. Парень рычал, когтями разрывал простыни. Камило нервно сглотнул.
— Д-да, я читал. Но послушай, я!..
— убирайся…
— …Что?.. — Мадригаль застыл как вкопанный. Он осторожно протянул руку к юноше, — Маноло, погоди…
Не успел он и глазом моргнуть, как парня на месте уже и не было. Маноло перепрыгнул через парня и приземлился аккурат возле двери, напоследок сказав:
— Не уйдешь ты, уйду я. — и умчал с места. Мадригаль выбежал вслед за ним и, не заметив перил, врезался в них с силой. Опомнившись, парень услышал лишь звук запирающейся на замок двери позади.
«Провел меня!». Камило что есть мочи стал колотить в дверь.
— Выйди! Я хочу поговорить! — в ответ тишина, — Маноло!
Мадригаль перестал колотить в дверь. Все равно это ничего не даст. Он томно выдохнул и направился к лестнице.
***
— Простите нас, пожалуйста.
Камило уже который раз за завтраком извинился перед всеми членами семьи Гонзалес, в частности перед Мартиной (которая от испуга уронила салат на пол). Что произошло: не знал никто. Мадригаль пытался увернуться от ответа в то время как Маноло заперся у себя в комнате. Мадригаль посчитал это разумным решением: пусть остынет, а уже потом поговорят. Да уж, своими криками они, конечно, подпортили утро всем.
Сразу после завтрака все жильцы приступили к работе, а именно: изготовление свечей и готовка (вторым в основном занимались Мартина и ее сестры). Почему именно свечи Сильвия объяснила: сегодня в городе будет проводиться День Свечей*. Помимо семьи Гонзалес будет готовиться к празднику и весь город! Об этом празднике Камило множество раз слышал от бабушки. В Энканто же его не праздновали. В связи с этим событием Мирабель, сгорая от любопытства, уговорила кузена остаться ещё на один день. Парень лишь безразлично ответил «Хорошо» и пошел с Нило изготавливать свечи.
Подростки разбились на два лагеря: Нило и Карлос переплавляли воск, а Лолита и Камило подготавливали фитили и переливали жидкий воск в формы, попутно из застывшего вырезая узоры. Пока братья с сестрой были заняты беседой, Камило глубоко погрузился в свои мысли, вырезая узоры за узорами. В качестве извинений он решил вырезать узор на свечке Маноло: из-под лезвия ножа выводились волнистые линии, которые походили на бушующие волны синего моря, в точности напоминая Камило то, что он испытывает, когда смотрит в глаза парня — такие же синие, глубокие, словно поверхность воды, обуреваемая штормом. Закончив со свечей для
друга, он вложил её во внутренний карман пончо и продолжил резку.
Ближе к вечеру работа была закончена, поэтому ребята со спокойной душой забрали праздничные свечи для себя и родителей. Камило, решив не мешкать, всё-таки поднялся на второй этаж к комнате Маноло, собрал всю уверенность в кулак и постучал пару раз по деревянной двери:
— Маноло? — снова тишина, — Ты здесь? — он дернул ручку.
«Открыта?». Аккуратно высунул голову через дверь и снова позвал, — Маноло?
На удивление, в комнате никого не было. Было лишь легкое завывание ветра через настежь открытое окно. Сообразив как следует, Мадригаль принял
непоколебимое решение отправиться в центр города и найти парня.
Выбравшись в кишащую жителями главную улицу, Камило поразила обстановка города в праздник: ночью, при свете маленьких свечек, городок выглядел прекрасно! Улицы были сплошь покрыты зажженными свечами, ими же были украшены дома, лавочки, фонтан и прилавки на ярмарке. Также каждый, проходящий мимо, житель держал в руках одну маленькую свечу. Мадригаль вынул из-за пазухи свечку Маноло и пошел в глубь толпы. По пути столкнулся с женщиной среднего возраста, держащей за руку маленькую девочку. Она скептически оглядела парня, перевела взгляд на свечу и с причитанием обратилась:
— Ооо! Постой-постой, юноша! Свеча должна быть зажжена. — она перехватила запястье парня и зажгла его свечу своей. Камило хотел было возразить, но детский голос его остановил.
— Мама говорит, что если ходить с не зажженной свечей в этот вечер, то тебя будут преследовать призраки.
— А?
— Юноша, смотрю ты здесь впервые и не знаешь здешних традиций. Если в этот праздник не будет гореть свеча, то жди бед в новом году. Всего хорошего!
На каблуках она развернулась и пошла своим путем. Камило начал осознавать, что во всей сегодняшней со свечами суматохе он забыл изготовить свечу и для себя!
«Вот я кретин!». Из-за воспитания Камило не мог нарушать принятые традиции как в семье, так и у других людей, поэтому, смирившись, он пошел дальше, но уже со зажженной свечей в руках.
Все горожане собрались слушать проповедь служителей церкви. У каждого, даже у детей, в руке находилась свеча. Так как подошел парень поздно, то находился в самом конце толпы. Оглядевшись по сторонам, он Маноло так и не обнаружил, однако заметил неподалеку кузину вместе с Сильвией, которая в этот момент усадила Мирабель себе на плечо. Зрелище было то ещё, парень от души посмеялся и продолжил поиски. Среди толпы Маноло не было, зато, чуть позднее, Камило наконец его нашел! Гонзалес сидел на одной из крыш и сжимал в руках свечку. На нем было серое пончо Камило, которое сам парень любезно отдал другу. Радуясь находке, Мадригаль стал пробиваться сквозь толпу, пытаясь подойти к зданию поближе. Уже находясь прямо под черепичной крышей, он, конечно тихо, но постарался позвать парня:
— Маноло!
Реакции никакой. Недалеко от себя он увидел фонарный столб, взобрался на него и уже хотя бы была видна голова друга. Камило позвал ещё раз:
— Маноло!
Навострив звериные уши, Гонзалес развернулся к источнику звука. Удивлен был не то слово. Камило единственной свободной рукой пытался удержаться за фонарный столб. Немного повысив голос, он продолжил:
— Маноло! Прошу, давай поговорим!
— Эй вы там! А ну потише! — мужчина пожилого возраста окликнул парня, прислоняя палец к губам, абы «заткнитесь уже!». Камило виновато пожал плечами и продолжил тише:
— Спустись пожалуйста. — брови сошлись в переносице, а взгляд сделался печальным. Маноло лишь поджал уши к голове. Его свеча уже успела догореть до защитной бумаги. Он небрежно откинул в сторону догоревшую свечу, обратился в полу облик гиены и стал неспешно бежать по крышам. Мадригаль спрыгнул со столба и унесся за парнем прочь с площади, выронив свечу где-то по дороге…
***
Мадригаль бежал, наверное, вечность, пока не настиг неведомой красоты места —
пляжа. Песчаный пляж образовывал полулунный серп, который аккуратно переливался с песчаного цвета на темно-синие воды моря. Изображения морей и океанов он видел лишь в книгах, но лично никогда не доводилось лицезреть столь прекрасное зрелище. Шум прибоя, запах морской воды, прохладный ветер, редкие вскрики чаек в небе: всё это поражало. У причала стояли несколько шлюпок и портовых кораблей. Пройдя чуть вперед, он обнаружил Маноло, сидящего на песке. Парень обхватывал руками поджавшиеся ноги и едва заметно подрагивал. Камило подошел как можно тише, сел рядом и не знал с чего начать разговор. Тишина между ними продолжалась недолго. Спрятав голову в коленях и подрагивая плечами, Гонзалес начал первым:
— Прости меня… Я так не хотел, чтобы ты прочитал этот чертов стих… Я такой мерзкий… Прости меня…
Камило застыл в немом шоке. Ведь единственный, кто должен сейчас извиняться, это он сам! Мадригаль обхватил плечи парня и с силой сжал (чтобы тот не вырвался наверняка).
— Ты что?! Это я должен перед тобой сейчас извиняться! Прости ты меня, пожалуйста! Ты просил меня не читать, а я ослушался! Я просто эгоистичный придурок! Прости меня! Если можешь, прости… — Камило сложил руки на предплечьях юноши и склонил голову. Руки нервно сжимали ткань синей рубашки, голос подрагивал. Сидели они так тоже не долго. Маноло снова нарушил гнетущую тишину:
— …Тебе… понравилось хоть?..
Камило вновь поднял голову. С щеки стекала тонкая линия слез. Он, улыбаясь на одну сторону, придвинулся ближе.
— Ещё и спрашиваешь? Конечно понравилось! Прекрасный стих!.. Ответь только. То, что написано в конце… Правда? — ответом послужил кивок. Камило плавно переместил руку на щеку юноши, — Посмотри на меня.
Маноло поднял лицо. Глаза были красными, щеки залиты слезами, а губы подрагивали. Мадригаль, пытаясь утешить, мягко улыбнулся и также, как и тогда у реки, аккуратно большим пальцем протер щеку парня.
— Маноло, послушай пожалуйста. Я… Я, конечно, был шокирован содержанием стиха, но и тронут был не меньше. Ты так меня грамотно описывал. И про печаль внутри меня тоже правда. Ты… Ты будто видишь меня насквозь. И мне это нравится! Ты единственный, кто заметил мои завихрения в душе. Единственный, кто понимает мою тоску. Но… Именно ты и затмеваешь её! Я… Я был так счастлив, что у меня появился друг, пха, ещё и ровесник. Но потом изредка начал осознавать, что чувство это было не совсем то, о чем я изначально предполагал. Я думал, что эти чувства возникали на фоне обретенной дружбы… И прочитав твой стих, я окончательно убедился, что испытывал отнюдь
не дружеские чувства. Я постоянно ждал твоего прихода в гости. Скучал уже даже тогда, когда ты отходил на пару метров. Мне так нравилось слушать твои истории, песни, читать твои стишки. Мне нравится в тебе всё! Даже твои недостатки! Да, ты язвишь, злишься, огрызаешься даже, но меня это ничуть не ранит. Меня ранит лишь то, что ты пытался отдалиться от меня, толком не поговорив. Я целый день не выкидывал эту мысль из головы и сейчас хочу тебе её сказать прямо в лицо! Маноло! — он обхватил щеки уже обеими руками, —
Я действительно тебя люблю. И это не какой-то спонтанный порыв, не хочу таким образом утешить тебя и ранить ещё больше! Я правда тебя люблю. И хотел бы, чтобы это чувство было взаимным. Маноло, прошу, ответь. Чувствуешь ли ты тоже, что и я? — парень бережно обхватил кисть Маноло и прислонил к своей, пылающей румянцем, щеке, оставив на ладонной стороне легкий поцелуй, — Ответь мне: взаимны ли в самом деле мои чувства? И примешь ли ты их?
В ночном небосводе, под свечением звезд, глаза Камило будто переливались с карего на зеленый цвет. Щеки сплошь покрывал яркий румянец, дыхание перехватывало, а сердце то и дело готовилось выпрыгнуть из груди. От такого вида юноши Маноло забыл как дышать. Губы предательски подрагивали, собственно как и рука, которая лежала на щеке Камило.
— Я… Я…
Гонзалес никогда ещё так не сомневался в своем ответе. Сказать «да, я тоже тебя люблю!»? Он потом просто умрет от стыда, с природой не попрешь как говорится. Сказать «нет, извини, я пошутил»? Ну глупо же! Решив оттянуть момент своего признания на какое-то время, он, пунцовый, резко поднялся с места, обратился в полу облик гиены и интенсивно стал засыпать Камило песком. Мадригаль от неожиданности залился хохотом на всю пристань. С ног до головы засыпанный песком, он лишь услышал «Я… подумаю!», а когда протер глаза Маноло уже и след простыл. Выплевывая песок, Камило томно выдохнул и проговорил в пустоту:
— Ну на этот раз точно подожду.
