***
Утром после совместного сна я проснулся один. Вася уже ушёл на работу, поэтому составлял компанию мне мягкий розовый медведь, лежавший рядом на подушке. Когда открыл глаза, сразу уткнулся в этот искусственный, но будто бы немного грустный взгляд. Мой милый пленник, добытый вчера на охоте моим мужчиной. Решил назвать его Плюшей. За неимением более приятной альтернативы пришлось обниматься с ним, нежась в постельке после пробуждения, хотя предпочёл бы, конечно, иметь под боком кое-кого другого, более тёплого и живого. Телефон зазвонил в десять часов. Я успел понадеяться, что это Вася, но, к сожалению, звонил не он. Это был Вит, о котором я уже успел благополучно забыть: — Приветики, Толя. Соскучился по мне? Как поживаешь? — и, не давая вставить хоть слово: — Я чего звоню-то... Помнишь, вы договаривались с Валерой о мастер-классе? Так вот, у них сегодня в два часа вся эта хрень как раз намечается. Номера твоего у него не было, так что я сам решил позвонить. Пойдёшь? — и после моего согласного мычания обещал скинуть адрес в сообщении, однако на этом ещё не закончил: — Что там у вас с Федькой-то? Вы тааааак классно смотрелись на танцполе, просто сделали вечер, ребят. Вы встречаетесь? — Что? Нет! — мне вообще не хотелось касаться этой темы. Фёдор — это последнее, о чём бы мне хотелось говорить. — Как так? — удивился он. — А до меня дошли сведения, что вы на свидание ходили и шуры-муры закрутили, не? — его голос стал менее чётким, каким-то жующим. — Да, ходили, и нет, ничего у нас не вышло, мы слишком разные, — объяснил я. — Ты там ешь что ли? — Угу, ем, — не стал отрицать он. — Ну вы хоть переспали? Как он тебе? — Нет, мы не спали, — меня уже начал напрягать этот разговор. — А какое твоё дело вообще? — А зря, — послышался журчаще-булькающий звук выливаемой в ёмкость жидкости, а следом — вздох и несколько громких глотков. — Мне дела никакого, в общем-то, я просто хотел сравнить впечатления. Федя хороший любовник, знает что нужно делать и как. Хотя как человек — фуфло, конечно, — протянул он. — Я тоже в своё время с ним встречаться не стал, ограничился перепихоном. А вернее — марафоном в несколько дней. На большее он не годится, — в наступившей паузе раздался ещё один глоток. — Ты так легко говоришь об этом? — и тут вспомнил кое-что. — Тогда зачем ты мне собирался его подкинуть? Твой Федя проговорился мне, что ты оповестил его о моей, скажем так, позиции в интимном плане. Это нормально, ты считаешь? — А что такого? — не понял он. — Ты и сам мне при встрече об этом сообщил, я и не думал, что ты это скрываешь. Хотя, конечно, с твоим телом это упущение. Я бы никогда не догадался, если честно, — такое замечание немного разозлило. — А может, я сам буду решать, что кому говорить или не говорить, и распоряжаться своим телом тоже? Упущение, видите ли! Тебя это вообще волновать никак не должно!— и что все вечно лезут, куда не следует? — Оу, полегче, братко. Прости, если что не так. Просто хотел как лучше, мужика тебе подогнать какого-никакого. — Лучше уж совсем никакого, — ладно, выдох-вдох, чего на него обижаться, если он не со зла? К тому же это подтолкнуло нас с Васей друг к другу, а то сколько бы мы ещё шли к признанию своих чувств? Так что пусть живёт. — У меня, ко всему прочему, теперь есть любимый, поэтому в подачках таких не нуждаюсь. — Ого-го, — присвистнул он, — неужто папик твой? — Папик? — не понял я. — Ну, тот, что в салоне за тебя платил, твой sugar daddy, мм? — такое определение, данное Васе, несколько смутило. — Не называй его так. Мы живём вместе, — зачем-то поведал я. — Ужееее?! — что-то грохнуло с его стороны. — Ещё в клубе ты говорил, что ни с кем не встречаешься. А в постели он как? — Всё, отстань. Я не буду это обсуждать, — хорошо, что мы болтали по телефону, и можно было не отбиваться от его назойливых вопросов, а просто попрощаться и положить трубку***
В 14:00 я стоял посреди холла нужного салона, оформленного в морском стиле: синие тона интерьера, всюду ракушки, рисованые рыбы, а с одной из стен смотрела русалка, подмигивая посетителям. Здесь и должен был проходить мастер-класс. Валера пришёл через несколько минут, но народа особо не было: только я и ещё две девушки. Очевидно, предполагалось, что людей будет больше. К счастью, Валера не стал ничего отменять или переносить из-за этого и работал с нами тремя. Нас познакомили с несколькими направлениями, которыми занимается салон: маникюр, стрижка/окрашивание, массаж, солярий, наращивание ресниц, депиляция. Валера провёл экскурсию по залам, демонстрируя инструменты, рассказывая об их назначении. Он показал нам, эксплуатируя администратора, как сделать самый простой уходовый маникюр, а потом, после небольшого перерыва на чаепитие, мы, следя за его действиями, плели косы и укладывали причёски на головах-манекенах. Всё это очень увлекло меня, захватило так, что не оторваться, поэтому для меня время пролетело незаметно. В конце Валера похвалил мою работу, сказал, что у меня определённо есть потенциал, и это заставило меня ликовать, потому что мне не только понравилось, я реально был успешен, хоть и занимался этим впервые. — Не хочешь пойти учиться? Я думаю, если бы ты взялся за это всерьёз, у тебя бы всё получилось, — сказал Валера, когда все начали расходиться. — Мне очень понравилось этим заниматься. Наверное, ты попал в точку, пригласив меня. Чувствую, что это прям моё, — и я не врал, делясь с ним своими впечатлениями. — В таком случае приходи к нам на курсы. Мы сделаем из тебя настоящего мастера. Только придётся определиться, чем ты хочешь заниматься больше,— предупредил он, — нужно знать, на что мы будем делать ставку, чтобы прийти к профессионализму. Впрочем, до начала ещё есть время подумать. Ты как? В деле? — Да. Определённо — да. — В таком случае дай мне свой номер и запиши мой. Нам понадобится для связи, — жизнь совершенно точно стала налаживаться.***
Подходил к дому я, будучи воодушевлённым и весь в своих мыслях о счастливом будущем, где у меня есть своё место, любимое дело и любимый мужчина, навеки обосновавшийся в моём сердце. Я слишком ушёл в себя и не заметил, как кто-то проскользнул вслед за мной в подъезд и приблизился сзади, пока я открывал дверь. — Вот ты и попался, приятель, — меня втолкнули внутрь. От неожиданности я не успел вовремя сгруппироваться и полетел на пол, благо, успел выставить перед собой руки и не уткнулся в него носом. Массивное тело прижало меня, обездвиживая. Всё это слишком напомнило мне о родном мире и первом альфе, о котором на самом деле очень хотелось бы забыть, том самом, который, судя по всему, и отправил меня в новую жизнь. — Думал, можешь так просто уйти от меня, продинамить да ещё и врезать напоследок? За всё приходится платить, — знакомый голос определённо принадлежал небезызвестному Фёдору, о котором мы с Витом имели неосторожность сегодня вспомнить, а, как говорят в этом мире, вспомни говно — оно и... Я не успел вырваться вовремя, и он связал мне чем-то руки, игнорируя мои крики и трепыхания: — Отпусти меня, козёл, да я тебя ахпхшхпрх, — он засунул мне в рот какую-то мерзкую тряпку, лишая голоса. — Вот так-то лучше, а то разболтался тут. Наговорился уже. Говорить теперь буду я! И показывать тоже! — взвизгнул он, пытаясь стащить с меня штаны, но я, конечно, так просто не дался, крутясь и пытаясь пнуть его куда придётся. К несчастью, он крепко схватил мои ноги. — Да успокойся ты! — задницу обжёг сильный шлепок. — А не то хуже будет, — но кто бы его слушал? Я продолжал всячески извиваться, пытаясь вырваться или хотя бы помешать ему осуществить задуманное, пока он стягивал с меня штаны. Стащив их до колен вместе с трусами, он, очевидно, устал, потому что начал производить звуки, напомнившие мне звук отпаривания из утюга. Только вот гладить меня никто не собирался: — Не съем, так понадкусываю, — психанул этот ненормальный, шлёпнув меня по ягодице, и впился в неё зубами, от чего я завыл, на миг замер, шокированный его действиями, и тут же начал вертеться активнее, стремясь выползти из-под него. — Если бы тот парень не спас тебя на стоянке, этого можно было бы избежать. Позади меня вжикнула молния и между половинок попыталось протиснуться что-то маленькое и скользкое. Полагаю, что всё-таки палец, ибо вряд ли с такими размерами он мог устраивать Виту секс-марафоны. — Да успокойся, твою мать! — рявкнул он и снова впился в мою задницу. Мерзкий извращенец. Хотелось разрыдаться. Больше от бессилия, чем от боли. Такой огромный детина, а не смог предотвратить нападение. Если бы вовремя заметил, вывернулся, ничего этого бы просто не произошло. — Что за... Какого хрена здесь творится?! — спасение пришло, откуда не ждали — со стороны двери, и это был самый желанный вопль напополам с рыком, какой только можно себе представить, за которым последовал Федин визг, звук удара и моё освобождение. Мой любимый вернулся с работы и, застав эту картину, словно стоп-кадр из программы про животных, где хищник покушается на отбившегося оленя, пришёл в ярость и набил морду моему обидчику, а пока тот валялся в позе трупа, освободил мне руки и вытащил импровизированный кляп. Он поднял меня на ноги и, пока я откашливался, вернул на место мои штаны. — Я ещё раз спрашиваю: что за хрень? Ты кто, блин, такой?! — бросился он к моему неудавшемуся насильнику, пиная его по ноге. Тот зашипел. — Это Федя, — вклинился я. — Ах, Федя... — кажется, я только что увидел в его глазах тихую ночь перед бойней. — И какого же этот Федя делает с моим парнем, пока я со всех ног спешу к нему домой? А, Фе-дя? — по слогам проговорил он, сев перед ним на корточки, и вцепился ему в затылок, придвигая к себе ближе. — Отвечай! — рявкнул он, вызывая на лице Феди дикий страх, заставив и меня зайтись лёгкой дрожью. — Я-я, это... Он оскорбил меня и я хотел п-просто проучить и н... чуть-чуть, — замямлил Федя. — Проучить? — Вася вопросительно глянул на меня. — Отказался с ним спать после того, как мы поужинали вместе. Ну, тогда ещё, в субботу, — пояснил я. — Ах вот оно что-о? — протянул он, злобно обернувшись назад к трясущемуся мужчине и, хватая его за горло, обратился ко мне: — И что же, наш Фе-дя не понял отказа и решил отомстить? Что он хотел тебе сделать, Толь? — Думаю, получить то, что ему не дали. — Ах, значит снасильничать? — и сжал его горло сильнее. — Нет-нет, подожди, — захрипел ублюдок, — всё не так, нет, не так...кхем... я только напугать хотел. — Да? И как же? Что ты успел сделать? — У-укусить? — Ты меня спрашиваешь? — злобно оскалился Вася. — Отпустите, п-пожалуйста, я б-больше так не будууу, — завыл Федя. — Правда-правда. — Не будешь? — мой любимый ослабил хватку, на что перепуганный мужчина активно закивал. — Хорошо, я выполню твою просьбу. Только тебе придётся сделать кое-что, чтобы я смог тебе поверить.***
— Ахаха, здорово ты его, — заливался я, смотря снятое Васей видео, на котором Федя с синяками на лице, стоя на стуле в пачке и капроновых колготках, пританцовывал и в стихотворной форме признавался в том, что является извращенцем с маленьким членом и имеет кучу венерических заболеваний: "Я достаю из юбки широкой Мерзкий стручок извращенца. ЗППП* у меня так много, Что не выносит тельце. Я — алкоголик, по жизни пьян, Насильник и жалкий лгун, И не встаёт мой больной банан, Скрюченный червь-писюн". — Вася, в тебе умирает поэт, — смеялся я, вытирая слёзы. Мы сидели в зале на диване плечом к плечу, уже стемнело, и горела только тусклая лампочка, словно готовая вот-вот погаснуть. Стрелка часов приближалась к двенадцати. — Да уж, спустя столько лет таки пригодилось моё умение рифмовать, — вторил он мне, хватаясь за живот. — Но зато больше он к нам точно не полезет, и мне не придётся его убивать, ведь у нас есть серьёзный компромат на него. Вряд ли он захочет, чтобы его выступление стало достоянием общественности. — Что есть — то есть. — Но если без шуток, — посерьёзнел Вася, — что он тебе успел сделать, кроме того, что связал? — Только укусил, — признался я, опустив глаза. Произносить это было стыдно. — Укусил? Значит, мне не привиделось, — цыкнул он. — Можно подумать, его совсем не кормят! Каннибал чёртов! — всплеснул руками, снова раздражаясь. — Ничего страшного, — я поспешил его успокоить, опустив руки ему на плечи, и слегка размял их. — Главное, что ты пришёл вовремя и всё обошлось. — Всё, да не всё, — выдохнул мужчина, повернувшись ко мне. — Дай посмотреть. — А? — я не сразу понял, что он имеет в виду. — Раздевайся. Осмотрим твои повреждения. Собственно, с этого всё и началось. Сначала он спустил с меня штаны и попросил встать коленями на диван, опереться на спинку, потом стянул нижнее бельё и провёл пальцами по ранкам: — Долбанутое животное. Ну надо же! — возмутился он поглаживая и заставляя мурашки распространиться по телу, а потом взялся обрабатывать чем-то укусы, прикладывая ватку и приговаривая: — У Феди грёбаного болИ, у Федьки придурочного болИ, а у Толечки моего не болИ, — и чмокнул прямо туда, в только что обработанное место. — Эй, ты чего? — дёрнулся я от неожиданности. — Толь, — позвал он хрипло и сжал ладонями обе половинки, — помнишь, я говорил, что всё куплю и подготовлю? Так вот... у нас всё есть. Не хочешь ли ты-ы это самое, ну... Не хочешь продолжить? Конечно же, я хотел. Пришлось поднапрячься с гигиеническими деталями, но, в целом, оно того стоило. Когда вышел из душа, тут же попал в объятья своей пары, не истинной, ибо само понятие истинности здесь отсутствует, но самой настоящей, желающей всего меня, а не только моё тело. Так мы и пришли к тому, с чего начали.***
Слаще его поцелуев я не ощущал ничего в жизни. Все места, которых он касался, горели, словно врастая в кожу отметинами. Так же врос в меня и сам Вася. Его поцелуи, сначала аккуратные и трепетные, перетекали в пылкие и становились всё напористей, без пугающей агрессии, но с заставляющей заходиться сердце страстью. Руки блуждали по телу, обволакивая плечи, переходя к груди, и скользили по животу вниз, к самому источнику желания, захватывая его в плен и вырывая изнутри стон, очевидно, пришедшийся партнёру по вкусу. Его зубы покусывали мочку уха, пока одна рука притягивала к себе за шею, а другая прижимала его естество к моему, соединяя их, подстёгивая меня добавить к ним свою ладонь и подстроиться под заданный темп. Его грудь ритмично вздымалась, когда мы уже абсолютно голые лежали на расстеленной кровати. Он не прекращал покрывать меня поцелуями, то вылизывая лицо, то концентрируясь в области живота и паха, при этом его длинные пальцы с нанесённым на них бесцветным лосьоном работали внизу, подготавливая к основному действу. Когда его губы накрыли моё возбуждение, я, не ожидавший такого, вскрикнул, на пару секунд прерывая его, чтобы он, подняв глаза на меня и удостоверившись, что всё в порядке, тут же вернулся к своему занятию. Действовал мужчина неумело (пару раз даже задел зубами), но этим, на удивление, только больше распалил, придавая уверенности в том, что это только для меня и больше ни для кого другого он этого не делал. Проникновение совсем без боли не обошлось, но Вася сделал всё возможное, чтобы её уменьшить, перед этим долго и терпеливо растягивая мои мышцы. Войдя, он ненадолго замер, успокаивающе гладя и целуя моё искривлённое лицо. — Ты прекрасен, — сказал он, двинувшись. — Я люблю тебя. И всё моё существо обратилось в одно всепоглощающее чувство. Весь мой прошлый опыт оказался несравним с происходившим здесь и сейчас и низведён на самое дно. Меня любил самый лучший на свете мужчина. Я хотел его не только телом, но и душой. Так же и он. Мы любили друг друга, отдавались этой любви и напитывали ей нашу связь, заставляя сердца биться в унисон и превращая нашу страсть в лучший аргумент к существованию рая. Частое дыхание и запах чего-то близкого, безусловного. Кожа к коже. Толчки и сплетение тел. Чувственные губы, родные глаза, полные желания, вводящие в состояние экстаза и — взрыв, самый пик, конечная точка, придя к которой, мы становимся едины. Его объятья — самое дорогое и самое важное. Его имя — больше, чем слово, состоящее из букв. Он лежит на мне, благодарно сцеловывая крупицы пота с моей шеи, и шепчет слова любви, подтверждая этим моё существование. Потому что теперь только так и только вместе. Потому что теперь — для меня это уже навсегда.