Чонгук садится в машину, нежным (Тэхён на сто процентов в этом уверен) голосом что-то говорит в знак приветствия и дарит водителю свою драгоценную улыбку. Хуеджун подушечкой большого пальца стирает солёные слёзы с его щеки и машет стоящей и наблюдающей за происходящем компании рукой, мерзко при этом улыбаясь. Своей белоснежной во все тридцать два, наверняка фирменной. Ещё у него абсолютно точно отвратительно уложенные и зализанные назад волосы. Тэхён руки в кулаки сжимает и думает о приятном звуке хруста, который он услышит, когда будет ломать каждый из его пальцев. Может, он, конечно, неплохой парень. Возможно... Нет, скорее всего, он даже лучше Тэхёна. Наверняка у него дорогие лакированные ботинки, начищенные до блеска, работа в успешной компании. Возможно, он даже директор этой самой компании. Ким представляет, как он пьёт дорогой виски в собственном кабинете, в
их с Чонгуком доме, а
его малыш присаживается к нему на колени и, мурлыча, утыкается в шею.
Тэхён хочет эту шею свернуть.
Возможно, это эгоистично. Нет, это определённо точно эгоистично, что Тэхён ревнует, злится и хочет выбить белоснежные тридцать два, разбивая собственные руки в кровь. Но, даже когда Тэхён мысленно убеждает себя, что он отпустил Чонгука и не имеет никакого права препятствовать развитию его отношений, тело действует отдельно от мозга — пробивается мелкой дрожью от злости и отчаяния.
Когда водитель заводит мотор и отъезжает от территории парка, Чонгук опускает свой взгляд в пол и не оставляет на прощание Тэхёну частичку света и спокойствия, которая могла бы сейчас его просыпающихся демонов усмирить.
Зато скорее их пробудить помогает Чимин, который с самой счастливой и искренней улыбкой провожает своего друга:
— Вот это тачка! Получше всяких разъебушек старых, — наигранно восхищается он и получает незаметный удар в бедро от Хосока. Но он намеренно игнорирует попытки себя заткнуть и продолжает: — Водитель тоже получше прежнего. Не конченный еблан и не психопат с шизой и маленьким членом.
— Чимин, пожалуйста… — глубоко вздыхает и устало произносит Намджун, потирая переносицу.
Чимин вроде даже слушается его и на какое-то время замолкает.
Ким-старший подходит к Тэхёну, который всё ещё стоит к компании спиной, наблюдая за уже пропавшей из вида любовью, и успокаивающе массирует его плечо. Будто демонов сможет успокоить массаж. Только если от Чонгука, который уехал с каким-то блядским Соджуном. Внешне Тэхён не реагирует, но брат чувствует, что его трясёт.
— Надеюсь, пойдёт дождь, — всё-таки продолжает розововолосый, поднимая голову к небу — ни облачка, — и свидание перенесётся в просторную квартирку Соджуна в центре Сеула, — Намджун слышит очень тяжёлое и частое тэхёново дыхание, когда Пак добавляет: — Свечи, вино и потрясающий секс. Я даже завидую.
В голове с подачи самопровозглашённого художника рисуются картины — мятые простыни, приглушённый свет, звук тлеющей свечи и чужие грязные руки, касающиеся неприкосновенного тела. Пальцы ласкают его грудь, вставшие от возбуждения соски, медленно и плавно спускаются вниз, упираясь в резинку трусов.
Демоны просыпаются. Резко и кровожадно распахивают свои глаза, тело за секунду получает импульс от мозга, призыв к действию. Тэхён действует, разворачивается и с раздувающимися от гнева ноздрями подходит к Чимину, который уже давно с улыбкой поджидает.
Они оба, кажется, особое удовольствие получают, когда сцепляются языками в словесной перепалке, и особенно, когда дело доходит до рукоприкладства.
Настала очередь Тэхёна, и Чимин покорно и с предвкушением ждёт его приближения, даже не дёргается в сторону.
Но Тэхёна останавливает Намджун, преграждает путь в самом конце и упирается рукой в грудь.
— Лучше отойди, Намджун, — сквозь зубы цедит Тэхён, до последнего сдерживаясь, чтобы не навредить брату.
В таком состоянии это очень сложно. Демоны на своём пути ничего не видят. Не разбирают, где друг, а где враг. Их глаза затуманены ненавистью и тьмой, что своим отсутствием принёс Чонгук. Они хотят избавления от боли, жаждут отмщения за страшные картины и образы, что в голове образовались.
— Тэхён, хватит, — умоляюще просит Намджун, сдавливая рукой чужой напор. Надеется достучаться, но глубоко внутри понимает, что, когда дело касается Чонгука, у Тэхёна срываются все предохранители.
— Отойди! — уже не сдерживаясь кричит Тэхён.
Так громко, что с ветвей деревьев слетают птицы.
Намджун мелко вздрагивает, как и, пожалуй, все присутствующие, кроме Пака, и всё-таки убирает руку от брата.
Ким подлетает к Чимину, хватает его за горло до хриплого стона, сжимает в своей руке и чувствует пульсацию. Пережать бы, чтобы она остановилась, и грязный рот перестал озвучивать то, что воображение наивно рисует. Ещё лучше собственноручно вырвать язык и сожрать в сыром виде, упиваясь кровью. До таких чёртиков разозлился Тэхён, увидев, как кто-то позволяет себе с трепетом смотреть на
его человека.
Хосок отталкивает Тэхёна от Чимина, от чего последний освобождается из хватки и неуклюже падает на землю, откашливаясь сквозь ехидную улыбку. Чимин напоминает главного злодея из фильма про супергероев, который продолжает истерически смеяться и доводить своего противника, несмотря даже на угрозу смерти.
На самом же деле это самый преданный и лучший друг, который переживает за Чонгука сильнее, чем за себя. Он готов по головам идти, лишь бы тот не был несчастен.
Тэхён слишком грубо отталкивает от себя Хосока, делая тому больно в области груди, от чего тот шатается на месте, но, благодаря вовремя подхватившему его со спины Юнги, равновесие удерживает.
У тэхёнова гнева нет границ, они в крошку рассыпались в тот момент, когда чужая рука прикасалась к
его щеке, а взгляд нежно скользил по
его телу. И он сквозь тяжёлое дыхание хочет подлететь к Чимину, поставить его на ноги и бить. Бить, пока он не заткнётся и не заберёт свои слова обратно. Не о том, что машина старая и разваливается, не о глупых выводах о маленьком члене, а о том, что у Чонгука кто-то есть, и сегодня у них будет свидание.
Тэхён
не должен чувствовать ревности к человеку, которому сам изменил, которого не то что отпустил — прогнал, не дав даже возможности упаковать и забрать свои личные вещи. Тэхён
не должен злиться, что Чонгук уехал с человеком, который, возможно, даст ему новое будущее, в то время как сам Тэхён даже на порог клиники его не пустил. Заперся, как трус, в четырёх стенах и строил из себя непонятно кого — жертву, которой адски больно. Да, больно, но Чонгуку не меньше. Но Чонгук сквозь эту боль, сквозь слёзную пелену перед глазами всё равно продолжал думать о Тэхёне и поступать так, чтобы ему было легче. Тэхён
должен порадоваться, что Чонгук смог двигаться дальше, что его ждёт свободная от негативных эмоций жизнь с верным и преданным человеком.
С человеком, который не Тэхён.
Но Тэхён ничего из этого не может. Не может не чувствовать ревность, не может не злиться и радоваться тоже не может.
Тэхён может подлететь к Чимину, пока остальные от затяжного молчания и бездействия уже расслабились и ослабили бдительность, схватить его за ворот одежды одной рукой, а второй начать выплёскивать свою боль. Бить его в челюсть до боли в собственных костяшках, рассекать ударами его губы в кровь, не слышать из-за собственных громких демонов его смех и не видеть приближающегося Юнги, которому случайно прилетает в нос.
Это заставляет демонов испугаться и остановиться.
Тэхён виновато отскакивает, дышит глубоко и часто, смотря на окровавленное лицо друга.
Хосок реагирует сразу — своей белоснежной футболкой утирает кровавые капли. Юнги его коротко благодарит и настоятельно просит остаться в стороне.
Чон поджимает губы, потому что впервые захотелось кого-то ударить и влезть в драку. За Юнги. Но Хосок спокойный и рассудительный, понимает, что это произошло случайно. Понимает, что Тэхён разбитый и запутавшийся в своих чувствах человек. Поэтому он позволяет разобраться с другом самостоятельно.
Мин подходит вплотную к Тэхёну, наматывает его толстовку на свою руку, притягивает к себе, трясёт несколько раз напуганного и цедит сквозь зубы:
— Что ты, чёрт возьми, творишь?! Вместо того, чтобы исправить содеянное, ты косячишь ещё больше и ещё глупее. Да плевать тебе должно быть на слова этого идиота, — он оглядывается на сидящего на земле и в крови Чимина, который тут же показывает ему средний палец. — Но нет, ты все оставшиеся в себе силы собираешь в одну кучу и направляешь не в то русло — заставляешь его слова быть правдой, — больно. — Ты бы лучше тогда позволил Чонгуку прийти в больницу, поговорил с ним с глазу на глаз, и стало бы легче, появился бы шанс на разрешение ситуации. А ты что? Закрываешься от всех, отталкиваешь друзей и его, страдаешь. А мы все, в том числе и драгоценный Чонгук, вместе с тобой, — Тэхён жмурится и отворачивается, а Юнги его толстовку сильнее сжимает и ближе к себе притягивает, говоря в самые губы: — Тебе самому не надоело? Хочешь быть с ним — будь, он ведь тоже этого хочет. Но ты себе в голову вбил какую-то хрень о том, что не заслужил его и недостоин. Это жизнь, Тэхён. Это не прекрасная сказка о любви, которая начинается с первого взгляда и заканчивается последним совместным вздохом. В ней случаются недопонимание, проблемы, крутые повороты, даже предательство и измены. Ты либо исправляешь свои косяки всеми возможными силами и способами и двигаешься дальше вместе со своим любимым, либо ты расстаёшься с человеком и оставляешь его в покое — всё просто. Чонгук давно тебя простил. Наверное, в тот же день, когда потерял, потому что он никогда не сможет тебя отпустить, как и ты не сможешь отпустить его. Но вместо этого ты строишь из себя главного героя одного из своих любимых романов — гордо страдаешь, считая себя отшельником, недостойным, испорченным. Но на самом деле ты просто слабак, Тэхён, на тебя жалко и тошно смотреть, — он брезгливо отшвыривает от себя Кима и отходит на расстояние, вставая вполоборота. — Возьми себя в руки, будь тем Тэхёном, в которого Чонгук влюбился — смелым, настойчивым, остроумным, смешным. И ты либо добиваешься его, — он тычет в него пальцем, как в нашкодившего домашнего питомца, — либо молча смотришь на то, как за тебя это делает чёртов Соджун.
Юнги, хватая Хосока за руку и утягивая за собой, тут же уходит в сторону парковки, не дав возможности ответить. Тэхён бы и не смог это сделать. Сердце Юнги колотится бешено, хочется плакать и кричать одновременно. От злости на Чимина, на Тэхёна и в первую очередь на самого себя. Юнги понял, что «сюсюкания» с Тэхёном не срабатывают, и ему нужен сильный толчок, чтобы начать действовать, потому что очевидно (для всех, кроме самого Тэхёна), что отпустить Чонгука он не может.
Но не получился ли толчок слишком сильным и не приведёт ли он к непредвиденным и более тяжёлым последствиям? Юнги тяжело осознавать, как сильно мог ранить друга своими словами, больно осознавать, что большая часть сказанного является правдой, просто преподнесена не в самой лучшей форме.
Юнги останавливается у хосоковой kia, зачёсывает медные волосы назад и прячет лицо в ладонях. Хосок нежно гладит его по макушке, пытаясь успокоить, когда сам явно не в порядке от пережитых эмоций.
— Я не перегнул? — он приподнимает голову и выглядывает из-под пушистых ресничек.
— Нет, ты сказал, как есть. В своей манере, к которой Тэхён, думаю, уже привык.
— Нет, я определённо точно перегнул. Мы сами виноваты, что довели его до такого своей ложью, а я теперь ещё и сверху добавил. Отличный друг, — отнекивается Юнги, сжимаясь и поникая всем своим видом. Ему стыдно, страшно и тяжело. Он желает Тэхёну всего самого лучшего, но уже не знает, как донести свои мысли. Он скучает по беззаботному, саркастичному и весёлому Тэхёну. Готов принять и любить его любым, но только в том случае, если он будет счастливым, а не с потухшими глазами и опухшим от слёз лицом.
— Послушай, — Хосок цепляет его за плечи и просит посмотреть себе в глаза, — Тэхён очень умный и сильный парень. Я уверен, что спустя время он осознает сказанные тобой слова и будет благодарен за тот толчок, что ему дал ты. Возможно, совсем скоро будем на их свадьбе гулять.
— В Корее не разрешены однополые браки, — хмыкает Юнги.
— Не переживай, мы куда-нибудь уедем, — отвечает Хосок, не уточняя, что в данном случае значит «мы». — Останешься сегодня у меня? — предлагает шатен, а Юнги согласно кивает.
Они, даже не прощаясь ни с кем, ибо сейчас никому до них дела нет, и не забирая с собой Чимина, который сам виноват в сложившейся ситуации, уезжают.
Тэхён стоит на месте, не двигаясь, врос в землю и стал никем и ничем.
Был ли он прежде кем-то?
Был
его парнем,
его возлюбленным,
его поддержкой и опорой.
Всё связано с ним.
Говорят, нельзя так привязываться к людям и делать их существование смыслом своего собственного, но Тэхёну наплевать, как и что говорят.
Он рад, нет, неописуемо счастлив, быть кем угодно — другом, слугой, тенью. Главное —
его.
И осознание собственной глупости приходит так внезапно, что даже больно где-то внутри становится. Тянет и ноет. Потому что дурак.
Юнги прав — Тэхён без Чонгука не может.
Тухнет, мёрзнет, тлеет без него.
Он ведь даже не извинялся никогда за то, что наделал и наговорил. Молча оттолкнул от себя и страдал, будто его боль имеет первостепенное значение. Должен был взять себя в руки, пойти к Чонгуку, извиниться и попросить разрешение быть рядом хотя бы в качестве одноуниверситетника. Тэхён не уверен, что такое слово есть, но для их отношений он бы его с нуля создал; в качестве соотечественника, что живёт в одном городе, в одной стране, на одной планете.
Кем угодно, лишь бы дышать его улыбкой, успокаиваться звонким смехом и жить только благодаря его внутреннему свету.
Тэхён, подобно герани, что очень любит солнечный свет, без чонгукова света завянет.
Как жаль, что осознание пришло так поздно.
Поздно — когда взял себя в руки и выучил, наконец, нужный материал, а тебя уже отчислили.
Поздно — когда стоишь посреди глуши с разряженным телефоном, на ближайшие пятьдесят километров нет ни души, а перед носом только что проехал последний автобус.
Поздно — когда хочешь сказать близкому человеку, что был не прав и очень любишь его, а он уже не дышит.
А сейчас не поздно, сейчас — есть шанс всё исправить.
Тэхён будто пробуждается ото сна и теперь решает полностью исправить ту кашу, что заварил, начиная с самого малого. Поэтому он засовывает свои собственные чувства подальше и поглубже, глубоко вздыхает и подходит к развалившемуся на холодной земле Чимину, который с кровью на лице греется под лучами осеннего солнца. Тэхён неуверенно протягивает ему руку. В глаза не смотрит, всё ещё страшно. И Тэхён совсем не ожидал, но Чимин довольно-таки быстро, хоть и с недовольным прищуром, вкладывает свою руку в чужую и помогает себя поднять.
— Прости меня, — получается тихо и слабо, и сил посмотреть в глаза всё ещё нет, но он, хоть и насильно, но заставляет себя произнести слова, которые действительно имеет в виду: — Ты очень хороший друг. Я рад, что ты так себя вёл по отношению ко мне, потому что ты защищал «своё». Я бы поступил так же.
— Оно не моё, Тэхён, — неожиданно. — И не соджуново, — ещё более неожиданно и даже приятно. Тэхён впервые поднимает свои глаза (удивлённые) на чиминовы. Они не презирают, они сдаются и принимают. — Чонгук всё ещё твой, сколько бы я не старался.
— Но… они же… — Тэхён застывает с занесённой за спиной рукой и действительно ничего не понимает.
Собственными глазами видел: взгляды, прикосновения, улыбку.
— У нас была сделка. Я вынудил его пойти с ним на свидание, — виновато объясняет Чимин. — В обмен на возможность прийти на день рождения Джина и увидеть тебя.
— У меня, кстати, день рождения в декабре, — спокойно вставляет Джин, который всё это время просто ахуевал от происходящего.
— Я знаю, — неожиданно отвечает Чимин. — Я единственный, кто тогда не пил, потому что принимал таблетки из-за болезни почек.
Тэхён застывает в изумлении, погружается в свои мысли, вновь врастая ногами в землю. То есть один его друг устроил фейковый день рождения, чтобы дать возможность увидеться с Чонгуком? Второй его
знакомый друг хоть и пошёл на уловки и хотел свести с Соджуном, но всё же знал о несуществующем дне рождения и всё равно пришёл.
И, самое главное, Чонгук.
Чонгук, который согласился пойти на свидание с мужчиной, у которого есть фирменная улыбка и собачьим языком прилизанные волосы. Это подвиг. Подвиг, который он совершил ради Тэхёна, лишь бы просто его увидеть.
— Намджун, — он поворачивается к своему брату, строгим и серьёзным голосом начиная свою мысль. — Прости, что у тебя такой глупый и проблемный брат. Ты так меня любишь, столько для меня делаешь, а я ничего кроме себя не вижу и пользуюсь своим положением и твоим расположением, — Тэхён переводит взгляд на Джина и подходит ближе. — Сокджин, прости, что я испортил твой фейковый день рождения своим поведением и вообще был полным кретином всё это время, — старший лишь многозначительно кивает, довольный принимает извинения и притягивает Тэхёна к себе, как тряпичную куклу. Он обнимает его обеими руками и сильнее прижимает к себе.
— Да, ты полный кретин, — уверенно заявляет Джин, заставляя Намджуна и Чимина переглянуться и улыбнуться, — но всё же ты осознал своё поведение. Благодаря моему дню рождения, кстати говоря! Будь благодарен! — гордо кричит он. — Можешь отплатить мне помощью в организации и проведении научного вечера для пожилых людей, — предлагает он уже мягким голосом, а Тэхён высвобождается из крепкой хватки и с улыбкой согласно кивает.
— Тэхён, конечно, мудак, но не перебор ли это даже для него? Организация мероприятия? Ужас! — шепчет Чимин на ухо Намджуну, на что последний начинает смеяться.
Он смеётся, а потом, почему-то, застывает, задерживая на розововолосом свой тёплый взгляд. Он не находит, что ответить и разглядывает чужие добрые глаза. Чимин выглядит теперь таким мягким и уязвивым. Особенно, когда мило улыбается и хлопает пушистыми ресничками.
— Намджун, — прерывает неожиданно подошедший Тэхён, о котором Джун успел позабыть, погрузившись в глубину чужих глаз. Старший неловко прочищает горло, а Чимин невинно отводит взгляд и начинает разглядывать местность, — позволь мне попользоваться твоей добротой ещё один раз, последний, а потом я возьмусь за голову и буду самым лучшим братом, обещаю, — он прикрывает глаза, соединяет ладони и умоляюще трясёт ими.
— Что на этот раз? — Намджун скрещивает руки на груди и пытается изобразить строгий и деловой вид.
Почти получается.
— Дай мне ключи от своей машины. Я должен поехать к нему, — старший молчит полминуты, разглядывает брата и не решается.
Только что он рвал и метал, готовый убить каждого на своём пути, а сейчас стоит с невинным видом и глазками хлопает. Вот такое действие на него оказывает Чонгук. И кто такой Намджун, чтобы препятствовать? Даже если захотел — не смог бы. Тэхён у него эти ключи зубами бы выгрыз, ну, или заказал бы себе такси, в конце концов.
Намджун молча и совсем нерешительно протягивает брату ключи. Тэхён подрывается с места, радостно обвивает его шею руками и целует в блондинистую макушку. Приятно. Джун в улыбке расплывается не в силах её сдерживать. Он в принципе бессилен перед обаянием своего брата — всё для него.
Тэхён тут же убегает к машине и к исполнению того, что должен был давно сделать.
— Да-а, тамада хороший и конкурсы интересные, — Джин круглыми глазами пялится перед собой, всё ещё пребывая в полном ахуе. — Пожалуй, больше никогда в жизни не буду отмечать дни рождения.
— Хорошая идея, а сейчас пошли выпьем, именинник, — Чимин обнимает его за плечо и утягивает за собой в сторону кафе. Намджун следует за ними.
***
Хосок паркуется у многоэтажного дома, где находится его квартира. Юнги в дороге заснул, потому что вчера у него была смена до самого утра, а выспаться он не смог, ведь пришлось рано вставать, чтобы попасть на «день рождения» Джина. Ещё три выпитые банки пива и эмоциональное напряжение дали о себе знать, поэтому Юнги мирно сопел, приложившись щекой к окну.
Хосок не спешит будить его — бессовестно разглядывает подрагивающие ресницы, тело, вздымающееся при дыхании и причмокивающие во сне губы.
Юнги невероятно красив.
Когда мирно спит, когда бодрствует и матерится, когда хмурится и когда улыбается. Красив при свете дня и тёмной ночью.
Хосок не жалеет, что столько времени было потрачено. Что Юнги его ненавидел, тоже не жалеет, потому что они оказались в итоге здесь — в одной машине сейчас, в одной кровати позже. Дело совсем не в извращениях и сексуальном контакте, хотя, глупо отрицать, что Хосок этого тоже бы хотел.
Дело в том, как чужие высокие и толстые стены постепенно опускались, ломались, трещали по швам. Теперь Юнги не боится остаться с ним наедине. Напротив, именно с ним чувствует себя в безопасности. Не ругается и не кричит (хотя, иногда бывает и так), лишь мурлычет нежно и заливисто смеётся с шуток.
Хосок чувствует себя самым счастливым человеком на свете.
Но вот он замечает копну светлых волос, что мельтешит перед входом в многоэтажку, ходит из стороны в сторону в ожидании без слов понятно кого, трёт руки о джинсы. Видимо, замёрз.
Хосок впервые за долгое время испытывает к нему не злость и отвращение, а чувство жалости. Может, на него так влияет собственное счастье, которое заставляет светиться изнутри, и отчего весь мир начинает казаться не так уж плохим и злым, а на окружающих людей смотришь и думаешь «вот бы они были счастливы, как и я». Хосок не уверен, что любовь на всех влияет таким же образом, что и на него, но это не так уж и важно. Важно то, что он выходит из машины, пока его котёнок продолжает тихо спать, и направляется в сторону Дэни.
— Привет, — спокойно говорит Чон, доставая из кармана сигарету и прикуривая. — Ты что-то хотел? — а парень вздрагивает от неожиданной (да, он ждал, но нисколько не подозревал, что прямо сейчас увидит того самого) встречи.
Сначала блондин кажется таким напуганным, потерянным и даже разбитым, что ли. Но потом выпрямляется весь, поправляет горделивую осанку, грудь вперёд выпячивает. Жалко смотреть. В хорошем смысле. Действительно жалко, что он так глуп и в своей любви несчастен. В любви ли? Ведь сам изменил. С Хосоком они встречались полгода, оба любили пробовать «необычное» в сексе, и обоих всё устраивало. Удушение, кляп, наручники, потом кандалы и холодное оружие. Хосок отличался от него лишь одним — был преданным. В том смысле, что ему хватало одного-единственного человека, с которым он мог превращать в реальность свои фантазии, Дэни же был другим — хотелось всегда нового. Жаль, что Чон так поздно осознал, что они схожи лишь с виду, внутри — отличаются. Или не жаль. Потраченное время — опыт. Какой бы ни был, но всё-таки опыт. Сейчас, когда у него есть Юнги, абсолютно неважно, какими путями он к нему пришёл, пришёл — это главное. Даже на злосчастную фотографию не злится. Да, его долгое время обсуждал и, возможно, будет ещё обсуждать весь университет, но, к счастью, Дэни не стал отправлять это родителям, а, что важнее всего, именно эта фотография и привела к нему Юнги.
Именно по этой причине — Юнги — злости нет, только жалость к человеку, который за всей своей гордостью и вычурностью выглядит несчастным.
— Ты не отвечал на мои сообщения, — выходит до невозможного жалобно. Хосок молча вскидывает одну бровь, удивлённый такими словами, ведь не удивительно, что он его игнорировал всё это время, получая десятки сообщений в день. — Я пришёл, чтобы дать тебе ещё один шанс, — Дэни тут же меняется в лице, не увидев нужной реакции на свои слова и тянет носом выше головы. Звучит донельзя пафосно, что становится смешно. — Очевидно, никто в университете не способен принять то, кем ты являешься. Я всё ещё здесь, готов простить тебе выходку в клубе и присутствие… — он запинается, стараясь подобрать слово, за которое не получит в очередной раз, — другого человека.
— Мне не нужно, чтобы весь университет меня принимал. Мне хватает моих людей.
— Твой огненный мальчик в их числе? — усмехается блондин, а Хосок молчит, позволяя тому сделать выводы самостоятельно. — Сможет ли он принять тебя, который ни дня без секса, экзотики и экспериментов не может. Не мучай ни себя, ни его — вы не справитесь. Ты не справишься — заскучаешь через пару недель, когда приспичит и придётся вызывать бдсм-эскорт, а он… — Дэни замолкает, потому что сзади появляется он.
Хосок прослеживает его взглядом и оборачивается.
Юнги сонно потирает глаза, его волосы растрёпаны в разные стороны, отчего он выглядит ещё милее. Но вот лицо — недовольное, хмурое и злое. Он устало подходит к блондину, холодным взглядом в него всматриваясь.
— С чего ты взял, что мы не трахаемся каждый божий день? — Юнги лениво вскидывает одну бровь, а Хосок смотрит на него и губы поджимает, чтобы скрыть улыбку. — Мы, конечно, начали с малого — наручники, плётка, — он считает, загибая пальцы, — и всё в таком духе. Но так ведь в разы приятнее, по нарастающей, постепенно и со
своим человеком, — он делает паузу, подходит ближе и в губы шепчет: — а не шлюхой.
Дэни не находит, что ответить. Надеялся, что в этот раз удастся вернуть Хосока, возобновить отношения, но никак не ожидал, что эти двое действительно в настолько тесных отношениях. Глаза от обиды наполняются слезами, парень злобно сжимает кулаки и уходит с высокой поднятой головой.
Втаптывать себя в грязь он не позволит.
— Я не ожидал, что он так быстро сдастся, — лениво пожимает плечами Юнги, провожая взглядом уходящего. — Извини, но, кажется, чувство собственной важности для него главнее, чем ты, — абсолютно серьёзно заявляет Юнги, проходя в сторону подъезда. Ему бы поскорее домой, в тёплую кровать, провалиться в сон и смыть с себя этот день. Завтра он непременно позвонит Тэхёну и извинится, а сегодня им обоим нужно остыть.
— Зато для тебя важнее я, — хитро улыбается Хосок, открывая дверь и пропуская медноволосого вперёд.
— С чего ты это взял? — легко отвечает Юнги, заходя в коридор и включая в нём свет.
Он сбрасывает с себя обувь и проходит на кухню, пока Хосок остаётся там и убирает всё по своим местам. Чистота и порядок у Чонов в крови.
— Наручники, плётка, серьёзно? Ты допустил мысль о нашем сексе и тебя не стошнило.
— Про ножи же я не сказал. Не переоценивай себя, — отмахивается Мин, развалившись в барном стуле и прикладываясь лбом к столу, пока приятная усталость расплывается по всему телу.
Он тянется рукой к корзине с фруктами и забирает себе апельсин.
В этой квартире он чувствует себя комфортнее, чем в своей, хотя не уверен уже даже, что свою может считать «своей». Там у него «своих» лишь несколько метров, в которых помещается диван, стол и ноутбук. Там — недовольные от внешнего вида, от вида деятельности и нежелания идти по собственным стопам взгляды и комментарии отца. В той квартире постоянно думаешь о том, чтобы поскорее уйти на работу, учёбу или ещё куда, лишь бы не находиться в пропитанном отвращением друг к другу месте.
Здесь же — безопасность и спокойствие. Здесь можно говорить о музыке и не бояться, что над тобой посмеются или накричат, можно слушать её без наушников и не переживать, что кого-то разбудишь, потому что Хосок такой же полуночник, как и Юнги. Да и спит очень крепко, если засыпает раньше. А ещё, оказывается, очень приятно смотреть с кем-то фильмы, лёжа под мягким пледом. Особенно Юнги полюбились ужастики, которые хоть и предсказуемы по большей части, но очень отвлекают от собственных проблем. Проблем, кстати, с появлением Хосока стало намного меньше: музыка пишется быстрее и качественнее (ведь есть студия и советчик), работа стала не так утомительна, потому что заработанные деньги теперь идут не только на нелюбимую учёбу, но и в руки Хосоку, который должен покупать продукты, но вот чего Юнги не знает — деньги не тратятся, а откладываются. Появилась цель — реальная и осязаемая.
— Минджуну понравились твои песни, которые я ему отправил, — говорит Хосок, который хранил эту новость с самого утра, желая рассказать в приватной обстановке. Минджун — директор одного из лучших андеграунд-клубов Сеула. Юнги очень переживал и до последнего боялся, и не хотел отправлять песни, которые казались ему недостаточно хорошими для такого серьёзного места. Сейчас же он замирает с апельсином, который чистил последние пять минут нахождения в квартире, в руках. — Он хочет, чтобы ты выступил в начале декабря. Что думаешь? — осторожно спрашивает он, присаживаясь напротив.
— В прошлый раз ты меня не спрашивал, просто отправил на сцену, — подмечает Юнги без нотки раздражения, потому что сейчас уже понимает, что это было во благо. По-другому Хосок не может. Мин протягивает шатену дольку апельсина, которую тот забирает и отправляет себе в рот. Юнги выдерживает паузу, от которой Чон немного нервничает, потому что котёнок до безумия непредсказуем и может выкинуть что угодно. — Конечно, я, чёрт возьми, согласен, что за вопросы? — вскакивает Мин с улыбкой во все тридцать два и, преодолевая деревянный стол, кидается
другу в объятия.
Хосок прижимает его к себе, гладит сквозь ткань нежно-нежно и думает о том, что хотел бы так и дальше: вместе возвращаться домой, получать из родных рук кусочки фруктов и иметь совместные планы на будущее. Но вот только не уверен, что это взаимно. Да, у них был поцелуй, но, возможно, лишь на эмоциях, раз после так и не повторился. Хосок и не настаивает, не давит, понимая, что Юнги не такой, как все. За это он его и полюбил — за прямоту и дерзость, за критичность к себе и другим, за самые красивые глаза.
Он сильнее прижимает миново тело к себе, носом водя по виску.
— Что, если я скажу, что хочу тебя сейчас поцеловать? — шепчет Юнги, как тайну, отстраняясь немного и заглядывая в чужие глаза снизу вверх с ноткой сомнения и страха.
Хосок удивляется. И очень сильно. Но виду не подаёт. Сохраняет рассудок и собственные мысли в покое. Нельзя сейчас действовать на эмоциях, когда Юнги явно выпивший, уставший и потому такой эмоциональный.
— Тогда я скажу, что ты просто благодарен мне за помощь с концертом, — Хосок отстраняется, выпуская его из объятий и дышит тяжелее, потому что долгое воздержание (с самой первой встречи с Юнги) даёт о себе знать. Но он никогда в жизни не станет пользоваться чужим слабым состоянием.
— Ты же мой продюсер, значит, это не помощь, а твоя работа, — парирует Юнги, подходя ближе. — Я абсолютно точно не благодарен тебе, веришь? — Хосок смеётся тихо и сдержанно, но искренне.
— Я не стану тебя целовать, — продолжает держаться Хосок, а Юнги начинает злиться, потому что он никогда поцелуев не хотел, а когда захотел — получил отказ. Да ещё не от кого-то, а от Хосока, который, кажется, всем своим видом кричал о влюблённости. Но теперь вот отказывает, что за несправедливость? — сегодня, — вдруг уточняет Хосок. Юнги замирает. — Но я абсолютно точно могу поцеловать тебя завтра, как только ты проснёшься и попросишь меня ещё раз на трезвую голову. Я буду знать, что ты этого действительно хочешь.
— Я ведь теперь принципиально попрошу, даже если не буду хотеть, — абсолютно серьёзно заявляет Юнги, грозно тыча пальцем в Хосока.
— Вот это угроза, — смеётся Хосок. — Тогда я принципиально тебя поцелую, условия-то ты знал, так что, моя совесть будет чиста.
— Договорились, — Юнги протягивает руку в знак подтверждения и скрепления оговоренной сделки, а Хосок её пожимает.
Оба улыбаются довольные до невозможности, продолжая касаться рук друг друга, и не спешат отпускать.
Юнги благодарен за отсутствие давления. За то, что не чувствует себя обязанным за оказываемую поддержку и предоставленную крышу над головой. Приходи, когда хочешь, взамен ничего не нужно. Отсутствие разговоров о характере их отношений тоже радует, потому что Юнги и сам не знает, что между ними происходит. Знает лишь то, что ему с Хосок хорошо, спокойно и очень легко.
Хосок уже успевает уйти в комнату, когда Юнги отвлекается на новое сообщение в своём телефоне:
16:45.
dany: встретимся в 18 возле вашей студии. если скажешь Хосоку, фотография попадёт в руки его родителям.
***
Тэхён сидит в машине уже третий час. Припарковался подальше от чонгукова дома, чтобы не быть замеченным, и глаз не смыкает, в оба смотрит и ждёт появления на горизонте уже знакомой машины. Дневное солнце ярко слепит в глаза, но Тэхён держится, не отрывает пристального взгляда от дороги и даже не отвлекается на проходящих мимо людей. У него на лице медицинская маска и солнечные очки, найденные в бардачке брата и позаимствованные на короткий срок. Маскировка должна обеспечить неузнаваемость: Тэхён не хочет выглядеть дураком, который несколько часов сидит у дома бывшего и выжидает его возвращения со свидания. Это даже звучит отвратительно.
Вроде должно было стать легче после слов Чимина, что свидание было на спор, но вот ни черта. Если это лишь сделка, то почему они так долго не возвращаются? Что, если Соджун понравился Чонгуку, и последний влюбился в него? Невозможно спокойно сидеть, зная, что Чонгук сейчас где-то и с кем-то в романтической обстановке, смущённо отводит взгляд от чужих комплиментов и смеётся до милых ямочек и сморщенного носика. Тэхён не может принять это, как и тот факт, что Чонгук будет несчастен и одинок из-за кое-чьего эгоизма. Кима бросает из одного угла в другой, он мечется от мысли к мысли, не зная, куда деть безграничную ревность и желание быть одним единственным мужчиной в жизни Чонгука, а от собственничества и эгоизма начинает тошнить.
Поток мыслей прерывает подъехавший кабриолет. Тэхён весь сжимается от напряжения и съезжает по сиденью вниз, чтобы не спалиться. Чонгук не выглядит несчастным, но и счастьем тоже не светится. Он безразлично оглядывает соседнюю улицу, подперев лицо рукой. Соджуновой фирменной тоже не видно, что, безусловно, не может не радовать. Тэхён довольно ухмыляется, а потом мысленно щипает себя за кожу, отгоняя злорадствующие помыслы.
Соджун глушит мотор, как-то устало поправляет волосы и уныло улыбается. Он что-то говорит Чонгуку, который смотрит, чёрт возьми, прямо в сторону тэхёновой машины, от чего Ким сразу ныряет вниз. Он ещё долгих пару минут не решается вылезть обратно и проверить обстановку, но, услышав шум отъезжающей с рёвом машины, потихоньку выползает из своего убежища и понимает, что упустил Чонгука. Он бы не успел так быстро дойти до дома, потому что тропинка к воротам достаточно длинная и не спрятана за деревьями, кустами или другими преградами. Тэхён бы мог увидеть его удаляющуюся спину, вместо этого там мельтешит парочка, семья с двумя детьми и подростки с футбольным мячом. Чёрт. Он ведь не мог уехать с Соджуном снова?
И без того находящийся в напряжении Ким вздрагивает от резкого стука по окну. Он поднимает глаза и видит перед своей дверью Чонгука.
Тот переминается с ноги на ногу, губы кусает и, скрестив руки, слегка заметно хмурится.
Тэхён виновато опускает взгляд в пол, но, вспомнив наставления Юнги, решает взять себя в руки и стать смелее. Самому от себя тошно в последнее время.
— Прости, я лишь хотел убедиться, что ты в безопасности, — произносит старший, выходя из машины и оказываясь лицом к лицу с Чонгуком.
Про смелость Тэхён, конечно, загнул, потому что рядом с этим парнем ноги подкашиваются и дыхание сбивается. Стоять рядом и делать серьёзный и спокойный вид сродни невозможности. Хочется обнять, прижать к себе, поговорить обо всём, как раньше.
— Ты решил пойти по моим стопам и стать
сталкером? — больно.
Чонгук даже не смотрит на Тэхёна, когда произносит эту фразу. Оглядывается по сторонам, цепляется взглядом за опавшие листья и глубоко вздыхает.
«
Я, наконец, решил поговорить», — хочет сказать Тэхён, но не может.
Жалеет уже, что приехал и вновь своим видом и действиями причиняет дискомфорт и боль. Конечно, Чонгук помнит назло брошенную фразу, помнит и измену, и предательство, всё помнит. Тэхён чувствует себя таким глупцом, что позволил допустить в своей голове мысль о том, что они могли бы попытаться всё забыть и подружиться.
Мосты сожжены, а вода под ним иссохла до последней капли, а в огромной яме плещется теперь лава. Её уже не переплывёшь и не перепрыгнешь.
— Пойдём в дом? — добрым и тихим голосом прерывает молчание Чонгук, а Тэхён пялится на него удивлённо, будто ушам не может поверить. Может, получится перелететь лаву? Потому что от тёплого взгляда, который Чонгук всё-таки позволяет себе подарить Тэхёну, за спиной у последнего вырастают крылья. Он и лаву, и монстров адских перелететь сможет, если рядом будет Чонгук. — Хочу, чтобы ты забрал свои вещи, — который эти крылья тут же нещадно обрубает.
***
Когда они, не произнеся ни слова, поднимаются на четырнадцатый этаж, Чонгук уверенным шагом ходит по квартире и собирает по разным углам остатки чего-то прежде важного. Тэхён же, как дальний родственник, неловко стоит у кухонного стола. Хочет помочь, но не знает как: не помнит даже, что принадлежит ему. Спустя долгих пять минут, Чонгук приносит и ставит на стол коробку.
— Твой красный джойстик, толстовка, книга, которую купил и не успел прочитать, — младший раскладывает все вещи в коробке компактнее, — конспекты по психологии за второй курс, не уверен, что они тебе нужны, но мне точно нет, — он позволяет себе ухмылку, — и ирисовые духи. Ты их не терял, — Чонгук поднимает грустный взгляд, — просто они никогда не были твоими.
Это его духи, но ему они больше не нужны.
Так выглядит окончательное и бесповоротное принятие и смирение?
— Расскажи мне обо всём, пожалуйста, — из последних сил произносит Тэхён.
«Потерю памяти можно преодолеть посредством осознания вытесненного материала», а Тэхён, наконец, готов услышать правду от первоисточника.
От того, перед кем давно должен был извиниться, а не прятаться; от того, к кому должен был пойти в первую очередь, склонив голову к его ногам.
— Я хочу вспомнить.
