iris pallida

Выбежать за ним, догнать, сказать «прости», получить разворот и смотреть ему вслед. Выбежать за ним, догнать, сказать «мне жаль, что ты это увидел», получить разворот и смотреть ему вслед.  Выбежать за ним, догнать, сказать «я бы никогда тебя не тронул», получить разворот и смотреть ему вслед.  Бежать за ним смысла нет. Он не станет слушать. Да и что говорить? Всё на фотографии.  Хосок остаётся стоять на месте и сжимает в руке ключ подаренной надежды. Ключ от студии, которую купил единственному человеку, которого хочется где-то на уровне сердца. Единственному человеку, которому не важны и не нужны чужие несметные богатства и важные связи. Смог бы он принять необычные увлечения и пристрастия, или, как и сказал Дэни, никто не сможет? Хосок ещё в тот день в клубе подумал, что не мог этот англичанин из Кореи принести с собой добрые вести или хотя бы отсутствие плохих. Он всегда приносил с собой разрушение.  Они познакомились на вечеринке в честь выхода нового альбома какого-то айдола, чьё имя Хосок даже не помнит, потому что его туда затащил папа. Отец Дэни был директором популярного журнала, собирающих и публикующих всевозможные сплетни о знаменитостях, поэтому тоже числился в списке приглашённых. Блондин сразу заприметил Хосока, красивого и богатого. И не то чтобы ему были нужны деньги, нет, он и сам был богат, скорее, хотелось заполучить самый лакомый кусочек этой вечеринки — сына одного из главнейших продюсеров Кореи. Он с кокетливым видом подошёл, поулыбался и «случайно» облил шампанским себя и собеседника. Конечно, оба сразу удалились в уборную, где была тысяча извинений, то же кокетство, а потом выпитый алкоголь дал о себе знать — Дэни сделал Хосоку минет в кабинке туалета, пока за дверью туда-сюда ходили люди. Вот только спиртное дало о себе знать только в случае Чона, который не стал бы так подставлять отца, в то время как Дэни всё запланировал, как только его увидел в свете софитов. Это было странно и необычно, грязно и очень опасно, но Хосоку понравилось. Понравился испытываемый рядом с этим парнем адреналин, будоражащий кровь. Понравился ли сам Дэни — разговорами, мыслями и взглядами на жизнь? Сейчас уже не уверен, ведь не говорили никогда о мечтаниях и будущем. Даже о музыке, ради которой и собрались, не говорили, лишь трахались, как кролики все последующие дни после неожиданного знакомства. Они практически сразу начали встречаться, и было очень классно: ездить вместе на закрытые вечеринки, смеяться, пить и трахаться. Но с каждым разом Дэни предлагал всё более странные способы времяпрепровождения. Например, секс на крыше двадцатиэтажного здания. Хосок, хоть и боялся, но отказать не мог, не хотел признавать, что ему страшно. Поэтому они целовались, сидя на самом краю: Хосок, свесив ноги вниз, Дэни — на его бёдрах, запрокидывая голову назад и пугая до чёртиков. Но стоит отдать этому парню должное — он никогда не заставлял делать всё по своей прихоти, лишь предлагал и знал, на что давить — Хосок сам соглашался и никогда после не жалел, ему нравилось. Нравился адреналин и острые чувства, испытываемые в тот момент и накрывающие с головой после осознания. Придушить до отключки и трахать себя вырубившегося тоже предлагал Дэни — Хосок душил, но всегда в нужный момент останавливался. Дэни просил использовать для анального секса посторонние предметы — Хосок соглашался. Ему нравилось, а Дэни страшно никогда не было. Он вообще, кажется, ничего не боялся, даже несмотря на то, что мог умереть от удушения или от падения с огромной высоты. Хосок лишь позже узнал, почему он никогда не боялся — употреблял. Чтобы его возлюбленный не отказался от использования холодного оружия во время секса, Дэни подмешал ему в алкоголь ЛСД. Тогда же появилась и фотография — с ножами и кровью. Тогда же они и расстались — когда Хосок разозлился, попытался объяснить, что так поступать нельзя, что это статья, а Дэни на эмоциях признался, что последний месяц изменяет с каким-то барыгой. Можно было бы замять это дело и расстаться мирно. Пожалуйста, трахайся с кем хочешь, мне, конечно, больно, но лучше быть одному, чем с наркоманом, который подмешивает вещества своему парню. Но Дэни не хотел отпускать от себя того, к кому так привык и кому не мог позволить себя бросить, это слишком ударило бы по его самолюбию. Поэтому устроил шантаж, клялся подкинуть наркотики отцу Хосока и испортить всю карьеру. Конечно, он бы никогда этого не сделал, потому что слишком велико было влияние Чона-старшего, чтобы против него решился пойти какой-то двадцатилетний парень. Сыграл на руку ещё и тот факт, что Хосоку так вовремя предложили стажировку в американском университете. Он тут же согласился, зная, что Дэни никогда не решится иметь дело с его отцом. Так и случилось — как только Хосок уехал, Дэни отступил. Он продолжал писать сообщения с просьбой вернуться, всё забыть и простить, божился измениться и перестать употреблять, но Хосок просто заблокировал его номер и наслаждался своей новой жизнью в штате Иллинойс.     Тогда терять было нечего, бояться тоже не за кого. Сейчас — так много стоит на кону: человек, который всего привык добиваться своим трудом. Человек, который верен своим близким. Человек, с которым можно поговорить обо всём и ни о чём.  В течение следующих нескольких дней Хосок продолжает получать от Дэни сообщения разного содержания. 18:17. dany: если ты не вернёшься ко мне, я разрушу всю твою жизнь Складывалось впечатление, что он всё ещё употребляет. Очень уж быстро и кардинально менялся характер его мыслей. 01:39. dany: я безумно тебя люблю, Хосок 01:39. dany: я готов простить и забыть всё, что произошло, только вернись Хосок его сообщения игнорирует, погружённый в собственные переживания из-за того, что Юнги не появляется в университете. Очевидно, что это было из-за фотографии, а не из-за болезни, как сказал Намджун. Но что с этим делать Хосок не знает, ведь это не то, о чём можно просто поговорить, это то, что нужно понять и принять. А ещё было слишком стыдно посмотреть в невинные и чистые глаза своими — опороченными и грязными. Было больно увидеть не горящий огонёк благодарности и восхищения, а потухший — отвращения и презрения. От этого хотелось просто исчезнуть и перестать существовать, потому что было плевать, что думают все вокруг, было страшно разочаровать его одного. Именно это и сделал. 08:00. dany: нам нужно встретиться и поговорить Университет встречал другими неожиданностями. Дэни отправил ту самую фотографию одному единственному человеку — Минхо. Этот парень с третьего курса журналистики был главным сплетником, работающим в университетской газете и собирающим самые последние и пикантные новости. Конечно же, напечатать в газете он её не решался, но отправить всем, кому только можно — запросто.  09:04. dany: ты мне нужен, как и я тебе Хосок проходит в аудиторию, замечает на себе любопытные взгляды и старается не обращать на это никакого внимания. Люди любят шокирующие новости, им нравится обсуждать их и рассказывать друзьям, выражая своё никому не нужное мнение. Чон молча терпит, не реагирует, понимая, что пройдёт неделя или две и все об этом забудут, как только появится новая сплетня.  Он присаживается на своё любимое место в центральном ряду, не очень близко к профессору и не совсем на «галёрке». На центр очень редко обращают внимание, поэтому можно периодически заниматься своими делами, если потребуется. Рядом с ним сидит Хваса, с которой он последние пару недель делил это место. Они всегда обменивались приветствиями, переговаривались по поводу лекции и иногда смеялись. Но сейчас, когда Хосок ставит свою сумку рядом с ней, она отводит взгляд, дрожащими руками забирает свои вещи и уходит. Хосок остаётся один. Он замечает, как компания девушек из его группы шепчется между собой, периодически поглядывая на него, но тут же отворачиваясь, когда он на них смотрит в ответ. Замечает, как три его одногруппника без стеснения и явно с ноткой презрения его разглядывают. Стоит взглядами с ними встретиться, как самый смелый из них скалит зубы. «Неделя будет долгой и утомительной», — думает Хосок, когда в аудиторию заходит преподаватель и начинает занятие.  12:00. dany: я не остановлюсь на фотографии, не переживай После первых двух пар наступает время обеденного перерыва. Он хоть и проходит с Чимином, но легче не становится. Все продолжают оглядываться и перешёптываться, кто-то даже на подходе к столику толкает шатена в плечо, не случайно и слабо, а очень даже намеренно и совсем немного больно. Но тяжело и обидно не от этого, а от того, что самого нужного и способного успокоить рядом нет.  — Что планируешь делать с Дэни? — спрашивает Чимин, видя, как сильно поник духом его друг.  Хосок не ест, сидит и бездумно ковыряется палочками в миске с рисом и овощами. На фоне даже можно было бы услышать сквозь чужую болтовню презрительное «извращенец», если бы не глубокое погружение на дно собственного разума.  — Он не получит от меня никакой реакции, ему это наскучит, и он продолжит юзать и трахаться со своим дилером, — безразлично отвечает Хосок.  — Он же чёртов псих. Думаешь, не выкинет что-нибудь ещё? — Пак приподнимает голову от своей тарелки с салатом и смотрит сквозь розовую чёлку с сочувствием и грустью.  — Ему нечем меня напугать и ему нечего у меня отнять, Чимин. Давай сменим тему?  И Чимин меняет. Делится переживаниями за Чонгука, который снова начал пить и пропускать занятия, как только Тэхён узнал правду. Рассказывает о том, что устроился на подработку в отдел продаж архитектурного бюро, потому что проектировать ему не интересно, а вот забалтывать и уговаривать людей — очень даже. Подмечает, что в последнее время Намджун всё время ходит грустный и одинокий, потому что ни Юнги, ни Тэхёна в университете нет, а у Джина начался супер-важный конкурс для молодых педагогов, и он упорно готовится. Говорит, что хочется Намджуну даже как-нибудь компанию составить, ведь он не виноват, что брат — идиот.  Хосок же практически не слушает и пропускает всё, кроме «Юнги», мимо ушей. Стыдно ли перед братом, слова о котором даже на секунду в сознании не задерживает? До безумия. Но Чонгук бы понял его сердечные переживания и ни капельки не обиделся, в этом он убеждён. А в голове продолжает крутиться одно имя, такое родное, дорогое, которое ещё синоним к «котёнку». Так хочется сморозить умную фразу, чтобы в ответ — хмурые брови и глаза, что закатывают до предела. Хочется даже как раньше — чтобы с кулаками и оскорблениями, лишь бы видеть, слышать и говорить. Вместо этого — уже остывший и безвкусный рис, продолжающиеся перешёптывания и переглядывания за спиной и гул столпившихся голодных студентов у прилавка.  Но из мыслей выводит вибрация телефона, оповещающая о новом сообщении. Вроде бы этих сообщений уже десяток за сегодня получил, удивляться нечему, ничего в них нового, но глупое сердце бьётся сильнее и рассчитывает каждый раз, что там огненное и сероглазое что-то. Поэтому каждое сообщение просматривается. 12:47. dany: встреться со мной 12:47. dany: или мне выяснить, что Юнги живёт в Ахене, а подрабатывает в joons?  И сердце бьётся ещё сильнее, потому что Дэни всё-таки есть чем Хосока напугать. Он подлый, хитрый и изворотливый, всегда знает за какие ниточки и рычаги тянуть и, к сожалению, слишком часто ему удавалось добиться желаемого. Теперь же желаемое — сам Хосок, который готов поднять белый флаг, лишь бы за ним спрятать то самое, которое можно теперь отнять. В груди как-то неприятно и волнительно покалывает, пока ноги нервно постукивают по бежевой плитке.  — Ты в порядке? — Чимин под столом накрывает подрагивающую ногу своего друга и обеспокоенно вглядывается в глаза, что ещё много раз по двум сообщениям бегают.  12:49. hoseok: через полчаса возле бара «local»  12:49. dany: я знал, что ты не устоишь. до встречи, целую!  — Да, в полном, — отвечает с улыбкой, а внутри гнев по накатанной. Торопливо собирает посуду на поднос, чтобы скорее-скорее. — Мне нужно уехать, извини. Вон Намджун, — он невежливо тычет пальцем, — составь ему компанию, — хватает свою сумку и тут же убегает.   Чимин не успевает даже ничего ответить, смотрит с приоткрытым ртом на удаляющуюся спину друга и на аккуратно сложенную посуду, оставленную на столе. Он вздыхает, с видом уставшим от драмы и проблем трёт переносицу и уносит поднос, а потом, не решаясь, стоит на месте, переминается с ноги на ногу и всё-таки подсаживается к Намджуну.  — Привет, — уверенное приветствие младшего и застывшее удивление в кимовом взгляде.  — Привет, — в ответ уставшее и неуверенное, но всё же доброе.  — Не против, если я посижу рядом и мы вместе помолчим о том пиздеце, что происходит вокруг?  Намджун задумывается на пару секунд, смотрит с теплом и пониманием и сквозь улыбку отвечает:  — Не против. 

***

Хосок доезжает до назначенного места встречи даже быстрее, чем ожидал. Потому что в голове одно имя крутилось, как напоминание, всю дорогу. Напоминание, что его нельзя в это ни в коем случае втягивать, нельзя позволить к нему приблизиться и навредить. Дэни может — Хосок знает.  Улица встречает тёплым ветром и солнечными лучами, а телу всё равно холодно. До костей трясёт, и абсолютно точно и предельно ясно почему. Дэни уже на месте, будто поджидал у самых ворот университета, раз так быстро добрался. Хосок, прежде шедший уверенно и быстро, немного замедляется, потому что становится страшно. Не за себя, а за исход событий, за результат, к которому этот разговор может привести. Дэни дарит ему лучезарную, но фальшивую улыбку, которая не заставляет внутри цвести цветы, а лишь настораживает. Очередная буря скоро поднимется.   — Привет, — первым подаёт голос блондин и, улыбаясь, убирает длинные пряди за ухо. Вновь кокетничает, смотрит влюблённым взглядом и почему-то думает, что он имеет какое-то значение для своего собеседника.  — Привет, — отвечает Хосок и закуривает. Смотрит нечитаемым взглядом и брови хмурит. — Куда пойдём? — он снова улыбается и начинает восторженно оглядываться по сторонам, думая, что у них намечается романтическое свидание. — В твой любимый ресторан американской кухни или сразу в наш клуб? Время пока не подходящее, но мы найдём, как его скоротать, — парень подмигивает, абсолютно уверенный в своих силах.  — Мы с тобой никуда не пойдём, — произносит медленно и по словам, Хосок своим холодным и строгим голосом заставляет улыбку с чужих губ сойти. Вместо неё теперь очень недовольный вид.  — Тебе напомнить о том, что я с лёгкостью могу… — Дэни, послушай, тебе нужно остановиться. Ты ведь прекрасно понимаешь, что мы не будем вместе. Я тебя не люблю, всё между нами осталось в прошлом. Ты сам поставил точку в наших отношениях, когда... — Когда изменил, знаю, — он подходит ближе и обхватывает обеими руками хосоково лицо и заставляет посмотреть себе в глаза. Дэни продолжает ласковым голосом: — Но нет ничего, через что мы не смогли бы с тобой пройти. Я не любил его, я люблю тебя. Всегда тебя одного, — Хосок отталкивает его и отходит подальше, выбрасывает сигарету, и голос его теперь срывается на крик. — Дело не в измене, Дэни! Ты подмешал мне наркотик, а потом продолжал терроризировать меня своими сообщениями! Ты без моего ведома сделал фотографию, которой продолжаешь меня шантажировать. Это не-нор-маль-но! Слышишь меня, — он вплотную приближается к блондину, который стал ещё более недовольным от услышанных слов. — Это ненормально! — шепчет в самые губы. — Значит, я ненормальный, — спокойно отвечает парень, что стал теперь холоднее льда и мрачнее тучи. Он определённо точно не доволен исходом разговора, и за это Хосок поплатится. — Но не забывай, что ты точь-в-точь такой же псих, как и я. И такой ты ему не нужен. Не тешь себя надеждами, — блондин отворачивается и с гордым видом уходит, оставляя Хосока одного в окружении безлюдной улицы. Чон всё ещё помнит, что Дэни знает о месте жительства и работы Юнги, поэтому нужно быть начеку, нужно срочно придумать, что с этим делать. Вот только мысль сомнения снова поселилась в голове, заставляя думать лишь об одном — «такой ты ему не нужен».