***
— Так, ну всё понятно! Твой мудак оказался конченым, да? — Сона смотрит на меня, поджав губы, и я знаю, что она готова метать молнии. — Не совсем. Он пришёл вчера, как и обещал, но… — мой приглушённый голос предательски дрогнул и вдруг пропал. Пришлось откашляться, чтоб вернуть его обратно. — Сона, я, кажется, всё испортил. — Да ладно! Почему ты так решил? — она нежно дотрагивается до моей руки своей тёплой ладошкой, и я, как и всегда, сразу ощущаю её искреннюю поддержку. Что ж, пришло время выложить Соне всё, как есть, со всеми пикантными подробностями, ведь обещал. И я рассказываю. Долго. Со всеми тяжёлыми вздохами, паузами, периодически переходя на шёпот, хотя сегодня с утра клиентов практически не было. Сона слушала не перебивая, лишь иногда вскидывая брови или хмурясь. — …и он просто ушёл. Но чего я, собственно, ожидал? Он вообще впервые не сбежал от меня сразу после секса, а я… Сон, скажи, я идиот? Девушка смотрит на меня своими красивыми голубыми глазами, а потом неожиданно как отвесит мне подзатыльник, едва не растрепав причёску, что я аж опешил. — Эй, ты чего? Больно же! — Это тебе за то, что нарушил обещание! Хочешь знать, идиот ли ты? Так вот, не идиот. Идиотина! — Но я же всего одну! Зато я теперь точно знаю, что кашель Лютера не из-за сигарет! — Ты мог просто спросить, курит ли он! А если не хотел прямо в лоб, то мог тогда схитрить! Например, попросить после секса сигаретку, сказав, что иногда в такие моменты хочется! Блин! Ну выкрутиться же можно было! Айд! Я виновато смотрю на неё и молчу. А что тут можно ответить? Что тупой и до такого действительно простого и логичного способа не додумался? Сона обессилено вздыхает и, глядя на меня страдальческим взглядом, заключает моё лицо в свои нежные ладошки: — Айд, скажи мне, что это действительно было в последний раз. Убеди меня. — Сона, я правда больше не буду. Лютер смял остальные сигареты, так что я их выкинул, а тратиться на новые даже и в мыслях не было. Простишь меня? Омежка едва заметно улыбается, и я вижу, как расслабляются её плечи. — Разве можно долго злиться на того, кого так сильно любишь? Но по жопе ты всё равно ещё получишь. — Хорошо, — соглашаюсь я, улыбаясь своей подруге в ответ, — только дай сначала моей жопе восстановиться после сегодняшней ночи. — Так говоришь, как будто это ночь виновата, что в тебе побывал член твоего гопника, — хмыкнула Сона, совершенно не жалея меня. Вот оно её «получишь по жопе». Щадить мои чувства теперь она будет весьма выборочно. — Сон, — жалобно тяну я, желая утолить свои печали в жилетке подруги, — он же правда придёт после этого? — Ну я бы на его месте не пришла. Связываться с курильщиком — себе дороже. — Ну Сона! Я же серьёзно! — Я тоже, — недовольно бурчит она, а потом всё же отвечает. — Да придёт он. Прибежит, приползёт. Правда, скорее всего, не сегодня. У альф тоже есть своя гордость, особенно у мудаков. — Ну во-от… А я так хочу его увидеть! — Блин, Айд, ну вы как маленькие дети, честное слово! В наше время, чтоб быть с человеком на связи, достаточно узнать его номер телефона. Ну ладно об этом не думается, когда вы скручиваетесь в клубок любви, но столько про себя рассказать после секса и не спросить у этого альфы вообще ничего про него самого — это нонсенс! — Кое-что я всё-таки спросил, — упрямо буркнул я. — Ты это сейчас про его влюблённость? Тоже мне, очень важная информация, — фыркнула девушка, уперев руки в боки. — Я правда хотел спросить и не только про это, но не успел, — стал оправдываться я. — Его эта самодовольная улыбочка меня просто выбесила! — Ну раз так вышло, то кончай теперь кусать локти. Если он действительно для чего-то в жизни тебе нужен, то он придёт, а если ваша встреча — недоразумение, то лучше переболеть сейчас, пока не зашло всё слишком далеко. Я понимаю, что Сона права, но почему же тогда так больно только от одной мысли, что мы с Лютером больше никогда не встретимся? Я так устал об этом размышлять и не находить ответа, что сил моих больше нет. Что ж, постараюсь уйти с головой в работу, а там время покажет…***
Неделя! Семь чёртовых дней! Сто шестьдесят восемь часов безысходности! Десять тысяч восемьдесят минут отчаяния… — Айд! Хороший мой, ну что же с тобой творится! — при виде меня Сона кидается ко мне и обнимает. — Мне просто очень плохо. Сон, я не знаю, что мне делать… — Он так до сих пор и не пришёл? Я качаю головой, едва удерживая набегающие слёзы. — Я почти не сплю. Сона, а если с ним что-то случилось? Вдруг он у… — я резко обрываю себя, не в силах произнести это слово. — Не накручивай себя. Зачем думать в этом негативном направлении, когда можно подумать более трезво. — Как, например? — выдыхаю я, едва слышно. — Типа с ним всё хорошо, просто всё, что я ему о себе рассказал, вызвало в нём отвращение ко мне, вот он и решил больше ко мне не приходить? — Мне тебя стукнуть или добровольно перестанешь нести эту чушь? — Сона смотрит на меня сердито, но что я ещё могу думать, если Лютера нет уже целую вечность? — Как хочешь, — пожимаю я плечами. Сона тяжело вздыхает и, осторожно взяв меня за руку, мягко произносит: — Айд, а ты не думал, что твой этот Лютер не приходит, потому что боится? — Меня? — я удивлённо вскидываю брови. — Да не тебя, глупенький. А того, что он может причинить тебе боль. Ты столько всего пережил, и теперь он об этом прекрасно осведомлён. Это надо быть последним ничтожеством, чтоб не побояться сломать едва окрепший росток, чудом переживший ураган, а потом ещё и грозу. — Но если это так, то что же мне делать? — я до боли закусываю губу. — Мне без него плохо. Как мне теперь его найти? Сона гладит меня по щеке костяшками пальцев и произносит то, что мне действительно хочется слышать. Во что искренне хочется верить. — Я думаю, он ещё придёт. Страх страхом, а голод плоти способен затмить любые сомнения. — А если он просто найдёт кого-то другого, с кем можно утолить этот голод? — Если бы ему это так просто давалось, он бы вряд ли пришёл к тебе и во второй раз. Так что придёт он именно к тебе. Но только пообещай, что, когда он всё-таки придёт, ты возьмёшь его номер телефона. Сам. В этот раз наплюй на гордость, потому что видеть тебя таким убитым — моё сердечко долго не выдержит. — Прости, — выдыхаю я, обнимая подругу. Я зарываюсь лицом в её мягкие волосы и мне становится легче. Я такой эгоист! Вываливать на хрупкие плечи Соны все свои проблемы уже так привычно. Звенит дверной колокольчик, сообщая о первом на сегодня посетителе. Решительно беру себя в руки и настраиваюсь на рабочий лад. Поумирать от душевных терзаний я сегодня ещё успею. У меня будет на это вся ночь.***
— Может, мне сегодня остаться у тебя? — вдруг предлагает Сона, когда кофейня в конце рабочего дня блестит чистотой. Я улыбаюсь её неподдельной заботе и качаю головой: — Не надо. Ты же не хочешь оставить Ватли одного в большой и холодной кровати? — Могу погреть ТВОЮ большую и холодную кровать вместе с Соной, — слышу непринуждённый голос альфы за спиной. От кого-то другого эта фраза, может, и могла прозвучать двусмысленно, но не в случае Ватли. — Айдар, если хочешь, мы легко можем остаться здесь. — Спасибо, Ватли, но не стоит так из-за меня утруждаться. Я не хочу причинять вам неудобства. Альфа смотрит на Сону и, вздыхая, произносит: — Сама его стукнешь или лучше мне? Чтоб мозги на место встали. — А затем не дожидаясь ответа Соны, он продолжает: — Айдар, да какие могут быть неудобства? Мы практически семья. — Не практически, а сто процентов! Так что мы остаёмся и то… чка… — Сона неожиданно запинается, устремив взгляд куда-то за моё плечо. Мы с Ватли инстинктивно оборачиваемся, желая узнать, что же вдруг так привлекло внимание омежки. За стеклянными дверями виднелся силуэт мужчины. Я пригляделся, и мои ноги едва не подкосились от просто головокружительного облегчения и радости. Лютер! Он стоял, тяжело дыша, пот катился по его вискам, а глаза… Он же не чует мой запах, да и находился он сейчас снаружи, но тогда получается, что только от одного моего вида его глаза поглотила пропасть желания. Мне хочется кинуться к нему навстречу, заключить в объятия, расцеловать! Но… я пренебрежительно вскидываю подбородок и демонстративно отворачиваюсь. Наше писейшество в глубокой обиде… И в этот момент мне прилетает знакомый подзатыльник. — Ай! — я тру ушибленное место и недовольно смотрю на Сону, но сейчас она непрошибаема. — А ну быстро впустил его и поговорил! — Думаешь, ему сейчас так нужны со мной разговоры? — фыркаю я. — Тогда потрахался сначала, а потом поговорил! И про телефон не забудь! — она сощуривает глаза и хватает за руку Ватли. — Пошли, теперь мы здесь точно лишние. — Пока, Айдар, — пожимает плечами альфа и позволяет своей омеге увести себя прочь. — Заходи! И будь поласковее! — Сона впускает Лютера, сердито сверля его глазами. Он согласно кивает и запирает за собой дверь на ключ. — Ну и зачем пришёл? — язвлю я, недовольно скрестив руки на груди, хотя душа просто ликует от радости. — Больше никто не даёт в дырку руки засовывать? — Ну полноценный фистинг мы с тобой ещё не пробовали, — вдруг улыбается этот говнюк как ни в чём не бывало. — Да иди в жопу со своим фистингом! — рычу я, разозлившись. — Сейчас пойду, только дай пристроиться сзади, — неожиданно страстно выдыхает он, вдруг очутившись совсем рядом со мной. Его руки обвивают мою талию и прижимают к себе. Не могу… ну не могу я сопротивляться его прикосновениям! — А рассказать ничего не хочешь? — я продолжаю недовольно смотреть на альфу, хотя губы едва сами не вытягиваются трубочкой, чтоб скорее получить долгожданный поцелуй. — Хочу. Тебя… Погиб. Добровольно утащен на самое дно чёрной похоти. Я захлёбываюсь от страсти и мне так хорошо… Губы, такие желанные, такие родные. Я впиваюсь в них со всей накопившейся жаждой, совершенно не отставая от Лютера. Ткань моей одежды трещит по швам, но я не реагирую. Мне плевать. Я сам так же вандально сдираю с альфы его вещи и наслаждаюсь идеальнейшим телом под ладонями. Лютер начинает с гортанным стоном мять мой оголившийся зад, а я тем временем глажу его по голове, вжимая в свои губы и не желая отстраняться ни на секунду. Ёжик на голове альфы слегка отрос, и теперь очень приятно водить по нему руками. Я практически не соображаю. Мне плевать, что мы до сих пор в кофейне, и нас может увидеть случайный прохожий, потому что свет выключен не везде, а стеклянная дверь, в отличие от окон, ничем не прикрыта. Весь мой мир сейчас вращался вокруг Лютера и моей к нему безудержной страсти. Оказаться голым на полу на обрывках своей собственной одежды, чувствовать, как тебя до отказа заполняют изнутри и при этом быть невероятно счастливым — можно только не в здравом уме. Все мои бёдра — мокрые от смазки. Похоже, она стала выделяться сразу же, как я увидел Лютера. Прошла целая неделя после нашего последнего раза, но, когда альфа вошёл в меня со всего своего нетерпеливого размаха, мне не было больно. Точнее, то, что я почувствовал, не принесло мне неприятных ощущений. Тянущая, словно далёкая боль была даже какой-то желанной, она быстро прошла, уступая место сводящим с ума волнам возбуждения. Никогда бы раньше не подумал, что такое возможно. Мы кончили быстро. Лютер цапнул меня в изгиб шеи, практически парализуя от накатившего блаженства. Нега растекалась по моему перенапряжённому за эту неделю телу, и мне хотелось насладиться её послевкусием подольше, вот только альфа был другого мнения. Он подхватил меня на руки и понёс в комнату на кровать. Что ж, за это ему точно респект, а то в этой кофейне мне всё-таки ещё работать. Не хотелось бы, чтоб меня увидели с голым задом все клиенты. Время для меня замедлилось. Мы занимались любовью снова и снова, пока совершенно не истощились. И это было потрясающе, но… Ох уж это «но»… Лютер по-прежнему игнорировал мою грудь и пах. Червяк обиды вгрызался в моё самолюбие, оставляя шрамы. Придя немного в себя, я понял, что очень хочу в туалет. Начинаю подниматься с кровати и свешиваю ноги. Вдруг Лютер резко хватает меня за руку и выпаливает: — Не кури! — А потом тушуется и тихо добавляет: — Это ж вредно. Я едва сдерживаю улыбку и спешу его успокоить: — Да я бросил. В туалет хочу. — А, — протягивает парень и вдруг довольно улыбается. Неужели Лютер решил, что я бросил из-за него? Что ж, пусть пока остаётся при этом мнении, зачем сейчас расстраивать человека. Сижу на унитазе долго. Поссать сначала было трудно, но я справился, а вот зад опустошить оказалось труднее. И откуда только в этом альфе столько спермы? Наверно, надо было залезть под душ и помочь себе пальцами вымыться. Когда я уже решаю так и сделать, в ванную неожиданно заходит Лютер. — Эй! — недовольно кричу я, сразу весь сжимаясь. — Тебя долго не было. Всё в порядке? — Всё отлично! Кроме того, что твоя сперма не хочет покидать мой кишечник. Лютер вдруг криво улыбается и выдаёт: — Я бы тоже не хотел покидать. — Выйди уже, террорюга! — А ты что, стесняешься? — удивляется парень, и мне вдруг хочется его стукнуть. — Некоторые вещи должны оставаться за ширмой! — решил тонко намекнуть я. — За какой ещё ширмой? Мы ж не в гардеробной, а в ванной. — Блять! Да я может посрать ещё хочу! Будешь стоять и нюхать? Да и вообще, шторка для ванны — тоже ширма! Альфа равнодушно пожимает плечами и вдруг направляется к ванне. — Ну ладно, я пока душ тогда приму. Я с выпученными глазами смотрю на этого имбецила, порушившего мне все планы, и не знаю, что мне теперь делать. Я жопой чувствую, что на ней уже отпечатался кружок от сиденья, да и ноги начинают неметь, и даже их небольшой тремор после секса стал отступать на второй план. — Ты долго ещё? Я тоже в душ хочу, — недовольно бубню я. — А ты всё уже? Так иди ко мне, места хватит. — Я вообще-то после горшка, — решил напомнить я, хотя из зада вышла только сперма. — И? — Что «и»? Мне жопу помыть надо! — Так какие трудности? Хочешь, чтоб я это сделал? Так иди сюда. — Вообще, что ли, придурок! — ору я, подскакивая, и едва не падаю из-за онемевших ног. Лютер быстро отдёргивает шторку и подхватывает меня на руки. — Всё-таки стесняешься, — едва заметно улыбается парень, вгоняя этим меня ещё больше в краску. — А зря. Это же всё естественные процессы организма. — Кто бы говорил, — бурчу себе под нос я, вспоминая как этот самый «совершенно не стеснительный» человек прикрывался полотенцем в этой же самой ванной. Или, по его мнению, стояк — это не естественный процесс организма? Лютер садится на дно ванны и усаживает меня сверху к себе на колени. Его мозолистые руки начинают растирать мои ноги. Так приятно… — Ну как? Получше? — интересуется Лютер. — Ага, спасибо. И вот стоило мне только это произнести, как альфа тут же толкает меня вперёд, заставив упереться руками в стену. Тёплые струи душа обрушиваются на мой зад, и меня резко бросает в жар дикого стыда. Пальцы Лютера ласково скользят между моих ягодиц, смывая остатки нашей бурной страсти. — Ох, а колечко-то припухло, — вдруг выдыхает парень, пристально разглядывая меня как ни в чём не бывало. — Теперь прям видно, что дырочка после секса. — Да иди ты! Себя разглядывай! — недовольно шиплю я, пытаясь отстраниться. Не получилось. Лютер не дал даже пошевелиться. — Да я ж тебя уже всего видел, что ты так переживаешь? — Ну раз уже видел, так чего опять пялишься? — не сдаюсь я, чувствуя, что пылаю от смущения, как птица феникс. А всё потому, что секс есть секс, там похоть правит бал, загоняя остальные чувства в угол, но сейчас я не знаю, куда деться от стыда. — Нравится. У тебя жопа очень красивая. — Чё, только жопа? — фыркаю я. И вот вроде Лютер впервые мне комплимент сделал, но я недоволен. — Не только, — отвечает этот мудила и всё, тишина. Нормальных слов из него, похоже, и клещами не вытянешь. И тут я чувствую, как к моему несчастному натруженному заду прижимается отчётливый стояк. Что, опять? Серьёзно? Я правда больше не могу! Я собираюсь с духом, чтобы тут же отказать альфе, но он вдруг утыкается своим лицом в изгиб моей шеи и тихо произносит: — Так бы и съел тебя, но, похоже, придётся теперь подождать. Чтоб моя сладкая дырочка восстановилась. Вот же говнюк! Нажал на все мои чувствительные точки! Вот как теперь не дать, если даже из жопы потекло? — Ну… если только потихоньку, — еле слышно выдыхаю я, и тут же чувствую кожей шеи, как губы Лютера изгибаются в довольной улыбке. Пальцы парня, не заставляя себя долго ждать, нырнули в мою глубину и потянули в стороны. — Надо же, я лишь слегка надавил, а ты уже так гостеприимно раскрылся. Просто потрясающе! А ещё ты такой мягкий внутри… — Если ты передумал, то я тогда пойду! — Куда ты пойдёшь, когда из дырочки так течёт? — самодовольно улыбается Лютер. У меня кулаки аж зачесались. Мне хотелось ответить ему с двойной дозой яда, но в этот момент его налитая головка прижалась к моему колечку, и я инстинктивно замер. — Помнишь? Потихоньку! — Помню, — выдыхает альфа и проникает в меня до упора. До сладкого, сладкого упора… Ага, помнит он, как же! Стоило только члену сесть на трон, как мозги вышвырнули за дверь! Меня снова трахают… нет, дерут со всей дури, вжимая в холодный кафель ванной. И самое обидное, что я не против. Я растекаюсь беспринципной лужицей, готовый позволить Лютеру делать со мной всё что угодно. Альфа вдруг сменил темп, и я невольно насторожился. Теперь он резко вбивался в меня, а потом очень медленно выходил. Я не удержался и обернулся. Глаза парня были словно глаза маньяка. Он смотрел вниз на наше соединение и тихо постанывал. — Ты так меня обхватываешь, что потом отпускать не хочешь, — вдруг прошептал он. Похоже, мой немой взгляд красноречивее слов задал вопрос. — Кожа ануса так красиво натягивается, что аж вперёд выступает. А ещё… — он полностью вышел из меня и замер. — Чем больше мы трахаемся, тем гостеприимнее твоя дырочка. Только посмотри, она не спешит закрываться, она точно дразнит меня. Манит. Пленит… Природа-матушка! Я прикрываю глаза и едва заметно качаю головой. Я точно связался с маньяком. Вот до чего воздержание людей доводит! Крышу капитально рвануло. Дорвался, называется, до бесплатной дырки… Вот только что ж я сам тогда так громко кричу от кайфа, когда его член снова ныряет в меня? И я действительно почувствовал в этот момент, с какой готовностью мой зад обхватил этот каменный ствол… Парочка ебанутых… А когда я был на грани оргазма, Лютер вдруг полностью вышел. И мне захотелось УБИВАТЬ! Верните член на родину! Но вместо этого альфа вдруг надавил мне на плечо, вынуждая опуститься вниз. Резкий поворот — и вот мне в нос упирается каменный стояк, покрытый нашей общей смазкой. Какого?.. — Дай руку, — просит парень и обхватывает моей ладонью свой ствол. Не убирая свою руку от моей, он задаёт темп, целясь явно мне в лицо. — Высунь язык, — и это не просьба. Конкретный приказ. Которого я не могу ослушаться. Или не хочу… Мой язык с готовностью ждёт, обливаясь слюной. Когда Лютер кончает, я невольно задаюсь вопросом, откуда у него столько берётся? Сперма попадает мне на волосы, лоб, левый глаз и, конечно же, язык. В этот раз я не глотаю, но с каким-то извращенским удовольствием перекатываю смесь своей слюны и спермы альфы во рту, пока моя свободная рука доводит меня тоже до оргазма. А вот моей спермы, оказалось, кот наплакал. Всё же этот выносливый монстр выжал меня, как говорится, до капли. Я громко стону, кончая, и размазываю головкой члена Лютера пошедшую мелкими пузырями смесь своей слюны и спермы по губам, подбородку, щекам… Ну почему секс с этим альфой всегда такой странный, извращённый? Словно я — не я. Словно меня каждый раз подменяют. Другого объяснения своему постыдному поведению у меня просто нет. Мне кажется, что я за всю свою жизнь столько удовольствия не получил, сколько за один вечер с его членом в заднице. Разве это нормально? — Извини. — А? — я выныриваю из своих раздумий и смотрю снизу вверх на альфу одним глазом. — Говорю, извини за то, что не сдержался, — Лютер с досадой поджимает губы. — И за глаз, — он ополаскивает руку под душем и пытается смыть свою сперму с моего перепачканного лица. — Да ничего, — отвечаю я с нотками сарказма в голосе, — просто в следующий раз Я тебе обкончаю лицо. Глаза Лютера на мгновение широко распахиваются, и он отрицательно мотает головой. — А с чего ты взял, что только тебе так можно? — фыркаю я и поднимаюсь на ноги. Демонстративно отворачиваюсь от него и начинаю приводить себя в порядок с помощью душа. Лютер ничего на это не ответил, но его вдруг растянувшаяся на лице кривоватая ухмылка сказала мне о многом. Можно, потому что он сильнее, потому что он доминант и потому что он хренов альфа. Всё по праву рождения. Бесит! Я покинул ванную первым, но Лютер несильно от меня отстал. В комнате после того, как наша страсть поостыла, теперь повисли небольшое напряжение и неловкость. Я лихорадочно обдумывал, как мне технично спросить про номер телефона и никак не мог придумать, с чего начать. На помощь мне пришёл Лютер. — Айд, я знаю, что ты злишься на меня, но… я не специально. — Ты это о чём? — невозмутимо уточняю я, сидя на кровати со скрещенными руками на груди. — О том, что, не спросив разрешения, пытался утопить меня в своей сперме? Или о том, что не предупредил меня заранее, что потихоньку и зверски — для тебя одно и то же? А может, о том, что тебя не было ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ, а потом ты снова прибежал с поджатым хвостом и со стояком наперевес, чтоб выебать меня во все щели, а потом снова свалить на неопределённое время?! — Я про последнее… за остальное мне не стыдно. Но всё не так, как ты думаешь! — Да неужели! Во-первых, ты не знаешь, что я думаю. А во-вторых, что значит не стыдно? У меня из-за тебя теперь жопа болит и глаз покраснел! — Я тебе говорил, что не надо так сильно тереть глаз, а жопа… дай посмотрю. — Ага, щаз! Знаю я твоё «посмотрю»! Когда смотрят, используют глаза, а не член! — Да я серьёзно. У тебя есть какая-нибудь заживляющая мазь? — Чтоб ты обмакнул в неё свой член и начал смазывать стенки моего кишечника изнутри? Нет уж, спасибо. — Но… — Вернёмся к более важной теме. Ты, кажется, хотел мне что-то рассказать. Лютер вздыхает и усаживается на край кровати рядом со мной. — Я не собирался исчезать на неделю, просто я совершенно забыл тебя предупредить, что я уезжаю в тренировочный лагерь. — Чё? Какой ещё лагерь? Ты что, тридцатилетний школьник? Сколько раз ты на второй год тогда оставался? — Я закончил школу всего с тремя четвёрками. И мне только двадцать шесть. — Ну подумаешь, округлил немножко, — отмахиваюсь я. — Три четвёрки, значит… а остальные двойки? Лютер снова вздыхает, явно пытаясь сдержаться и не ответить мне в моей же саркастической манере. Он полностью игнорирует мой последний вопрос и поясняет: — Тренировочный лагерь по футболу. У меня отец — футбольный тренер, а я… — альфа вдруг осекается и замолкает. — Ты футболист? — для меня это неожиданное открытие. — Со вчерашнего дня уже нет. Я ушёл. Я собирался спросить почему, но тут Лютер вдруг схватился за грудь и дико закашлялся. Не успевая подумать, я вдруг выпалил: — Это из-за кашля? Ты болен? Парень молчит, а потом отмахивается и быстро произносит: — Это ерунда. Я в порядке. Я готов поспорить, но Лютер вдруг выдаёт: — Айд, подумай хорошо, стоит ли нам… продолжать всё это. Я… ты заслуживаешь лучшего человека рядом с собой… — Вот только не начинай, а! Это же не та самая песня: дело не в тебе, дело во мне? Ты слишком хороший для меня и так далее. — Какая ещё песня? Пришла моя очередь вздыхать. — Старая как мир… Ответь ТЫ мне, Лютер, стоит ли нам? Ты сам хочешь этого? — А иначе разве я бы пришёл? Но я… — альфа нервно проводит руками по своей опущенной лысой голове и невесело усмехается: — Я полный неудачник, не альфа, а посмешище. Кому такой может быть нужен? Я ничего не смогу тебе дать. Я даже не могу… — он недоговаривает, и мне почему-то кажется, что это что-то очень важное. Но я не хочу сейчас на него давить, поэтому я просто подсаживаюсь рядом и прижимаюсь щекой к его плечу. — Знаешь, с любыми трудностями можно справиться сообща. Всегда можно начать с начала и добиться многого. Это я тебе говорю как человек, которому приходилось начинать с начала. Вот только без поддержки я бы не справился. Может, и тебе стоит открыться другу? — У меня же нет друзей. Только братья, но они… Я прикрываю глаза и поджимаю губы. Я ведь говорил о себе, разве не очевидно? Или все спортсмены такие тугодумы? — Слушай, Айд, если ты меня сейчас не прогонишь, я боюсь, что буду следующим, кто причинит тебе боль. Прогони меня, прошу, потому что я сам не в силах от тебя уйти. — Прогнать и смотреть потом, как ты сидишь под моим балконом? Лютер смеётся с отчётливыми нотками горечи: — Ты меня словно околдовал. А ведь ты мне даже не истинный. Кажется, я просто схожу с ума. — С ума по моей заднице? Лютер улыбается и вдруг заглядывает мне в глаза. Он смотрит довольно долго, изучающе, а потом едва слышно выдыхает то, что мне слышать больно: — Ну почему ты так похож на бабу? Губы, глаза, а особенно волосы… — Похож, потому что я омега. Все парни-омеги — женственные, это наша природа. С этим я ничего не могу поделать. — Я это знаю. — Ну так перестань тогда задавать глупые вопросы и прими уже как факт. Лютер вздыхает и откашливается в кулак, но не так сильно, как до этого. — Я собирался тогда сказать тебе, что уеду, но… мы так с тобой попрощались, что я вспомнил про поездку лишь утром, когда меня разбудили братья. — Они тоже футболисты? — Только двое. Младший тоже хорош, особенно на воротах, но он омега, так что… — «Так что» что? Омегам недозволенно топтать святое поле альф, потому что их ноги предназначены лишь для того, чтоб их раздвигать? Лютер вдруг морщится, но ничего не отвечает. Видя его печальный взгляд, я вздыхаю и решаю уточнить: — А тебе нравилось играть в футбол? — Да уже неважно. Меня больше нет в этом спорте. Столько лет упорного труда впустую. Как же сложно с ним разговаривать. Открываться этот парень совершенно не умеет. — Слушай, Айд, я хотел тебя попросить, если, конечно, ты не против, может, дашь мне свой… свой… — А? Что дать? — Ну чтоб я, если что, мог тебя всегда предупредить, а то мало ли… не хочу, чтоб ты злился больше. — Хорошо, а дать-то что? — я обхватываю его лицо руками и заставляю посмотреть мне в глаза. — Ну… номер свой. Телефона. Я закусываю губу, чтоб не расплыться в довольной кошачьей улыбке. — Хорошо, записывай. — Я не знаю, как часто смогу приходить к тебе, но… Я обещаю, что буду как минимум писать… предупреждать тебя. Это, конечно, не предел моих мечтаний, но хоть что-то. Да, хоть что-то…