Когда твой истинный ‒ мудак (Лютер)

      Прошло четыре дня. Притихшая было боль вчера разгорелась с новой силой, а всё потому, что подсознательно я, оказывается, ждал своего мудака с волшебным членом и надеялся, что он появится, как и в прошлый раз. Не появился. И, возможно, больше вообще никогда не появится. От осознания этого мне почему-то становилось так плохо, что воздуха начинало не хватать в лёгких. Мир терял все яркие краски, заполняя всё своё пространство серым цветом. Я искренне не понимал, что происходит, почему, а ещё я задавался вопросом, что вообще со мной не так.       На пятые сутки я лежал в кровати и не мог никак уснуть. Неужели это всё, я больше никогда не увижу этого лысоголового придурка? И почему, ну почему только от одной этой мысли мне становится так плохо? В груди щемило: ни вдохнуть, ни выдохнуть…       Не в силах больше это выносить, я встаю с кровати и, наскоро накинув на голое тело халат, выхожу на небольшой балкончик.       Я смотрю через стекло на полную луну и понимаю, что готов в любую секунду громко взвыть! Разрыдаться в голос… Стоп! Разрыдаться из-за этого мудака? Да ни за что!        Зло стиснув челюсти, я распахиваю окно и, высунувшись по пояс наружу, жадно втягиваю свежесть ночного воздуха носом. Становится немного легче. Но вообще, если подумать, то страдать по едва знакомому парню ночью при полной луне — это так до отвращения тупо! Ненавижу!       Я тяжело вздыхаю и опускаю голову вниз. И тут же от мгновенного шока я едва не вываливаюсь из окна. Встретиться взглядом с глазами цвета мокрого асфальта под своим собственным балконом я ну никак не ожидал. Собственно говоря, Лютер, похоже, тоже.       Альфа удивлённо смотрит на меня, а потом вдруг подскакивает с земли и теряется окончательно. Мне показалось, что ещё пара секунд и он побежит отсюда, сверкая пятками.       — Чаю хочешь? — вдруг вырывается у меня против воли.       Лютер смотрит на меня волком и молчит. Я начинаю жалеть, что вообще раскрыл рот. Моё предложение сейчас прозвучало очень двусмысленно, но от осознания того, что я не против любого из двух вариантов, мне хочется стукнуть себя чем-нибудь тяжёлым. Такое самоунижение… Я и впрямь как беспринципная давалка.       Пока все эти мысли вихрем проносились в моей голове, Лютер вдруг сорвался с места и побежал… вот только не прочь от меня, а наоборот.       Вид из моих окон, как, собственно, и с балкона, выходил на стену соседнего дома. Проезд был сквозной, но лишь для одной машины одновременно. Возле стен стояли лишь мусорные контейнеры, но в целом было довольно чисто. Место, где находилась моя двухэтажная кофейня, я считал идеальным. И то, что случилось сейчас, не поменяло моего мнения совершенно.       Альфа, разогнавшись, ловко заскочил на мусорный контейнер, а потом, совершив мощный прыжок, он ухватился руками за низ оконной рамы и, словно это ничего не стоит, легко подтянулся и влез на балкон.       Сказать, что он пожирал меня своими чёрными глазами, — ничего не сказать. На мгновение мне стало даже страшно. Лицо Лютера немного осунулось за эти пять дней, вот только это совершенно не лишило парня притягательности в моих глазах.       Мы стояли на небольшом расстоянии друг от друга и молчали. Никто не решался начать первым. Не знаю, сколько бы мы так простояли, если бы альфа вдруг не схватился за грудь и, болезненно сморщившись, не закашлялся.       — С тобой всё в порядке? — вмиг забывшись от беспокойства, я делаю шаг навстречу Лютеру и осторожно дотрагиваюсь до его плеча.       Он мне не отвечает, а лишь бормочет себе под нос какую-то бессмыслицу:       — Значит, мало… этого недостаточно… надо увеличить…       — О чём ты? Чего мало? Лютер, прошу тебя, ответь мне!       Лютер вдруг поднимает на меня свой какой-то несчастный взгляд и начинает открывать рот, наверняка чтоб ответить мне, но в следующую секунду он трясёт головой и крепко жмурится. Мгновение — и передо мной уже стоит другой Лютер: надменный, пышущий злобой и ненавистью.       — Это всё ты! Из-за тебя! Из-за твоих волос и бабской внешности!       — Я — парень. И с девушкой меня если и можно перепутать, то только со спины, придурок! — раздражённо выпаливаю я, едва сдерживая себя, чтоб не врезать ему. Хотя, может, и стоило.       Лютер рычит и достаточно болезненно стягивает мои волосы в кулак на затылке. Я хочу вырваться. Моё колено уже готово сорваться с места, чтоб показать этому ублюдку «звёздное небо», но в этот момент альфа впивается в мои губы таким тоскующим, отчаянным поцелуем, что я тут же попадаю под власть его чар.       Как мы оказались в спальне — не помню. Всё моё тело горело таким огнём нетерпения, что память напрочь отказывалась мне служить. Даже боюсь представить, что бы со мной было, если б у меня сейчас началась течка…       Халат мой давно валялся где-то на полу, а Лютер впервые прижимался ко мне вплотную, не избегая мой в этот раз совершенно ничем не прикрытый член. Отвечая на страстные животные поцелуи, я вдруг поймал себя на мысли, что скоро будет больно. Пять дней перерыва… даже три тогда было много, но от этого прущего напролом кретина разве дождёшься ласки… А самое бесячее было то, что сейчас я готов был вытерпеть эту боль, лишь бы Лютер подольше оставался со мной. Подольше меня касался, целовал, дарил эйфорию, которая обязательно придёт, в этом я совершенно не сомневался. Я расслабился, готовясь к неизбежному…        Всего меньше месяца назад я даже и подумать о таком не мог, что буду с готовностью переносить боль, да ещё и при этом пребывать в таком диком возбуждении. Кажется, я схожу с ума. Это точно ненормально…       Лютер прихватывает зубами мою нижнюю губу и слегка тянет. Потом мокрыми поцелуями он прокладывает дорожку к моему левому уху и втягивает мою пухлую мочку в рот. Посасывает, пыхтя и тихо постанывая, а затем его язык обводит раковину уха, ныряя внутрь. По коже бегут мурашки и возбуждение пронзает как электрический ток. О, природа-матушка, ну до чего же хорошо! Нет, просто охуенно!       Я скольжу ладонями по широкой спине со стальными мускулами и уже почти готов сжать упругие ягодицы парня, как вдруг Лютер случайно задевает мой член локтем. Он тут же резко дёргается, словно коснулся дерьма, и быстро отстраняется. Обидно. А ещё страшно. Так страшно, что он сейчас возьмёт и уйдёт, что я почти готов умолять его, чтоб он остался. Но умолять не приходится. Лютер поджимает губы и вдруг переворачивает меня на живот. Резкий рывок на себя — и вот моё подрагивающее нетерпением колечко на всеобщем обозрении. Ну что, пришло время боли?       Я утыкаюсь лицом в одеяло, пытаясь максимально расслабить мышцы ануса. В мою обливающуюся смазкой дырку вдруг что-то упирается и давит, быстро проникая внутрь. Боли не последовало. Совсем. Я удивлённо вскидываю брови и робко оборачиваюсь на парня.       — Лежи смирно, — немного смущённо выдыхает Лютер, заставляя меня снова уткнуться лицом в одеяло.       Теперь до меня доходит, что внутри меня не член, а пальцы альфы. А ведь раньше он всегда избегал меня касаться так… там…       Немного неуклюже Лютер оглаживает подушечками пальцев стенки моего кишечника, словно боится причинить боль. Даже немного смешно. Здоровенным своим членом, значит, не боялся, а тут тремя пальцами осторожничает. Но судя по учащённому дыханию парня, скоро он сорвётся и, наплевав на осторожность, засадит мне по самые гланды… Быстрее бы…        Лютер держится. Он разводит свои пальцы в стороны и совершенно без стеснения заглядывает в мою алеющую глубину. Я жопой чувствую (идеальная фраза для этой ситуации), как альфа добавляет четвёртый палец и погружается в меня до середины ладони.       У меня из горла вырывается громкий протяжный стон. Ещё!       Парень совершает несколько неспешных фрикций, а затем, вставив до упора в сгиб большого пальца, начинает вращать рукой, не забывая при этом оглаживать меня изнутри разведёнными в стороны пальцами. Снова движения туда-сюда, вот только на этот раз скорость стала возрастать, как и нетерпение альфы.       Вынув из меня кисть до начала фаланг пальцев, Лютер вдруг засунул в меня указательный палец другой руки и потянул в стороны. Я прям почувствовал, как из меня брызнула смазка, скопившаяся за время манипуляций с моей дыркой. Альфа так шумно втянул в себя воздух в этот момент, что я даже заулыбался в одеяло, поняв, что сейчас меня жёстко и очень сладко трахнут. И я не ошибся.       Лютер навалился на меня, вцепляясь зубами в плечо. Рука его окончательно покинула мой анус, и он со сдавленным стоном одним махом вбился в меня своим нереально волшебным членом. Если боль и была, то можно сказать, что я её не заметил. Пусть Лютер не имел большого опыта в сексе, но в итоге он трахал как божество!       Моя шея сзади горела огнём, и мне так сильно хотелось почесать её изнутри специально удлинившимися клыками альфы, что я даже неосознанно захныкал как капризная маленькая девочка. Но Лютер не кусал. Он оставлял засосы и исцарапанную клыками кожу, но мне было этого так чертовски мало!       Пока я кончал как из пулемёта, образуя на одеяле «лебединое озеро» спермы, Лютер за это время кончил в меня всего три раза. Мы так и не меняли позу, но я не устал на четвереньках и не заскучал от однообразия. Если бы не пылающий зад и просящие пощады яйца, я, наверно, мог бы продержаться так и до самого утра. В течку даже дольше.       На плечах, лопатках я отчётливо ощущал несколько укусов и разулыбался в подушку как имбецил, осознавая, что напоминания об этой ночи не сойдут с меня, как минимум, ещё пару суток.       Лютер перестал хрипло и часто дышать мне в волосы на затылке, восстановив дыхание. Моя волшебная сказка стремительно подходила к концу. Внутри что-то налилось свинцом и было готово упасть в любой момент куда-то вниз. Ох, как бы мне хотелось остановить время. Я готов был прожить всю жизнь в этих крепких объятиях парня, не жалея ни о чём.       Я почувствовал, как всё ещё не до конца опавший член парня стал медленно покидать мой зад. В этот раз мне удалось сдержать вздох разочарования — уже прогресс.       Пока я тосковал по прошедшему волшебному мгновению, я не сразу обратил внимание, что Лютер, вытащив из меня свой член, не спешил убирать руки от моих ягодиц. Он как-то нерешительно дотронулся до моего ануса и на мгновение замер, словно колеблясь. Похоже, любопытство или желание пересилило, и альфа нырнул в мой слегка припухший сфинктер пальцами. Совсем немного подвигав ими внутри, он вдруг развёл их в стороны, широко раскрывая меня. Скопившаяся сперма и смазка струёй брызнула на одеяло. Я попытался сжать своё колечко, но Лютер не дал. Он как заворожённый с приоткрытым ртом наблюдал, как его собственное семя толчками вытекает из меня. Вот извращенец!       — Ну что, насмотрелся? — бурчу я, заглядывая себе за плечо.       Лютер уже так привычно не отвечает и вдруг со сдавленным стоном снова проникает в меня. Членом. Внутри всё вмиг распирает просто каменным стояком.       — Ох! Нет, Лютер, я больше не могу!       Но парень лишь обхватывает рукой мою нижнюю челюсть, поворачивает к себе мою голову и впивается в мои губы голодным поцелуем. Я таю. Я согласен на всё. Я даже счастлив. Ну не придурок ли, а?       Я думал, мои яйца не смогут больше выработать по сути совершенно бесполезную для омеги сперму, ан нет. Тело слегка задёргалось от оргазма, и я издал последний на сегодня протяжный переполненный истомой стон.       В этот раз Лютер вышел из меня без каких бы то ни было лишних манипуляций. И в этот раз я даже был не против. Моё тело было выжато как лимон.       Альфа отодвинулся от меня и начал неспешно одеваться. Молча и совершенно отстранённо. Я повернулся и стал смотреть на него, с досадой поджав губы. Мне так захотелось сейчас огреть чем-нибудь тяжёлым этого как ни в чём не бывало себя ведущего придурка, что аж руки в кулаки сжались. Вот неужели он сейчас встанет и так, не сказав мне ни слова, просто уйдёт? Ну уж нет!       Я хватаю его за рукав, когда он поднимается с кровати, и практически рычу слегка охрипшим голосом:       — Если ты опять собираешься уйти и пропасть неизвестно насколько, то лучше вообще больше никогда сюда не приходи! Ты понял, мудила?       Лютер хмуро смотрит на меня и довольно ласково, но настойчиво убирает мою руку со своего рукава. А потом я не верю своим глазам, не хочу верить, он просто разворачивается и идёт на выход. Внутри всё обрывается. Жгучие слёзы обиды готовы хлынуть в любую секунду. Это уже ни в какие ворота. Пусть лучше действительно больше никогда сюда не возвращается. Переживу. И не такое пережил…       И когда я в последний раз окидываю широкую спину парня, решая запомнить этот момент навсегда, Лютер неожиданно поворачивает голову и тихо произносит:       — Я приду завтра, — и с этими словами он выходит за дверь.       Я сижу в шоке, не зная плакать мне или прыгать до потолка. Из оцепенения меня выводит кашель, вдруг раздавшийся за закрытой дверью.       Да что это с Лютером? У альф и омег же довольно крепкое здоровье. Неужели с этим парнем что-то серьёзное? Может, поэтому он так странно себя ведёт и совершенно не пахнет?       Беспокойство тяжёлыми цепями сковывает моё сердце, смазывая радостное облегчение.       Я свешиваю слегка трясущиеся ноги с кровати и открываю верхний ящик тумбочки. Глубоко внутри лежит запечатанная прямоугольная пачка, обклеенная со всех сторон мерзкими картинками поражённых лёгких.       Я смотрю на сигареты и очень хочу выкурить хотя бы одну, но не могу… Прикусив нижнюю губу и страдальчески сморщившись, я быстро закрываю ящик. Я ведь всё-таки обещал Соне никогда больше не курить. Пусть сигареты и легальны, но они действительно поражают лёгкие. Нет, они не вызывают РАК, всё гораздо хуже…       Я помню, нам ещё в школе проводили лекцию с наглядными картинками о вреде разных вредных привычек и наркотиков. Сигареты пошли ещё с тех времён, когда мир населяли лишь беты. Тогда табак был не крепче газировки, по крайней мере, для нашего поколения. Но с тех пор люди, строившие бизнес на таком товаре, довели его до «золотой середины». Модифицированный табак успокаивает нервы, но при длительном использовании сильно вредит организму. Об этом пишут везде, никто ничего не скрывает, но тем не менее табачный бизнес процветает и продолжает губить слабовольных людей.       Я тоже долгое время не мог бросить курить, но я не кашлял. Неужели Лютер основательно сидит на сигаретах и… скоро умрёт? От одной этой мысли мне сделалось дурно. И захотелось курить. Кажется, порочный круг замкнулся…