Когда твой истинный ‒ мудак (Лютер)

      — Айд, ты опять забыл выклю… Айд! — сквозь сон слышу я голос Соны, а затем грохот ударившейся о стену двери. — Айд! Ты заболел? — её рука тут же трогает мой лоб, желая определить температуру.       — Я здоров, — хриплю я, пытаясь ободряюще улыбнуться подруге. Не получается.       — Я вижу, — язвит Сона, нахмурив свои бровки. — А ну, живо рассказывай, что произошло!       Я поднимаюсь в кровати на локтях, когда в комнату вдруг вваливается Ватли со встревоженным видом.       — Айдар, ты заболел? — тут же задаёт он мне точно такой же вопрос, как и Сона. Похоже, я действительно выгляжу очень хуёво. Впрочем, как и чувствую.       — Со мной всё в полном порядке, — отвечаю я всё тем же хриплым голосом и показываю рукой «класс».       Ватли смотрит на меня пару секунд немигающим взглядом, а потом разворачивается на выход и выдаёт:       — Понятно. Пойду тогда повешу табличку, что сегодня работаем с двенадцати. Надеюсь, тебе, Сона, хватит этого времени, чтоб привести его в чувства. А нет, значит, устроим выходной.       Парень напоследок оборачивается, и Сона отправляет ему одними губами воздушный поцелуй.       Вот вроде и приятна такая забота, и в то же самое время немного бесит.       Пока я смотрю вслед Ватли и лихорадочно обдумываю, как бы рассказать всё так, чтоб сильно не встревожить подругу, она в этот момент ведёт носом и вдруг выпаливает, глядя на разводы на постельном белье:       — Ты опять спал с тем типом? — девушка, словно заворожённая, дотрагивается до пятна и проводит по нему подушечками пальцев, а затем… подносит к носу и вдыхает.       Я даже забыл, что надо что-то ответить. Я, конечно, прекрасно знаю, что Сона никогда не брезговала ничем, что связано со мной, но тут ведь не только я…       — Странно, — выдыхает она, проводя подушечкой большого пальца по остальным на руке, — секс был, причём, судя по всему, страстный, а запаха нет. Совершенно. — Потом она вдруг смотрит мне в глаза и уточняет: — То есть твой запах есть, но он такой же, как и всегда. Я не чувствую химии, когда куча выброшенных феромонов альфы и омеги смешиваются в особенный запах. А вы, Айд, вы пахнете так, словно… словно вы беты. Просто лёгкий запах выделений, и всё.       — А я точно пахну? — вдруг вырвалось у меня.       — А? — омежка удивлённо на меня посмотрела и, похоже, на всякий случай принюхалась. — Конечно, пахнешь, как всегда свежестью травки. Почему ты засомневался?       Я тяжело вздыхаю, готовясь к неизбежному. Как бы мне ни хотелось не волновать Сону, но не рассказать ей ничего — значит разволновать её гораздо сильнее.       — Он вчера сказал, что я не пахну… А ведь не пахнет именно он!       — Не пахнет, но при этом тебя от него торкает… и впрямь как беты.       — Да не может быть он бетой! Просто быдло дворовое!       — О, так тебя возбуждают альфы в спортивных трико, — улыбнулась Сона, обнимая меня за плечи и прислоняясь к моей голове лбом.       — Ты не поверишь, но он ещё и лысый.       — Прям совсем или плешь только на макушке? Так, может, он потому и не пахнет, что этот твой гопник-старикашка одной ногой в могиле?       — Сона! — я толкаю подругу в бок, пытаясь строго на неё посмотреть и тут же терплю крах, расплываясь в ответной улыбке. — У меня вообще-то тут трагедия! — напоминаю я, однако бесконечная боль в душе уже немного притупилась, благодаря Соне.       — Я помню, — кивает подруга и целует меня в висок. — Так что там с лысиной твоего гопника?       — Ничего особенного. Он просто бреется почти под ноль.       — Везде? — шкодно приподнимает бровь омежка.       — Ага, если только в параллельной вселенной, — фыркаю я, усмехаясь. — Ох, Сона, я вообще не понимаю, что меня так сильно в нём привлекает. Он неухоженный, грубый, странный…       — Красивый?       — Он? Ну… — я пытаюсь проанализировать внешность альфы: глаза, губы, руки, тело, член… — Блять, Сона, самый! — хнычу я, крепко жмурясь и пару раз несильно стукнув себя кулаком по лбу. — Что я тогда за человек такой, раз мне достаточно лишь красивой внешности, чтоб начать сходить с ума?!       — Ну, красота — это тоже достоинство, почему нет? Кого-то возбуждает ум в партнёре, а кого-то — золотые руки… Мне, конечно, повезло по всем фронтам, Ватли у меня просто идеал!       — Угу. Для тебя.       — И это прекрасно, — невозмутимо кивает Сона, а потом нежно проводит рукой по моим волосам. — Пошли в душ, я вымою тебе голову, помассирую кожу… Доверишь сегодня мне уход за твоими волосами?       — Когда же я был против? Ты же знаешь, тебе я доверяю на все сто.       В ванной я посмотрел на себя в зеркало и тяжело вздохнул:       — Похоже, пора косплеить зомби. И даже без грима.       — Ничё, ничё, ща мы тебя реанимируем, — пообещала Сона, раздеваясь. — Потому что быть таким красивым зомби — грех! Тёмные эльфы подавились бы своей чёрной магией от чёрной зависти!       Слышать такое от лучшей подруги всегда приятно, потому что я знаю, что она не лжёт.       — Значит, сделаешь меня сегодня тёмным эльфом?       — Легко! — заверила омежка, снимая нижнее бельё.       Мне раздеваться не пришлось, потому что я и так спал голый. Мы с Соной с самого детства не стеснялись друг друга и тысячу раз мылись вместе. Да и чего стесняться, мы ведь оба омеги…       — Блин, Айд, крючок на лифчике зацепился, помоги? — она встаёт спиной ко мне и откидывает волосы вперёд.       Крючки лифчика для меня не проблема. Сколько раз мы баловались, примеряя эти бюстгальтеры, сооружая костюмы из подручных средств и изображая разных персонажей.       — Готово, — произношу я, глядя на наше отражение в зеркале.       У Соны очень красивая высокая грудь с расслабленными розовыми сосочками, которые встают торчком лишь при возбуждении, ну или при трении. Глядя на них, мне вдруг очень захотелось почувствовать тяжесть упругой плоти, поэтому я, даже не задумываясь, поднимаю руки и накрываю грудь сверху.       — Смотри, совсем немного не хватает, чтоб полностью обхватить, а когда-то и ладоней было достаточно.       — Это ты смотри, чтоб я с твоим членом то же самое не проделала, — засмеялась Сона, — а то ведь моих рук может и хватить.       — Скорее всего, их действительно хватит с головой, — кивнул я, совершенно не обидевшись. Я ведь омега, размер собственного члена меня не трогает. — Лучше попробуй член Ватли спрятать в руках.       — Тогда мне придётся одолжить руки у тебя… и ещё у кого-нибудь. Где он только свой член во мне не прятал, полностью уместить его везде проблематично…       — Избавь от подробностей, — усмехаюсь я, — его размерчик меня реально сильно ужасает.       — Слабак!       — Просто не экстремал, — пожимаю я плечами, поглаживая упругие холмики. Успокаивает.       — Значит, у твоего гопничка «перо» поменьше?       — Его «перо» идеально подходит для моей «чернильницы», — парирую я и вдруг понимаю, что моя двусмысленность приобретает трёхсмысленность.       Мы встречаемся с Соной взглядом в зеркале и прыскаем в голос.       — Надо было сказать для твоей «почки»! Его «заточка»... — сквозь смех предлагает свой вариант девушка.       — Перо под ребро! — дополнил я на автомате, раз мы уже и до рифм дошли. — Но тогда не было бы так весело.       — И ведь не поспоришь же!       Когда общая истерика прошла, Сона вдруг опустила взгляд на свою грудь, до сих пор заключённую в мои ладони.       — Айд, что за неожиданная любовь к сиськам?       — Она не неожиданная. Я всегда любил сиськи. Они клёвые.       — Так, уточнение: твой альфа — парень? А то, может, я чего не знаю?       — Да парень он, парень, — вздыхаю я, не желая убирать руки. Ну потому что так мягонько, так нежненько… Осуждать Лютера в его любви к сиськам я, к сожалению, не могу. Эх, может, действительно было бы лучше, если бы мы с ним оказались бетами, тогда, скорее всего, мы б друг друга вообще не заинтересовали. Наверно…       — Смотри, Сона, будь мы бетами, мы могли бы быть парой, — прижимаясь к девушке вплотную, выдохнул я ей в волосы. Смотрелись мы с ней вместе действительно неплохо.       — Возможно, — пожала она плечами, слегка прищурив глаза, словно действительно прикидывала такой вариант в голове. — Но знаешь, что самое главное? Неважно кто мы, кем бы могли быть, потому что мы в любом случае были бы с тобой лучшими друзьями!       Ну вот как её можно не любить? Я расплываюсь в довольной и немного грустной улыбке, упираясь лбом в затылок Соны. На глаза сразу попадается аккуратный красивый шрам от зубов Ватли на её шее, и я вдруг понимаю, что те, кто мы есть сейчас, — это самый идеальный вариант.       На лопатке девушки красовался всего один свежий укус и мне почему-то подумалось, что Ватли приходится порой себя нехило так сдерживать, чтоб не растерзать хрупкое тело своей омежки.       — Да мы вчера всего разок, — вдруг отвечает Сона, проследив за моим взглядом.       — Не читай мои мысли, — усмехаюсь я, выпуская наконец девушку из объятий.       — Я тебя знаю с детского сада, так что твои мысли для меня — не такая уж и загадка. А теперь ТЫ покажи мне свою спину. — Она обходит меня и собирает мои распущенные волосы в хвост. — Так-так, это ж сколько засосов и царапин на шее, словно твой гопник еле сдержался, чтоб не сделать тебя своим.       — Не преувеличивай, обычное желание любого альфы цапнуть за шею. Кстати, а почему Ватли укусил тебя не туда?       — А, это я его попросила. Хотела сделать сегодня высокую причёску… с помощью твоих золотых рук, но, похоже, облом.       — И с каких это пор ты стала стесняться свежих меток? — усмехаюсь я, поворачиваясь к девушке лицом.       — Стесняться? Да вот ещё. Просто… как бы объяснить… Ну ты ж знаешь, что я люблю любоваться своим отражением едва ли не во всех зеркальных поверхностях, так вот, когда я вижу на своей шее именно тот самый шрам, у меня словно крылья за спиной вырастают. Ватли — мой! Навсегда. Этот внутренний восторг не передать словами… — говоря это, Сона старательно избегала встречаться со мной взглядом, а в голосе отчётливо слышались виноватые нотки. Но разве она была виновата в том, что я не знаю этого чувства? И уж точно не её вина, что я вечно выбираю не тех альф.       — Ну раз такие дела, то я обязательно тебе сегодня сделаю суперскую причёску, — нежно улыбаюсь я подруге и тяну её в душ. — Естественно, после того, как ты выполнишь обещание и приведёшь сначала МОИ волосы в порядок.       — Правда? Блин, люблю тебя, Айд! Увижу этого твоего гопоальфу, — живого места на нём не оставлю! Будет знать, как обижать самого лучшего друга на свете!       Устремив смущённый взгляд в пол, я понимаю, что не могу сдержать благодарной улыбки. Моя защитница, мой рыцарь! Хотя постойте, что там с этими феминитивами? Рыцарница? Рыцарша? Рыцарка? Без профессиональной помощи и не разберёшься…       — Хотя, может, кое-что и оставлю.       — А? — пока я думал про феминитивы, совершенно выпал из диалога.       — Говорю, оставлю твоему этому разбойнику с большой дороги его «перо», чтоб было чем «макать» в твою «чернильницу».       Мы с Соной одновременно посмотрели друг на друга и расхохотались так громко, что, похоже, озадачили даже Ватли. Он постучал в закрытую дверь ванной комнаты и громко спросил:       — У вас там всё в порядке?       — Более чем! — крикнула девушка, массируя свои щёки. Похоже, они у неё, как и у меня, разболелись от смеха. — Я тебе потом расскажу, тоже посмеёшься, — пообещала она и начала настраивать душ.       — Хорошо, — отвечает альфа и уходит.       Сомневаюсь, что Ватли действительно будет смеяться над этим. Максимум, что получится из него выдавить, — это улыбку. Потому что, чтобы ржать в голос над подобной глупостью, надо находиться в потоке, когда это случается здесь и сейчас в определённом настроении.       — Рапунцель, Рапунцель, спусти мне свои волосы! — практически нараспев произносит Сона слова принца из сказки.       Я улыбаюсь и наклоняю голову назад. Тёплые струи душа тут же мочат мне голову, и я готовлюсь получать удовольствие от нежной заботы моей подруги. Душа всё ещё болит, но толстый слой целебной мази под названием «дружеская любовь» делает боль не такой уж невыносимой.       Ох, природа-матушка, пусть ты и не наградила меня истинным, но за самую лучшую подругу на свете — поклон тебе до самой земли. Благодарю!