Санни Сайд

      Похоже, его сияющее влюбленностью лицо было крайне занимательным — и подозрительным — зрелищем, ведь Джой, отвлекшись от своей тарелки, решительно потребовала:       — Выкладывай.       И хотя Ренджун не собирался вот так ей всё вываливать, особенно после долгой рабочей смены, вдруг обнаружил, что губы его сами собой объявляют обезоруживающе честно:       — Думаю, мне нравится Джемин.       Джой охнула, и рис с её ложки шлепнулся на стол. В лице её нарисовалось столь яркое сожаление вместо ожидаемого удивления, что в груди нехорошо ёкнуло.       — Что? — переспросила она таким тоном, будто надеялась, что могла ослышаться, и Ренджун повторил, уже осторожнее и тише.       — Мне нравится Джемин. Я понимаю, ты сейчас скажешь, что это слишком рано, мы мало знакомы, и я ещё не довёл до конца развод с Марком. Но мне так хорошо быть с ним: мы прошлись по магазинам, смотрели кино и ели хот пот. И когда он касается меня, мне кажется, что я взорвусь.       — Ох, милый, — пробормотала Джой сочувственно, накрывая его ладонь своей, — похоже, он и правда тебе нравится.       Внутренности скрутило дурным предчувствием, и Ренджун сжал пальцы на стекле кружки. Он был знаком с Джой достаточно долго для того, чтобы знать это выражение.       — Ты знаешь, Джемин очень хороший парень, — сказала она медленно, тщательно подбирая слова. — Он обо всех тут заботится, и мы с девчонками иногда ездим с ним на шоппинг. Ну, знаешь, когда нужен мужской взгляд и кто-то, кто будет не против таскать пакеты. Джемин правда очень милый и заботливый. Он часами сидел с Сынван, когда ту бросил парень, и помогал нянчиться с дочкой Айрин, когда её было не с кем оставить, — голос её становился всё более напряжённым. — Джемин искренний человек, добрый, и любит делиться своей добротой. Часто приносит выпечку, может просто так купить приятную мелочь, о которой ты проболтаешься в разговоре. В прошлом месяце он устроил маленькую вечеринку, когда обручился со своей девушкой.       Ренджун вздрогнул, его словно окатило ледяной водой. Вот оно. Не могло всё быть так хорошо, как казалось на первый взгляд.       — Обручился?       Джой кивнула, почти до боли сжала его ладонь. Глаза её начинали блестеть, и Ренджун закусил губу, чтобы не расплакаться. Идиот. Знал же, что не могло быть всё так просто.       — Мне жаль, — всхлипнула она. — Но сколько я помню Джемина, он всегда встречался с девушками. Он с парнями вообще не ладит — не дружил и даже не общался, но когда пришел ты, вдруг начал проводить с тобой много времени. Наверное, решил, наконец, завести себе друга. Мне неприятно говорить об этом, но вряд ли то, что ты начинаешь к нему чувствовать, взаимно. У Джемина очень специфическая манера общения, поначалу мне тоже было сложно привыкнуть. Наши девчонки зовут его Казанова, но он просто такой человек: Джемину нравится делать комплименты и помогать людям, не подразумевая под этим ничего романтического. Ему уже признавались, и не единожды. Но он отвергал все ухаживания, и, похоже, ему и правда от этого было неловко. Может, по Джемину и не скажешь, но он верный. Я знала Миён, его невесту: она работала здесь раньше, но уволилась год назад потому, что решила заниматься в творческой сфере. Джемин её поддержал. Они уже пять лет вместе.       Конечно, чего ещё Ренджун мог ожидать?.. Это было слишком похоже на сказку: потрясающий парень, заинтересованный в нём, внимательный и ласковый, красивый, словно диснеевский принц. Отсутствие социальных взаимодействий с привлекательными парнями приводило к тому, что ему мерещилось всякое, заставляло желаемое принимать за действительное.       — Спасибо, что сказала, — пробормотал он, протолкнув в горло мерзкий комок глотком остывшего чая. — Я бы точно сделал глупость. Наверное, я с ума сошёл: ещё не оправился от прошлых отношений, а снова пытаюсь найти проблемы на свою голову.       Он попытался улыбнуться, но явно вышло плохо, и Джой поджала огорчённо губы.       — Мне жаль, — повторила она. — Чёрт, ну почему всё так несправедливо? Ох, если бы я знала, что Марк Ли окажется таким мудаком, надрала бы ему задницу в тот день, когда он посмел заявиться к нам под кабинет с букетом. Джуни, не расстраивайся, ладно? Тебе ещё обязательно повезёт, я знаю.       Ренджун кивнул. Он был в этом совсем не уверен, но не мог вынести слёз Джой. Со своим раскрошившимся сердцем он мог справиться и в одиночестве собственной спальни, где собирался давиться слезами, заглушив всхлипывания подушкой.       От ужина с Джемином он отказался, сославшись на больную голову. Аппетита и правда не было, зато хотелось поддаться забытой привычке заливать тоску и отчаяние вином. Открыв привезенную из прошлой поездки в Сеул бутылку, припасенную для праздничного случая, Ренджун глотнул прямо из горла. Так уж выходило, что праздников в жизни было маловато, зато вот расстройств хоть отбавляй. А значит, и это можно было счесть достойным алкогольных возлияний поводом. Опустошив бутылку на голодный желудок, он забился под одеяло с головой, где в душной темноте зачем-то принялся вспоминать, как когда они были студентами, Марк приходил к нему на съёмную квартиру с гитарой, его брови-чайки и сияющие глаза, и то, как его губы складываются в улыбку. Когда Марк напивался, он постоянно хихикал, и находил очаровательным буквально всё, что Ренджун делал. Чем он сейчас занимался?.. Наверняка опять мотался по Ванкуверу без зонтика, выслеживал очередных ублюдков. Шёл бы он к черту со своей дерьмовой работой. Слёзы резали глаза, и Ренджун уткнулся в подушку лицом и уродливо, громко зарыдал.       Следующее утро встретило его гудящей головой и диким похмельем. Ренджун едва смог доползти до душа, где провёл лишних двадцать минут и пропустил время завтрака. Впрочем, не то, чтобы организм мог вместить в себя что-то кроме кофе. Запихнув себя в привычные серые джинсы и такую же серую рубашку, он укутался в халат и отправился к рабочему месту. И будто желая испортить ему жизнь ещё больше — как будто вчерашнего открытия было мало, — в самых дверях лечебного корпуса Ренджун столкнулся нос к носу с Донхёком. Тот замер, открыв рот и вытаращив глаза так, будто увидел привидение — ошеломление его быстро сменилось восторгом, он закричал:       — Ренджун? Ренджун! — так громко, что пациенты, лениво прохаживающиеся по внутреннему дворику, начали оборачиваться.       И тогда Ренджун сделал ужасно глупую вещь, которая в момент полнейшего морального опустошения показалась ему единственным выходом: он побежал. Не ожидающий такого галопа с утра пораньше, Донхёк последовал за ним не сразу, тем самым дав форы. Задыхаясь, Ренджун запетлял между деревьев и лавочек, устремившись к другому входу в здание, с той стороны, где располагались палаты пациентов.       — Ренджун! — раздался за спиной азартный вопль. — Ренджуни! Это ведь ты!       — Нет, это не я, — жалко пискнул Ренджун, дергая на себя дверь, ввалился в холл, спотыкаясь о порог.       Не пропахать носом пол ему удалось лишь чудом, имя которому было Мун Тэиль: тот охнул, поймав его на полпути вниз. К сожалению, поймать ещё и свой стакан с кофе он не успел, и тот приземлился на светлую плитку с глухим «тюк», разливая вокруг них ароматную лужу.       — Простите, — уныло пробормотал Ренджун. — И спасибо, что…       — Что поймали его, директор Мун! — перебил Донхёк, налетая со спины с удушающе крепким объятием. — О. Ваш кофе уничтожен. Ну ничего, с меня бутылка чего-нибудь для вашей коллекции.       Подмигнув, он, так и не разжав рук, проковылял с Ренджуном в угол, где были диванчики, развернул его лицом к себе. Выглядел Донхёк раздражающе радостным, будто узнал, что бородатый дядька принёс ему подарок на Рождество, хотя он и не был хорошим мальчиком.       — Так ты доктор, — широко улыбаясь, пропел он. — А я-то думал, почему не могу найти тебя среди пациентов. Знаешь, это чертовски горячо: белый халат. Но ещё более горячо было бы, если бы на тебе был только халат. Ой, я сказал это вслух?       Он невинно захлопал ресницами, и Ренджун закатил глаза, принимаясь выпутываться из настойчивых конечностей, оплетших его, словно щупальцы. Голова раскалывалась, и запас терпения подошёл к концу крайне быстро.       — Да, я доктор, — прошипел он. — И потому соблюдайте субординацию.       — Меня заводит, когда ты строгий и ругаешься, — поделился Донхёк.       Он устроил голову на плече Ренджуна и поглядел умоляющими, круглыми глазами, и Ренджун не выдержал. Это было не профессионально, но Донхёк умел забираться под кожу и доставать худшую его сторону — схватив чуть выше локтя, Ренджун мстительно сжал пальцы, и Донхёк охнул, наконец разжимая объятия. Ресницы его часто заморгали и линия рта размячилась.       — Больно, — вздохнул он, глупо, блаженно улыбаясь.       — Тогда тебе не стоило продолжать, — ядовито выплюнул Ренджун.       Из-за похмелья и этой утренней погони сочувствия в нём не осталось ни капли, только ноющая боль в голове и груди. Одернув помятый халат, он пошёл по коридору к своему кабинету, с неудовольствием замечая, что надоедливый пациент идёт сзади, отставая на пару шагов. Донхёк явно не собирался оставлять его в покое, и о мирном рабочем дне можно было забыть. Впрочем, неприятность эта неплохо отвлекала от колючего, хрустящего стеклом сердца.       В кабинете терапевта Донхёк устроился с хозяйским видом, комфортно обосновавшись на диванчике в углу, и принялся обрывать листья на фикусе, пока не получил по рукам. Чтобы занять его чем-то, Ренджун сунул ему чашку с чаем, и тот принялся раздражающе причмокивая пить, закусывая карамелью из вазочки на столе.       — Я прогулял завтрак, — сообщил он доверительно. — Есть охота.       — Ну так иди и поешь, — буркнул Ренджун, изучая список пациентов на сегодня. — Хватит мне надоедать. У тебя даже нет записи.       — А что, я могу посетить любимого доктора только по записи? — протянул тот. Он подобрался ближе, устроился на краю стола и запустил руки в бумаги. Пахло от него совсем не по-больничному: клубничными конфетами, мятной зубной пастой и терпким, мускусным парфюмом. — А как же клятва Гиппократа? Я так болен и нуждаюсь в осмотре.       — Да, только по записи, — отрезал Ренджун, отнимая у него карту пациента. — И не пытайся тут манипулировать моим чувством долга, я на такое не ведусь.       — А на что ты ведёшься?       Ответить на провокацию Ренджун не успел: в дверь постучали, и в щели её показалось знакомое лицо. Улыбка Джемина слегка потускнела, когда он заметил Донхёка, сидящего на столе, но Ренджун был слишком занят попытками контролировать выражение своего лица, чтобы заметить это.       — У вас пациент?       Донхёк был не пациентом, а занозой в заднице. Ренджун фыркнул, спихивая наглое создание с придавленных бумаг:       — Через пятнадцать минут. Донхёк уже уходит.       На удивление тот не стал спорить. Сунув руки в карманы, он медленно прошёлся по кабинету к выходу, где замер на пару долгих секунд.       — Здравствуйте, доктор На, — холодно уронил он, а потом обернулся, чтобы в раздражающей манере подмигнуть: — Ренджуни, я ещё зайду. Не скучай слишком сильно.       Уж по Донхёку Ренджун скучать точно не собирался, хотя избавление от него и принесло смешанные ощущения. С одной стороны, парень этот был на редкость назойливым, а с другой вместо него теперь напротив стола стоял Джемин, и выглядел он как всегда потрясающе — в своих простых синих джинсах и белой рубашке он казался моделью, сошедшей с подиума, и улыбался так, будто улыбка эта значила что-то особенное. Будто и правда рад был видеть Ренджуна, и ему было не всё равно, и не имелось у него невесты, для которой он организовал банкет.       — Как ты себя чувствуешь?       Ренджун едва успел прикусить язык, чтобы глупо не переспросить. Точно, вчера он отказался от совместного ужина, сказавшись больным, а потом и правда заставил свою многострадальную голову разболеться. А теперь Джемин был здесь, сочувственный и добрый. Он оказался слишком хорошим парнем, а такие никогда в Ренджуне не были заинтересованы. Он должен был сразу догадаться.       — Уже лучше, — устало опустившись на кресло, сказал Ренджун. — К обеду буду вообще отлично.       — Отлично, — эхом отозвался Джемин.       Он приблизился, легко коснулся спины, провёл вниз, будто гладя пугливую кошку. Эти чёртовы мурашки снова были здесь, будь они не ладны — Ренджун передёрнул плечами, сжимая пальцы в кулаки так, что отросшие ногти болезненно впились в кожу.       «Невеста», — напомнил он себе. — «Гетеросексуальный мужчина, который встречался только с женщинами. Если он узнает, о чём ты думал, вовсе не будет так же улыбаться. Не смей испортить всё».       — У меня сейчас пациент придет, — преувеличенно бодро сказал Ренджун, отстраняясь. — Увидимся на обеде?       Джемин смотрел на него, Ренджун ощущал это, но найти в себе сил ответить на взгляд не мог. У него всегда плохо получалось делать что-то вполсилы, а когда Джемин смотрел так, хотелось влюбиться в него ещё сильнее. Тонкий, нежный росток чувства следовало выкорчевать как можно раньше, не дать ему запустить в себя цепкие корешки. Джемин видел в нём друга. Первого и единственного. Нельзя было…       — Ты не завтракал? — вдруг спросил Джемин, вырывая из мыслей, и Ренджун отмахнулся.       — Не хотелось.       — Понятно, — кивнул тот. — Я ещё зайду, ладно? На пять минуточек.       Он всё ещё продолжал смотреть, и Ренджун поспешил встать, чтобы занять себя перекладыванием карточек пациентов. Сейчас он был готов сказать что угодно, лишь бы Джемин ушёл.       — Да, конечно. Я сейчас занят, давай потом.       — Конечно.       Поджав губы, Джемин бесцветно улыбнулся и вышел, оставляя его наедине с работой. Особенной пользы в бумажной версии карточек не было, ведь вся информация о пациентах хранилась в базе данных компьютера, но делать их всё равно требовалось на случай взлома или уничтожения электронного архива данных. Восторга от подобной практики Ренджун не испытывал, хотя заполнял документацию исправно. Отсортировав бумажные версии карточек по порядку очереди, Ренджун открыл архив электронных копий. Первая пациентка задерживалась или вообще решила пропустить приём, и Ренджун задумчиво перелистнул страницы картотеки, возвращаясь мыслями к событиям этого утра. Что-то не давало ему покоя. Донхёк явно знаком был с директором Санни Сайда, даже сказал что-то о том, что восполнит его коллекцию алкоголя взамен разлитого Ренджуном кофе. Какие отношения связывали директора лечебницы и одного из пациентов? Любопытство сгубило кошку, но вот человеку информированность никогда не была лишней. Набрав знакомое имя в строке поиска, Ренджун открыл электронную карту пациента, помеченную красным флажком.       Ли Донхёк.       Порядковый номер: 02.19.       Дата рождения: 06.06.1996.       Дата поступления на лечение: 04.08.2019.       Диагноз: не установлено. Подозрение на шизофрению и биполярное аффективное расстройство.       Далее шли данные базовых анализов, кардиограммы и даже полное сканирование мозга, пролистал которые Ренджун без особого интереса, отмечая лишь то, что физически пациент абсолютно здоров. Странно, но почти никакой информации о его психическом состоянии в карте не имелось. Щёлкнув на вкладку с назначениями, Ренджун нахмурился. Массаж, ароматерапия, сухие углекислые ванны, жемчужные ванны, фитотерапия, СПА. По сравнению с таким списком процедур пара строчек с лекарствами смотрелась крайне скромно. Это что, санаторий? Такие назначения, конечно, могли способствовать терапии, но в состоянии невыясненного диагноза, без четкой картины симптомов подобное выглядело халатностью. Почему Донхёка вообще держали здесь? Да, он был эксцентричным, но когда это становилось поводом запереть человека в психиатрической лечебнице?       Чтобы убедиться в правдивости своих подозрений, Ренджун внимательно просмотрел списки назначенного на предыдущие годы, и пришёл к выводу, что почти ничего не менялось. Донхёк получал комплекс процедур отдыхающего в дорогом санатории, оставаясь с неуточненным диагнозом, без обследований — по крайней мере, в карточке они отражения своего не нашли. Сравнив с информацией о нескольких случайных пациентах, Ренджун лишь больше убедился в том, что Ли Донхёк был особенным. И ещё этот красный флажок у его имени… Подобных было мало. Покопавшись в картотеке, Ренджун нашёл ещё одну пациентку с подобной отметкой.       Ким Минджи.       Порядковый номер: 22.19.       Дата рождения: 12.03.1989.       Дата поступления на лечение: 23.07.2019.       Диагноз: послеродовая депрессия.       У Ким Минджи не было никаких минеральных ванн, зато целый список препаратов в назначенном, а ещё длинная история болезни. Поколебавшись пару секунд, Ренджун открыл текстовую расшифровку первой беседы с психотерапевтом. И, пожалуй, даже если он ожидал многого, всё равно оказался не готов.       Ким Минджи поступила сюда из зала суда, по обвинению в убийстве собственного ребенка. Несчастливый брак. Изнасилование мужем. Беременность, отсутствие помощи и поддержки со стороны семьи. Минджи продали собственные родители за долю акций компании, она потеряла работу актрисой и вынуждена была сидеть дома, воспитывать ребенка от человека, которого ненавидела. Она задушила своего младенца потому, что он плакал. Ей было не жаль. Минджи хотела пойти следом, но не успела и оказалась на скамье подсудимых. Родные, чтобы избежать позора называть свою дочь и невестку убийцей, заперли её в Санни Сайде, окрестив психически больной. И Минджи правда была больна. Она проходила терапию, и наблюдалась положительная динамика.       Красный флажок означал тех, кто был отправлен на принудительное лечение по решению суда.       Но вот Донхёк… его не лечили. И он тоже был здесь не по своей воле.