Санни Сайд

      В столовой было тихо и пусто, и Ренджун с блаженным стоном растекся по сидению. Никаких Донхёков. Отлично. Кажется, Джой тоже была этому факту рада: бросив халат на спинку стула, она улыбнулась:       — Я пойду, возьму себе что-нибудь вкусное. Сделаешь мне капучино? Оба кофе запиши на меня, я угощаю.       Не ответить на улыбку было невозможно. Ренджун кивнул, поднимаясь и оглядывая помещение. Там, в углу за раздаточной линией, виднелась кофемашина, над которой склонилась чья-то фигура в белом халате. Подойдя ближе, Ренджун остановился на социально приемлемом расстоянии и с удивлением обнаружил, чем именно занят парень: в руке у него была термокружка, и он методично нажимал на кнопку «Эспрессо», ждал, пока в кружку сольётся кофейный шот, а потом убирал её в сторону, когда начинала литься вода. Он повторил это раз, другой и третий, и Ренджун ощутил, как брови его ползут всё выше.       «Это не моё дело», — подумал он, но губы упрямо выдали:       — Подобные объемы кофеина — это нагрузка на сердце и повышение риска развития сердечно-сосудистых заболеваний и заболеваний нервной системы.       Парень обернулся, и лицо его расплылось в широкой, по-кошачьи лукавой улыбке. Ох. Джемин выглядел особенно привлекательно, когда улыбался вот так тепло и лично, и Ренджун не знал, что делать с этой информацией.       — Приветик, — Джемин выпрямился, и палец его не глядя снова ткнул на кнопку. — Какая встреча!       — Привет, — сказал Ренджун. — Прости, это не моё дело, сколько ты пьёшь кофе. Просто вырвалось.       — Нет, ты абсолютно прав, — Джемин захлопнул крышку термокружки. — Стоит сокращать объёмы кофеина. Хотя иногда мне кажется, что без него я абсолютно не в состоянии функционировать, как человек. Ты пришёл перекусить? Почему не позвонил с утра?       Он оглянулся, выхватывая взглядом устраивающуюся за столом с подносом девушку.       — А, ты не один. Не против, если я присоединюсь?       — Конечно, — улыбнулся Ренджун. Ничего страшного ведь, если он позволит Джемину сесть с ними вместе? Он ведь был знакомым Джой, и вряд ли она стала бы возражать.       — Как там дежурство Джой? — опершись бедром о столик, Джемин щёлкнул кнопкой термокружки, отпил жуткое варево и отставил в сторону. — Наверняка страшно проголодалась: смена вышла выматывающая. Ты хочешь кофе или чай? Для неё я сделаю капучино, два кусочка сахара.       Пожалуй, Ренджун начинал понимать, почему Джой дружила с Джемином: он был внимательным, ненавязчиво заботливым. И Ренджун поймал себя на мысли, что впитывает крохи этого внимания с жадностью цветка, получившего первые капли влаги после долгой засухи. Если бы тогда, семь лет назад, он встретил Джемина…       Нет, думать об этом было нельзя. Разрушительно, словно ковырять не успевшую зажить рану, пытаясь понять, как же так вышло, что ему теперь грустно и больно.       — Зелёный чай. Не хочу сбивать режим сна ещё больше.       Понимающе кивнув, Джемин опустил в чашку чайный пакетик и ткнул кнопку с кипятком.       — Как спалось? — спросил он.       — Честно признаться, я отключился сразу же, как только лёг. Думаю, и эту ночь так же будет, — вздохнул Ренджун, с благодарностью принимая чашку. — С нетерпением жду выходных чтобы отоспаться. Надеюсь, выживу как-нибудь эту неделю, — он уронил невесёлый смешок, и Джемин, заканчивая приготовление кофе для Джой, сочувственно вздохнул.       — Да уж. Хотя на первый взгляд терапевты не самые занятые специалисты в Санни Сайд, работы по факту предостаточно: то кто-то простудился, то забыл выпить таблетки и схватил приступ тревожности и в каждой колике видит сердечный приступ. Ко мне такие невротичные пациенты тоже порой забредают, и я им просто намазываю зубы укрепляющим эмаль составом и оставляю сидеть под лампами полчаса. Кстати, ты тоже заходи провериться: это бесплатно, — он подмигнул, заставляя кровь прилить к щекам, подхватил чашку с капучино и термокружку и направился к ждущей их девушке.       Та уже успела заняться едой, и отвлеклась только когда стул перед ней отодвинулся.       — Хей! — воскликнула она обрадованно. — Мой спаситель аэропортной потеряшки, — Джемин засмеялся.       — Без проблем. Обращайся, Ренджуни. Могу отвезти тебя, куда требуется.       — Не боишься, что я буду злоупотреблять твоей добротой? — смущённо фыркнул Ренджун, вылавливая пакетик чая, чтобы положить на блюдце. Да уж, он и забыл, каким отвратительным бывает пакетированный чай.       — О, я надеюсь на это, — хихикнул Джемин, хлопая ресницами. Они были чёрные, длинные и густые, и придавали лицу невинное выражение. — Я и так периодически мотаюсь в Сеул, и надеюсь, что кто-то смог бы развлекать меня разговорами в дороге. Я был бы очень рад компании.       Внутри потеплело то ли от чая, то ли от этих слов. Ренджун боялся вчитываться в жесты и интонации: за время брака с Марком он, кажется, разучился отличать обычное хорошее отношение и флирт, и очень боялся ошибиться. Особенно сейчас, когда положение на рабочем месте его было шатким, а ещё мечталось о близости — дружеской и не только. Донхёк был прав. Ему хотелось так отчаянно, хотелось ощутить себя желанным и нужным, чтобы кто-то шептал на ухо грязные и сладкие слова, трогал деликатно, но настойчиво. С Джемином поверить в то, что интерес его лежит в романтической плоскости было слишком просто, и оттого лишь более страшно. Нужно было просто постараться не думать об этом. Подавив тяжёлый вздох, Ренджун позволил беседе увлечь себя.       Следующая неделя прошла в суматохе, и Ренджун поблагодарил свой опыт общения с недовольными пациентами за столь суровую и нужную подготовку: хотя публика здешняя напоминала, скорее, отдыхающих в санатории, нет-нет, да и случались странные происшествия. Так, вот уже четвертый день подряд приходила госпожа Чон, требующая вывести ей глистов. Никаких паразитов у неё, естественно, не было — Ренджун по первости пытался её убедить, а потом бросил это дело и выдал ей витамины, содрав с них этикетку. Проблема была в том, что пациентка оказалась с явными дедуктивными способностями, ведь уже на следующий день заявилась к нему с ещё одной баночкой, только ничуть не ободранной, и обвинила в халатности. Хорошо, что случилось это ближе к концу смены, и пришедшая Айрин — коллега терапевтка — смогла взять ситуацию в свои руки. Оказывается, пациентка то ли забывала в последнее время выпить свои таблетки, то ли они перестали работать: короче говоря, проблемой этой занялись психиатры, хотя она продолжила осаждать кабинет Ренджуна пока дозу полностью не скорректировали.       Джемин ему сочувствовал, даже приходил пару раз на крики из кабинета, чтобы напомнить многозначительным взглядом о том, что под столом есть тревожная кнопка вызова санитаров. Один раз она даже пригодилась: господин Ким, недовольный диагностированной ему белой горячкой — как он вообще смог протащить сюда алкоголь, да ещё в таком количестве, было большим вопросом, — набросился на Ренджуна с кулаками. Санитары ввалились в кабинет три минуты спустя, но Джемин успел скрутить дебошира раньше. Хватка его сильных рук была стальной, и выражение лица столь непримиримо свирепым, что даже Ренджуну стало при виде него чуточку страшно. Приятно, сладко-волнительно ему было намного больше, но не то, чтобы он собирался это показывать. Соседство с чутким и готовым броситься на помощь коллегой и так заставляло его мечтательно вздыхать по ночам, ворочаясь в своей постели, а видеть его в действии было ещё более впечатляюще. Ренджуну всегда нравились большие парни. Чтобы без труда могли поднять и закружить в объятии или прижать к стене и трахнуть так, чтобы ноги превратились в желе.       Марк мог. Просто не хотел больше.       О муже — бывшем — Ренджун старался не думать, и получалось это даже лучше, чем могло показаться на первый взгляд. Наверное, он попросту перегорел. Что-то надломилось в нём тогда, на пластиковых сидениях аэропорта, и окончательно рассыпалось, когда Марк позвонил. Не было между ними ничего, кроме руин. Отношения давно уже медленно разрушались, словно старый дом, оставленный без ремонта, и хотя Ренджун пытался спасти его, поддержать стены в одиночку, взвалив себе на плечи непомерную тяжесть, всё равно не смог сделать этого. Потраченных лет было невыносимо жаль. Но ещё больше жаль было скомканного, пустого будущего: Ренджун знал, что возвращаться нет смысла. Ничего не изменилось бы. Они с Марком были слишком разными. И потому он двинулся дальше, засунув подальше свои переживания, тоску и щемящую, рвущую сердце грусть. Здесь, в Сеуле, у него появился шанс на новую жизнь, и Ренджун надеялся, что она станет хотя бы чуточку лучше той, что могла ждать его в Ванкувере.       Одежды с собой он взял немного: лишь ту, что влезла в чемодан вместе с увесистой папкой с резюме, накопленными документами и бумагами по разводу. И хотя поначалу столь явный аскетизм был привычен, знакомые огни Сеула призывно мигали, приглашая зайти в магазины, торговые центры и рестораны, и Ренджун вдруг, с удивлением для себя, обнаружил, что хочет надеть что-то новое. Что-то не черного или серого цвета.       — Конечно, я тебя отвезу, — расслабленно пожал плечами Джемин.       Он устроился на диване в ренджуновом кабинете со своей привычной термокружкой, наполненной убийственным содержимым. Пациентов у него сегодня было всего двое, и те успели прийти с утра, так что он был совершенно свободен.       — Куда ты хотел бы зайти? — спросил Джемин, и Ренджун, покрутившись в кресле, мечтательно улыбнулся.       — Мне нужны новые джинсы, а ещё неплохо было бы прикупить пару рубашек. Не зря же директор Мун выдал аванс. Мы можем выехать с утра: пройдемся по магазинам, а потом пообедаем. Не то, чтобы в столовой здесь кормили плохо, просто я страшно хочу хот пот. В Канаде найти его не так просто. Там вообще многих штук нет, к которым я успел привыкнуть, типа этих крошечных караоке-комнат и маленьких закусочных с пластиковыми столами, держат которые милые тётушки с кучеряшками на голове.       Джемин слушал внимательно, не перебивая, и Ренджун, поймав его взгляд на своих губах, стушевался.       — Ты скучал по дому? — поинтересовался тот, и Ренджун неопределенно покачал головой. Нет, не мог же он и правда смотреть на его губы. А если и мог… Были ведь люди с такими привычками?       — Мой дом далеко отсюда, в Гирине. В Сеул я приехал, когда решил поступать в медицинский, и хотя провёл здесь не всю жизнь, успел привыкнуть и полюбить этот город.       — А я в Сеуле родился, — поделился Джемин. Выражение лица его было мягким, и в уголке губ бродила тень улыбки. — Всё детство провёл, бегая по побережью Ханган. Всё удивляюсь, как мама мне голову не открутила: я там целыми днями пропадал, особенно летом. К началу учебного года был весь загорелый, как пережаренный тост.       Картинка, нарисованная его словами, оказалась забавной и милой, и Ренджун хихикнул.       — Думаю, дети такими и должны быть: любознательными и подвижными.       — Ты бы хотел когда-нибудь завести детей? — спросил вдруг Джемин, и Ренджун осёкся, осел на сидении.       Они думали об этом с Марком. О том, чтобы взять из детского дома мальчика или девочку. Хорошо, что они не стали делать этого: вынести необходимость справляться с ещё одним несчастным человеком Ренджун точно был бы не в состоянии.       — Да, когда-нибудь, — пробормотал он тихо. Джемин всё так же смотрел, и в чертах его медленно проступало сочувствие. — А ты хотел бы ребёнка?       — Девочку, — кротко улыбнулся Джемин. — Я хотел бы дочку. Воспитывать её с человеком, которого люблю.       В воскресенье было ясно и солнечно, и температура воздуха в городе медленно подбиралась к двадцати семи градусам. В своих чёрных джинсах и просторной майке Ренджун мок безбожно. Джемин, в отличие от него, одетый в свободные брюки и футболку, выглядел ничуть жарой этой не обеспокоенным, и это было несправедливо, как он мог оставаться таким привлекательным даже в почти тридцатиградусную жару. Человеком почувствовать себя Ренджун смог только когда они зашли в торговый центр. От обилия вывесок и манекенов в глазах рябило, и первые несколько минут он просто брёл вдоль рядов, рассматривая витрины.       — Хей, зайдём? — Джемин потянул его за руку в сторону фирменного магазина Адидас, и Ренджун растерянно кивнул.       Пожалуй, спортивная форма была бы и для него не лишней: можно было походить в спортзал, бесплатно предоставляемый лечебницей. Схватив серые спортивные штаны и подходящую куртку, он зашёл в кабинку, краем глаза замечая, как Джемин, сняв с вешалки чёрные штаны, проскользнул в соседнюю примерочную. Костюм подошёл, хотя и смотрелся немного мешковато: Ренджун похудел за прошедшие годы, а ещё приобрел привычку прятаться в объемных вещах, отказаться от которой пока был не готов. Быстро переодевшись, он уже собрался на выход, как вдруг раздался приглушённый голос:       — Ренджуни? Я не уверен, стоит ли брать их. Можешь заглянуть?       Недолго думая, Ренджун отодвинул шторку чужой кабинки, и едва не вскрикнул от удивления. Джемин был там, да. В штанах. В одних штанах. Его подтянутый торс сиял нежной смуглой кожей, и штаны висели низко на бёдрах, обнажая острые тазовые косточки. На правом плече его вилась замысловатая вязь татуировки, она туго окольцовывала кожу на два пальца выше локтя и поднималась к самой ключице, ложилась завитками на грудь. Ох, Джемин был полон сюрпризов. И эти руки… кажется, теперь Ренджун понимал, почему он без особого труда смог в одиночку утихомирить буйного пациента. Ренджун сглотнул, усилием воли заставляя себя отвести взгляд. Сердце грохотало так громко, что уши закладывало. Это был… флирт? Джемин заигрывал с ним? Специально вот так разделся, демонстрировал себя, чтобы... предложить? Облизнув губы, Ренджун несмело взглянул ему в лицо, и Джемин встретил его широкой, лукавой и тёплой ухмылкой.       — Ренджуни? — повторил он. — Мне идёт?       С таким телом он мог нарядиться хоть в мешок из-под картошки, и Ренджун с готовностью подтвердил бы, что выглядит Джемин отлично.       — Да, — хрипло уронил он. — Прекрасный… выбор.       Джеминова бровь дернулась, словно он находил интригующим и забавным тот факт, что Ренджун включился в игру. Качнув бёдрами, он очертил пальцами резинку штанов, деланно показательно размышляя.       — А я вот не уверен. Может, мне стоит примерить что-то другое?       Большой палец его зацепился за резинку, и сердце в груди Ренджуна подскочило, и он с ним вместе, покрываясь пунцовым румянцем, задернул шторку и отвернулся.       — Н-нет, отличные штаны! Я тоже нашёл кое-что, пойду на кассу.       Из примерочной Джемин вышел пять минут спустя, и улыбка у него была словно у кота, наевшегося сливок — в одинаковой мере раздражающая и очаровательная. Она не пропала ни два, ни три магазина спустя, ни когда они, груженные покупками, спустились к машине, чтобы отправиться в небольшой ресторанчик, где подавали хот пот, только стала мягче и слаще. Сердце от этого билось, словно сумасшедшее, и Ренджун боялся, что Джемин услышит, и ему будет стыдно. Боже, он не помнил, когда последний раз ощущал себя так, будто ему шестнадцать, и он впервые решился взять за руку мальчика, который ему нравится. Мальчика, который мог бы прижать его к стене или вот этому сидению, и Ренджун даже не стал бы слишком сопротивляться, даже если в конце ему снова разбили бы сердце. Потому что все эти добрые, хорошие мальчики в сущности своей оказались бы одинаковыми.       — Я заплачу́, — решительно отверг его попытку достать кошелёк Джемин. — Пожалуйста. Пусть это будет приветственным ужином. Пойдём теперь в кино?       — Тебе точно никуда не надо? — приподнял бровь Ренджун, разомлевший от еды и выпивки, и Джемин покачал головой.       — Нет. Для тебя я совершенно свободен.       Они посмотрели какой-то жуткий триллер, и Ренджун вскрикивал, когда на экран выползало очередное чудище, и хотя хватка его пальцев на ладони Джемина была железобетонной, тот ни разу не пожаловался — только льнул ближе, бормотал на ухо низким, нежным голосом бессмысленные, успокаивающие фразы. Рядом с Джемином было хорошо — спокойно, уютно и сладко-волнительно. Целоваться хотелось безумно, так, что губы саднило, и Ренджун облизывал их чаще обычного, заставляя влажно блестеть.       Вернулись обратно в общежитие они ближе к двенадцати, и Ренджун рассматривал возможность Джемина на прощание поцеловать — тот топтался у дверей, и глаза его были огромными, полными надежды, — но решил, что покажется слишком легкомысленным, сделав это на первом свидании. Но если бы Джемин надавил, хотя бы чуть-чуть… Ренджун ограничился крепким, долгим объятием и пожеланием спокойной ночи. Успеется. У них было ещё много времени для того, чтобы узнать друг друга получше. Не было нужды торопиться.       Понедельник был относительно тихим, и Ренджун смог позволить себе немножко повитать в облаках. С ним слишком давно не происходило ничего позитивного, и такое внимание от симпатичного коллеги оказалось по-настоящему приятным подарком. Радостью хотелось поделиться с Джой, но та отсыпалась после очередного ночного дежурства — карьеристка, что с неё взять, — и разговор пришлось отложить. Впрочем, скучать в одиночестве Ренджуну долго не пришлось: в дверь постучали, и в проёме показалась знакомая фигура в белом халате.       — У тебя никого? — поинтересовался Джемин. — Есть свободных полчаса?       — На сегодня больше нет пациентов, — расплылся в улыбке Ренджун. — Может, без записи только кто-то заглянет. А что ты хотел?       Джемин хмыкнул, и взгляд его сместился ниже, зафиксировался на губах, заставляя желание вспыхнуть внутри. Он смотрел так, будто хотел поцеловать его, теперь Ренджун был в этом уверен.       — Я тут подумал, не хочешь зайти, проверить зубки? Не бойся, я не кусаюсь.       Идея была действительно неплохой: за время жизни в Канаде Ренджун не так часто посещал стоматологов — подобный осмотр не покрывался страховкой и мог сделать существенную дыру в бюджете, и он ограничивался тщательной чисткой зубов и надеждой на лучшее. К тому же с Джемином хотелось пойти куда угодно, и его уютный, пустой кабинет был вполне привлекательным вариантом.       — Может, это я кусаюсь? — бросил Ренджун игриво, выходя в коридор и запирая за собой дверь.       Внутри стоматологического кабинета было светло, пахло чем-то цветочным и сладким — Ренджун ещё в первый раз отметил повышенную комфортность этой комнаты, и хотя поначалу был ей удивлен, позже обнаружил, что это особенность всех помещений Санни Сайда. Синее кресло для пациента стояло одетое в новую одноразовую пеленку, и рядом виделся накрытый салфеткой столик с инструментами. Стоматологов Ренджун не боялся — больше его пугала перспектива огромного счёта после процедур, а не боль от ремонта зуба без анестезии.       — Располагайся, — мурлыкнул Джемин, натягивая латексные белые перчатки, и Ренджун ощутил странную дрожь предвкушения.       Почему-то сейчас это ощущалось не просто как осмотр, а странная, с эротическим подтекстом прелюдия. Может, это в нём была проблема. В том, что он не мог перестать думать, каково было бы Джемина целовать, и как его крепкое тело ощущалось бы сверху, и… Пропустив удар, сердце забилось быстрее, Ренджун засуетился, сунул ключ от своего кабинета в карман и уселся на кресло. Нажав кнопку, Джемин заставил его подняться выше, так, чтобы было удобнее, закрепил на груди салфетку, а потом притянул ближе лампу.       — Открой рот.       Пальцы, затянутые в гладкий латекс, нежно коснулись челюсти, и Ренджун широко распахнул губы. Джеминовы глаза блестели, и Ренджуну показалось, что тот на мгновение задержал дыхание. Схватив стоматологический зонд, Джемин склонился ниже и принялся осматривать зубы. Пальцы его левой ладони будто невзначай поглаживали щёку, и Ренджун понадеялся, что Джемин не слышит, как громко стучит его сердце. После зонда в ход пошло зеркало, и Ренджун уже потихоньку начинал расслабляться: осмотр явно подходил к концу — Джемин отложил в лоток использованные инструменты и улыбнулся:       — Всё в порядке. Хотя эмаль немного истонченная, я бы порекомендовал укрепляющую пасту.       От долгого держания рта открытым на максимальную ширину, челюсть слегка затекла, и Ренджун поморщился, закрывая его. Тот любитель полежать на аллее в чем-то оказался прав: рот у него и правда был маленький, хотя раньше это доставляло дискомфорт лишь в кабинете стоматологов, и уж никак ни при сосании…       — Очень рад слышать, — торопливо пробормотал Ренджун, обрывая собственные мысли. Не хватало ещё, чтобы у него сейчас встал. — В Канаде это крайне недешевое удовольствие. Спасибо тебе.       Осмотр был закончен, но Джемин сидел всё так же близко, и взгляд его оставался особенно внимательным — он словно ласково ощупывал изнутри, и Ренджун смутился собственной мысли о том, что был бы не против, чтобы Джемин продолжил его трогать своими тёплыми, умелыми пальцами. В этой больничной атмосфере даже было что-то возбуждающее. Но нельзя же было…       Будто желая сделать его моральные терзания сильнее, Джемин извлёк из-под салфетки небольшую баночку, свинтил крышку. Голос его зазвучал на октаву ниже, когда он сказал:       — Похоже, ты очень старательный во всём, что делаешь. У тебя маленький рот, но ты открывал его для меня так широко, что это, должно быть, было неприятно.       Ренджун подавился воздухом, заморгал, беспомощно ощущая, как жаркий румянец плещет на лицо. Джемин запустил палец в баночку, а потом коснулся приоткрывшихся в удивлении губ, тщательно смазывая нижнюю, потом верхнюю и уголки. Зрачки его были расширенными, Ренджун мог видеть в них своё отражение. Двусмысленно. Сладко. Это так флиртовали сейчас корейские парни?       — С-спасибо, — голос его надломился, уши горели и внутри всё трещало костром.       — Пожалуйста, — уронил Джемин.       Он стянул перчатки, отключил и отодвинул лампу, а потом снова склонился, чтобы снять салфетку, укрывающую грудь. Движения его были плавными, и Ренджун, беспокойный, смущённый до дрожи в коленях, чувствовал от этого себя лишь более дерганым.       Нужно было что-то сказать.       — Так… ты пойдешь на обед? — спросил он, и тут же захотел себя ударить.       Ну что это вообще за вопрос был? Чем ещё было заниматься здесь? Не собирался же Джемин сорваться на ланч в Сеул? Джемин покачал головой, и губы его сложились в очаровательную гримасу сожаления:       — Мне нужно в город. Но мы можем поужинать вместе.       — О. Ох. Конечно, — теперь Ренджун чувствовал себя ещё более глупо.       Почему он вообще был так уверен, что у Джемина не может быть своих личных дел? Кажется, проведенный вместе выходной, когда всё внимание принадлежало ему безраздельно, плохо на него повлиял.       — Тогда до ужина?       — До ужина, — улыбнулся Джемин, помахав ему раскрытой ладонью.       Неловко попятившись, Ренджун вышел в коридор, а потом, будто сбегая, юркнул к себе в кабинет. Он будто снова был школьником — говорил всякие глупости, краснел от намеков на то, что логично следует за поцелуями, и таял от ласковых прикосновений. Да уж, несчастливый брак определенно сделал его слишком восприимчивым к подобным вещам. Вздохнув, Ренджун уселся на кресло и запустил руки в волосы. Мозг навязчиво подсовывал картинки о том, как они с Джемином сидят в кино, едят хот пот и гуляют по ночному городу. Это было слишком хорошо. Неправдоподобно. И Ренджун, отвыкший от того, что жизнь преподносит приятные сюрпризы, невольно принялся искать во всём этом подвох. Такие парни существовали только в кино. Да и там в итоге оказывались жуткими абьюзерами или маньяками и в конце обязательно привязывали свою любовь к батарее или убивали. Ренджун представил, как Джемин прижимает его к стенке, чтобы крепко поцеловать, шепчет какую-то жуткую фразу по типу «мы всегда будем вместе, я не позволю тебе уйти от меня», и раздражённо зашипел, когда волнительная, сладкая дрожь пронзила тело. Да уж. Ему срочно нужно было сделать что-то, чтобы сбросить это гнетущее напряжение в теле, иначе оно начинало действовать на мозги.