***
Дом доктора Джекила сотряс громкий стук в дверь. Удар был такой силы, что стены задрожали. Генри глубоко вздохнул и захлопнул книгу. Только он сел почитать – и на тебе. Ни одного дня нельзя пожить спокойно… - Джекил, выходи! – Донесся с улицы громкий крик. – У меня здесь для тебя подарочек!***
Через несколько минут «подарочек» доктору уже лежал на диване в его гостиной. Им оказался пьяный в хлам Виктор, неспособный самостоятельно передвигаться и бормотавший себе под нос какую-то чепуху. К дому Джекила его принес тот самый безымянный Монстр, теперь стоявший возле лежбища своего создателя и смотревший на него с отвращением, к которому примешивалась доля удовольствия от того, что он застал своего «отца» в столь неподобающем виде. - И зачем же вы принесли его сюда? – Устало спросил Генри, глядя на незваного гостя. - Потому что принеси я его домой, мне бы так и не удалось укокошить его своими силами. – Отвечало Существо. - Весьма веская причина, чтобы принести его ко мне… если он натворит что-нибудь – это будет на вашей совести. - На моей совести висят проступки похуже этого, так что я как-нибудь переживу. - Как скажете. Надеюсь, что Вы проследите, чтобы подобного не повторялось в будущем. - Я ему не нянька, чтобы бутылку отбирать. – Огрызнулся монстр. – И, вообще, мне пора идти, у меня дела… - И, бормоча под нос нечто, отадленно напоинающее «Я задушу его!», Создание удалилось.***
Проводив взглядом гостя, Джекил переключил свое внимание на Франкенштейна. В последние месяцы этот молодой человек, страдавший бесконечными депрессиями, открыл для себя тот способ избавления от мрачных мыслей, который нашли до него еще многие люди, а именно – выпивку. Нет, Виктор не напивался в дешевых баках, предпочитая заливать свое горе в бутылке старого вина, найденного где-нибудь в сокровенных запасах его отца. Правда, схлопотав однажды от своей невесты по голове за распивание спиртного, молодой человек стал вести себя более осторожно и дома бутылок не трогал, предпочитая спрятаться в каком-нибудь укромном местечке и совершить там свои черные дела. Последствия всякий раз были совершенно непредсказуемы. Если обычные люди в пьяном виде горланят песни, или танцуют, или признаются в любви кому не попадя, или же начинают рассуждать о смысле жизни, то Франкенштейн, как правило, загорался жаждой исследования и шел смешивать кислоты, проливая их на пол или же отправлялся оживлять все, что попадалось в его руки. Иногда его прошибало идти к своему Созданию и заплетающимся языком проклинать его, грозить пустой бутылкой и после получать от него крепкого тумака, прояснявшего голову лучше всякого средства от похмелья. И вот, сейчас это юное дарование развалилось на мягком диване, совершенно не способное к активным действиям. Джекил же мог только вздыхать и внутренне роптать, планируя провести с Виктором серьезную беседу о вреде алкоголя, когда он придет в себя. А пока, полностью уверенный, что Франкенштейн ничего не успеет сотворить, доктор покинул гостиную. Не прошло и пяти минут с момента его ухода, как из комнаты послышался подозрительный дребезг. Буквально влетев в комнату, словно бы у него выросли крылья, Генри обнаружил на ковре осколки одной из ваз, стоявших на тумбочке. От места преступления вела петляющая цепочка следов чьих-то грязных ботинок… хотя, почему чьих-то… - Виктор! – Возмущенный вопль старого Джекила, похоже, не достиг ушей загулявшего молодого человека, поскольку ответом на него был лишь дребезг. Правда, теперь этот резавший уши звук доносился со второго этажа. Подобный пуле, Генри метнулся туда, чтобы предотвратить дальнейшие разрушения, которые могли бы по масштабам выйти за пределы его дома – доктор вновь забыл запереть дверь в лабораторию. - Life… Life… - То достигли ушей Джекила громкие и не слишком мелодичные завывания под аккомпанемент подозрительного звона и шипения. - Give my creature life…* Ик… Достигнув цели, Генри остановился на пороге лаборатории, чтобы отдышаться – все же спринтерские рывки это не его конек. Этот шаг спас его от лишних травм, ибо пол в лаборатории был сплошь усеян осколками стекла, что когда-то было пробирками из шкафа. Заметив доктора, Франкенштейн сию минуту сменил пластинку: - Join the fam… ly bus…ness… - Заплетающимся языком, часто икая, затянул он, надвигаясь на Джекила и размахивая склянкой с какой-то жидкостью ядовито- зеленого цвета. – Learn… Ик… the fa-mi-ly trade… Генри, - внезапно произнес он, остановившись. – Тебе никогда не приходило в голову… ик… что алкоголь может вызвать… ик… гениальные идеи…? - Нет, Виктор, алкоголь разрушает ваш мозг. – Отвечал юноше Джекил, косясь на склянку в его руке. – Так что успокойтесь и, чтобы ни было в этой колбе, положите ее на стол… - Вот сейчас, например… - Продолжал свой монолог Франкенштейн, игнорируя слова Генри. – Ик… думаю, эта смесь перевернет… ик… весь научный мир! – Тут взмахнул рукой, так что немного содержимого стеклянного сосуда выплеснулось через край и упало на пол, оставив на нем глубокий выжженный след. - Надеюсь, вы это пить не собираетесь… - Лишь только эти слова слетели с губ доктора, как Виктор, еще раз отсалютовав склянкой, выпил ее зловещее содержимое залпом. Первые несколько секунд не происходило, ровным счетом, ничего интересного. Потом юный гений вдруг громко икнул и, внезапно, резко выпрямившись, рухнул во весь рост на спину, все такой же прямой, как палка. Не успел Джекил кинуться нему, чтобы проверить пульс, как Франкенштейн тут же бодро вскочил на ноги. Судя по широченной улыбке, его совершенно не волновал тот маленький пунктик, что осколки с пола никуда не исчезали, потому его руки теперь украшали глубокие порезы, с которых капала кровь. - Генри! Генри! Генри! – Вдруг закричал он и бросился на доктора, едва не удушив его в крепких дружеских объятьях. – Генри, я теперь все знаю! Я был таким идиотом, Генри! – Еще немного подушив Джекила, он вдруг выпустил его и, размахивая окровавленными руками, бросился прочь из лаборатории, пританцовывая на ходу. - Как я мог не знать! – Донесся его голос с первого этажа. – И вы, и мистер Хайд... Но теперь-то я знаю! Все знаю! И единороги! Да-да, единороги! - Господь милосердный… что же он туда намешал? – Пробормотал Джекил, провожая юношу взглядом.***
За полчаса обстановка в доме доктора капитально изменилась. Вся прислуга в панике сбежала вон, с намерением не возвращаться в это богом проклятое место ближайшие недели три. Вся мебель оказалась перевернута вверх ногами, посуда перебита, а окна покрылись сетью трещин. Воистину, поразительна была способность Джекила к терпению. Не иначе, как всю его злость забирал себе мистер Хайд. А сияющий Виктор все носился по квартире, крича что-то про мистера Хайда и единорогов, разбрасывая при этом вокруг себя стащенные из лаборатории Генри листки с формулами. Старый доктор уже махнул рукой на бесчинства юноши и лишь бессильно наблюдал это безумие. Все прекратилось само собой – в какой-то момент Франкенштейн вдруг рухнул на перевернутый диван и более не шевелился, дав, наконец, отдых ушам и душе Джекила.***
Франкенштейн догадывался, что однажды его запои плохо кончаться, но не ожидал, что проснется в разрушенном особняке доктора Джекила, будучи лежащим на перевернутом диване с листом бумаги в руке. Боль в руках и голове намекали, что он успел натворить великих дел и беспорядок вокруг – его рук дело. - Боже правый… как же болит голова… - Простонал Виктор, поднимаясь на ноги и поднося к глазам листок, исписанный формулами и пометками, про какие-то добрую и злую сущности. Скользнув глазами по строчкам, он машинально произнес: - Генри, у вас здесь имеется одна крупная ошибка - вот здесь, во второй строчке. Если ее не исправить, то эффект от данной микстуры, со временем, станет постоянным… За его спиной послышался странный звук, схожий с рыком тигра, готового к прыжку. - Г-Генри? – Заикаясь, произнес Виктор, оборачиваясь.***
- Так вот, в чем дело. – Пробормотала Элизабет, разливая чай по чашкам. Маленькая компания, состоявшая из Виктора, Генри и, собственно, мисс Лавенца, теперь собралась в маленькой гостиной дома Франкенштейнов. Доктор Джекил, наконец, успокоился и теперь вполне себе мирно пил чай, иногда бросая взгляд на юношу, руки которого теперь были забинтованы, а под левым глазом красовался приличного размера синяк. - И так, - произнесла девушка, уперев руки в боки и бросив сердитый взгляд с начала на жениха, а потом – на гостя, - Я очень надеюсь, что подобного больше повториться. Это касается и вас, доктор Джекил. В следующий раз сразу отправляйте его домой, если не хотите, чтобы от вашего дома остался один фундамент. Тем более, раз вас так раздражает, когда вашу работу критикуют… - Разумеется, мадам, подобного больше не повториться. – Ответил ей Генри, поднося к губам чашку с чаем. Франкенштейн предпочел молча кивнуть, предвидя, какие неприятности ему предстоит пережить сразу после ухода утреннего гостя. - Прелестно... - с облегчением вздохнула Элизабет. Похоже, хотя бы остаток этого дня она проведет спокойно. ___________________________________________________________ Примечание автора: (*) Здесь Виктор пытается исполнить песни из мюзикла "Молодой Франкенштейн": "Life, Life" и "Join the family business".