***
— Бред! — Данте испуганно открыл глаза и приподнял голову. — Или не бред? Именно эти слова сейчас лучше всего выражали смятение, в котором он пребывал. Он лежал совсем рядом с разожжённым камином так, что лицо горело от жара. Догорающее пламя тускло освещало комнату, потрескивая и бросая жёлтые блики на закрытые ставнями окна. Данте с трудом принял сидячее положение, ощущая, как ломит конечности после сна в неестественной позе. Растирая вмятый след на щеке, он заметил, что по комнате разбросано множество красных маков, а на своих руках коричневатый порошок. — Коричневый… а что ещё есть коричневое? — Данте нахмурил лоб, мёртвым тусклым взглядом сверля свою ладонь. — Габриэль?! Немая пауза и минутное замешательство сменились страхом. Обычно спокойный король открыл дверь так, что та со свистом разрезала воздух и впечаталась в стену, и опрометью бросился к комнате валета. Тихая ночь объяла мир. Все уже спали, но Данте просто жизненно необходимо было убедиться, что это всё не правда. Однако что-то в саду привлекло его внимание, заставив резко остановиться в замешательстве: несмотря на то, что на улице была кромешная тьма, он уловил какой-то силуэт под деревом около пруда. Король подходил ближе, и с каждым шагом увиденное вносило коррективы в его планы — идти в комнату валета, кажется, уже не имело смысла, ведь он видел, что на низком столе под деревом кто-то лежит. Черты лица разобрать ещё невозможно, но видно, что оно искаженно агонией — неестественно широко открытый рот, блестящие глаза. И намотанные органы на стебли бамбука, торчащие из живота мученика. — Габриэль? — тихо позвал Данте, понимая, что ответа он не получит. Он приблизился настолько, что края кимоно касались окровавленного тела. Король коснулся губами холодных губ трупа: его обдало смрадным запахом. Во рту он почувствовал горький привкус трупного яда. Однако это был лучший поцелуй в его жизни с одеревенелым телом. Король даже ощущал, как газы приподнимают язык, и труп словно отвечает ему на посмертные ласки. От этого на душе делалось тепло, и он продолжал облизывать взбухшие дёсны и края неестественно открытого рта. Данте пил и смаковал каждый глоток выделяющейся жидкости из мертвеца, осознавая, что это, возможно, последний раз, когда он сможет так проститься с Габри. Милым, невинным Габри. Король случайно надавил ему на живот, и из рта хлынула грязная кровь, забрызгав его лицо и попав в глаза, окрашивая мир в красноватый оттенок. Однако это был не его валет, но Данте понял это не сразу. Король разорвал поцелуй так, что мостик его слюней шел от губ того, кого он принял за Габриэля: обычный паренёк примерно того же возраста и телосложения — неудивительно, что он его перепутал. Главное, чтобы никто не увидел, как король прощался с покойником. Иначе совсем беда. Оставалась ещё надежда найти валета в его комнате. Данте как можно скорее побежал туда. Он задыхался, размазывая кровь по лицу, и вскоре перед ним предстала тонкая резная дверь из ткани. Он толкнул её в сторону, бесшумно ступая на расписной ковёр. Ничего. То есть вообще ничего: пустые стены, пустая кровать, пустая полка. Словно здесь давно никто не жил. Король, не веря своим глазам, медленно отходил назад, сдерживая слёзы. То есть, всё это действительно правда? И Данте действительно стал палачом для того, кого оберегал больше, чем свою жизнь? Страшно осознавать, что своими руками он приговорил кого-то к столь ужасным пыткам. Никто не может заслужить, чтобы над ним, живым, так издевались! Особенно Габриэля, который так по-детски жаждал жить… С досады Данте толкнул стену, и вся комната рассыпалась, как карточный домик. Он сначала замер в недоумении, а после истерично расхохотался: всё это оказалось лишь театральной постановкой, сценой театра, на которой Габриэль должен был сыграть не последнюю роль. А король-то уже и забыл об этом. — Вы кого-то ищете, господин? Данте дёрнулся от неожиданности и резко развернулся: за его спиной стоял слуга в одной длинной рубашке и мило улыбался. Прикрывая краем рукава рот, и одновременно пытаясь вытереть им кровь, король быстро отчеканил: — Мне нужен мой валет! — Найти его будет очень просто, если вы посмотрите на то, что я сейчас сделаю. Данте несмело кивнул головой, слегка нахмурив брови, но того, что произошло в следующий момент, он ожидать не мог, и потому впал в полный ступор, замерев так, как и стоял. Слуга повернулся к нему спиной, приподнял край рубашки и насрал на пол. — Что это такое? — только и смог сказать король. — Это контркульту́ра – как она есть. А вам, господин, следует пойти и поговорить по рации с Пиковым королём. После этих слов слуга подмигнул и пошёл по стене на потолок. Дойдя до горящей лампочки, он сел на неё так, что она вошла внутрь него, и в зале стало совсем темно. В кромешной тьме Данте добрался до своей комнаты. Огонь в камине погас, и стало совсем холодно. Он с трудом нашёл где-то в углу трубу и, повозившись с ней, наконец, нажал на кнопку. — Приём? — сказал он сиплым голосом. Первое время из динамика слышались лишь громкие помехи и чей-то кашель, но вскоре вместе с белым шумом он услышал: — Приём?! — это был голос Пика. — Пик, как я рад тебя слышать! — Данте сполз по стене, вспотевшей рукой прижимая к себе трубку. — Приём! — Ты зачем мне звонишь ночью? — кажется, он не оценил эмоционального порыва собеседника. — Приём! — Прости, мне надо это срочно узнать. Возможно, это прозвучит очень странно, но умоляю, ответь, — начал было Данте, но тут к каналу связи подключился ещё один собеседник. — Что за разговоры посреди ночи, приём, — голос Куромаку звучал глухо, слова он произносил растягивая гласные и несколько запинаясь, словно был немного пьян. — Я пытаюсь объяснить, что мне нужна помощь! — Ты сам на себя не похож, Данте, нервный какой-то, нетерпеливый… — спокойно сказал Трефовый король. На заднем фоне послышались стуки и всплески — подождите, там что-то стучится у меня в котле в бойлерной, я должен проверить. С этими словами он отключился. На линии остался только злой, раздражённый Пик. — Что у тебя там?! — нетерпеливо крикнул он, однако в голосе его слышалось волнение. — Ты никого не убивал недавно? — наконец закончил свою мысль Бубновый король. — Странный вопрос, надо сказать. Тем более от тебя. Ты же понимаешь, что у тебя нет рации? Холодный пот прошиб короля. С немым ужасом он взглянул на то, что держал в руке и прижимал к себе: не гремучая змея, не огромный тарантул, а обычный кирпич из глины и соломы. Полностью дезориентированный, он лёг на пол, прижимая испачканные порошком и кровью руки к себе. «Я хочу, чтобы Габриэль вернулся», — билась единственная мысль в голове. Она рвала душу, как бы здравый смысл не пытался ей противостоять. Неожиданно его лба коснулась рука. Он повернулся, увидев заплаканное лицо валета: тот стоял перед ним на коленях, хватаясь дрожащими руками за края его одежды. — Почему ты не очнёшься? Тебе очень плохо? — рыдал он, растирая опухшие от слёз глаза. — Габри? — Данте провёл рукой по щеке валета, словно желая убедиться, что это не иллюзия, и он не рассыплется перед ним в прах. Габриэль закивал головой и прижался к его груди, стараясь улыбнуться сквозь слёзы. — Я тебя очень напугал, да? — понемногу начиная приходить в себя, ласково спросил король. — Ты говорил страшные вещи! — челюсть валета дрожала, он едва мог говорить. — Моё имя, убить… ты что, кого-то хочешь убить?! — Эти слова страшные, но абсолютно бессмысленные. Нужно бояться дела, а не слов, — в своей обычной манере произнёс король, глубоко вздыхая. Всё, что увидел, ещё нужно было обдумать. «Конечно, очевидное то, что лежит на поверхности — это не фокусы распалённого воображения. Просто гипертрофированная версия недовольства качествами: все мы люди, всех нас переполняют эмоции. Но мы это контролируем — этим мы и отличаемся от животных. Однако, думаю, будет безопасней предостеречься», — мысленно успокаивал он сам себя, прижимая к себе трясущегося после истерики Габриэля. — Габри, хочешь съездить в гости? — получив удивлённый взгляд, он продолжил. — Так надо, пойми.***
Уже утром, провожая Габриэля, Данте то и дело ловил на себе странные взгляды. Наконец, один из жителей не выдержал и обратился к нему: — Вы можете поступить со мной, как хотите, но я обязан сказать правду, — тихо сказал он. — На правду не обижаются, говори. — Ваша «особая медитация» не доведёт до добра. Даже сейчас вы… — он слегка замялся, подбирая слова, — …«медитируете». Вы заставляете близких людей страдать и беспокоиться о вас. И всё ради призрачных предсказаний, часто совершенно не имеющих ни смысла, ни связи с реальностью. Однажды это уже привело к трагедии, и вы это помните, вы знаете, что это ваша вина! Голос стал таким громким, что Данте зажмурился, а когда открыл глаза, никого перед ним не было. — Невозможно испытывать вину за то, чего не было… — тихо прошептал он себе под нос. Он, кажется, краем глаза заметил, что среди группы, которая вела Габриэля, не было Габриэля, однако они быстро скрылись в тумане, оставив его в замешательстве. — …или было?